Кейт Хьюит
Поцелуй для папарацци


Virgin’s Sweet Rebellion
© 2015 by Harlequin Books S.A. «Поцелуй для папарацци»
© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2016
© Перевод и издание на русском языке, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2016



Пролог

– Знал? Ты знал?! – Бен Чатсфилд уставился на своего брата Спенсера, пытаясь справиться с ошеломляющим по силе порывом гнева. Он сжал кулаки, и слова, пропитанные обидой и злобой, уже готовы были сорваться с его губ. Однако Бен сдержался. По старой привычке он решил скрыть свои истинные чувства. На его губах появилась кривая усмешка, словно шокирующее признание Спенсера ничего не значило. – И как давно тебе об этом известно?
– О том, что я внебрачный ребенок? – Спенсер равнодушно пожал плечами. – Пять лет. Я узнал это в свой двадцать девятый день рождения.
Пять лет. Бен моргнул. Последние пять лет он провел вдалеке от брата, от всей своей семьи, и для чего? Оказалось, все было понапрасну.
– Ты хорошо поработал здесь, – сменил тему Спенсер, но Бен ничего не ответил.
Спенсер осматривал уютный, но в то же время элегантный небольшой ресторан в Ницце, владельцем которого был Бен. Пару минут назад его брат распахнул двери ресторана и зашел внутрь. Спенсер выглядел как самый обычный турист, решивший перекусить по дороге. Не осталось и следа от того старшего брата, лидера «трех мушкетеров», каким Бен его помнил и по которому страшно скучал. Выйдя из кухни, Бен замер, увидев Спенсера, а тот, как ни в чем не бывало, радостно улыбался ему, словно они в последний раз виделись на прошлой неделе, а не четырнадцать лет назад.
– Привет, Бен, – сказал брат.
И поведал, что уже пять лет знает о тайне, в которую Бен оказался посвящен, когда ему исполнилось восемнадцать. Та тайна разбила Бену сердце и вынудила его покинуть дом, разорвав все связи с семьей. Горькая правда дорого ему обошлась, а Спенсер теперь стоит перед ним и улыбается.
– Это все дела прошлые, – сказал Спенсер, и Бен заметил, что он пытается прекратить неприятный разговор. Но было поздно. Уже пять лет как поздно. – Что было, того не изменить. Я всегда чувствовал, что у Майкла есть причины относиться ко мне не так, как к тебе и Джеймсу, и рад, что наконец-то понял, в чем дело. Ему было хорошо известно, что я не его сын. С этим я давным-давно смирился.
– Рад за тебя, – ответил Бен.
Его голос был спокойным, несмотря на то что внутри бушевал ураган эмоций. Сожаление и чувство вины, печаль и радость – все смешалось, когда он снова увидел своего любимого брата. Но гнев затмевал все.
Старая обида прожигала грудь и раскаленной лавой обволакивала внутренности. Неужели Спенсер думает, что он может вот так запросто снова появиться в жизни Бена, как будто ничего не было? Не извинившись, не дав никаких объяснений, отмахнуться от четырнадцати лет, которые они провели в разлуке.
– Что ты здесь делаешь, Спенсер? – спросил Бен.
Брови старшего брата слегка приподнялись. Его озадачило и удивило равнодушие, которое он уловил в тоне Бена.
– Неужели ты не рад меня видеть? Много времени прошло…
– Ты всегда знал, где я нахожусь.
– Да и ты знал, где нахожусь я, – парировал Спенсер.
– Я не предполагал, что тебе известна правда.
– А в противном случае все было бы по-другому? – нахмурился Спенсер, и Бен отвел глаза:
– Возможно.
Вернулся бы он в лоно семьи, если бы понял, что Спенсеру известно его происхождение? Трудно сказать. У него осталось не очень много счастливых воспоминаний о семье и о том, что это такое – быть одним из Чатсфилдов.
– Но ты так и не ответил на мой вопрос, – напомнил Бен. – Что ты здесь делаешь?
Его захлестнула очередная волна гнева, когда он начал понимать, что брату что-то от него нужно.
– Я решил, что настало время «трем мушкетерам» воссоединиться, – заявил Спенсер. – Джеймс сейчас тоже в Ницце. Он приехал на выходные и сгорает от нетерпения, мечтая встретиться с тобой. Мы снова можем быть вместе, Бен, на благо семьи Чатсфилд.
Семья Чатсфилд… Империя дорогих отелей, на создание и процветание которой его отец положил все силы. Спенсер мог бы стать наследником всего этого богатства, если бы не был внебрачным ребенком. Хотя все равно он им стал, после того как их дядя Джин согласился сделать Спенсера главным исполнительным директором компании. Бену было об этом известно. Он старался не читать в прессе ничего, что касалось Чатсфилдов, но до него доходили обрывки слухов.
Похоже, Спенсер хочет, чтобы Бен снова трудился на благо семьи. Неужели он рассчитывает, что брат с радостью согласится, как будто не было долгих лет разлуки?
– Тебя совершенно не волнует наше воссоединение, – с горькой усмешкой бросил Бен. – Отбрось притворство, Спенсер. На самом деле тебе нужно, чтобы я что-то сделал для тебя. Для семьи Чатсфилд. Не так ли?
Спенсер опешил.
«Я больше не тот мальчишка, которого он помнит», – подумал Бен. Преданный, словно щенок, готовый всем угодить и всех осчастливить, но обреченный на вечные неудачи. С него хватит! Он не собирается стараться для кого-то, тем более для Спенсера или для семьи.
– Я сейчас немного занят, как видишь. – Бен скривил губы в безрадостной улыбке.
Лучше перевести все в шутку, нежели поступить так, как он жаждет, а именно – кому-нибудь врезать, быть может, даже Спенсеру.
– Ты проделал огромную работу, – заторопился Спенсер. – Я слышал, что этому ресторану присудили почетные мишленовские звезды. Мои поздравления. Сколько всего ресторанов ты открыл?
– Семь.
– Восхитительно!
Бен ничего не ответил. Ему не нужна была похвала брата.
– Ты, скорее всего, слышал в новостях о сделке с Харрингтонами… – начал Спенсер.
– Которую не удалось заключить? Да, слышал.
Бен знал, что Чатсфилды предложили выкупить компанию Харрингтонов, что его брат Джеймс в скором времени женится на Лейле, принцессе Сураади. Он сделал ей предложение перед зданием отеля «Чатсфилд» в Нью-Йорке – после того, как на гигантском биллборде высветилось его признание в любви. Ажиотаж вокруг семьи раздражал Бена, но людям это нравилось, и популярность Чатсфилдов просто зашкаливала.
– Харрингтоны в конце концов согласятся на сделку, – заверил он Спенсера. – У них нет серьезных связей и достаточного влияния, чтобы долго сопротивляться.
– Переговоры будут напряженными, – заметил Спенсер. – Со мной согласны многие учредители нашей компании, но не все. Пока что.
Бен пожал плечами. Его не волновал семейный бизнес.
– Послушай, – не унимался Спенсер. – Мне нужно срочно лететь на переговоры в Нью-Йорк и Лондон. Мое присутствие там необходимо.
– Присутствуй.
– А на следующей неделе я должен быть в Берлине, чтобы заниматься отелем во время Берлинале.
– Чего, прости?
– Это кинофестиваль. Большинство голливудских знаменитостей останавливаются в нашем отеле. Это очень важное и ответственное событие для нашей компании.
– Не понимаю, зачем ты мне это рассказываешь. – Хотя Бен потихоньку начал догадываться, в чем дело.
– Мне нужно, чтобы кто-то заменил там меня, – пояснил Спенсер. – Кто-то из Чатсфилдов.
– Ты решил, что я брошу свой бизнес и отправлюсь в Берлин, чтобы помочь тебе? – поинтересовался Бен. – И это после четырнадцати лет тишины?
Глаза Спенсера сверкнули.
– Это ты ушел от нас, Бен.
Бен был на волоске от того, чтобы ударить брата. Он сжал кулаки, сердце бешено забилось в груди. Желание причинить Спенсеру боль было невыносимым, но Бен, как всегда, сдержался. Однажды вспышка гнева привела к тому, что он чуть не лишил человека жизни.
– Да, я ушел. И не собираюсь возвращаться ради тебя и твоего отеля.
Спенсер внимательно посмотрел на него.
– Ты изменился, – тихо произнес он.
– Верно.
– Но ты все еще мой брат, Бен. И я все еще твой брат. Возможно, мне стоило прийти к тебе гораздо раньше. Но ты тоже мог со мной связаться. Так что виноваты мы оба.
Раньше Бен с радостью взял бы всю вину на себя и постарался бы все уладить. Он сделал бы все возможное, чтобы осчастливить Спенсера и всю свою семью. Сегодняшний Бен, который четырнадцать лет старался подавить обиду и гнев, просто пожал плечами.
– Пожалуйста, – сказал Спенсер. Он склонил голову набок, и уголок его губ изогнулся в милой ребяческой улыбке, которую Бен помнил с детства. – Ты мне нужен.
Бен покачал головой:
– Недавно я открыл ресторан в Риме и собираюсь поехать туда…
– Две недели, братишка. Нам необходимо снова стать семьей и выступать единым фронтом. Я хочу этого больше всего на свете.
Сплоченная семья. Об этом Бен мечтал в детстве. Он терпел постоянные ссоры родителей, приступы гнева отца и изо всех сил стремился к тому, чтобы все изменилось к лучшему. Однажды он пожертвовал своими желаниями ради благополучия Чатсфилдов, и, похоже, история повторяется. В конце концов он откликнется на просьбу брата. Честно говоря, Бен сожалел о том, что порвал с родными, хотя в то время ему казалось, что другого выхода нет…
– Две недели, – сказал он, и на лице его брата появилось выражение облегчения и радости.
– Да…
– Я всего лишь шеф-повар, а не шоумен. Пусть этим занимаются другие.
– Все будет нормально, – заверил его Спенсер. – Тебе всего-то надо улыбаться и пожимать людям руки, честное слово.
– Я не имел никакого отношения к делам семьи Чатсфилд четырнадцать лет, – напомнил он Спенсеру. И себе самому. – Почти половину своей жизни.
– Больше причин, чтобы вернуться. – Спенсер говорил искренне. – Я скучал по тебе, Бен. И мне известно, что тогда ты пытался защитить меня…
– Забудь об этом.
Горло Бена сжалось от переполняющего его гнева, или печали, или какого-то неизвестного ему чувства. Он не хотел говорить о прошлом. Не желал даже думать о нем.
– Я благодарен тебе… – настаивал Спенсер.
Бен оборвал его:
– Хорошо. Я помогу тебе в Берлине. Но потребую кое-что взамен.
Спенсеру не стоит, как прежде, рассчитывать на его слепую преданность. Многое изменилось за эти годы. И сам Бен сильно изменился.
– Ладно. И что же ты хочешь?
– Я хочу открыть свой ресторан в отеле «Чатсфилд» в Лондоне.
Спенсер недоуменно заморгал:
– Там уже есть первоклассный ресторан.
– Его шеф-повар скоро уйдет на пенсию. К тому же он давно начал сдавать позиции. – Бен надменно вздернул бровь. – Что скажешь?
Спенсер внимательно посмотрел Бену прямо в глаза, но тот не сдался и не отвел взгляд. В конце концов Спенсер кивнул:
– Ладно. Помоги мне с фестивалем, и я подумаю над тем, как открыть твой ресторан в нашем лондонском отеле.
– Не просто подумаешь, – спокойно продолжил Бен. – Мне нужен подписанный контракт.
Спенсер усмехнулся:
– Ты мне не доверяешь?
– Это просто бизнес.
– Хорошо. Пришли документы в мой офис, и я их подпишу. Так мы договорились?
– Договорились.
Спенсер покачал головой:
– С тобой сложно торговаться, Бен. Ты стал намного сильнее с тех пор, как мы с тобой в последний раз виделись.
Тогда ему было восемнадцать лет, и он был до смешного наивным…
Бен наконец осознал, что перед ним стоит его брат. Сквозь пелену гнева он начал ощущать какое-то чистое, давно забытое чувство. Его сердце наполняла радость.



Глава 1

Оливия Харрингтон бегло осмотрела номер, который она зарезервировала в отеле «Чатсфилд», и чуть не застонала от негодования. Кладовка просторнее этого номера. Намного просторнее. Устало вздохнув, Оливия сбросила туфли на высоченных каблуках, которые специально надела для перелета из Лос-Анджелеса, и плюхнулась на узкую кровать. Она ногой закрыла дверь, затем еще раз оглядела маленькую тюремную камеру, которая должна была стать ее домом на целую неделю.
Конечно, Оливия не рассчитывала на президентский люкс. Она не была знаменитостью мирового масштаба, но тоже участвовала в кинофестивале. И разве номер класса «стандарт» в лучшем отеле города может быть похож на закуток для швабр? В нем даже ванной комнаты нет, а из окна открывается вид на кирпичную стену соседнего здания, до которой при желании можно дотянуться.
К тому же создавалось впечатление, что в номере нормально не прибирались с тех пор, как его покинул предыдущий постоялец… или лучше сказать, заключенный? На ковре были рассыпаны крошки, простыни были измяты, а присмотревшись, она заметила на них пятна. Фу!
Тяжело вздохнув, Оливия открыла дверцу маленького бара, на котором стоял крошечный телевизор. В такой ситуации без алкоголя не обойтись. Но оказалось, что бар опустошен отчаявшимся постояльцем. Нашлись лишь бутылка воды и половина шоколадки. Может ли этот день стать еще хуже?
В аэропорту Лос-Анджелеса ей пришлось просидеть несколько часов, поскольку два рейса были отменены, затем пережить полет в экономклассе, будучи зажатой между матерью с кричащим младенцем и упитанным бизнесменом, который не желал делиться общим подлокотником. Оливия тщательно продумала свой наряд, прекрасно зная, что папарацци обожают фотографировать знаменитостей, когда те, уставшие после перелета, без макияжа, покидают аэропорт. Она тринадцать часов провела на каблуках. Сон казался несбыточной мечтой.
Отвратительный номер стал последней каплей. Кровь Оливии забурлила от злости. Она быстро встала, засунула ноющие ноги в дизайнерские туфли и поправила макияж, согнувшись пополам, чтобы хоть что-то увидеть в маленьком квадратике зеркала. Оливия не была избалованной капризной дивой, но это уже слишком. Ей с трудом удавалось дышать в крохотном номере, а ведь здесь предстоит готовиться к премьерам фильмов и другим светским мероприятиям. Оливия прекрасно знала, почему ей досталась эта кладовка. Она – одна из Харрингтонов. Ее сестра Изабелл отвергла сделку, предложенную Чатсфилдами. Она не могла позволить конкурентам завладеть их семейным бизнесом. И Спенсер Чатсфилд счел забавным водворение представительницы семьи Харрингтон в кладовку.
Как смешно!
Возможно, не стоило резервировать номер в «Чатсфилде», но все, кто хоть что-то собой представлял на Берлинском кинофестивале, останавливались в этом отеле, а Оливия не желала упустить ни одно мероприятие. Фестиваль был для нее очень важен. Она много и упорно работала, чтобы получить шанс продемонстрировать свои возможности. Ей было известно, как ведутся дела в киноиндустрии. Необходимо общаться, заводить нужные знакомства. Оливия мечтала доказать всем, что будет прекрасной актрисой. Этим она хотела почтить память своей матери.
Ее никогда не интересовал семейный бизнес. Но будь она проклята, если позволит кому-либо, в особенности одному из самоуверенных Чатсфилдов, издеваться над собой.
В последний раз бросив взгляд на свое отражение, Оливия развернулась, распахнула дверь номера и стремительно пошла по коридору. Она отправилась на поиски человека, который рискнул унизить Харрингтонов.
Спустившись вниз, Оливия увидела, что холл отеля заполнен актерами, актрисами и прочими медийными персонами, и все они излучают неповторимую ауру богатства и славы. С некоторым трудом ей удалось добраться до стойки ресепшн.
– Я хотела бы поговорить с управляющим, пожалуйста.
Строго одетая, с идеально уложенными в тугой пучок волосами женщина вежливо ответила:
– Боюсь, мистер Чатсфилд сейчас занят, мисс?..
– Харрингтон. Оливия Харрингтон.
Услышав ее имя, женщина не выказала восхищения, и Оливия раздраженно сжала зубы. Она сыграла роль второго плана в фильме, который будут показывать на фестивале. Возможно, в скором времени ей достанется потрясающая роль и она получит почетные кинонаграды.
– Я понимаю, что мистер Чатсфилд занят, – сказала Оливия с сахарной улыбкой на губах, – но тот факт, что моей семье принадлежит сеть отелей «Харрингтон», вероятно, заинтересует его. Вы так не думаете?
Сотрудница отеля сухо кивнула:
– Я узнаю, может ли мистер Чатсфилд принять вас.
Оливия выдохнула. Первое препятствие пройдено.
Впереди еще миллион.

– Оливия Харрингтон?
Бен в некотором замешательстве уставился на сотрудницу, стоявшую в дверях кабинета. Ему предстояло решить множество проблем, которые возникли с появлением в отеле мировых знаменитостей. Для них было обычным делом заказывать ведрами стоящее бешеных денег розовое шампанское и просить, чтобы в каждой комнате номера поставили букеты свежих цветов, но ни в коем случае не лилии или розы. Бену уже пришлось изъять несколько десятков букетов, потому что в каждом из них были розы. Точнее, одна маленькая розочка.
Бен был готов объяснить капризной молодой актрисе, куда она может засунуть эту розу. Но, к счастью, сдержался, и это стоило ему огромных усилий. Но когда он в следующий раз встретится со Спенсером, обязательно скажет, куда тот может засунуть злосчастный цветок. Брат уверял, что ему придется просто пожимать гостям руки, однако уровень внимания, которого требовали к себе представители Голливуда, зашкаливал. А возвращение в «Чатсфилд» пробуждало воспоминания о прошлом, наполняющие сердце болью и злобой. Бен не желал выполнять глупые просьбы знаменитостей и предпочитал прятаться в кухне.
Он устало посмотрел на сотрудницу отеля, стоящую перед ним, с трудом вспомнив ее имя.
– Вы хотите сказать, Анна, что Харрингтон, член семьи владельцев сети отелей, хочет со мной встретиться?
– Она хочет поговорить с управляющим. И ее тон был весьма… требовательным.
Бен закрыл глаза. Замечательно! Только встречи с требовательной представительницей семьи Харрингтон ему и не хватало. Что она делает в Берлине? Ведь переговоры ведутся в Лондоне и Нью-Йорке.
– Спасибо. – Он заставил себя улыбнуться. – Пригласите ее.

Сотрудница отеля, заставив Оливию прождать мучительные десять минут – неудобные туфли сводили ее с ума, – наконец-то вернулась.
– Мистер Чатсфилд готов вас принять, мисс Харрингтон, – сказала она, сверля ее взглядом. – Пожалуйста, следуйте за мной.
– Спасибо.
Разве отель «Чатсфилд» не занимает первое место по качеству обслуживания? Хорошо же здесь обходятся с гостями! Впрочем, она – Харрингтон. Быть может, они припасли грубость и высокомерие исключительно для нее?
Оливия направилась в кабинет управляющего. Зайдя внутрь, она увидела мужчину, сидящего за столом, небрежно запустив пальцы в густые каштановые волосы. Это и есть Спенсер Чатсфилд? Оливия видела его фотографии в Интернете, но не помнила, чтобы он был настолько… привлекателен. Разве Спенсер не показался ей типичным суровым бизнесменом? Мужчина, сидящий перед ней, был совсем не таким. И не важно, что на нем был элегантный серый в тонкую полоску деловой костюм. Его мощная фигура и язык тела говорили о том, что он чувствует себя гораздо комфортнее в потертых джинсах, футболке и, возможно, кожаной байкерской куртке.
Слишком поздно Оливия сообразила, что не может отвести от него глаз. Скорее даже откровенно на него пялится. Она выпрямилась и вздернула подбородок. Самое время сыграть роль негодующей клиентки.
– Спенсер Чатсфилд? – спросила она сурово.
Мужчина – на его лице она заметила щетину, которая была… очень сексуальной – приподнял бровь.
– Нет. Бен Чатсфилд. А вы?
– Оливия Харрингтон.
Его глаза сузились, а выражение лица не стало приветливее. Он выглядел… скучающим.
– Что я могу для вас сделать, мисс Харрингтон? – протянул он.
Ему известно, какой ей достался номер, сообразила Оливия.
Она ничего не знала о существовании Бена Чатсфилда. Чаще всего Изабелл упоминала имя Спенсера, и, конечно, Оливия слышала о Джеймсе. Но одно ей было ясно: Бен Чатсфилд – настоящий козел.
Оливия уперлась ладонями в стол и склонилась над Беном. Он и глазом не моргнул.
– Вы, возможно, полагаете, что это забавно, – в ее голосе звучала сталь, – разместить кого-то из Харрингтонов в номере, похожем на кладовку, но для меня это показатель низкого уровня обслуживания клиентов. Неприемлемого уровня.
В конце своей небольшой речи Оливия начала задыхаться от негодования, однако выражение лица Бена Чатсфилда оставалось невозмутимым.
– Вы недовольны номером? – сказал он после небольшой паузы. – Я правильно вас понял?
– Да, вы поняли правильно, мистер Чатсфилд. Мой номер ужасен.
– Ужасен, – равнодушно повторил Бен.
Он откинулся на спинку кресла и, слегка прищурившись, продолжал на нее смотреть.
«Ну почему, почему, – вздохнула про себя Оливия, – он так привлекателен?» Она выпрямилась, скрестила руки на груди, ожидая, когда он… Что? Объяснит свое поведение? Признается, что совершил глупость? Как бы не так. Размечталась!
– И что же, – размеренным тоном продолжал Бен, – такого ужасного в вашем номере… мисс Харрингтон?
Какое-то время она ошарашенно смотрела на него, шокированная его наглостью.
– Все, – в конце концов сказала Оливия. – Абсолютно все.
Бен начал что-то набирать на компьютере. Оливия ожидала, что же будет дальше, с трудом сдерживая возмущение.
– Я вижу, вы зарезервировали номер класса «стандарт».
– В этой кладовке нет ничего стандартного, – процедила она сквозь зубы.
– В отеле «Чатсфилд», – холодно заявил Бен, – никого не размещают в кладовках.
– Наверное, вам стоит самому посмотреть, как выглядит мой номер.
Бен внимательно взглянул на нее, и Оливия обратила внимание на его губы. Они тоже были невероятно соблазнительными, на удивление пухлыми и изящными. И еще у него были длинные ресницы. Как несправедливо!
– Быть может, вы правы. Мне нужно самому посмотреть на этот ужасный номер. – Его тон был пропитан сарказмом. – Чтобы вас успокоить.
Оливия показала рукой на дверь кабинета:
– Будьте моим гостем.
– Ах! – Бен поднялся. – А это должна быть моя реплика.

Богатая наследница семьи Харрингтон решила устроить спектакль. Бену с трудом удавалось подавлять раздражение. Что ей не понравилось? Недостаточное количество нитей в простынях? Отсутствие свежих цветов в ванной комнате? Как ни хотелось ему послать дамочку куда подальше вместе с ее требованиями, Бен прекрасно понимал, что не будет это делать. Ну, или сделает в достаточно вежливой форме.
Он развернулся к Оливии, которая продолжала смотреть на него с таким негодованием, что ему захотелось закатить глаза. Похоже, она сильно переигрывает, но для чего ей все это нужно? Быть может, она сочла забавной идею создавать проблемы Чатсфилд ам?
Это не его дело, напомнил себе Бен. Он согласился помочь Спенсеру, потому что его отношение к семье было весьма сложным и запутанным. Но Бена не волновали Харрингтоны и возможность поглощения их компании. И уж точно его не волновала капризная богатенькая наследница.
– Будьте любезны, покажите мне свой номер, – с холодной вежливостью попросил он.
Они вышли в холл отеля.
Оливия была красивой женщиной, Бен это признавал, хотя ее красота казалась ему слишком совершенной, ненастоящей. После всей лжи, что Бену пришлось проглотить в прошлом, он не терпел обман ни в каком проявлении.
Сияющие темно-каштановые локоны струились по спине мисс Харрингтон, большие карие глаза поражали своей глубиной. Элегантная хрупкая фигура с соблазнительными изгибами, заключенная в изумрудное платье-футляр, и туфли на высоких каблуках подчеркивали длинные стройные ноги с изящными щиколотками. Все это, безусловно, привлекало внимание.
Бен поднял глаза немного выше, и его взгляд упал на ее ягодицы. Которые тоже оказались невероятно соблазнительными.
Оливия нетерпеливо нажала пальчиком с идеальным маникюром на кнопку лифта.
– Когда вы прибыли в Берлин? – спросил Бен, решив, что в данной ситуации следует вести себя цивилизованно.
Хотя вряд ли на ухоженную требовательную красавицу произведут впечатление его манеры.
– Час назад. Я всю ночь провела в самолете, мистер Чатсфилд.
И это тоже его проблема? Он постарался сочувственно улыбнуться:
– Пожалуйста, называйте меня просто Бен.
Оливия ничего не ответила.
К счастью, приехал лифт. В последнее мгновение в кабину прошмыгнула эффектная блондинка в розовом обтягивающем фигуру комбинезоне и усыпанных стразами высоких сапогах-ботфортах.
– Оливия! Я и не знала, что ты приедешь на фестиваль.
Каждое ее слово было прямо-таки пропитано лицемерием, и Бен почувствовал, как напряглась Оливия. Но уже через пару секунд она заставила себя расслабиться и одарить женщину ослепительной улыбкой.
– Эмбер! Как приятно тебя здесь встретить. Да, я тоже приехала на фестиваль. Я снялась в «Вечном голубом небе». Слышала?
– Ох, точно. – Эмбер наморщила носик. – Роль на две реплики?
– Второстепенная роль, – поправила ее Оливия все с той же улыбкой.
Двери лифта открылись, и она с высоко поднятой головой прошла мимо Эмбер, бросив:
– Ну, еще встретимся, я уверена.
Так, значит, она актриса. Новость не удивила Бена. Актрисы в его понимании – ухоженные, высокомерные, насквозь пропитанные ложью, трудные в общении женщины. Оливия именно такая.
Она вела его по устланным коврами коридорам, затем свернула в узкий коридорчик и миновала дверь, ведущую на лестницу. Бен нахмурился. В этой части здания не было номеров. Здесь располагались комнаты для персонала и складские помещения.
– Вот мы и на месте, – заявила Оливия, церемонно показав ему старомодный ключ, а не фирменную карточку с эмблемой отеля.
Она открыла дверь. Бен вошел, его плечо соприкасалось с плечом Оливии, потому что комната на самом деле оказалась крохотной и смахивала на кладовку.
– По-вашему, этот номер не ужасен? – приторно-сладким тоном поинтересовалась Оливия и указала на кровать со смятыми испачканными простынями. – Я не думаю, что простыни меняли с… прошлого года. К тому же мини-бар пустой и отсутствует ванная комната.
Оливия повернулась к нему лицом, подбоченилась, и ее тело, а в особенности грудь оказались достаточно близко от Бена.
Он старался не обращать внимания на то, что при повороте ее локон задел его щеку, или на то, что после тринадцатичасового перелета от нее все еще исходил аромат клубники. И ванили. Бен сделал глубокий вздох и посмотрел на разгневанную Оливию:
– Я прошу прощения. Очевидно, произошла ошибка.
– Ошибка? То, что меня запихнули в этот кошмарный номер, просто ошибка? Не притворяйтесь!
Гнев – такое знакомое обжигающее кровь чувство – охватил его. Она, конечно, красива. Но зачем устраивать сцену из-за явной случайности?
– Да, всего лишь ошибка, – ответил Бен. – Неужели вы думаете, что кто-то мог специально предоставить гостю нашего отеля такой номер?
– Именно так я и думаю, Бен.
Он уставился на нее – сначала в замешательстве, затем с раздражением.
– Ты решила, что я поместил тебя сюда, потому что ты Харрингтон?
– Не нужно быть физиком-теоретиком, чтобы это понять.
Он громко засмеялся:
– Милая, ты далеко не физик-теоретик.
В ее глазах полыхнула злость, отчего они приобрели золотистый оттенок.
– Я не позволю издеваться над собой.
– Я могу сказать то же самое. Ты не настолько важная персона, чтобы я тратил свое время на издевательства над тобой.
Оливия пожала плечами:
– Все может быть…
– Так ты думаешь, что я изучил список людей, которые забронировали номера в нашем отеле, – перебил он ее голосом полным сарказма, – надеясь, что кто-нибудь из Харрингтонов захочет у нас остановиться, и лелея мечту так по-детски с ним поступить? – Бен вспомнил, каким сладким ядом были пропитаны слова красотки в лифте. – Придется расстроить тебя, но твой приезд в Берлин не является главной новостью дня. – Он усмехнулся. – Я не уверен, что это вообще кому-то интересно.
От гнева ее щеки с высокими скулами залил румянец.
– Не знаю, каким образом тебе об этом стало известно, но…
– Ох, да успокойся ты. – Бен устал от капризных див и их запросов. Не хватало еще одной из Харрингтонов, капающей ему на мозги. – Я понятия не имел, что кто-то из вашей семьи окажется в Берлине. Все вы вроде бы должны сейчас быть в Нью-Йорке, на переговорах с моим братом.
– Каких переговорах? – возмутилась Оливия. – Моя сестра отказала…
– Вопрос поглощения компании быстро и просто не решается, – сухо пояснил Бен. – Но, по правде говоря, меня это абсолютно не касается. Я не имею отношения к делам Чатсфилдов.
Оливия изумленно изогнула бровь:
– И все же ты руководишь отелем в Берлине.
Он сам до сих пор не мог поверить в это.
– Так и есть. Но только на время проведения фестиваля.
– Так, значит, Чатсфилды живут одной сплоченной семьей, – протянула Оливия.
Бен напрягся. Сплоченной? Когда-то он не сомневался в этом. Но все в прошлом.
– Мы семья, – ответил он равнодушно, – точно такая же, как Харрингтоны.
Оливия поджала губы. Они стояли, глядя друг другу в глаза, и кроме злости, накаляющей воздух, между ними возникло нечто другое. Физическое влечение. Оливия Харрингтон, если не брать во внимание ее личность, была весьма привлекательной женщиной. Красивой, яркой, сексуальной. Ее глаза блестели от негодования, волосы слегка растрепались, щеки покраснели. Она выглядела разозленной и возбужденной одновременно.
– Вам будет предоставлен другой номер, – произнес он не терпящим возражений тоном, – и в качестве извинения за нашу ошибку одна ночь вашего проживания будет бесплатной.
Глаза Оливии удивленно округлились, но затем она величественно кивнула, словно именно такого ответа и ждала.
– Благодарю.
Чем быстрее ему удастся уйти от этой женщины, тем лучше.
– Всегда рады помочь, – сказал он и покинул ее номер.



Глава 2

Менее чем через час Оливия перебралась в один из роскошнейших номеров отеля «Чатсфилд». У нее отвисла челюсть от увиденного. Это уж точно не номер класса «стандарт». Посыльный занес в прихожую ее чемодан и удалился. Закрыв за ним дверь, она начала медленно обследовать апартаменты: прихожую, гостиную, кухню, спальню, огромную ванную комнату с роскошной ванной. Просто восхитительно! Одного взгляда на ванну было достаточно, чтобы загореться желанием погрузиться в горячую воду с душистой пеной и остаться там на всю оставшуюся жизнь.
Но, как бы прекрасно это ни было, Оливию не оставляли сомнения. Ведь она не только получила право на одну бесплатную ночь, но и оказалась в номере, проживание в котором стоило в сто раз больше чем в «стандарте». Бен Чатсфилд пытается доказать, что отель «Чатсфилд» отличается высоким уровнем обслуживания, или он просто чувствует себя виноватым?
Оливия решила не думать об этом. В любом случае теперь у нее есть шикарный номер, который обойдется дешевле, чем она планировала.
Оливия распаковала чемодан, аккуратно развесила свои тщательно продуманные наряды в гардеробе, затем наполнила водой ванну, добавив в нее пену из предоставленной отелем бутылочки. Раздевшись, она погрузилась в ароматную горячую воду.
Блаженство!
Однако сомнения продолжали терзать ее. Хотя, возможно, это были не сомнения.
А… робкое влечение.
Несправедливо, что Бен Чатсфилд такой привлекательный.
Закрыв глаза, она представила его: слегка растрепанные каштановые волосы, карие глаза, сильный, покрытый щетиной подбородок. Но соблазнительнее всего была его внутренняя энергия, мощная, животная, практически неконтролируемая.
Оливия тихо рассмеялась. Она понимала: даже если Бен Чатсфилд проявит к ней интерес, она не будет знать, как себя с ним вести. Те отношения, которые у нее были, являлись всего-навсего хорошо продуманной игрой и не имели ничего общего с реальностью или настоящей страстью. А ей безумно хотелось испытать невероятную страсть. Но еще в ранней юности Оливия решила, что не будет сближаться с людьми и испытывать сильные эмоции. Тем более необходимо обходить стороной такого мужчину, как Бен Чатсфилд.
И все же интересно, как поведет себя Бен, если позволит своей внутренней дикости хотя бы на время вырваться на свободу? Что получится, если они вдвоем отдадутся во власть страсти?
Тяжело вздохнув, Оливия с головой погрузилась в воду. Нет смысла думать о Бене Чатсфилде, потому что между ними никогда ничего не может быть. По крайней мере, она сделает для этого все возможное. Вечером она наденет уютную пижаму и будет смотреть романтические комедии, а затем проспит восемь часов подряд. Завтра предстоит весьма насыщенный день. У нее запланированы несколько интервью, и она должна быть в отличной форме. Но двенадцать часов бесконечной игры для нее не проблема – ведь быть Оливией Харрингтон, подающей надежды молодой актрисой, гораздо проще, чем кем-либо еще. Например, тем человеком, каким она является на самом деле.

Бен сжал зубы, когда всемирно известная актриса, чье имя он не помнил, принялась строить ему глазки. Она его раздражала. И почти так же сильно, как Оливия Харрингтон.
– Боюсь, зарезервировать холл отеля невозможно, – сказал он сдержанно, но весьма твердо.
Стоять в центре оживленного холла ему и так было неприятно, а теперь еще приходилось иметь дело с капризом богатенькой дуры. Куда бы он ни повернулся, его донимали воспоминания, хотя раньше Бен не бывал в Берлине. Однако он был в других, точно таких же отелях «Чатсфилд». У Бена появилось ощущение, что машина времени отправила его в прошлое.
Звон хрусталя, запах кожи, неповторимое звяканье открывающихся лифтов… все это возвращало Бена в то время, когда он был наивным мальчишкой, с нетерпением ожидающим в коридоре отеля, когда же его отец закончит дела. Бен надеялся, что на этот раз отец ему улыбнется при встрече. И подарит искреннюю улыбку Спенсеру…
– Но это идеальное место для вечеринки по случаю моего дня рождения, – настаивала актриса.
Она перестала игриво строить ему глазки и вместо этого соблазнительно улыбнулась. Затем актриса сжала его локоть. Но эта женщина не вызвала в нем и сотой доли желания, которое он испытывал к Оливии Харрингтон.
– Пожалуйста? – прошептала звезда и захлопала накладными ресницами.
– Холл – это общественное место, – ответил Бен, отстраняясь. – Остальным гостям нашего отеля необходимо проходить через него, чтобы попасть в свои номера. Если, конечно, вы не хотите, чтобы они пользовались входом для персонала. – Он сказал это с сарказмом, но актриса восприняла его слова серьезно. Посыльный, стоявший за ее спиной, еле сдерживал улыбку. По крайней мере хоть кто-то получал удовольствие от этого разговора. – Я прошу прошения, но осуществить вашу просьбу невозможно, – заявил Бен. – Мы будем рады предоставить для проведения вашей вечеринки любой из банкетных залов. Особенно хорош наш Персидский салон.
Развернувшись, Бен поморщился, потому что ему была ненавистна неискренность, к которой он быстро начал привыкать. За четырнадцать лет он зарекомендовал себя как честного, порой даже чересчур откровенного человека. Люди знали всю правду о том, что они могут получить, заглянув в ресторан Бена. Но стоило ему переступить порог отеля «Чатсфилд», обители лжи, которую создали его родители, и он начал вести себя совсем по-другому. И именно об этом его просил Спенсер.
– Отлично сработано, мистер Чатсфилд, – заметил посыльный. – Эта женщина раздражает. Она привезла с собой восемь огромных чемоданов и не дала чаевых.
– Я не удивлен, – откликнулся Бен.
Любой другой управляющий отчитал бы посыльного за такие слова, но он не стал. Бен понимал, что следует различать, когда сотрудник действительно некомпетентен и когда ему приходится терпеть унижения от нерадивых постояльцев. Этот же посыльный всегда был вежлив с гостями отеля. Неудивительно, что ему нужно немного выпустить пар. Бен улыбнулся и кивнул в сторону тележки, нагруженной чемоданами. За порядком все равно необходимо следить. Парень поспешил заняться делом.
– Мистер Чатсфилд?
За спиной Бена послышалось цоканье каблуков. К нему, робко улыбаясь, подошла Ребекка, его личный помощник.
– Ребекка? Что случилось?
– Репортер с телевидения хотел взять у вас интервью для сюжета о том, каково это – готовить еду для знаменитостей. Вы не забыли?
– Ох! Точно. – Он последовал за Ребеккой к ожидающему его репортеру.

Время близилось к полуночи, когда Бен наконец-то смог расслабиться. День был полон испытаний, и даже был случай возгорания, когда постоялица перевернула одну из двухсот ароматических свечей, расставленных в номере. Бену пришлось любезничать со столькими людьми, что ему не хотелось об этом вспоминать. Но он не позволил гневу вырваться на свободу. Точно так же, как он держался все эти четырнадцать лет. Однако сейчас его терпение было на исходе.
Не стоило возвращаться в «Чатсфилд», признал Бен по дороге на крышу отеля, где располагался бассейн. Он ошибался, думая, что ему удастся совладать со своими воспоминаниями и чувствами.
Тяжело вздохнув, Бен снял костюм в мужской раздевалке и направился к прозрачной водной глади. Олимпийских размеров бассейн под стеклянным куполом с видом на город был гордостью отеля.
Плавание всегда было для Бена отличным способом расслабиться, выплеснуть накопившуюся энергию и снять стресс. К счастью, в этот поздний час никого, кроме него, здесь не было, и Бен мог в одиночку насладиться красотами ночного Берлина. Но не это его волновало. Он мечтал вернуться во Францию. К своей прежней жизни.
Бен нырнул. Вода показалась ему прохладной и освежающей, что помогало мыслям проясниться. Напряжение постепенно стало покидать его. Он проплыл несколько кругов, перевернулся на спину и устремил взгляд на прозрачный купол.
Услышав, что открылась дверь, Бен приподнял голову, но смог заметить только пару стройных ножек с изящными щиколотками, приближающихся к бассейну. Кому-то пришла в голову та же идея, что и ему.
Вот и истекли его пятнадцать минут на расслабление. Бен поплыл к бортику. В метре от него он уловил краем глаза движение, но было уже слишком поздно. Какая-то женщина прыгнула прямо на Бена.

Оливии показалось, что она врезалась в бетонную стену. Перед глазами поплыли звездочки, она вскрикнула, голова тут же заболела, а затем сильные руки схватили ее за плечи.
– Ты всегда действуешь не подумав? – раздраженно поинтересовался знакомый голос.
Оливия тряхнула головой, пытаясь убрать мокрые волосы с лица. И встретилась взглядом с высокомерным и явно рассерженным Беном Чатсфилдом. Его глаза горели, на щеках пылал румянец, и на мгновение ей показалось, что это древний бог воды, поднимающийся из пучины морской, а по его рельефному идеальному прессу стекает вода.
Затем к ней вернулся рассудок, и она принялась неуверенно оправдываться.
– Я и не знала, что ты в бассейне, – сказала Оливия и закашлялась.
Она успела нахлебаться воды, когда врезалась в грудь Бена Чатсфилда. Грудь, к которой в данный момент она была прижала. Бен все еще удерживал ее за плечи, а их ноги были переплетены. Сердце Оливии бешено билось, но не только из-за неудачного столкновения. Однако иную причину ей не хотелось признавать.
Бен что-то пробормотал и, покрепче обхватив Оливию под мышки, поплыл вместе с ней к бортику.
– Подожди-ка… – сказала Оливия.
Бен вылез из воды, затем бесцеремонно вытащил ее и усадил рядом с собой. Она прислонилась к нему, продолжая кашлять, а он обнял ее за плечи. К счастью, вскоре приступ закончился.
– Спасибо, – пробормотала Оливия. – Я, должно быть, случайно глотнула воды.
– Должно быть, – согласился он.
Она взглянула на него и постаралась не обращать внимания на то, как капельки воды блестят на его ресницах или стекают по подбородку на мускулистую грудь. Но ее глаза – сами собой – опустились ниже, и она сглотнула, увидев рельефный пресс Бена. Боже мой!
Пора бы перестать пялиться. Оливия робко улыбнулась, и губы Бена изогнулись в ответной улыбке, которая говорила о том, что он все понял. Ну и что? Смотреть девушкам не запрещается.
– А что ты имел в виду, сказав, что я всегда действую не подумав?
– Ты прыгнула в бассейн, не проверив, есть ли там кто-нибудь.
– Я тебя не заметила, – заявила Оливия.
– Правильно, ты не посмотрела.
Возможно, так оно и было. Она устала и была раздражена, поскольку первый день фестиваля прошел неудачно. Два интервью были отменены, еще один репортер заявил, что она недостаточно интересна для него, потому что нет подтверждения, что она получила роль в фильме своей мечты. К тому же двенадцать из двадцати двух ее реплик в фестивальной версии фильма «Вечное голубое небо» были вырезаны.
– Нет, – возразила Оливия, – что ты хотел сказать словом «всегда»? Как будто я часто прыгаю на тебе в бассейн. – Она слишком поздно осознала, что ляпнула. – То есть на тебя.
Ей захотелось врезать Бену, чтобы стереть самодовольную ухмылку с его лица. Или поцеловать его. А может быть, сначала одно, потом другое. Плохая идея. Бен не для нее – по многим причинам.
Оливия отстранилась, и Бен отпустил ее плечи. Она задрожала.
– Я сказал «всегда», – продолжил он, – потому что ты точно так же действовала вчера, не разобравшись в ситуации, когда вообразила, что я специально поместил тебя в тот номер.
Оливия возмущенно скрестила руки на груди. И только потом вспомнила, что на ней достаточно откровенное розовое бикини.
– Мое предположение было вполне логичным, – холодно парировала она. – К тому же я до сих пор не верю, что ты это сделал не специально.
В глазах Бена вспыхнул гнев. Даже разозленный, он выглядел прекрасно.
– Ну конечно же.
– А это что означает? – поинтересовалась Оливия.
Даже испытывая возмущение, она не могла отрицать, что острое влечение к этому мужчине пронизывает ее тело.
Бен соскользнул в воду и повернулся к ней лицом. Его глаза блестели, губы скривились в усмешке.
– Только то, что вы выглядите и ведете себя в соответствии со своим образом, мисс Харрингтон. Ухоженная, поверхностная, эгоистичная, гоняющаяся за славой актриса. Вы считаете, что мир крутится вокруг вас и вашей семьи, однако меня не волнуют Харрингтоны и тем более то, в каком номере один из вас остановился. Доброй ночи.
Разинув рот, Оливия смотрела, как Бен плывет к противоположному бортику. Его сильное тело рассекало прозрачную воду. Он вылез из бассейна и направился к мужской раздевалке.

Наверное, не следовало все это говорить ей. Или говорить таким тоном. Но приятно было выплеснуть хотя бы часть скопившегося раздражения.
Бен закрыл глаза, встал под душ и позволил горячей воде ударить ему в лицо. Возможно, он был слишком груб. Оливия Харрингтон принадлежит к тому типу людей, которые будут долго и громко причитать о том, что с ними плохо обращаются. Она может собрать пресс-конференцию и устроить скандал. Папарацци такая шумиха понравится.
Бен выругался. И о чем он только думал? Честно говоря, он в тот момент вообще не думал. Усталость, накопившаяся за день, и близость прекрасной Оливии Харрингтон, чьи соски он мог видеть сквозь влажную ткань ее купальника, привели к срыву. Можно, конечно, извиниться перед ней, но Бен сомневался, что это спасет ситуацию. Впрочем, попытаться можно.
Тяжело вздохнув, он выключил воду и вытерся. Быстро надев спортивные шорты и футболку, Бен вернулся к бассейну в поисках Оливии. К сожалению, там уже никого не было. Она ушла.

Оливия сидела на краю бассейна. В голове ее эхом отдавались слова Бена. Она смотрела в одну точку, не в состоянии оправиться от шока. Еще никто не говорил с ней в таком тоне. Она твердила себе, что слова нематериальны, а потому не могут причинить реальную боль. Она не будет расстраиваться из-за Бена Чатсфилда, не будет думать о презрении, которое увидела в его карих глазах. И вовсе она не эгоистична. Или поверхностна. Что касается ухоженности, ведь она актриса. Внешность очень важна для нее. А вот погоня за славой… это, конечно, оскорбительно.
Оливия нахмурилась, встала и пошла в женскую раздевалку.
Хорошо, быть может, она слишком бурно реагировала на тот кошмарный номер. Но неужели она должна поверить в то, что это произошло случайно? Едва ли такой маленький номер вообще зарегистрирован в системе отеля. Однако Бен предоставил ей роскошный номер, в котором одну ночь она проведет бесплатно, так что… Наверное, следует поступить воспитанно и извиниться перед ним, тогда и у него появится шанс извиниться. Завтра утром она сделает это.
Через шесть часов Оливия проснулась и нарядилась так, чтобы сражать наповал, ну, или, по крайней мере, производить хорошее впечатление. На ней было платье цвета лаванды со струящейся широкой юбкой. Локоны были разбросаны по плечам. На макияж она потратила полчаса. На запястье Оливия надела тонкий серебряный браслет, а на шею – подвеску в форме сердца, последний подарок матери, который она никогда не снимала. Она выглядела по-деловому, но привлекательно. На сегодня было запланировано много интервью. Поскольку в Берлине хозяйничал холодный февральский ветер, Оливия достала из гардероба подходящее к этому наряду пальто.
Она с трудом проглотила пару кусочков фруктов и выпила чашку кофе, после чего отправилась на поиски Бена. Было чуть больше семи часов утра, но он уже сидел в кабинете, и его волосы выглядели соблазнительно взъерошенными, словно он часто запускал в них пальцы. Оливия при одном взгляде на Бена почувствовала манящее влечение, но твердо решила, что будет всеми силами его игнорировать. Как профессиональный и далеко не поверхностный человек она просто извинится перед ним, а потом великодушно примет его извинения, после чего спокойно пойдет своей дорогой и забудет Бена Чатсфилда.
– Привет.
Бен оторвался от компьютера и нахмурился:
– Пожалуйста, скажи мне, что с твоим новым номером нет никаких проблем.
– Нет, он просто замечательный. – Оливия замолчала в нерешительности, не совсем понимая, как вести разговор. Бен был спокоен, но она ощущала в нем безграничную энергию, которая, казалось, вот-вот вырвется на свободу. – Как такой номер оказался свободным? Я считала, что у вас все номера зарезервированы.
Бен поджал губы:
– Кроме этого.
Оливия выпрямилась и одарила его тщательно отрепетированной «я-хотела-бы-поблагодарить-академию-за-эту-награду» улыбкой.
– Я пришла, чтобы поблагодарить тебя за то, что ты предоставил мне этот номер. И прошу прощения за мои поспешные выводы. Спасибо, что отнесся ко мне с пониманием.
Оливия продолжала улыбаться в ожидании ответных извинений. Бен лишь на мгновение поднял на нее глаза:
– Не за что.
И это все?! Он не собирается извиняться за то, что назвал ее поверхностной, эгоистичной и гоняющейся за славой?
– Я проверил информацию по тому номеру, – продолжал он, не отрывая взгляда от монитора. – Выяснилось, что один из новых сотрудников отдал предназначенный тебе номер одному конфликтному клиенту. Затем он разместил тебя в маленьком номере, так как считал, что его уже привели в порядок.
– Понятно.
Вполне логичное объяснение. Оливия вздохнула. Значит, она действительно слишком бурно отреагировала. Но и Бен повел себя не лучшим образом. Тем не менее он явно не собирается извиняться. Когда Оливия уже была готова причислить его к многочисленному племени мерзавцев, Бен внезапно заговорил:
– Прости, я вчера выплеснул весь негатив на тебя. Я не должен был тебя оскорблять.
Каждое слово было словно вытянуто из него, а с лица не сходило мрачное выражение.
– Извинения приняты. – Она смогла придать улыбке некоторую игривость. – Хотя с «гоняющейся за славой» был явный перебор.
К ее удивлению, уголки его губ изогнулись в ответной улыбке, и напряжение стало постепенно покидать Бена.
– Я полагал, что это больше всего тебя заденет.
– Правильно полагал.
– Прости меня.
– Интересно, – сказала Оливия, – почему один из самых больших номеров отеля оказался свободным? Ты никого не выставил из-за меня?
Он помедлил с ответом.
– Нет.
– Значит, номер был свободен?
– Не совсем.
– Похоже, ты что-то не договариваешь.
Он пожал плечами, но все-таки признался:
– Я проживал в этом номере.
– Ты? А где ты теперь живешь?
– Догадайся.
– Ведь ты не…
– Как ты сама заметила, в отеле сейчас нет свободных мест.
Оливия молча смотрела на Бена. Он правда поселился в той кладовке? И ведь он не собирался рассказывать об этом до тех пор, пока она не настояла. Теперь она действительно ощущала себя эгоистичной и поверхностной… плюс все остальное, что он о ней думал, кроме, наверное, погони за славой.
– Спасибо, – повторила она.
Бен продолжал смотреть на нее, его глаза напомнили Оливии глаза тигра, или пантеры, или какого-то другого опасного хищника. Достаточно лирических мыслей на сегодня. Внезапно Оливия поняла, что Бен ожидает, когда же она уйдет. И она поспешила покинуть его кабинет. Внутри ее переполняло чувство облегчения и разочарования.
Час спустя Оливия выкинула утренний разговор с Беном Чатсфилдом из головы и сосредоточилась на вопросах репортера, касающихся роли, о которой она мечтала. Она смеялась, отвечала весело и непринужденно и даже один раз подмигнула. Все это было частью представления, которое, по мнению Оливии, проходило весьма успешно. После того как она удачно пошутила и залилась радостным смехом, женщина-репортер неожиданно спросила:
– Не хотели бы вы прокомментировать свои отношения с Бенджамином Чатсфилдом?
Вся наигранная веселость тут же испарилась. После весьма продолжительной паузы к Оливии вернулся рассудок.
– У меня нет комментариев по этому поводу, – сухо произнесла она.
И разве это не было правдой? Между ней и Беном Чатсфилдом нет никаких отношений. Как репортер узнала, что они общались?
– И про это фото вы тоже не хотите рассказать? – спросила дама с самодовольной улыбкой.
Оливия посмотрела на газету, которую репортер положила на столик. О боже! Значит, их кто-то видел? На фото они выглядели такими… близкими друг другу. Папарацци сделал снимки в самые подходящие – или, наоборот, неподходящие – моменты. Бен придерживал Оливию за плечи, и со стороны могло показаться, что он вот-вот ее поцелует, хотя на самом деле он готов был на нее наорать. Уже в который раз. Там были и другие фотографии. На одной они сидели на бортике бассейна, и Бен обнимал ее за плечи. В то время Оливия задыхалась от кашля… но выглядело все так, будто они прижимаются друг к другу. Заголовок статьи гласил: «Знаменитый шеф-повар Бен Чатсфилд закрутил роман с молодой актрисой?»
Они даже не указали ее имени!
Оливия проглотила обиду и решительно взглянула на ухмыляющуюся журналистку:
– Как я уже сказала, у меня нет комментариев.
Все интервью, которые у нее были запланированы на сегодня, проходили по одному и тому же сценарию. Репортеры задавали несколько вопросов о будущем фильме и об актерской карьере Оливии, а затем переходили к тому, что их действительно интересовало – к ее отношениям с Беном Чатсфилдом.
Оливия продолжала отказываться от комментариев и лишь улыбалась и шутила в ответ на весьма откровенные намеки. Но ближе к вечеру, когда сотрудник одного из таблоидов, на встрече с которым настояла ее агент, спросил у Оливии, что, по ее мнению, Бен Чатсфилд в ней нашел, это обидело девушку, и она холодно заявила:
– Честно говоря, мы начали встречаться, как только стартовали переговоры о поглощении Чатсфилдами сети отелей «Харрингтон». Наша история немного похожа на историю Ромео и Джульетты, не правда ли?
И, не дождавшись реакции репортера, Оливия стремительно вышла из комнаты. Ее агент, Мелисса, последовала за ней.
– Это заставит их говорить о тебе, – заметила она. – Я и не знала, что вы с Беном Чатсфилдом встречаетесь. Замечательная возможность для пиара!
Оливия стояла спиной к Мелиссе, не зная, какое сейчас у нее выражение лица. Ужас, наверное. Или истерика.
– Мы не встречаемся, – тихо пробормотала она.
– Что, прости?
– Мы с ним не встречаемся! – Оливия резко повернулась лицом к агенту, надеясь, что выглядит беззаботной.
«Давай же, Оливия, притворись, что все в порядке. Это всего лишь очередная роль».
– Я сказала это, потому что журналист был невыносим.
– Ох! – Мелисса нахмурилась.
– Что тут такого? – бросила Оливия. – Очередная голливудская сплетня. Завтра об этом все забудут.
– Да, но… – Мелисса продолжала хмуриться.
Оливия почувствовала раздражение и нарастающую панику. Ей не нравилось, что агент смотрит на нее с… недовольством.
– Это все ерунда, – сказала она, стараясь разрядить обстановку.
– Ты официально подтвердила отношения, – заявила Мелисса. – Так что это не сплетня, Оливия. Это новость.
– Что ж… – Мысли ее путались, лицо залила краска. Что она натворила?! Но с ней целый день обращались как с очередной пассией Бена Чатсфилда, а не как с подающей надежды актрисой. Никого не интересовала ее роль в будущем фильме. – Я сделаю заявление, – предложила она Мелиссе, – и объясню журналистам, что тот репортер повел себя гадко…
Агент покачала головой:
– Ты станешь в глазах общественности идиоткой. Неуравновешенной идиоткой, которая лжет, давая интервью.
Внезапно в ее голове прозвучал насмешливый голос Бена: «Ты всегда действуешь не подумав?»
Так оно и есть. Хотя прежде Оливия не считала себя импульсивным человеком. Она планировала свою актерскую карьеру так же тщательно, как генералы планируют битву. Но последние двадцать четыре часа она вела себя как самая настоящая сумасшедшая. Дело в том, что ее одолевал стресс. Изабелл, сестра Оливии, настаивала на том, чтобы она продала ей свою долю семейной компании. Оливия не испытывала особой привязанности к сети отелей «Харрингтон», однако не спешила отказываться от своих акций. Ее главной целью была роль в новом фильме, которая либо вознесет ее карьеру до небес, либо уничтожит. В последнее время Оливия находилась не в лучшей форме. Неудивительно, что у Бена сложилось о ней плохое мнение. А что будет, когда он узнает, что она натворила сегодня? Дела плохи.
– Я накосячила, – призналась она Мелиссе. – Как исправить ситуацию?
– В каких отношениях ты состоишь с Беном Чатсфилдом?
– Я уже сказала тебе – ни в каких…
– Тогда почему вы обнимались у бассейна на крыше отеля «Чатсфилд»?
– Это была случайность.
– Случайность?
Оливия тяжело вздохнула:
– Я не посмотрела, куда прыгаю.
На губах Мелиссы мелькнула улыбка, когда Оливия рассказала ей, что произошло в бассейне. Но затем она снова нахмурилась:
– Думаю, следует вести себя так, будто это правда.
– То есть?
– Сделай вид, что ты действительно встречаешься с Чатсфилдом. Конечно, если он согласится тебе подыграть. А когда станет известно, что ты получила роль, мы объявим, что вы расстались.
– Понятно.
Оливия представила выражение полнейшего изумления на его лице, когда она будет объяснять ему, чего от него хочет. Не только изумления, но и отвращения. И других малоприятных эмоций.
– Ведь вы друзья, верно? – спросила Мелисса. – Он поможет тебе?
Оливия одарила своего агента беззаботной улыбкой.
– Ох, конечно же. – Она показала два скрещенных пальца. – Нас с ним водой не разольешь. Никаких проблем.
О боже!



Глава 3

– Газеты читал?
Бен отодвинул телефонную трубку, в которой грохотал голос Спенсера.
– Газеты? Я был занят тем, что пытался куда-нибудь пристроить тойтерьера одной актрисы. Не такое уж простое дело. Как она додумалась притащить собаку в отель?
– У нас заключен контракт с ближайшим собачьим питомником, – спокойно ответил Спенсер.
Бен раздраженно сжал зубы.
– Хорошо бы мне знать это два часа назад. – Он забарабанил пальцами по столу. – Так что там в газетах?
– Ты.
– Что?
Бену было известно, что пресса окрестила его звездным шеф-поваром, но он старался держаться подальше от репортеров с тех самых пор, как открыл свой первый ресторан. Ему не требовалась узнаваемость и шумиха в газетах. Вкусная еда говорила сама за себя. Что могли о нем написать?
– Речь о тебе и особе из семьи Харрингтон, – уточнил Спенсер.
– Одной особе… Ты имеешь в виду Оливию?
– Да, Оливию, – ответил его брат. – Когда ты собирался сообщить мне о том, что встречаешься с одной из Харрингтонов?
– Что? – Теперь уже голос Бена стал подобен грому. Его личная помощница Ребекка удивленно посмотрела на него. Бен опустился в кресло и запустил пальцы в волосы. – Я не встречаюсь ни с кем из Харрингтонов. И уж точно не с Оливией. – Он говорил все резче и категоричнее. – Хотя я не должен перед тобой отчитываться.
– Значит, ты все-таки…
– Нет. Я не один из твоих подчиненных, Спенсер. Я согласился помочь тебе, а моя личная жизнь совершенно тебя не касается.
Спенсер помолчал.
– Справедливо, – наконец согласился он. – Но в газетах пишут, что вы с Харрингтон встречаетесь, и эта новость окажет влияние на переговоры…
– Это ложная информация, – перебил его Бен.
– А Оливия утверждает другое, – заявил Спенсер.
– Что?!
– Она сегодня дала сенсационное интервью. Я цитирую: «Честно говоря, мы начали встречаться, как только стартовали переговоры о поглощении Чатсфилдами сети отелей “Харрингтон”». И слово «мы», если ты не понял, подразумевает тебя и Оливию.
У Бена закружилась голова. Значит, так она решила отомстить ему за то, что он сказал у бассейна? Но зачем же она утром извинялась? Очевидно, Оливия гораздо более талантливая актриса, чем он считал. К чему ей понадобилось объявить на весь мир, что они встречаются? Она что, пытается его таким образом опозорить или разозлить, или же и то и другое? Что ж, Бен действительно разозлился.
– Я понятия не имею, почему она так сказала, – ответил он. – Я практически не знаю эту женщину.
– Практически не знаешь? – скептически переспросил Спенсер.
– Да, именно так, – рявкнул Бен и вскочил. – И мне не нравится этот допрос. Она явилась в мой кабинет, пыхтя от возмущения и обвиняя меня в том, что я специально заселил ее в ужасный номер только потому, что она Харрингтон.
– А ты это сделал?
– Повторяю, меня абсолютно не волнует твоя сделка с Харрингтонами. Нет, я не поселил ее в крохотном номере из-за какого-то тупого соперничества. И больше на эту тему я говорить не собираюсь.
Бен замолчал, его дыхание было тяжелым и сбивчивым.
– Прости, – тихо ответил Спенсер, и у Бена появилось ощущение, что он извиняется за что-то другое, как будто их разговор касается не только выходки Оливии Харрингтон.
Бен снова сел и постарался сделать несколько глубоких вздохов.
Спенсер тоже тяжело вздохнул:
– В этой сделке одна проблема сменяется другой. А теперь переговоры приостановлены… Я не могу позволить себе разозлить Харрингтонов. И нельзя допустить, чтобы в прессе мы были выставлены идиотами.
– Я не совсем понимаю, – размеренно произнес Бен, – какое это имеет отношение ко мне.
– Если ты публично объявишь Оливию обманщицей, это будет плохо и для нас, и для них.
– Каким образом это плохо для нас? – возмутился Бен. – Это она лжет.
– Ты еще не видел фотографии, не так ли?
– Какие фотографии?
– На которых вы с Оливией обнимаетесь у бассейна.
– Что еще…
Бен замолчал, вспомнив, как поддерживал Оливию в воде. Как ее длинные стройные ноги были переплетены с его ногами. Как ее грудь была прижата к его руке, когда он плыл с ней вместе к бортику. Черт возьми!
– Я не видел фотографии, – сухо заявил он, – но, можешь мне поверить, между нами ничего не было. Она наглоталась воды, и я помогал ей…
– Прийти в себя? – закончил за него Спенсер, его голос был пропитан сарказмом.
Бен поморщился.
Его объяснения звучали глупо. Но ведь это правда… отчасти. Он уже при первой встрече почувствовал невероятное влечение к этой женщине. Бен с трудом заснул прошлой ночью, потому что не мог выбросить из головы образ Оливии в маленьком розовом купальнике, а затем фантазировал, как она будет выглядеть полностью обнаженной в его постели. Прошло слишком много времени с тех пор, как он в последний раз был с женщиной.
– Что я должен сделать? – в очередной раз вздохнув, спросил Бен.
– По какой бы причине Оливия Харрингтон ни заявила, что вы с ней встречаетесь… – Спенсер умолк. – Возможно, ты ей нравишься.
А возможно, и нет. Хотя Бен был уверен, что вчера между ними возникло влечение. Однако он не был готов к серьезным отношениям, а уж к короткой интрижке тем более.
– Притворитесь, что встречаетесь, – решил Спенсер. – До окончания фестиваля и того момента, когда сделка будет завершена.
– Ты хочешь, чтобы я притворился, что встречаюсь с Оливией Харрингтон, – сухо повторил Бен.
Он не мог поверить в то, что брат просит его сделать что-то настолько бредовое.
– Да, – ответил Спенсер. – Это единственный выход.
– Нет.
– Бен, эта сделка очень для меня важна. Дядя Джин думает, что она уже у нас в кармане…
– Почему дядя так думает?
Спенсер вздохнул:
– Потому что я в этом не сомневался. Джон Харрингтон, этот идиот, уверял меня, что так оно и есть. Бен, помоги мне, пожалуйста.
– Я и так тебе помогаю, – заметил Бен. – Больше, чем мне этого хотелось бы. Я не собираюсь ничего делать ради нашей компании.
– А что насчет нашей семьи? – тихо спросил Спенсер. – Что ты готов сделать ради семьи, Бен?
– Все это не ради семьи…
– Отели «Чатсфилд» неразрывно связаны с нашей семьей, а семья с отелями, – заявил Спенсер, – даже если тебе это не нравится. Только вместе мы можем добиться успеха или потерпеть поражение.
– Я бы не назвал нашу семью успехом.
– Я знаю.
Они замолчали, погруженные в воспоминания о боли и печалях своего детства. Вечные ссоры родителей. Гнев и оскорбления отца, молчаливое отчаяние матери. И океан лжи.
– Это все, что у меня осталось, – тихо продолжил Спенсер. – Я жизнь положил на то, чтобы наши отели процветали, Бен. Они и есть моя семья.
Бен точно так же относился к своему бизнесу – работой заполнял пустоты в сердце.
– Пожалуйста…
– Ладно. Я согласен. Но больше никогда не проси меня ни о чем, Спенсер.
– Договорились.
Бен закончил разговор и откинулся на спинку кресла. Он изо всех сил старался не думать о том, что ему предстоит притвориться бойфрендом Оливии Харрингтон.

Оливия быстро пересекла холл отеля. Ее глаза, как у настоящей звезды, скрывали большие солнцезащитные очки. Хорошо, что по дороге к лифту она не встретила знакомых. Ей требовалось время, чтобы перевести дух и решить, как рассказать Бену о своей просьбе.
Двери лифта со звоном раздвинулись, и Оливия вошла в кабину. Двери уже закрывались, когда сильная мужская рука заставила их вновь открыться. Оливия попятилась, когда Бен оказался внутри.
– Что ж, – медленно проговорил он. Его глаза горели. – Приятно тебя встретить.
Оливия сумела воспроизвести радостную улыбку, несмотря на то что внутри у нее все сжалось. Однако низ живота охватило страстное томление, потому что даже в гневе Бен Чатсфилд выглядел очень соблазнительно. Слегка взъерошенные волосы… Мужественная легкая щетина на подбородке… Ямочка на щеке… Одного взгляда на этого прекрасного мужчину было достаточно, чтобы ее гормоны взбунтовались. Ну да, он сексуален. Но она сможет взять себя в руки. Она с этим справится, тем более ей нужно уговорить его притвориться ее парнем на десять дней.
– Мир тесен, не так ли?
Оливия старалась говорить беззаботно. Вроде бы у нее получилось, потому что Бен, судя по всему, не заметил, как она нервничает.
– Ты, случаем, не пытаешься меня избегать? – поинтересовался он, когда кабина поехала вверх.
Ел аза Оливии невинно округлились.
– Зачем?
– Может быть, из-за твоей сегодняшней выходки?
Она замешкалась с ответом, ее мысли путались. Оливия в панике пыталась понять, как себя повести. Быть веселой и кокетливой или откровенно изложить суть дела? Как добиться, чтобы Бен оказался на ее стороне?
– Нечего ответить? – Он цинично ухмыльнулся. – Или ты пытаешься придумать отговорку, которая оправдала бы тебя?
Лучше быть честной.
– Боюсь, я сказала кое-что не подумав.
– Неужели? Значит, ты не отомстила мне, заявив на весь мир, что мы встречаемся?
Раздвинулись двери лифта, но ни один из них не спешил выйти.
– Это мой этаж, – без всякой надобности напомнила Оливия.
– Знаю, потому что совсем недавно я здесь жил.
– Точно. – Она сглотнула, затем снова растянула губы в улыбке. – Не хочешь зайти в мой номер, чтобы мы могли все спокойно обсудить?
Улыбка Бена напоминала оскал акулы.
– С радостью, – согласился он.
По ее телу побежали мурашки. Оливия чуть не поскользнулась на мраморном полу коридора и с трудом отыскала в сумочке карточку-ключ – так сильно шалили нервы. Она сделала глубокий вдох, затем повернулась к Бену, одарив его дружелюбной улыбкой:
– Ситуация нелепая, и во всем виновата только я.
– Ну, это радует. – Бен встал в дверях гостиной, скрестив руки на груди, отчего его бицепсы сильнее натянули ткань дорогого костюма. Со стороны он казался спокойным, но Оливия ощущала, как кипит в нем дикая энергия. И злость. Непросто им придется.
– Я заявила, что мы встречаемся, не для того, чтобы тебе отомстить, – начала она, с трудом придавая голосу легкость и беззаботность. – Что это за способ мщения? Ведь ты можешь опровергнуть мои слова, и тогда я буду выглядеть полной идиоткой, по уши в тебя влюбленной.
Бен кивнул:
– Для чего же ты это сказала?
– Помнишь, ты предположил, что я действую не подумав? Боюсь, именно это и произошло сегодня.
Он холодно посмотрел на нее:
– Значит, ты ни с того ни с сего заявила, что мы встречаемся? И как об этом зашла речь?
– Ты видел газеты?
– Нет, еще не видел.
Оливия достала из сумочки газету и бросила ее на стол:
– Сам посмотри.
Бен развернул газету. Оливия повернулась к нему спиной, потому что была не в состоянии смотреть на фотографии. Ей уже звонила Изабелл, полная негодования.
– Как ты могла?! – завопила сестра. – Ведь он Чатсфилд.
– Мы с ним не встречаемся, Изабелл, – сухо ответила она. – Это просто нелепое стечение обстоятельств.
– Ты не должна иметь никаких дел с Чатсфилдами!
– Это что, история Ромео и Джульетты? – саркастично поинтересовалась Оливия, хотя сама использовала это сравнение в интервью с наглым журналистом. – Ты объявила вендетту Чатсфилдам, Изабелл, не я.
– Тебя не волнует, что они могут заграбастать наш семейный бизнес? – возмутилась Изабелл.
Оливии очень хотелось сказать, что, возможно, так будет даже лучше. Изабелл станет гораздо счастливее без отельного бизнеса, которому отдает все свое время и силы. Да и Оливии будет приятно, если работа для ее семьи перестанет стоять на первом месте.
– Нам всем нужно успокоиться, – вместо этого сказала она.
Изабелл тяжело вздохнула:
– Я спокойна. Но тебе придется как можно скорее исправить ситуацию, Оливия. Мне сейчас не нужна шумиха в прессе, понимаешь?
– Как и мне.
Сестра даже не спросила Оливию, как у нее идут дела на фестивале. Изабелл, как и всех остальных членов семьи, не интересовала ее работа. Но, быть может, все изменится, когда она получит роль в новом фильме.
Она докажет своей семье, что серьезно подошла к выбору профессии, и почтит память матери.
«Ты не можешь изменить прошлое, Оливия. Не можешь исправить ошибки, которые совершила».
Но она постарается не повторить эти ошибки.
– Как это случилось? – спросил разгневанный Бен. – Мы были на закрытой территории, в бассейне, на крыше…
– Снимки сделаны с помощью телеобъектива с крыши другого здания, – объяснила Оливия, пожав плечами.
– И папарацци просто так ошивался там в полночь?
Оливия попятилась, осознав, в чем он ее подозревает.
– Ты думаешь, что я все подстроила? Зачем мне это?
– А зачем мне размещать тебя в номере размером с кладовку? – прорычал он.
Оливия сделала глубокий вдох, затем медленно выдохнула.
– Я уже попросила прощения за то, что сделала поспешные выводы.
Бен пригладил волосы и заставил себя успокоиться.
– А я извинился за то, что наговорил тебе прошлой ночью.
– Что я эгоистичная, поверхностная, гоняющаяся за славой актриса?
– Именно. – Он поморщился.
– Мы оба извинились и приняли извинения друг друга. И оба поняли, что ни один из нас не строит козни против другого.
– Верно, – помолчав, согласился Бен.
Оливия решила вести себя сухо и по-деловому.
– А теперь насчет этого… Я хочу попросить тебя об одолжении.
Он нахмурился:
– Что?
– Я попаду в нелепое положение, если признаюсь, что на самом деле мы не встречаемся.
– То есть, если ты признаешься, что наврала, – уточнил Бен.
Оливия еле сдерживала раздражение, однако постаралась улыбнуться. Нужно очаровать его и таким образом заставить согласиться. Маловероятно, но другого плана у нее не было.
– Что ж, можно и так посмотреть на вещи.
– Давай угадаю, – предложил Бен. – Ты хочешь, чтобы я притворялся твоим бойфрендом… До каких пор? До конца фестиваля?
– Это было бы замечательно, – осторожно согласилась она. Бен слишком быстро раскусил ее, и это беспокоило. Оливия ждала какого-нибудь подвоха. – Я стараюсь получить одну роль, – стала объяснять она, – и для меня очень важно в последний момент ничего не испортить.
– Как твоя личная жизнь может повлиять на то, получишь ты роль или нет?
Оливия пожала плечами:
– Политика Голливуда. Речь идет о серьезной картине, которая может получить награды. Продюсерам не нужна актриса, разжигающая интерес к себе какими-то фотографиями и…
– Обманывающая всех.
– Именно. – Она сжала зубы.
Бен склонил голову набок и окинул ее оценивающим взглядом:
– Что нам предстоит сделать, притворяясь парочкой?
– Да так, ничего, – заторопилась Оливия. – Нам придется несколько раз появиться на людях вместе.
– Несколько раз.
– Завтра вечером я иду на премьеру фильма. И, конечно, все будут ожидать, что мы появимся там вдвоем. Еще… мы можем пообедать в ресторане или пойти на вечеринку.
– И это все?
– Если учесть, что тебе противна одна мысль о том, чтобы провести со мной чуть больше времени, чем необходимо, – сухо продолжила Оливия, – это все.
– Что ж… – Бен кивнул. – Полагаю, с этим я справлюсь.
– Правда? – Она и не мечтала, что он согласится. Ожидала, что он посоветует ей самой разбираться с кашей, которую заварила. Поэтому Оливия отнеслась к его согласию с подозрением. – Ты уверен, что готов пойти на это? – осторожно спросила она.
– Да, однако я не вижу в этой ситуации ничего хорошего. Не люблю врать людям, а тут придется обманывать весь мир.
– Спасибо. Я благодарна тебе за то, что ты отнесся к моей просьбе с пониманием.
– Это не должно быть такой уж сложной задачей, – заметил Бен, и Оливия почему-то покраснела, как девчонка. Она представила себе, что сложного могло возникнуть в их отношениях, если бы они были настоящими. Близкими. Страстными.
Она взглянула на Бена и была шокирована, увидев в его глазах ответное горячее желание. Безумное влечение электрическими разрядами накаляло воздух между ними. Их маленькая игра на публику может обернуться настоящим испытанием. Борьбой с искушением.
– Итак… завтра премьера фильма. Ты согласен пойти со мной?
– Полагаю, это необходимо. Что мне нужно сделать?
– Мы появимся на красной ковровой дорожке. Нас сфотографируют вместе… – Бен поморщился, и Оливия нахмурилась. – Без снимков наше появление будет абсолютно бесполезным, – сказала она, пожав плечами.
– Ладно.
– Нам нужно продемонстрировать публике…
– Что мы действительно встречаемся. Это я понял.
– Нас сфотографируют, затем мы посмотрим фильм и пойдем на прием в честь премьеры. Мы можем заглянуть туда ненадолго. – Хотя на самом деле ей было очень важно там присутствовать, чтобы общаться с нужными людьми, заводить знакомства.
– Хорошо.
На мгновение Оливия представила себе, каким может быть настоящее свидание с Беном. Вот он ее целует, прижимает всем своим длинным, сильным, горячим телом к закрытой двери. Вот его чувственные губы, сейчас сурово сжатые, ласкают ее губы… Лицо Оливии залила краска, а внизу живота загорелся томительный огонь. Бросив взгляд на Бена, она заметила в его глазах тот же огонь и немедленно отступила на шаг. Оливия напомнила себе, что заглядываться на Бена Чатсфилда опасно. Ей необходимо сконцентрироваться на карьере.
Разумом она это понимала, но тело не желало ее слушаться.
– Увидимся завтра, – еле слышно пробормотала Оливия.
Бен кивнул, развернулся и покинул ее номер.



Глава 4

Оливия внимательно изучала свое отражение в зеркале. Ее макияж был весьма сдержанным. Волосы были уложены мягкими крупными локонами. А платье… По стилю оно было, с одной стороны, сексуальным, с другой – деловым, поскольку ей вовсе не хотелось выглядеть вульгарно. Она очень надеялась, что серебряное платье со струящейся юбкой будет как раз кстати. По крайней мере, стоило оно немалых денег.
Оливия надела серебряные туфли на высоких каблуках и покружилась перед зеркалом.
Она взяла в руки маленький, покрытый черными кристаллами клатч и проверила его содержимое: губную помаду, салфетки, ключ-карту от номера, банковскую карту, телефон. Теперь она была готова.
Оливия сделала глубокий вдох, потом еще один. Может, стоит выпить для храбрости? В номере имелся заполненный разнообразными напитками мини-бар. Но алкоголь тут же ударит в голову, а ей необходимо быть во всеоружии…
Сегодня должна была состояться премьера фильма, в котором Оливия сыграла роль второго плана. Правда, у нее не так много реплик, но в кадре она появлялась часто и после выхода фильма станет узнаваемой. Велись переговоры о съемках в фильме, в котором Оливия мечтала сыграть. Она понимала, что сейчас не может позволить себе ни одной ошибки. А это значит, что весь мир должен поверить в то, что она и Бен Чатсфилд и правда пара.
В дверь номера позвонили.
Растянув губы в самой беззаботной улыбке, Оливия открыла дверь, и при виде Бена у нее перехватило дыхание. На нем был шелковый костюм стального цвета, идеально подчеркивающий его атлетическое телосложение. Он не надел галстук и оставил верхнюю пуговицу белоснежной рубашки расстегнутой. Оливия не могла глаз отвести от его обнаженной шеи. И мгновенно вся ее нервозность трансформировалась в страстное томление внизу живота.
– Ты выглядишь… – Она облизнула губы и заставила себя снова улыбнуться. – Замечательно. Наши наряды сочетаются.
Бен окинул ее взглядом с головы до ног, задержавшись на серебряном платье, которое показалось ей слишком коротким. И слишком сексуальным.
– Как и ты, – откликнулся Бен несколько напряженно, словно не привык делать комплименты, но в этот раз вынужден сказать правду.
– Спасибо. – Она взяла сумочку и направилась к выходу.
Он остановил ее:
– Ты не собираешься накинуть пальто? На улице холодно.
– Пальто испортит мой образ.
– Можешь оставить его в машине.
– Я думала, что мы возьмем такси…
Оливия не могла позволить себе ничего больше. Она и так непомерно потратилась на эту поездку.
– Я заказал лимузин.
Она застыла, разинув рот.
– Правда?
– Если мы затеяли спектакль, давай сыграем как полагается.
– Это очень… мило.
Оливия была тронута тем, что Бен сделал для нее больше, чем она просила.
Он пожал плечами:
– В этом нет ничего особенного.
Оливия надела пальто и была рада этому, когда они оказались под холодным моросящим февральским дождем.
– Я не понимаю, почему фестиваль в Берлине проходит в феврале, – сказала она, стараясь не стучать зубами от холода. – Я предпочла бы приехать сюда в июле.
– Должен с тобой согласиться. – Бен открыл для нее дверцу лимузина, ожидающего их у входа в отель.
Оливия затрепетала. Ей предстоит приехать на премьеру фильма в лимузине и всю дорогу сидеть рядом с Беном. Она вдохнет аромат его лосьона после бритья, почувствует его тепло. Предвкушение словно электрическими разрядами пронизывало ее тело.
– Где ты обычно живешь? – спросила она, скользнув на кожаное сиденье.
Бен сел рядом с ней, его бедро соприкоснулось с ее бедром, затем он отодвинулся. Глупо, но Оливия ощутила разочарование.
– В Ницце.
– Во Франции?
– Верно.
– Я и не знала, что ты звездный шеф-повар.
Бен поморщился:
– Ненавижу, когда меня так называют.
– Но ведь это правда, – настаивала Оливия, игриво ему улыбаясь. – Твоя сеть ресторанов очень популярна. Я хотела как-то зарезервировать столик в твоем лондонском ресторане и не смогла. Там была длиннющая очередь на бронирование.
– Прости.
– Ты должен гордиться своим успехом.
Амбиции и стремление идти до победного были ей понятны.
– Я горжусь.
– Так, значит, звездный шеф-повар…
Оливия закачала головой, отчего Бен приподнял бровь и еле заметно изогнул губы в чарующей улыбке. Она вдруг осознала, что он редко улыбается. И что ей его улыбка очень нравится.
– Ты, удивлена? – спросил он.
– Должна признаться, я считала, что ты скорее бизнесмен.
– Ну уж нет. – Бен вытянул ноги, сел поудобнее и помотал головой. – С меня вполне достаточно проработать две недели управляющим отелем.
– Зачем же ты на это согласился?
Улыбка тут же исчезла с его лица, и он отвернулся к окну:
– Я сделал одолжение брату.
– Которому из них?
– Спенсеру.
– А почему он сам не может быть в Берлине?
– У него важные дела в Нью-Йорке.
– Ты имеешь в виду сделку с Харрингтонами?
Бен повернулся к ней, на этот раз на его губах играла не совсем радушная улыбка.
– Ты не вовлечена в семейный бизнес?
– Как и ты, – выпалила Оливия. Это прозвучало резко, но Бен всего лишь приподнял бровь. – Никогда этим не интересовалась, – призналась она более спокойно. – Этим занимаются Изабелл и Джон. И Элеанор тоже.
– Твои брат и сестры?
– Да. Джон и Изабелл руководят работой отелей, а Элеанор отвечает за дизайн.
– А ты? – поинтересовался Бен.
– Я играю роли.
Она занималась этим с двенадцати лет, когда поняла, что ей не нравится быть самой собой. Изображать кого-то другого намного проще.
– А что насчет тебя? – спросила Оливия. – Почему ты не вовлечен в семейный бизнес Чатсфилдов?
– Это никогда не было моим делом.
– Но ты открыл свою собственную сеть ресторанов. Это смежный с отельным бизнес.
– Наверное, – сухо бросил он. – Погода ужасная. Но мы уже почти на месте.
– Хорошо.
От страха у нее скрутило живот. Как публика примет фильм, в котором она сыграла, как оценит ее актерскую работу?
В глазах Бена мелькнуло сочувствие.
– Не волнуйся. Ты выглядишь восхитительно.
Оливия прижала ладонь к груди:
– Спасибо. Просто от этого вечера очень многое зависит.
– Роль в другом фильме, которую ты мечтаешь получить, верно?
– Да. Я много лет ждала такой возможности и не хочу все испортить.
– Этого не произойдет.
В словах Бена было столько уверенности, что Оливия почувствовала, как нервозность постепенно проходит. Она искренне улыбнулась ему, благодарная за поддержку.
Лимузин остановился. Один из служащих кинотеатра открыл дверцу, держа над их головой зонт. В последний раз улыбнувшись Бену, Оливия сбросила с плеч пальто и покинула салон машины. Бен последовал за ней и увидел, как она приветствует фанатов, собравшихся за ограждением вдоль красной ковровой дорожки. Заискрились вспышки камер, папарацци стали задавать… скорее, выкрикивать вопросы.
– Когда вы с Беном Чатсфилдом начали встречаться?
– Как вы познакомились?
– Как вы относитесь к тому, что компания Чатсфилдов собирается поглотить компанию Харрингтонов?
Бен ощутил, как напряглась Оливия, но улыбка все так же сияла на ее лице. Она была настоящим профессионалом. Он взял ее за руку, улыбнувшись ярким вспышкам камер.
– Оливия не желает сегодня вечером говорить о нас, – заявил он фотографам несколько шутливым тоном, чтобы они не почувствовали, что их отшивают. – Она хотела бы поговорить о фильме… – К счастью, он быстро вспомнил название. – «Вечное голубое небо». Не могу дождаться, когда начнется сеанс.
Репортеры продолжали засыпать их вопросами, а Бен, обняв Оливию за талию, пошел с ней к кинотеатру.
– Спасибо, – пробормотала Оливия, когда они миновали последнего репортера и оказались в холле.
– Это входит в перечень моих услуг.
Она повернулась к нему с улыбкой на лице, но ее глаза были подозрительно прищурены.
– Почему ты так ведешь себя со мной? Вряд ли я успела тебя очаровать.
Бен засмеялся, ему нравилась их беседа. И то, что он видел. Маленькое серебряное платье Оливии было действительно маленьким. Оно обнажало длинные, стройные, загорелые ноги. Бену хотелось снова и снова прикасаться к ее гладкой коже.
– Я просто хороший парень.
– Что-то не верится.
– Видишь ли, мой брат тоже за то, чтобы наши фиктивные отношения продолжались.
Оливия нахмурилась:
– Ты имеешь в виду Спенсера? Зачем ему это?
– Шумиха в прессе, особенно касающаяся кого-то из Харрингтонов, только навредит ему в делах.
– Он все еще собирается выкупить у нас компанию.
Оливия тяжело вздохнула, скорее от усталости, чем от злости, и Бен полюбопытствовал:
– Тебя это сильно волнует? Ты хочешь, чтобы компания осталась у вас?
– Я не знаю, – ответила Оливия. – Я не проявляла особого интереса к нашему бизнесу, но он всегда у нас был. – Она замолчала, на ее лице промелькнула тень. – Порой я думаю, что нам всем было бы лучше, если бы у нас больше не было компании. Изабелл и Джон постоянно заняты и… – Она прикусила нижнюю губу и покачала головой. – Мне не стоит обсуждать это с тобой. Ведь получается, что ты мой враг.
– Да, и к тому же вроде как твой бойфренд.
– Ситуация непростая, не так ли? – Оливия тихо засмеялась. – О чем я только думала, заявив тому журналисту, что мы встречаемся!
– Ты не думала, помнишь?
– Верно. – Оливия еще раз качнула головой, а затем одарила Бена игривой улыбкой, от которой его сердце сжалось.
Инстинкты Бена с трудом поддавались контролю, поскольку долгое время у него не было женщины. Он погрузился в работу и тратил силы на то, чтобы скрывать свои эмоции.
– Так, значит, ты согласился на мое предложение, – протянула Оливия, – потому что тебя заставил брат.
От внезапной вспышки гнева его мышцы напряглись, кулаки сжались. Он сделал глубокий вздох, заставив себя расслабиться.
– Мой брат не указывает, что мне делать, – сказал Бен спокойно. – Это я сделал ему одолжение.
– Леди и джентльмены, пожалуйста, займите свои места!
– Пойдем. – Он потянул ее за собой.
Актриса, которая была смутно знакома Бену, подошла к ним и приветствовала Оливию, поцеловав ее в обе щеки:
– Рада тебя видеть. Не можешь дождаться, когда увидишь окончательный вариант фильма?
Надо отдать Оливии должное, она лучезарно улыбнулась женщине:
– Да, не могу дождаться. Работа была долгой, верно?
– Кто это? – спросил Бен, когда она попрощалась с актрисой.
– Лиз Челлис. – Оливия удивленно взглянула на него. – Самая известная в мире актриса.
– Ее лицо мне знакомо.
Она засмеялась, затем они заняли места в третьем ряду. Свет в зале погас.
Бен особо не задумывался о фильме, который ему предстояло посмотреть. Он был слишком занят мыслями о том, что ему необходимо разыграть спектакль, а он был очень плохим актером. К тому же Бен терпеть не мог притворяться.
Но уже через несколько минут после начала он увлекся сюжетом. События фильма происходили во времена Великой депрессии, история была несколько мрачная и драматичная. Оливия выглядела просто очаровательно.
Но не ее внешность привлекла его. Оливия играла роль старшей дочери главного героя, которая пыталась прокормить семью, после того как ее муж уехал в Чикаго на заработки. У Оливии было не так много реплик, но она завоевывала внимание зрителей чувством собственного достоинства, эмоциональной сдержанностью. Бен поверил в то, что она действительно Грейс Вилтон, женщина, потерявшая надежду. Ему даже захотелось помочь ей поверить в лучшее. Глубина собственных эмоций удивила Бена. И даже несколько смутила. Когда он в последний раз расчувствовался в кино? И все же он не мог оторвать взгляд от Оливии на экране… и от той женщины, которая сидела с ним рядом.
Как только свет зажегся, Оливия облегченно выдохнула.
– Ты получила удовольствие, – тихо спросил Бен, – или это стало для тебя пыткой?
– И то и другое. – Она повернулась к нему с тем же беззаботным выражением, но Бен заметил искорку беззащитности в ее карих глазах. – Ну что? Каковы впечатления?
– Фильм замечательный. Если честно, я считаю, что ты сыграла очень хорошо. Фильм был несколько мрачноват, время от времени уходил в философию, но я поверил в то, что ты Грейс Вилтон.
– Правда?
– Ты удивлена?
– Нет, просто… – Оливия стала теребить изящный серебряный кулон в форме сердца. – Я не знаю, как себя вести, когда ты так мил со мной.
– Можешь тоже быть со мной милой, – предложил Бен, и тут же щеки Оливии залила краска.
Они что, флиртуют? И насколько милой она должна быть с ним? Очень-очень милой?
– Пошли, – сказал он, не желая усложнять то, что и так было непростым. – Все направляются в холл.
– Там состоится небольшой прием, – напомнила Оливия. – Ты не против?
– Все нормально.
Но все прошло не так уж гладко. Часа, потраченного на ничего не значащие беседы и новые знакомства, ему хватило с лихвой. Бен ненавидел наигранное светское общение, которое стало еще невыносимее оттого, что им с Оливией приходилось поддерживать имидж влюбленной пары. Они позировали перед фотокамерами, разговаривали с людьми, которые были Бену незнакомы, и сочинять небылицы о своих отношениях. Правда, Оливия взяла эту работу на себя, и у нее хорошо получалось. Однако Бена все это раздражало. У него скопилось слишком много неприятных воспоминаний, связанных с ложью. А Оливия оказалась отменной лгуньей.
– Мы пример того, как противоположности притягиваются, – болтала Оливия, держа Бена за руку. – Верно, дорогой?
– Точно. – Бен игриво закатил глаза. – Скажем так, между нами сразу пролетела искра.
– А что по поводу отелей? – спросила какая-то дама. Бен напрягся, Оливия тоже. – Поэтому у вас много общего?
– Да, – кивнула Оливия. – Наше детство было похожим, не так ли, Бен? Дни рождения, проведенные в банкетных залах отелей… игры в прятки в холлах и коридорах… – Она мило ему улыбнулась, и Бен смог растянуть губы в ответной улыбке.
– Да. Верно.
К счастью, вскоре разговор переключился на Голливуд, что было для Бена облегчением, поскольку теперь он мог слушать вполуха. Его мысли были заняты словами Оливии. Было ли их детство похожим? Он отпраздновал несколько дней рождения в лондонском отеле «Чатсфилд». Поначалу это казалось чем-то особенным, однако вскоре потеряло свою прелесть. Самым обидным было то, что все эти праздники, детские игры в коридорах, дружное приветствие всей семьей новых гостей отеля были иллюзией счастливой жизни, притворством, целью которого было показать общественности, что Чатсфилды – одна большая счастливая семья.
Но Бен знал правду, он слышал постоянные ссоры родителей, когда они возвращались домой, видел, как отец кривит губы при виде Спенсера. И все равно Бен пытался поддержать эту иллюзию, старался угодить каждому, сгладить конфликты…
Вернуться в «Чатсфилд» ему было непросто, и то, что теперь приходилось притворяться бойфрендом Оливии Харрингтон, только ухудшало дело.
Когда в разговоре появилась пауза, Бен склонился к уху Оливии:
– Мы можем уйти?
Ее глаза сияли, щеки разрумянились от радости. И Бен понял, что она наслаждается общением. Прием – ее шанс показать себя. Он ощутил укол совести, но оставаться здесь был не в состоянии.
– Конечно, – кивнула Оливия.
У нее ушло пятнадцать минут на то, чтобы со всеми эффектно попрощаться.
Бен ждал, засунув руки в карманы, напряжение в нем нарастало и уже было готово достичь пика. Он чувствовал себя так, словно на него давит все: притворные отношения с Оливией, воспоминания детства, неожиданное признание Спенсера. Сейчас было бы неплохо проплыть пару миллионов кругов в бассейне.
– Я готова. – Оливия лучезарно ему улыбнулась, и они вышли на улицу.
Папарацци, как стервятники, поджидали свои жертвы.
– Оливия! Бен! Как прошло ваше свидание?
Бен хотел пройти мимо, но Оливия медлила. Возможно, ей хотелось, чтобы кто-то из репортеров спросил ее о фильме, но конечно же это никого не интересовало. Им хотелось сделать снимки, которые будут хорошо продаваться.
– Как насчет поцелуя?! – выкрикнул кто-то, и Оливия повернулась к Бену с игривой улыбкой на губах.
Нет. Нет, нет, нет! Он не будет целовать ее на виду у этих пираний. Он не будет целовать ее только потому, что какой-то наглый репортер попросил об этом. Он не настолько лжив. Этому не бывать!
Внезапно Бен понял, что Оливия сама собирается его поцеловать. Все так же игриво улыбаясь, она сделала шаг к нему и обвила руками его шею. Он почувствовал, как полные груди прижались к его груди. Бен инстинктивно положил руки на ее бедра, и тогда она встала на цыпочки и поцеловала его.
Ее губы слегка коснулись его губ. Это нельзя было назвать поцелуем, тем не менее мимолетного прикосновения было достаточно, чтобы в теле Бена вспыхнул огонь. Он прижал Оливию к себе, так что она могла почувствовать твердое доказательство его возбуждения. Все мысли и запреты покинули его голову, когда он начал жадно ее целовать, скользнув языком в щель между приоткрытыми губами. Оливия несколько опешила от неожиданного напора. Бен тоже был шокирован. Что, черт возьми, он делает?
Он оттолкнул ее. Кто-то громко засвистел, и Бен, злой на Оливию и на себя самого, быстро направился к ожидающему их лимузину, не удосужившись проверить, идет ли за ним Оливия.



Глава 5

Этот мужчина умеет целоваться. Оливия только что ощутила это на себе, и теперь ее мысли путались, а губы… и все остальные части тела покалывало от возбуждения.
Взволнованная, Оливия последовала за Беном к лимузину. Она уже не замечала ни выкриков репортеров, ни ярких вспышек камер. Ее никогда раньше так не целовали. Она вообще не знала до этого момента, что такое настоящий поцелуй. Но говорить об этом Бену, конечно, не собиралась. Что это был за поцелуй! Она весь вечер хотела этого. Просьба поцеловаться оказалась кстати. Она мечтала прикоснуться к этому мужчине, попробовать его на вкус. И это было просто великолепно.
Оливия забралась в лимузин и заметила, что Бен отодвинулся как можно дальше от нее и отвернулся к окну. Они не разговаривали всю дорогу до отеля, что сделало ситуацию еще более неловкой.
Бен вышел из машины первым, но повел себя воспитанно и дождался, когда Оливия покинет ее.
– Так, значит… – начала было она, когда они зашли в роскошный мраморный с позолотой холл.
– Так, значит. – Бен снова засунул руки в карманы и не смотрел на нее. – Позвони, когда я в следующий раз тебе понадоблюсь. Ты говорила что-то о вечеринке, не так ли?
– Или же мы можем пойти куда-нибудь пообедать.
Возможность провести наедине с ним несколько часов и беспокоила ее, и вызывала приятное предвкушение. Вся эта ситуация была нелепой… И все же Оливия хотела увидеться с ним снова. И снова попробовать на вкус его страстные поцелуи.
– Как скажешь. Оставь сообщение моему личному помощнику, если не сможешь со мной связаться.
Ни разу не взглянув на нее, Бен направился в свой кабинет.
Классно! Оливия стояла в холле, размышляя о том, что глупо чувствовать себя отвергнутой и нежеланной. Тем не менее именно так она себя чувствовала.
«Это игра на публику, Оливия. Разве ты не помнишь?»
Конечно, она помнила. До этого Оливия, по совету своего агента Мелиссы, встречалась с двумя начинающими актерами. Отношения с ними были такими же фиктивными, как и эти. Они пару раз обедали вместе, чтобы поддержать интерес прессы к себе. Это было своего рода деловое соглашение. Точно так же, как и отношения с Беном.
Однако, поднимаясь к себе в номер, Оливия неожиданно поняла, что ей понравилось проводить с ним время. Он заставлял ее смеяться и поддержал, когда ей это было нужно. Бен слушал то, что она говорит, а когда он поцеловал ее…
Но у них не было будущего.
Он – Чатсфилд, она – Харрингтон. И Оливия была почти уверена, что она не нравится ему. К тому же главное для нее – карьера, и ей не нужны серьезные отношения. Что касается непродолжительной интрижки… Какой бы соблазнительной ни была эта идея, Оливия подозревала, что, если она познает, каково это – быть с Беном, ее жизнь уже не будет прежней. Хотя, быть может, она пойдет на это, чтобы еще раз насладиться его поцелуем.
Устало вздохнув, Оливия сняла серебряное платье и решила принять ванну. Ей понадобится много сил, чтобы побывать на всех мероприятиях фестиваля, запланированных на завтра. Нужно двигаться дальше, стремиться к своей цели.
Но сегодня рядом с Беном она была самой собой. Еще одна причина того, почему между ними не может быть ничего. Она не готова явить миру себя настоящую.
Закрыв глаза, Оливия погрузилась в пенную воду, всеми силами стараясь не думать о Бене и об их страстном поцелуе.
Приняв ванну, она легла, но заснуть не смогла. Оливия вспоминала, как руки Бена обхватили ее бедра, как соблазнительно скользил его язык между ее раздвинутыми губами…
Но почему Бен оттолкнул ее?
Он был увлечен ею, в этом она не сомневалась. А потом он разозлился… Журналисты могут написать, что в их отношениях не все гладко, а это ей ни к чему. Теперь она точно не сможет заснуть, Оливия встала и направилась в гостиную, где оставила свой ноутбук. Она открыла несколько сайтов с новостями из мира звезд и нашла то, что искала. Точнее, то, что не хотела найти.
На фотографиях Бен отталкивал ее, и на его лице было выражение… чего? Злости? Отвращения?
«Уже проблемы в отношениях?» – гласил заголовок статьи. Оливия просмотрела текст и не нашла ни строчки о фильме или о ее актерской карьере. Статья была адресована фанатам Бена Чатсфилда, богатого и красивого владельца сети ресторанов, который встречается с начинающей актрисой Оливией Харрингтон. Начинающей?! Она вовсе не была начинающей. Она уже снялась в нескольких фильмах и вскоре получит главную роль в фильме своей мечты.
Поморщившись, Оливия закрыла ноутбук. Она должна выяснить, почему Бен ее оттолкнул… и что им теперь делать. Она и прежде вела себя с ним импульсивно, почему бы не продолжить?
Оливия накинула халат, туго завязала пояс и вышла из номера. Уже через две минуты она стояла перед дверью номера-кладовки, в котором теперь проживал Бен.
Оливия постучала в дверь. Громко.
Через несколько минут она услышала чье-то бормотание, затем кто-то врезался коленом или локтем во что-то твердое и выругался. Наконец дверь открылась. Бен жмурился из-за яркого света в коридоре, его вол осы были взлохмачены, и на нем не было ничего, кроме трусов-боксеров.
У Оливии перехватило дыхание. Все разумные мысли – а их и так практически не осталось – вылетели из головы. Она смотрела на Бена, с его растрепанными волосами, легкой щетиной на щеках, мускулистым сильным телом, и волна безумного желания накрыла ее с головой. Оливия поняла: она обманывала себя, думая, что идет к нему ночью, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. На самом деле она пришла, потому что жаждала снова вкусить жар его поцелуя.
– Оливия?
– Да… – Она вздернула подбородок, решив пойти в атаку. – Почему ты меня оттолкнул?
Бен удивленно моргнул:
– Я оттолкнул тебя?
– После… после того, как поцеловал.
Он поднял бровь, и на его лице появилось высокомерное выражение.
– Насколько я помню, это ты поцеловала меня.
– И что, если так? Ведь тебе понравилось. – Слова слетели с ее губ, и их было уже не вернуть, Оливия заглянула в глаза Бена и увидела в них нескрываемое желание, которое распалило огонь в ее теле. О-хо-хо. – А потом ты оттолкнул меня. Знаешь, что об этом написали папарацци?
– Неужели они успели опубликовать фотографии?
– Я зашла на сайт о жизни звезд. Почему ты это сделал? – не успокаивалась она.
– Почему это тебя волнует?
– Из-за фотографий. Теперь могут появиться сомнения в том, что наши отношения настоящие…
Бен скрестил руки на груди, и его рельефные мышцы эффектно напряглись. Его обнаженная кожа выглядела гладкой и теплой, и Оливия умирала от желания прикоснуться к ней. Она собиралась отступить, но ее тело восстало, и вместо этого Оливия сделала шаг вперед и оказалась прижатой к груди Бена. Он тут же обхватил ее за плечи. Ей показалось, что он ее снова оттолкнет. Возможно, Бен тоже об этом подумал, потому что мгновение стоял неподвижно, и это мгновение было мучительно долгим. А потом он прильнул к губам Оливии в жарком поцелуе. Таком же страстном, как и предыдущий. Хотя нет, этот был лучше, потому что они были одни и Бену не нужно было держать под контролем дикую энергию, которую ощущала в нем Оливия и которая вызывала в ней безумное желание.
Он жадно целовал ее губы, его руки скользили по ее телу, пытаясь снять халат. Бен обхватил руками ягодицы Оливии и увлек ее в номер, закрыв дверь ногой. Мысли Оливии путались, она была охвачена шквалом ощущений. Бен наконец развязал пояс ее халата. Его ладонь скользнула под ее пижаму и сжала обнаженную грудь. Оливия задрожала от наслаждения.
А затем, как в ее фантазиях, он прижал Оливию к двери. Она ударилась спиной о ручку, но ничего не почувствовала. Бен стягивал с нее пижаму, его движения были резкими, дыхание сбивчивым. Желание обжигающей лавой разлилось по телу Оливии. У нее перехватило дыхание, когда рука Бена скользнула в ее пижамные брюки, а затем он сдернул их.
Она прижалась лоном к его ладони, задыхаясь от возбуждения, чувствуя себя беспомощной перед ласками умелых мужских пальцев.
Оливия понимала: если она сейчас же не остановит Бена, то потом у нее не хватит на это сил. А ей необходимо было так сделать, потому что все происходило слишком быстро и она не была к этому готова. Оливия уперлась руками в его грудь:
– Бен.
Он тут же отпустил ее и сделал шаг назад. Его лицо покраснело, глаза были затуманены страстью. Он потряс головой, чтобы прийти в себя.
– Прости. – Бен посмотрел на нее так, словно не мог понять, откуда она взялась. – Прости, – повторил он.
Оливия поправила пижаму, снова завязала на талии пояс халата. Ее тело дрожало после чувственных ласк, его болезненно ломило из-за их потери.
– Это не потому, что мне не хочется… – начала она, затем прикусила губу.
Что следует ему рассказать? В чем можно признаться?
– Не нужно мне что-то объяснять, – вздохнул Бен. – Я потерял контроль над собой…
Это сделало отсутствие его прикосновений еще более болезненным.
– Вообще-то мне понравилось, – тихо проговорила Оливия. – Но я не уверена…
– Я понимаю. – К ее удивлению, Бен иронично улыбнулся. – Но теперь, пожалуй, мы квиты. Ты поцеловала меня, а я поцеловал тебя.
Она улыбнулась в ответ:
– Это немного больше, чем просто поцелуй.
Взгляд Бена опустился на ее грудь. Покраснев, Оливия стала нервно теребить пояс халата.
– Ну хорошо. – Бен провел рукой по волосам, сильнее взъерошив их. – Ты голодная? – спросил он.
Оливия удивленно моргнула:
– Что?
– Я пропустил ужин. Я думал, на приеме будут подавать что-то более основательное, чем канапе.
– На подобных приемах никогда не бывает настоящей еды.
– Я очень голоден.
– Ну…
– Если ты позволишь мне воспользоваться кухней в твоем номере, я могу приготовить омлет.
– Не уверена, что у меня есть продукты…
– Ты не заглядывала в холодильник?
– Нет.
– Он полон.
Это напомнило ей, что она живет в номере Бена, а ему приходится ночевать в кладовке, и вообще Бен Чатсфилд, если не принимать во внимание его вспыльчивость и вредность, по сути, хороший парень. К тому же он предложил приготовить ужин после того, как подарил ей самый страстный в ее жизни поцелуй, и она его оттолкнула. Этот мужчина начинал ей нравиться.
«Не надо, Оливия. Даже не думай!»
– Хорошо. Омлет – просто замечательно.
Она тоже проголодалась. К тому же ей не хотелось возвращаться одной в свой номер, лежать всю ночь, глядя в потолок, и думать о том, что происходит между ней и Беном Чатсфилдом.

В номере Оливии, а точнее, в его номере Бен сразу же отправился на кухню. На нем были потертые джинсы и серая старая футболка, но, внимательно понаблюдав за ним, Оливия пришла к выводу, что в них он выглядит так же соблазнительно, как в деловом костюме. Присев на высокий стул, она смотрела, как Бен разбил в миску шесть яиц и начал их взбивать.
– Как ты стал поваром? – спросила она.
Бен достал грибы из холодильника, который действительно был битком набит продуктами, и стал мастерски их нарезать.
– Так вышло.
– Ты не готовил кексы, когда был маленьким мальчиком? – пошутила она.
Он сурово посмотрел на нее:
– Я шеф-повар, а не пекарь.
– Это одно и то же.
– Нет. – Бен достал сковороду и положил на нее кусочек масла.
– Ну хорошо. Так как же ты им стал?
Бен прикидывал, как много он может ей рассказать, чем может поделиться.
Оливии это было знакомо. Вся ее жизнь была как закрытая книга. Ей всегда было легче разыгрывать перед людьми спектакль, чем открыть им свою истинную сущность. Оливия осознала, какова она на самом деле, когда ей было двенадцать лет и ее мать умирала. Мама нуждалась в поддержке, но Оливия не стала протягивать ей руку.
– Я ушел из дома, когда мне было восемнадцать, – в конце концов произнес Бен, стоя спиной к ней. – Я оказался один на юге Франции, стал работать на кухне в одном ресторане. Когда шеф-повар заболел, я заменил его на один день. Так все и началось.
– От временного шефа до знаменитого ресторатора?
– Наверное, так и есть.
– Почему ты ушел из дома?
Может, не стоило задавать этот вопрос, но Оливии хотелось знать. Бен Чатсфилд стал ей интересен. Что-то изменилось между ними этим вечером – из-за того, как он поддержал ее на премьере, из-за поцелуя и беседы за приготовлением омлета. И эти изменения были Оливии по душе.
– В то время я счел это хорошей идеей, – наконец сказал он, и, к великому разочарованию Оливии, она поняла, что развивать эту тему Бен не намерен.
– Почему же ты оттолкнул меня сегодня?
Бен выложил на сковороду нарезанные овощи и перевернул пропекшийся омлет на другую сторону.
– Ты – словно собака, которая видит кость.
– Я женщина. И мы плохо переносим, когда нас отвергают.
– Я тебя не отверг.
– Но мне так показалось. – Оливия старалась говорить беззаботно, исполняя хорошо знакомую роль.
Губы Бена сжались, а глаза опасно загорелись.
– Я уже говорил тебе, что мне ненавистно притворство. Точнее, откровенная ложь. А ты поцеловала меня только потому, что идиот репортер попросил об этом.
Она поцеловала его не из-за репортера. Она весь вечер мечтала об этом.
– Тот поцелуй не был притворством, – сказала она улыбаясь.
– Я не могу отрицать, что нас влечет друг к другу, – заявил Бен.
Он поставил на стол тарелки с омлетом.
– Так, значит, тебя возмутило, что я пошла на поводу у журналистов? – сделала вывод Оливия. – И поцеловала тебя, чтобы все поверили в наши отношения?
– Весь этот спектакль меня раздражает. Да, я согласился. Но мне не нравится лгать.
Оливия взяла вилку и попробовала омлет. Он был пышный, с золотистой корочкой и таял во рту.
– М-м-м. Классно!
– Спасибо.
– Позволь мне угадать, – продолжила она. – У тебя в прошлом были какие-то неудачные отношения? Ужасная женщина, которая обманывала тебя?
Он улыбнулся:
– Тебе не кажется, что это слишком личное?
– Что ж, мы вроде как встречаемся. Нам положено говорить о таких вещах.
– Если бы мы действительно встречались, между нами, возможно, состоялся бы такой разговор.
– Очевидно, я затронула больной нерв.
Бен снова улыбнулся, и тело Оливии затрепетало в предвкушении.
«Успокойся, девочка».
– Никаких неверных бывших. – Бен принялся разрезать омлет, опустив глаза на тарелку. – Если и был лживый человек в моей жизни, то это моя мать.

Почему он, черт возьми, сказал об этом? Бен не привык говорить о своей матери, или семье, или о чем-либо еще. Он стал очень скрытным человеком, с тех пор как в восемнадцать лет покинул отчий дом. Кстати, он успел сообщить Оливии и об этом. Что с ним происходит?
– Мне жаль, – тихо проговорила Оливия.
Его удивило, что она не настаивает на развитии этой темы. Неужели он выглядит настолько опечаленным и разозленным? Ему тридцать два года. Давно пора оставить позади все, что случилось в прошлом. Он почти забыл об этом, но встреча со Спенсером, возвращение в «Чатсфилд», фиктивные отношения с Оливией пробудили в нем воспоминания. И старые обиды. И старую злобу.
– Расскажи, как ты стала актрисой, – попросил Бен.
Оливия залилась смехом.
– Еще в раннем возрасте я осознала, что мне нравится быть кем угодно, только не самой собой.
Она отвела глаза, но Бен был уверен, что она не хочет много говорить о себе. Точно так же, как и он.
– Почему тебе не нравится быть самой собой?
Оливия пожала плечами, пытаясь держаться непринужденно.
– Сейчас потребность изображать кого-то уже не так сильна. Но когда я была подростком… Я была не очень-то популярна в школе. И компания недалеких девчонок решила испортить мне жизнь. Изображать другую личность – лучший способ спрятаться от реальности.
– Понимаю. Это похоже на мою ситуацию. Когда занимаешься делом, в котором ты по-настоящему хорош, оно помогает тебе пережить испытания, которые приготовила жизнь.
– Верно. – Оливия тяжело вздохнула, ковыряя вилкой омлет. – Вообще-то дело было не только в том, что надо мной издевались в школе. Моя мать умерла, когда мне было двенадцать, и актерская игра помогала мне справиться с потерей.
Бена охватило ошеломляющее по силе сочувствие к ней, что его удивило.
– Мне жаль, – повторил он ее слова.
Оливия кивнула:
– Спасибо. Было сложно, но я справилась.
Сердце Бена сжалось от желания успокоить ее и защитить от всего на свете. Стоп! Самое время сбавить обороты. Он начал испытывать слишком сильные чувства к этой женщине, к ее неожиданной мягкости и нежности, жгучей страстности и достойной уважения силе воли. Пора остановиться.
Оливия подняла на него глаза, блестящие от непролитых слез, и растянула дрожащие губы в улыбке:
– Я все еще по ней скучаю.
– Вы были близки?
– Да. Обычно я не такая эмоциональная. Уже поздно, и это был сложный день. – Она помолчала. – Прости.
– Не нужно извиняться за то, что ты расклеилась, вспомнив о смерти матери, – тихо сказал Бен. – От чего она умерла?
– От рака. Это произошло достаточно быстро. Через пару месяцев после того, как ей поставили диагноз… Отец очень быстро снова женился. Это тоже стало для меня ударом. Как раз в это время начались издевательства в школе. Меня уже не интересовали вещи, которые должны интересовать девочек. Я смело отвечала на насмешки, и в результате одноклассницы решили превратить мою жизнь в ад. – Оливия постаралась изогнуть губы в подобии ироничной улыбки. – Их старания оказались напрасными, моя жизнь и так была подобна аду.
Бен со щемящим сердцем представил себе двенадцатилетнюю Оливию – несколько несуразную девчушку, обещавшую в будущем стать настоящей красавицей. Какую боль она испытала, когда умерла ее мать, а отец женился во второй раз.
Она шмыгнула носом.
– Мой отец умер от сердечного приступа год назад, так что теперь все это в прошлом. Не знаю, почему я разоткровенничалась.
Они были очень похожи. Бен тоже никому не рассказывал о своем прошлом.
– А что случилось с твоей матерью? – прервала затянувшееся молчание Оливия.
Бен покачал головой. Он не собирался говорить об этом ни сейчас, ни когда-либо еще. Он не хотел пробуждать эти воспоминания, не хотел давать волю эмоциям. Однако Оливия немного рассказала ему о своем детстве и имела право услышать от него хоть что-то.
– Мои родители не были счастливы в браке. Моя мать старалась изо всех сил, чтобы в глазах окружающих мы выглядели идеальной семьей. Мы праздновали дни рождения в банкетном зале отеля, как ты и сказала.
– На мой десятый день рождения я захотела пойти в пиццерию, – улыбнулась Оливия. – Мама согласилась.
– Она была очень разумной женщиной.
– Верно. Но мы говорили о твоей матери.
Бену не хотелось продолжать, но слова сами по себе срывались с губ.
– Я мечтал, чтобы мы действительно были большой счастливой семьей. Поэтому я старался сделать всех счастливыми, но мои старания были напрасны. У меня ничего не получалось, а затем я узнал, что у матери был любовник. – Он говорил все громче, сжав кулаки. Черт возьми! Нужно срочно успокоиться. – У моего отца тоже были любовницы, – бесстрастно продолжил Бен. – Я был гораздо ближе к матери, чем к отцу, поэтому ее предательство причинило мне больше боли.
– Значит, тайна открылась, – сказала Оливия, – когда тебе было восемнадцать лет?
– Да…
– И поэтому ты ушел из дома.
– Неплохо, Шерлок.
– Я весьма сообразительна.
Бен ощутил желание, вспомнив, какими были ее губы на вкус и что он ощущал, когда сжимал Оливию в объятиях. Ее кожа была мягкой и шелковистой. Когда она явилась к нему в номер, все мысли покинули его голову, кроме одной: он безумно хочет ее. Он поцеловал Оливию… и его страсти не было конца. Он не мог думать ни о чем другом. Это Оливия нашла в себе силы остановиться. Не был ли он чересчур напорист? Слишком груб?
– Итак, мы по очереди стали инициаторами поцелуя, – подвел итог Бен. – Затем отвергли друг друга и поведали по слезливой истории из прошлого. Что дальше?
– Мы можем покрасить друг другу ногти на ногах.
Ему нравились ее шутливые ответы.
– Заманчиво, но я не захватил с собой лак для ногтей.
– В соседней комнате у меня найдется флакончик розового лака.
– Мне все же придется отказаться.
– Разумное решение. – Оливия улыбнулась, медленно поднимаясь со стула.
Бен напрягся, поняв, что означает ее взгляд. Сейчас она поблагодарит его и попрощается. Он сам часто использовал этот взгляд, но сейчас ему почему-то стало больно.
– Уже поздно, а завтра у меня насыщенный график, – сказала Оливия. – Мне пора спать.
Бен кивнул:
– Мне тоже пора.
– Спасибо за омлет. Это был лучший омлет, который я когда-либо пробовала.
Бен пропустил ее похвалу мимо ушей, и все потому, что ему хотелось как можно быстрее уйти отсюда. А на самом деле – отчаянно хотелось остаться.
– Увидимся… скоро.
Он направился к выходу, небрежно помахав ей рукой.
– Да, – откликнулась Оливия.
Она показалась Бену грустной и потерянной. Такой же грустной и потерянной, какой, должно быть, была в двенадцать лет.
– Увидимся, – бросила она ему вслед.



Глава 6

Несмотря на то что на следующий день у Оливии не было времени думать о Бене, когда она спешила от интервью к интервью, с премьеры очередного фильма на вечеринку, тем не менее он занимал все ее мысли. Она вспоминала прикосновения его губ, тепло его улыбки, их невероятно откровенный разговор. Почему они решили доверить друг другу свои секреты? Неужели они испытывают друг к другу какие-то чувства? Хочет ли она, чтобы так было? Оливия долгое время сторонилась серьезных отношений. Но то, что она испытывала к Бену, ставило под сомнение ее решение быть одной. Ей нравилось делиться с ним своими эмоциями и переживаниями. Смеяться. Целовать…
Глупо, однако, влюбиться в своего фальшивого бойфренда. Очень глупо, потому что Бену, судя по всему, не нужны настоящие отношения. К тому же у Оливии были свои планы на жизнь, и Бен Чатсфилд в них не входил.
Но он мог бы стать их частью… если бы полюбил ее. И если бы она тоже его полюбила…

К тому времени, когда Оливия вернулась с коктейльной вечеринки, она очень устала. Прошлой ночью ей удалось поспать всего несколько часов, а двенадцать часов, проведенных на ногах на виду у всех, окончательно ее вымотали.
Оливия все же решила поплавать перед сном, чтобы прийти в себя, однако внутренний голос утверждал, что делает она это в надежде встретить в бассейне Бена. Но только в этот раз она на него не прыгнет. Или прыгнет?
Оливия поднялась на крышу отеля. Бассейн в десять часов вечера был абсолютно безлюден. К ее разочарованию. Она проплыла пару кругов, но особого энтузиазма не испытала. Уже через двадцать минут Оливия села на бортик. С нее потоками стекала вода, и она немного дрожала, несмотря на влажный прогретый воздух. Было тихо. И внезапно она почувствовала себя невероятно одинокой.
Это было странно, ведь она провела в одиночестве большую часть жизни. Смерть матери отдалила Оливию от отца, а ее близких родственников друг от друга. Каждый решил найти успокоение в своем собственном мирке, полном скорби и печали. В школе она была изгоем, в университете одиночкой. А в Голливуде царили слишком жестокие порядки, чтобы искать здесь настоящих друзей. Оливия сторонилась скандальных вечеринок, сплетен и сомнительной известности. И только в Берлине, встретив Бена, Оливия начала испытывать… тревогу. И одиночество. Как ни печально, но парочки поцелуев и одного откровенного разговора по душам было достаточно для того, чтобы она поняла, насколько пустой была ее жизнь…
Неожиданно Оливия услышала резкий голос, прорезавший тишину.
– Нет, Спенсер. Это недопустимо. Согласившись на время возглавить отель, я не давал согласия на то, чтобы ты стал моим сутенером.
Оливия застыла. Она заметила, как дверь в мужскую раздевалку распахнулась, и, не думая о том, что делает – а в последнее время таких случаев было много, – спряталась за грудой лежаков.
К бассейну вышел Бен, разговаривая по телефону. Его лицо покраснело от гнева.
– Возможно, у тебя нет никаких проблем с тем, чтобы спать с кем нужно во благо этого чертова отеля! – рявкнул он в трубку. – Но это не для меня.
Оливия была парализована, когда смысл его слов дошел до нее. Спать с кем нужно во благо отеля. Бен говорит о ней. О том, что ему приходится притворяться, что они встречаются. Притворяться, что она ему нравится.
Она закрыла глаза, ощутив стыд. Оливия понимала, что не должна чувствовать себя униженной. Ее отношения с Беном – всего лишь спектакль. Но их поцелуй. И ночной разговор. Казалось, это было правдой.
Бен еще что-то гневно прорычал в трубку, а затем, к ужасу Оливии, швырнул телефон прямо ей в голову. Ну, не совсем так, он бросил его в сторону лежаков, и, отскочив от них, аппарат приземлился там, где пряталась она. О боже!
Раздраженно простонав, Бен пошел за телефоном. Оливия попыталась прижаться к стене, но это было бесполезно. Бен в любом случае ее увидит. Нелепая ситуация. Снова.
После нескольких секунд внутренней борьбы Оливия подняла с пола телефон и с улыбкой протянула Бену. По крайней мере, она надеялась, что гримаса на ее лице смахивает на улыбку.
– Думаю, ты это уронил.
Сначала у него отвисла челюсть от удивления, потом он нахмурился:
– Ты… пряталась здесь?
– Хм… – Она быстро поднялась. – Нет, конечно нет. – Бен посмотрел на нее с подозрением, и она сдалась. – Ну ладно. Но ты тоже хорош.
– Что?
Она беспомощно взмахнула руками:
– Ты чуть ли не проституткой себя назвал, а кто тогда я? Клиентка?
Бен покачал головой:
– Ты решила, что я говорю с братом о тебе?
– Ну… да.
– Не все в этом мире заняты тобой, Оливия.
– Если речь шла не обо мне, с кем же тебя уговаривали переспать?
Глаза Бена вспыхнули, он запустил пальцы в волосы и, как всегда, еще сильнее взъерошил их, отчего тело Оливии стало болезненно саднить. Он был слишком сексуален, слишком необуздан, слишком привлекателен.
– С Кэрис Доулинг, – сказал Бен, и Оливия ошарашенно заморгала.
– Кэрис Доулинг, всемирно известная актриса, которая получает двадцать миллионов долларов за каждый фильм?
– Она самая.
– Чем же ты привлек ее внимание, красавчик?
– Кто ее знает. Она остановилась в отеле и пожелала, чтобы вечеринка по случаю ее дня рождения была устроена в холле. Я ей отказал.
– И?..
– И был уверен, что на этом история закончилась. Я попросил одного из сотрудников показать ей банкетные залы. А потом позвонил Спенсер и заявил, что Кэрис без конца названивает ему и требует, чтобы я пришел на ее вечеринку.
Оливия попыталась сдержать улыбку.
– Бедняга. Так, значит, Кэрис Доулинг мечтает сделать тебя своей следующей жертвой.
– Мне бы не хотелось оказаться в ее лапах.
– Она красивая…
Бен поморщился:
– Не мой тип.
Оливия чуть было не поинтересовалась, кто же в его вкусе, но вовремя прикусила язык.
– Что ты собираешься делать?
– Ну… – Бен слегка наклонил голову и окинул ее взглядом с головы до ног. – Думаю, это очевидно.
– Нет!
– Будет справедливо, если я тоже получу выгоду от нашего маленького соглашения. Вечеринка завтра. Ты – моя дама.

Бен с гримасой поправил галстук-бабочку и одернул смокинг. Он ненавидел эти мартышкины костюмы, и ему было противно, что он идет на вечеринку, исполняя каприз суперзвезды. Единственным плюсом этого вечера было то, что он проведет его с Оливией.
Их явно влекло друг к другу. Они смогли откровенно поговорить, и хотя такая открытость была некомфортной, после нее на душе стало легче. Он и Оливия в чем-то очень похожи. И как же быть теперь? Бен по-прежнему не хотел никаких отношений. В его жизни и в его сердце не было места ни для кого.
Он так и не вернул абсолютный контроль над своими эмоциями. На протяжении четырнадцати лет он сдерживал злобу, но возвращение в «Чатсфилд» привело к тому, что шкатулка Пандоры открылась.
Бен постучал в дверь ее номера, и когда она открылась, у него перехватило дыхание. Оливия выглядела восхитительно. Она всегда выглядела прекрасно, но длинное изумрудного цвета вечернее платье сделало ее красоту незабываемой. Глубокий цвет подчеркнул ее волосы и глаза, а струящаяся ткань в меру облегала идеальную фигуру, оставляя кое-что для фантазии. Высокая полная грудь. Тонкая талия. Длинные стройные ноги. В конце концов взгляд Бена добрался до лица Оливии, и он обнаружил, что она хитро улыбается.
– Закончил?
– Почти, – ответил он и – чего уж там – еще раз медленно прошелся взглядом по ее фигуре.
Оливия засмеялась, уперев руки в бока, отчего ее груди приподнялись и стали еще лучше. Они флиртовали друг с другом, и на этот раз у них не было аудитории. Ночной разговор и страстные поцелуи изменили отношения между ними. Они больше не притворялись, однако Бен пока не мог понять, как он к этому относится.
– Ты выглядишь потрясающе, – сказал он.
Оливия тряхнула копной волос, талантливо парадируя манеры Кэрнс Доулинг:
– Спасибо, милый. Право, не стоит говорить очевидное.
Бен расхохотался, пораженный тем, как верно ей удалось сымитировать голос актрисы и ее сексуально надутые губы.
– У тебя пародийный талант.
Она еще сильнее надула губки:
– У меня много талантов, сладкий мой.
– Эта женщина просто ужасна.
– Тем не менее она получила много наград. – Оливия вышла из образа. – Как получилось, что суровому и нелюдимому шеф-повару приходится развлекать толпу капризных знаменитостей?
– Ну, либо я тряпка, либо просто хороший парень.
Или же брат, который все еще стремится всем угодить.
– Ты не кажешься мне ни тем ни другим.
– Пойдем, – поторопил ее Бен. – Мы же не хотим опоздать на вечеринку.
– Все, кто имеет хоть какой-то вес, опаздывают на подобные мероприятия.
– Но если мы появимся вовремя, то сможем уйти раньше.
Слишком поздно Бен осознал, что это прозвучало так, будто у него есть какие-то планы.
«Уйдем раньше, останемся наедине и… к примеру, закончим то, что начали прошлой ночью».
Вот только он не был уверен, что Оливия этого хочет. Ведь это она оттолкнула его. Со смешанным чувством вины и желания Бен вспомнил, как ему было хорошо, когда он держал ее в своих объятиях. Как сильно он ее хотел. И как мало выдержки у него осталось.
– И где же будет проходить эта вечеринка? – спросила Оливия.
– В Персидском салоне.
– Кэрис Доулинг будет, скорее всего, недовольна тем, что я приду под руку с тобой.
Бен пожал плечами:
– Наверное.
– Это не очень хорошо для моей карьеры, знаешь ли, – покачала головой Оливия, – соперничать с самой влиятельной актрисой Голливуда.
– Так ты продемонстрируешь всем, что ты следующая суперзвезда, – возразил Бен. – К тому же я для мисс Доулинг – всего лишь временное увлечение. Утром она обо мне забудет.
– Так и будет, я уж постараюсь, – пообещала Оливия, ее глаза заблестели, и Бен почувствовал, что его губы подергиваются в улыбке.
– Надеюсь, ты не собираешься сделать ничего сумасшедшего?
Она невинно округлила глазки:
– Кто? Я? Когда я что-то делала, хорошенько все не обдумав?
– Вечер обещает быть интересным, – пробормотал Бен, когда они зашли в банкетный зал.
Кэрнс тут же его заметила. Бен напрягся, когда она потянулась к нему, с трудом удерживая в руке полупустой бокал с шампанским.
– Кэрнс! – раздался кристально-чистый голос Оливии.
Она подалась вперед и расцеловала актрису в обе щеки, как принято в Голливуде. При виде двух женщин, обнимающих друг друга, несмотря на то что одна из них метала взглядом молнии, Бен чуть не расхохотался.
Оливия была в ударе. Она что-то оживленно рассказывала Кэрнс, не давая той вставить ни слова, затем повернулась к Бену и схватила его за руку:
– Милый, разве не удивительно, что вы с Кэрнс оказались друзьями? Как же тесен мир. – Она снова повернулась к Кэрнс, одарив ее сияющей улыбкой.
Бен с трудом сдерживал смех.
Бедная Кэрнс не могла ничего поделать. Оливия победила.
Вскоре Кэрнс извинилась и ушла к другим гостям. Оливия взяла бокал шампанского и отпила глоток, с удовлетворением наблюдая, как Кэрнс исчезает в толпе.
– Не думаю, что она еще раз тебя побеспокоит.
– Я не предполагал, что меня нужно спасать, – сухо заметил Бен.
В ее глазах вспыхнули озорные огоньки.
– Неужели девушкам не дозволяется приходить кому-то на помощь?
– Вообще-то, – признался он, – ты была великолепна. У Кэрис Доулинг не было ни одного шанса.
– Не было, это точно, – согласилась она. – Но, кажется, я нажила себя врага в лице самой влиятельной женщины Голливуда.
– Ее карьера близится к закату, если тебя интересует мое мнение. А ты скоро добьешься всемирного успеха.
– Будем на это надеяться.
Оливия скорчила гримасу, но Бен заметил, что она получает удовольствие от разговора… точно так же, как и он. Даже, пожалуй, слишком много удовольствия.
Поскольку Кэрис оставила их в покое, больше не было причин задерживаться на вечеринке. Обычно Бен был бы рад поскорее отсюда смыться, поплавать в бассейне и лечь спать. Но сейчас рядом с ним стояла роскошная женщина, в руке он держал бокал шампанского, и впервые за многие годы ему захотелось немного повеселиться. С Оливией.
– Хочешь потанцевать? – спросил он.
– Я боялась, что ты не предложишь.
Оливия, двигаясь под музыку в объятиях Бена, сочла ситуацию опасной. Очень, очень опасной. Струнный оркестр начал играть новую мелодию, Бен обхватил ее за талию, а затем спустил ладони к ее ягодицам. Она подняла голову и улыбнулась ему:
– Я и не знала, что ты танцор.
– Обычно я не танцую. Но было бы несправедливо лишать себя такой возможности, если учесть все обстоятельства.
– Какие обстоятельства?
– Музыку. Вечеринку. Твое платье.
Она ощутила трепет внизу живота.
– Тебе нравится мое платье?
Бен прижал Оливию к себе, и ее бедра стали соблазнительно соприкасаться с его бедрами.
– Я обожаю его, – пробормотал он ей на ухо, и на этот раз Оливия задрожала всем телом.
Что они делают? Минуту назад они разговаривали и флиртовали друг с другом, но все это было притворством. А теперь?
Оливия не знала, чего она желает. Вернее, знала, но боялась… по многим причинам.
Бен еще крепче обнял ее, Оливия прижалась щекой к его плечу. Она мечтала об этом с тех пор, как впервые оказалась в его объятиях. Она чувствовала себя с ним в безопасности, к тому же его шея была так близко, что Оливия могла лизнуть его кожу. Нет, она не собиралась делать что-то настолько глупое и вызывающее, но размышлять об этом было приятно. Музыка то становилась громче, то затихала. Оливии не хотелось, чтобы танец закончился, она жаждала и дальше вдыхать мужественный аромат кожи Бена, ощущать тепло его объятий. Она чувствовала себя… любимой.
Однако музыка умолкла, и пары стали покидать площадку. Ни Оливия, ни Бен не спешили уйти. Они продолжали танцевать, музыка звучала в их сердцах. Когда Оливия осмелилась посмотреть на Бена, в его глазах горел огонь желания. Ее сердце бешено забилось. А через секунду оно уже готово было вырваться из груди, когда Бен взял ее за руку, переплел их пальцы и, не сказав ни слова, повел Оливию к выходу из банкетного зала.



Глава 7

Наконец-то Бен решил не обращать внимания на свои предрассудки и принципы. Он безумно хотел Оливию. И она его хотела. Меньше чем через неделю они разбегутся в разные концы света и никогда не увидят друг друга. Так почему бы им не насладиться тем безумным влечением, которое возникло между ними? И, по правде говоря, у него больше не было ни сил, ни желания себя сдерживать.
Оливия шла за ним не сопротивляясь. Они быстро добрались до лифта, который поднимался на этаж с эксклюзивными номерами. Как только двери лифта закрылись, Бен повернулся к ней. Губы Оливии слегка приоткрылись, она резко выдохнула, когда он прижал ее к стенке кабины и начал целовать со всей страстью, которую испытывал. Кровь пульсировала в его ушах, и он полностью отдался во власть своих желаний. Бен схватил подол ее платья и приподнял его. Ему было необходимо прикоснуться к обнаженной коже Оливии. Тихо простонав, он скользнул ладонью по ее бедру. Оливия откинула голову назад, тяжело дыша.
– Слишком много платья, – пробормотал Бен, и Оливия звонко рассмеялась, отчего его желание усилилось.
Двери лифта со звоном раздвинулись. Бен вышел. Оливия последовала за ним, копаясь в своей маленькой сумочке в поисках ключа. Она слишком долго это делала, а Бен хотел поскорее сжать ее в объятиях. Он обхватил ладонями ее лицо. Она приподняла голову, молча ожидая поцелуя. Сумочка, забытая и бесполезная, свисала с ее пальцев.
Бен начал медленно целовать губы Оливии, стараясь быть сдержанным и вдоволь насладиться ее сладким вкусом. Она вцепилась в лацканы его смокинга, а их языки переплелись в извечном танце страсти.
Желание стало практически невыносимым, когда Бен прижал ее к двери. Его уже не волновало, увидит ли их кто-нибудь. Его не волновал никто и ничто в этом мире, кроме Оливии. Он обхватил ее полную грудь и провел большим пальцем по набухшему выпирающему соску. Услышав тихий соблазнительный стон Оливии, Бен испытал удовлетворение, а его страсть вспыхнула с новой силой.
Оливия уперлась ладонями в грудь Бена и стала мягко отталкивать его. Она отвернулась, избегая поцелуя. Его словно ледяной водой окатили.
– Оливия…
Она отрывисто засмеялась:
– Ты замечательно целуешься.
– И все же ты решила остановиться.
– Да. – Она сделала глубокий вдох, как будто собираясь сказать что-то еще, однако выдохнула, высвободилась из объятий Бена и снова принялась копаться в сумке. – Не хочешь зайти ко мне и что-нибудь выпить?
Пристально наблюдая за ней, Бен гадал, что же творится у нее в голове.
– Хорошо.
Оливия наконец открыла дверь, и они вошли в роскошный номер. Бен заметил, что она очень нервничает, хотя пытается не подать виду. Оливия бросила сумочку на столик в прихожей и пошла в кухню, к холодильнику.
– На нижней полке есть бутылка белого вина, – подсказал Бен, прислонившись к дверному косяку.
– Замечательно.
– Открыть ее?
– Если тебе не трудно.
Он умело вынул пробку и, налив вино в два бокала, один передал Оливии.
– Что происходит? – тихо спросил Бен.
Костяшки ее пальцев побелели – так сильно она сжимала ножку бокала.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты странно себя ведешь. Я напугал тебя?
– Напугал? – Оливия удивленно моргнула. – Нет.
– Тогда почему ты страстно целовала меня, а потом решила остановиться? Я думал, мы оба знаем, чего хотим. – Честно говоря, Бен не был уверен, что они хотят одного и того же. – Не так ли?
Оливия сделала большой глоток вина, прежде чем нерешительно поднять на него глаза. Ее лицо было пунцовым. Бен с удивлением понял, что она покраснела от смущения.
– Да, – откликнулась она еле слышно. – Только… может быть, тебе стоит уточнить, чего хочешь ты.
– Тебя, – откровенно ответил Бен. Ему было не до игр. – Сейчас же. На кровати. Где угодно. – Оливия вздохнула, ее глаза загорелись, и Бен сделал шаг к ней. – Я хочу тебя. Очень сильно. Но если ты против, скажи об этом прямо сейчас.
– Я… – Оливия облизнула губы, и он чуть не застонал от отчаяния. – Я чувствую то же самое, – прошептала она. – Если только… мы говорим просто о сексе. Коротком, ничего не значащем романе.
– Да. Я не заинтересован в серьезных отношениях.
– Как и я.
Ему захотелось узнать почему, но он не стал выяснять – слишком сильной была страсть.
– Значит, мы друг друга понимаем, – заметил Бен, – однако ты мертвой хваткой вцепилась в свой бокал.
– Просто… – Она замолчала и сделала еще глоток. – Ты не знаешь.
Он напрягся.
– Чего я не знаю?
– Сейчас будет самая неловкая часть. – Оливия прошла в гостиную и уселась на белый кожаный диван. В изумрудном платье она была похожа на русалку, выброшенную на берег. Она посмотрела на Бена, упрямо вздернув подбородок. – Видишь ли, я никогда раньше не занималась сексом.

– Что?
Он был в замешательстве. У нее никогда не было интрижки? Удивительно! Оливия выглядела уверенной в себе и сексуальной.
– Я… – Она прикусила губу и повторила: – Я никогда не занималась сексом.
Бен в полнейшем шоке уставился на нее. Оливия почувствовала, как ее лицо снова заливается краской, а внутренности сжимаются от смущения. С таким же успехом она могла объявить, что у нее какая-нибудь заразная болезнь.
– Это неожиданно, – в конце концов сказал он.
Оливии страшно захотелось повернуть время вспять и не раскрывать свою тайну. Почему она призналась? Она же актриса. Могла бы притвориться, что у нее большой сексуальный опыт.
– Просто… до этого не доходило, – объяснила Оливия.
Бен приподнял бровь.
– Нет? Я удивлен.
– Конечно, у меня были возможности. – Она возмущенно фыркнула. – Если бы мне хотелось, я с легкостью смогла бы это устроить. Дело в другом.
– В чем?
– Давай прекратим этот разговор, – пробормотала она, допила вино и встала. – Где бутылка?
– Я не уверен, что алкоголь в этой ситуации поможет. А бутылка на кухне.
Оливия пошла на кухню и наполнила свой бокал до краев.
– И что же у нас за ситуация, Бен? – раздраженно поинтересовалась она.
Ей не нужна была его жалость. Она просто хотела его. Да, все еще хотела. Несмотря на смущение.
Бен наблюдал, как она быстро выпивает очередной бокал.
– Сбавь обороты, – посоветовал он.
– Со мной все нормально.
– С тобой все более чем нормально, Оливия. Ты красивая, умная, талантливая и безумно сексуальная. Я удивлен, что у тебя раньше не было секса, потому что ты замечательная.
Оливия чуть рот не открыла от его слов и от его тона – нежного и откровенного. Она не слышала, чтобы он говорил так, и по его удивленному взгляду поняла, что Бен тоже такого от себя не ожидал. Но он был искренен.
– Ох! – Оливия поставила бокал на столик. – Спасибо.
– Не за что.
– У тебя было другое мнение обо мне, когда мы впервые встретились, – напомнила она.
– Тогда я тебя не знал. Теперь все изменилось.
Так ли сильно изменились их отношения? Он хочет всего лишь переспать с ней. Бессмысленно таять от его комплиментов и мечтать о большем. Возможно даже, теперь ему не до секса с ней. Но Оливия не могла найти в себе силы спросить.
– Значит, у тебя были возможности потерять девственность, – продолжал Бен, – но до дела так и не дошло?
– Мне не хотелось, чтобы первый раз был с кем попало. – Оливия пожала плечами, затем поняла, как Бен может расценить ее слова. – Я не стремилась к тому, чтобы это произошло по большой любви, – быстро добавила она. – Мне никто не нравился, когда я была подростком, в колледже все мои мысли были заняты учебой. А позже было неловко объяснять это… – Она вздохнула.
– Тебе не нужно смущаться, Оливия. Ты не стала спешить и ждала, когда будешь действительно готова. Это хорошо.
– Думаешь? Иногда я жалею, что не сделала это раньше.
Бен подошел к ней ближе, в его глазах горело все то же страстное желание.
– А теперь, – тихо спросил он, – ты хочешь меня так же, как я хочу тебя?
– Да, – прошептала Оливия. Не было смысла отрицать очевидное. – Я хочу… чтобы мой первый раз был с тобой.
Бен покачал головой, разрушив ее надежды:
– Я был серьезен, когда сказал, что не ищу серьезных отношений. Между нами может быть только короткая интрижка. Максимум пара недель.
– Это то, чего я хочу. Я не гоняюсь за обручальным кольцом, Бен.
Оливия старалась не показать свои истинные чувства, потому что его предупреждение все же причинило ей боль. Но она была согласна с Беном. В какой-то степени.
– Отлично.
– Прямо сейчас я хочу узнать, что такое умопомрачительный секс, – заявила она. – Справишься с задачей?
Уголки губ Бена дернулись.
– Думаю, справлюсь… в твоем понимании…
– Хватит меня предупреждать, – перебила его Оливия. – Ты не сможешь разбить мне сердце.
По крайней мере, она на это надеялась.
– Хорошо.
– Ну и… – Оливия развела руки в стороны, ожидая, что он заключит ее в объятия и они отправятся в спальню. – Что теперь?
Бен задумчиво потер подбородок:
– Не могу утверждать, что твое откровение ничего не изменило.
– Это не должно…
– Я не буду заниматься с тобой любовью сегодня вечером.
Заниматься любовью… Эти слова заставили ее затрепетать, но затем она поняла их значение.
– Почему нет?
– Первый раз должен быть особенным.
– Да ладно. – Оливия закатила глаза. – Мне не шестнадцать лет, и у меня нет острой потребности в букетах и конфетах.
– Если мы собираемся сделать это, то давай сделаем это хорошо.
Она тяжело вздохнула:
– Когда?
– Ты свободна завтра вечером?
– Для секса? Думаю, да.
– Отлично.
Бен взял ее за руку и потянул к себе. Оливия не спешила поддаваться. Он обхватил ее лицо ладонями, заправил за ухо локон. Его прикосновение было настолько нежным, что у нее заблестели глаза от слез. Она этого не ожидала.
– Я зайду за тобой в семь, – сказал он и поцеловал ее.
Это был мягкий поцелуй, обещающий нечто большее.
– Увидимся завтра, – прошептал Бен и ушел.

Оливия Харрингтон – девственница. Такого он не ожидал. Бен качнул головой, Он никогда в жизни не догадался бы, и это доказывало, что она хорошая актриса. Оливия казалась ему опытной, уверенной в себе, чувственной женщиной. Ну уж никак не невинной девушкой. И все же Бен не мог обвинить ее в притворстве. Напротив, он считал это проявлением храбрости. Непросто изображать кого-то, кем ты на самом деле не являешься. Ему это было хорошо известно.
Оливия скрывала свою неопытность, а он прятал кое-что гораздо более опасное. Свою злость. Вспышки гнева, из-за которых однажды чуть не умер человек. Бен боялся, что сейчас, когда эмоции переполняют его, он не сможет, как обычно, держать их под контролем. Черт возьми, у него это уже получается с трудом.
Но это не имеет никакого отношения к тому, что произойдет между ним и Оливией. Ей двадцать шесть лет, и она хочет заняться сексом. Что ж, он покажет Оливии, каким бывает настоящее удовольствие. Время, которое они проведут вместе, станет замечательным и запоминающимся.



Глава 8

Какой наряд подойдет для такого дня? Главное, конечно, нижнее белье, поэтому Оливия помчалась в универмаг «Галери Лафайет» в Берлине, чтобы купить соответствующее белье. Она перерыла груду шелковых тряпочек, потратив уйму времени. Ничего вызывающего, решила она, отвергнув черные кружевные бюстье и ярко-красные полупрозрачные бюстгальтеры и стринги. В подобном белье она выглядела бы опытной соблазнительницей, каковой – как уже известно Бену – не являлась. По той же причине Оливия не стала покупать белоснежное белье и милые ночнушки. Еще раз подчеркивать очевидное не стоит. В итоге выбор оказался невелик.
– Ищете что-то особенное? – спросила девушка-консультант.
Оливия еле сдержала раздраженный стон. Да, она искала кое-что для особенного события, но не собиралась обсуждать это ни с кем. Тяжесть сдавливала ей грудь. А что, если не будет ничего особенного? Что, если она все испортит: скажет или сделает что-нибудь не так? Что, если Бену не будет с ней хорошо? Собственная неопытность доставляла ей серьезные проблемы. Конечно же она видела, как люди делают это в кино, читала романы, у нее были свои сексуальные фантазии, как у любой нормальной женщины. Но почувствовать самой…
– С вами все в порядке? – не отставала девушка, и Оливия растянула губы в слащавой улыбке.
– Все хорошо, – сказала она и сняла с вешалки первый попавшийся комплект белья.
Это оказались простой черный шелковый бюстгальтер и трусики. Ничего особо романтичного или сексуального в них не было – в номере у нее лежал похожий комплект.
Вернувшись в отель, Оливия бросила пакет с покупкой на кресло и включила воду в ванной. Бен должен был зайти за ней через два часа, но от переживаний ее живот крутило и руки тряслись, когда она наливала пену для ванны в горячую воду.
Нужно было собраться с силами. В какой-то степени Оливии это удалось. Она надела новое белье и выбрала маленькое черное платье из ткани с люрексом. Наряд был простым, но элегантным.
В дверь позвонили, и Оливия с трудом удержалась от того, чтобы вытереть вспотевшие ладони о подол платья. Она сделала глубокий вдох, растянула губы в беззаботной улыбке. Шоу начинается.
– Привет, красавчик!
– Ты выглядишь замечательно. – Бен нагнулся и поцеловал ее в щеку. Оливия закрыла глаза, вдыхая его чарующий запах. – Не передумала?
– Нет.
– Хорошо.
– Куда мы пойдем?
– Мы останемся в отеле. Ты когда-нибудь ужинала в здешнем ресторане?
Нет.
– Тогда это тоже будет для тебя в первый раз, – поддразнил он.
Оливия покачала головой, испытывая одновременно и радость, и смущение:
– Такие шутки очень скоро устареют.
– Больше не буду.
Лифт поднял их наверх. Оливии было приятно видеть Бена веселым, потому что такое случалось редко. Обычно его сковывало напряжение. Она надеялась, что его дикая энергия сегодня будет выпущена на свободу.
Ресторан отеля «Чатсфилд» располагался этажом ниже бассейна, и из его окон также открывался панорамный вид на город. Это был дорогой ресторан высшего класса, как и сам отель. Оливия забеспокоилась. Как ей удастся пережить ужин, состоящий из трех блюд, если все ее мысли заняты тем, что произойдет после.
– Расслабься, – посоветовал Бен.
Она нахмурилась:
– Я не нервничаю.
– Ты не настолько хорошая актриса, Оливия.
– Заткнись.
Он засмеялся, и она улыбнулась в ответ. Ее беспокойство стало постепенно проходить. Все будет хорошо. Может, даже восхитительно.
Двери лифта открылись, и Бен подтолкнул ее вперед, обняв за талию. Оливия вошла в ресторан и удивленно заморгала, увидев, что за пустыми, освещенными мерцанием свечей столиками никто не сидит.
– А где посетители?
– Я закрыл ресторан на сегодня.
– Ты… что?
– Я закрыл ресторан, – повторил Бен. – Привилегия управляющего. К тому же персоналу требовался отдых. Они устали, угождая знаменитостям.
– Неплохая привилегия, – улыбнулась Оливия. – В этом ресторане всегда все столики заказаны.
– Ты этого заслуживаешь, – ответил Бен, подводя ее к столику возле окна, из которого открывался прекрасный вид на Тиргартен.
– С технической точки зрения, – заметила она, – тебе еще об этом неизвестно.
– У меня нет сомнений. От одного твоего поцелуя я не мог всю ночь уснуть. Я ни о чем не беспокоюсь, Оливия. И тебе не стоит переживать.
Ее щеки залились краской, и она потянулась за салфеткой.
– Ну хорошо…
– Подожди-ка, позволь мне. – Бен отобрал у нее салфетку и сам расстелил ее на коленях Оливии, скользнув ладонями по ее бедрам. Тело ее тут же пробудилось. Она чуть ли не дрожала от удовольствия.
Прикосновения Бена были новыми, немного необычными и невероятно возбуждающими.
– Что в меню? – мягко поинтересовалась она. – Ну, кроме меня.
– Ничего такого же аппетитного, – весело ответил Бен. – Но я очень старался, чтобы тебе понравилось.
– Официантов не будет?
– Я дал им выходной.
– Надеюсь, они оценили твой жест.
– Если учесть, что этот выходной им оплатят как рабочий день, то, думаю, очень даже оценили.
– Ты приложил так много усилий.
– Мне так хотелось, – ответил он просто.
Когда кто-то так старался ради нее?
– Спасибо.
– Не за что. Мне нужно сходить за нашим первым блюдом.
Она откинулась на спинку кресла и попыталась расслабиться и насладиться роскошным убранством ресторана. Бен скрылся в кухне. Оливия гадала, какое блюдо он принесет. Устрицы на колотом льду? Но ей не требовался афродизиак. Тело и так вибрировало от выброса адреналина и в предвкушении того, что будет дальше.
Бен вернулся с двумя тарелками тонко нарезанного карпаччо из говядины, красиво разложенного на листиках тмина и приправленного ароматным оливковым маслом.
– Я решил приготовить простые блюда. Я был занят важными мыслями.
– Ты хочешь сказать, что приготовил ужин сам?
Он пожал плечами:
– Если во время ужина на кухне будут посторонние, это может испортить атмосферу.
– Выглядит аппетитно.
Оливия была тронута его стараниями. А Бен… он выглядел серьезным и сосредоточенным и в то же время безумно прекрасным. Другими словами, он был идеален.
Она с грустью осознала, что никогда не забудет этот вечер. И не захочет забывать.
– Вы, Чатсфилды, знаете, как заставить девушку чувствовать себя особенной, – насмешливо заметила Оливия.
Бен тут же нахмурил брови:
– Мы, Чатсфилды?
– Ты не мог не слышать о том, что Джеймс сделал предложение принцессе Лейле с помощью огромного билборда. – Оливия поняла, что привела неудачный пример. – Вы с братьями были близки? – быстро продолжила она, надеясь перевести разговор на другую тему. – Со Спенсером и Джеймсом?
– Мне известны их имена. – Бен смотрел на нее сурово, поджав губы. Значит, и это для него больная тема. – Да, мы были очень близки. Мы называли себя тремя мушкетерами.
– И кем же из трех был ты? Признаюсь, я не читала книгу, но видела экранизацию. – Оливия улыбнулась, пытаясь развеять мрачные тени, которые увидела в его глазах. – Атосом? Арамисом? Я не могу вспомнить имя третьего…
– Портос, – подсказал Бен. – Не знаю. – Он помолчал, вертя длинными пальцами вилку. – Если кто-то из них играл роль миротворца, то это точно я.
– Миротворец, – повторила Оливия, заинтригованная новой информацией. – Было много ссор?
– Родители постоянно ругались, хотя делали вид, что живут дружно. И мой отец очень много конфликтовал со Спенсером.
– Почему с ним?
Он сжал губы:
– Они не ладили.
– И ты пытался вмешаться? Сохранить мир в семье?
– Я делал все, что в моих силах. Но не добился хоть какого-то успеха.
Оливия представила его маленьким мальчиком, старающимся сделать всех счастливыми. Наверное, поэтому в нем скопилось столько дикой энергии – ведь раньше Бену приходилось быть уравновешенным и спокойным.
Возможно, он даст этой энергии волю, когда она окажется в его объятиях.
Бен взглянул на нее:
– А что насчет тебя? Была ли ты по-настоящему близка с кем-то из родственников, может быть, с одной из сестер?
– Нет, – призналась Оливия. – У каждой из нас были свои интересы. Иногда я жалею о том, что мы не смогли сблизиться. – Она замешкалась. – Я была более близка с мамой, нежели с сестрами. Мы были очень похожи. У обеих был драматический талант.
– Ты поэтому стала актрисой?
– Да. – И не только, но об этом она ему не расскажет. – Мама была бы рада моему выбору.
– Тебе было очень тяжело, когда она ушла?
– Очень.
Оливия ощутила знакомое жжение в груди. Она много лет жила, скучая по матери и коря себя за ошибки прошлого. Вряд ли это обжигающее чувство когда-нибудь ее оставит.
– Разговор внезапно стал слишком серьезным, – непринужденно заметила она. – Возможно, нам стоит поговорить о чем-нибудь другом.
– Как насчет второго блюда? – предложил Бен. – И ты расскажешь мне о фильме, в котором мечтаешь получить роль.
Бен снова исчез в кухне, и Оливия воспользовалась паузой, чтобы собраться с мыслями. Она не должна была упоминать мать и все же по каким-то непонятным причинам продолжала откровенно беседовать с Беном. Он был отличным слушателем, но, что важнее всего, его по-настоящему волновало то, о чем она говорит. И что чувствует. Это вызывало у Оливии странное чувство, которое ей нравилось.
Бен вернулся с двумя тарелками, от которых поднимался пар. Он поставил одну из них перед Оливией, и она вдохнула восхитительный аромат апельсина и лайма.
– Дикий лосось с цитрусовым соусом, – объявил он. – Специальное блюдо моего ресторана.
– Выглядит и пахнет аппетитно.
– Расскажи мне о фильме.
– Это военная драма, и я претендую на роль жены пропавшего без вести солдата. Моя первая главная роль в таком масштабном фильме.
– Когда ты узнаешь, что тебе досталась эта роль?
– Надеюсь, к концу фестиваля. Продюсеры хотели увидеть мою игру в «Вечном голубом небе».
– И поэтому ты не можешь позволить чему-либо все тебе испортить, – мягко заметил Бен.
Оливия смущенно засмеялась:
– Ты имеешь в виду неудачное стечение обстоятельств, из-за которого нам приходится притворяться парой?
– Я бы не назвал его таким уж неудачным, – ответил Бен, и Оливия почувствовала его взгляд – словно прикосновение к ее чувствительной коже. Так вот, значит, каково это – ощущать себя желанной.
Страстный взгляд Бена был самым сильным афродизиаком на свете. Ей сдавило горло, и она облизнула губы.
– Бен… те старания, которые ты приложил, чтобы организовать этот вечер: вкусная еда, ресторан… я ценю все это. Это был самый восхитительный вечер в моей жизни. – Оливия покраснела.
Бен улыбнулся:
– Мы еще не начали.
– Верно, – пробормотала она.
– Мне нравится, когда ты краснеешь. – Его голос был низким и чарующе сексуальным. – И хочется узнать, где еще краснеет твоя кожа.
Тут же огонь разгорелся в ее теле, и она томительно заерзала на месте, пораженная тем, как быстро и легко ему удалось пробудить в ней желание.
– Но сначала, – продолжил Бен игривым тоном, – десерт.
Он в третий раз ушел на кухню. Оливия встала, будучи не в состоянии сидеть. Она трепетала, предвкушая его ласки. От страхов не осталось и следа. Скоро… очень скоро Бен снова к ней прикоснется. Снова поцелует ее с дикой страстью, о которой она мечтала. Скоро она узнает, что это такое – оказаться во власти его желания…
Где же Бен? Он ушел десять минут назад, и каждая минута обернулась вечностью. Оливия ждала, томимая желанием…
Наконец ее терпение лопнуло, и она отправилась на кухню.

Бен раздраженно уставился на кипящую в кастрюльке массу. Судя по всему, шоколадное фондю – не лучший выбор. Он хотел приготовить что-то романтичное и чувственное, но не торчать долго у плиты. Поэтому Бен оставил топиться на водяной бане шоколад со сливочным кремом, а сам отправился насладиться вторым блюдом в компании Оливии.
В результате десерт был практически испорчен. Бен добавил в кастрюльку кусок масла и немного воды, чтобы исправить фондю, и принялся умело взбивать растопленную массу. Он пожалел о том, что решил сам готовить ужин, но только таким образом он мог показать Оливии, как она ему дорога.
– Бен?
Он поднял глаза и увидел Оливию. Она игриво ему улыбнулась, но в ее глазах была видна некоторая неуверенность, отчего его грудь болезненно сжалась.
– Прости. У меня проблемы с десертом.
Она подошла к нему, покачивая бедрами. Блестящая ткань платья красиво облегала упругие груди.
– Что случилось?
– Я забыл о времени и передержал фондю. Компания за столиком была слишком интересной.
Оливия хитро на него посмотрела, окунула палец в растопленный шоколад, поднесла его к губам и медленно облизала.
Боже мой!
– Мне нравится, – объявила она, и Бен чуть не выронил из рук венчик.
Он был готов бросить все, лишь бы поцеловать Оливию и слизнуть каплю шоколада, застывшую в уголке ее губ.
– Для фондю я приготовил клубнику и нарезанные ломтиками ананасы, – прохрипел он.
– Клубнику? – Она игриво улыбнулась.
– Да…
Оливия наклонилась, подарив ему восхитительный вид декольте, и взяла одну ягоду из миски. Она обмакнула клубнику в шоколад и начала медленно слизывать его.
– Оливия… ты меня убиваешь, – простонал Бен.
Она приподняла бровь:
– Похоже, ты сам решил покончить с жизнью. Почему бы тебе не подойти и не избавить нас обоих от мучений?
Бен не торопился, потому что у него был разработан план на вечер. Десерт, медленно накаляющаяся страсть, томительное предвкушение. Затем они поднимутся в номер Оливии, где он медленно и нежно займется с ней любовью.
– Бен. – Оливия откинула волосы назад и одарила его взглядом, полным нескрываемого желания. – Поцелуй меня.
Бен не мог ей отказать. Всего один поцелуй, а после они поднимутся в ее номер, где с помощью свечей и лепестков роз он создал романтическую обстановку. Всего один поцелуй.
Он стремительно заключил Оливию в объятия и припал к ее губам. На вкус она была как шоколад и клубника, и Бен не мог насытиться ею. Его язык скользнул между ее приоткрытыми губами, и безумное желание овладело мужчиной, заставив забыть обо всем на свете.
Оливия обвила руками его шею и прижалась к нему всем телом. Он ощущал мягкость ее полных грудей, соблазнительный изгиб бедер. Бен снова застонал, ему хотелось скользнуть под подол ее платья и ласкать шелковую кожу…
– Нам нужно остановиться. – Он попытался отстраниться, но Оливия не позволила.
– Остановиться? А что это такое?
– Мы на кухне, Оливия…
– И?.. – Она одарила его игривой улыбкой, в которой присутствовал еще и вызов. – И?.. – повторила она.
– И я не хочу начинать здесь то, что не собираюсь заканчивать среди сковородок и кастрюль. Давай попробуем десерт… или обойдемся без него.
– Замечательная идея.
– Мы можем подняться в твой номер…
Оливия покачала головой:
– Я ценю твое стремление подарить мне романтический вечер, Бен. Но я хочу тебя прямо здесь. И сейчас.
И, схватив Бена за рубашку, она притянула его к себе и поцеловала.
От его контроля не осталось и следа. Голодный, полный безумной страсти поцелуй Оливии разжег в нем всепоглощающий огонь желания. Ему осталось одно – целовать ее в ответ с такой же страстью.
Бен запустил руки под ее платье и обхватил ягодицы. Кожа девушки была теплой и шелковистой.
Все же он смог пробормотать:
– Не здесь…
Должно быть, это прозвучало неубедительно, потому что Оливия только крепче прижалась к нему, обвив ногой его бедро, и продолжила поцелуй.
– Здесь, – прошептала она. – Я не хочу, чтобы ко мне относились как к принцессе. Пусть то, что произойдет, будет захватывающим дух. – Она начала вытаскивать его рубашку из брюк, затем дернула за полы, так что пуговицы полетели в разные стороны. – В моей жизни слишком много притворства, Бен. Слишком много лжи. – Ее голос стал немного хриплым, когда она снимала с его плеч рубашку. – Я хочу, чтобы хоть это было настоящим. Я хочу настоящей страсти. – Оливия укусила его за плечо. Бен застонал. – Будь диким. Ты можешь. Я почувствовала это, когда мы впервые встретились. Будь свободен в своих чувствах и желаниях.
Бен замер, когда ее слова дошли до него сквозь красную дымку возбуждения. Оливия ощутила ту энергию, ту злость, которая жила внутри его. И это ей нравится? Это ее возбуждает? Часть его, которую он считал темной, пробудилась и потребовала, чтобы он забыл о контроле, который упорно взращивал. Он решил пойти навстречу Оливии и быть диким и необузданным. Хотя бы один раз.



Глава 9

Оливия почувствовала, когда Бен потерял над собой всякий контроль. Это было похоже на ощущения, которые человек испытывает, прыгая в пропасть. Вот он стоял, обнимая ее, целуя с нежностью и осторожностью… а в следующее мгновение заставил Оливию попятиться и прислониться к кухонному столу. Бен раздвинул ее ноги, прижался к лону своей возбужденной плотью и начал целовать Оливию с такой страстью и чувственным голодом, которые она и вообразить не могла.
Он поднял ее платье. Его лицо слегка покраснело, зрачки расширились, когда он провел рукой по ее обнаженному бедру, а затем прижал ладонь к самому сокровенному местечку. Оливия задрожала от наслаждения, и рука Бена, скользнув в ее трусики, принялась ласкать разгоряченную плоть.
В кухне царила тишина, поэтому, когда Бен разорвал ее платье, треск материи был подобен раскату грома. Но Оливии было все равно. Ее ничто не волновало, кроме тех ощущений, которые она испытывала.
Бен жадно целовал губы Оливии, потом спустился ниже, к изгибу шеи, и прикусил ее кожу. Новые чувственные ощущения накрывали девушку с головой. Она судорожно выдохнула:
– Думаю, скоро я…
– Еще не время, – возразил он и уложил ее на спину.
Оливия лежала на столе, ее бедра были раздвинуты. Она никогда не чувствовала себя настолько свободной, настолько раскрепощенной. Бен избавил ее от трусиков одним быстрым движением и склонился над ней.
Оливия выгнула спину, вскрикнув от острого наслаждения, которое дарили его губы. Ласки Бена продлились недолго, но она уже ощущала приближение пика. Экстаз накрыл ее беспощадной волной, заставляя содрогаться в исступлении.
Как только тело Оливии начало потихоньку успокаиваться, Бен потянул ее к себе, заставив присесть на край стола. Он завел ее ноги себе за спину и проник в нее. Ощущать его внутри себя было одновременно странно и восхитительно. Оливии не было больно, но потребовалось время, чтобы привыкнуть к его вторжению. Невероятные ощущения, подобно искрам, пронизывали ее чувствительную плоть, вновь разжигая беспощадный огонь. Оливия вцепилась в плечи Бена и поймала ритм их страстного танца, с упоением наслаждаясь каждым мгновением.
Край стола впился ей в поясницу и причинял боль, но Оливия не обращала на это внимания. Именно дикости и необузданности она жаждала. А затем наслаждение достигло апогея…
Какое-то время они молчали. Их тела все еще были тесно сплетены. На кухне по-прежнему царила тишина. Оливия чувствовала биение сердца Бена, словно раздающееся в ее собственной груди.
Наконец Бен отстранился, избавился от презерватива – Оливия не заметила, когда он его надел, – и поднял с пола рубашку.
Ее мысли путались, и она сказала первое, что пришло в голову:
– Извини за рубашку.
Бен посмотрел на оторванные пуговицы, разбросанные на полу.
– Не важно.
Его голос был монотонным, он не поднимал на нее глаза. До Оливии потихоньку стало доходить, что она сидит на холодном столе и на ней из одежды один бюстгальтер. Платье и трусики были разорваны. Она соскользнула со стола и подняла свое погубленное платье.
Она хотела чего-то дикого и получила это. Стоило Оливии вспомнить о той опасной необузданной страсти, которую она испытала, как ее тело снова охватил трепет. Ее первый раз с мужчиной оказался невероятно чувственным и восхитительным.
– Фондю уже не спасти? – спросила она, и, к стыду Оливии, голос ее немного дрожал.
Бен сжал ее плечи:
– Я причинил тебе боль?
– Я испытываю некоторую приятную боль в некоторых интересных местах, но ты не причинил мне вред.
Он стал внимательно всматриваться в ее лицо, как будто пытался выяснить, не обманывает ли она его. Потом удовлетворенно кивнул:
– Хорошо.
И продолжил одеваться.
Оливия в замешательстве уставилась на Бена. Она не знала, что творится у него в голове. Или в его сердце.
«Эй, Оливия! Ничего такого не творится в его сердце. Или в твоем. Не начинай путать секс с любовью».
– Ну и, – она постаралась улыбнуться, – что теперь?
Бен посмотрел на нее, его взгляд был пустым. Может быть, он боится, что она рассчитывает в будущем на что-то большее?
– Мы можем пойти в мой номер, – предложила она. – Ведь ты настаивал на том, чтобы мы оказались в спальне.
Оливия игриво приподняла бровь, молясь про себя, чтобы Бен не понял, как сильно она хочет, чтобы он согласился. Только бы их ночь не закончилась! А еще ей хотелось духовной близости.
– Можно, – согласился Бен. – Но сначала мне нужно здесь убраться.
– Я помогу, – предложила Оливия. Бен хотел возразить, и она добавила: – Уж лучше я буду чистить кастрюли и сковородки, чем одна поднимусь в номер.
Пожав плечами, он включил воду, а Оливия потянулась за бутылкой со средством для мытья посуды.
Следующие полчаса они провели за уборкой и разговорами ни о чем. Именно о таком простом общении Оливия и мечтала. Бен был веселым и умным человеком, и ей нравилось подшучивать над ним.
Она вышла в зал ресторана и внезапно ощутила одиночество. Бен догнал Оливию, и его сильные руки обхватили ее талию. Он прижал ее к своей груди, наклонил голову и поцеловал в шею, в то место, которое прикусил, когда они занимались любовью.
Оливия закрыла глаза, пытаясь побороть подступившие слезы. Она не понимала, почему ей хочется плакать. Возможно, она слишком много пережила сегодня. Долгие годы Оливия скрывала свои истинные эмоции, и этим вечером ее безупречный самоконтроль дал трещину.
Бен оторвался от ее шеи.
– Пойдем наверх? – пробормотал он, и она кивнула.
Они не разговаривали ни когда вышли из ресторана, ни когда оказались в коридоре, ведущем к номеру. Оливия открыла дверь и зашла внутрь, Бен последовал за ней.
Она направилась в спальню, и у нее перехватило дыхание, когда она увидела, как изменилась комната. На окне мерцали зажженные свечи, отбрасывая тени на огромную кровать, усыпанную лепестками роз. Их аромат витал в воздухе. Оливия повернулась к Бену и заметила, что он смущен.
– А ты романтик.
– Только в особых случаях.
– Теперь я понимаю, почему ты настаивал на том, чтобы мы поднялись в номер.
Оливия поцеловала его. Бен обнял ее. Ей было приятно оказаться в его объятиях.
– На этот раз все будет по-другому, – пробормотал Бен.
– Надеюсь, не совсем по-другому, – ответила она.
Он еле слышно засмеялся:
– Мы не будет спешить.
Бен бережно уложил ее на кровать. Аромат роз обволакивал Оливию.
– Теперь я вижу явные плюсы романтики, – сказала она.
Он улыбнулся, снимая рубашку:
– Как и я.
– У тебя на рубашке почти не осталось пуговиц, – заметила Оливия. – Это я постаралась?
– Мы были ослеплены страстью, не так ли?
– Чуть-чуть.
Бен сбросил рубашку, и она смогла насладиться видом его обнаженной мускулистой груди, покрытой темными волосками.
Он лег рядом с ней, прикоснулся к ее щиколотке, медленно провел рукой по ноге до бедра, добрался до живота и наконец обхватил полную грудь.
– Платье, – пробормотал Бен, – мне мешает.
– Совсем немного, – согласилась Оливия.
Она повернулась на бок, чтобы он расстегнул молнию на ее платье. Оно безнадежно испорчено, но она, быть может, его сохранит. Платье будет напоминать ей о важном и приятном событии…
Какой бы прекрасной ни была их близость на кухне, в спальне все было гораздо лучше. Нежность, с которой Бен доставлял ей незабываемое удовольствие, была способна погубить Оливию. Если так будет продолжаться, он сможет проникнуть в ее сердце и остаться там навеки…
После Оливия лежала на кровати, тяжело дыша, с жадностью наполняя легкие воздухом, пропитанным ароматом роз. Рядом с ней лежал Бен, положив руку ей на живот. Она чувствовала себя счастливой. Слишком счастливой, чтобы о чем-то беспокоиться. Она наслаждалась восхитительными занятиями любовью.
Она повернулась к Бену и провела кончиком пальца по длинному шраму на его теле, который начинался под мышкой и заканчивался на бедре.
– Наверное, это было очень болезненно, – мягко сказала Оливия. Бен не ответил. – Как тебя ранили?
– Ножом в драке.
– Господи, – прошептала она. – Когда это произошло?
– После того, как я ушел из дома. Я оказался в неблагополучном районе Марселя. На меня напали несколько матросов.
– Это ужасно. Почему они это сделали? И как тебе удалось спастись?
– Они напали на меня, потому что я был восемнадцатилетним придурком, который пьяным бродил по плохому району. Я дал им отпор.
У Оливии появилось ощущение, что он что-то недоговаривает.
– Должно быть, это было ужасно.
– Не самое счастливое воспоминание, – согласился Бен. – Но оно заставило меня быстро повзрослеть и взяться за ум.
– Больше не будешь бродить один по темным аллеям?
– Что-то в этом роде.
– Почему же ты ушел из дома?
Оливия чувствовала, что вопрос – на грани дозволенного, но ей хотелось получше узнать этого мужчину.
– Я решил, что не могу оставаться там, – помолчав, сказал он.
– Из-за обмана и предательства твоей матери?
– Да. Иногда мне кажется, что не стоило уходить, но в то время я считал это единственным выходом.
– Я знаю, каково это, – тихо произнесла Оливия.
Бен с интересом посмотрел на нее, но не стал расспрашивать. И она была ему за это благодарна. Она расспрашивала его, однако сама не была готова открыть душу, не хотела объяснять, почему ее до сих пор терзает вина за то, что она разочаровала мать. Именно из-за этого Оливия превратила свою жизнь в один большой спектакль, построенный на лжи.
«Но с Беном ты была настоящей».
Не полностью. Она никогда не была до конца настоящей. Но теперь ей этого хотелось, что было весьма опасно.
– Не будем об этом. – Бен прикоснулся к ее обнаженному плечу. – Вечер в разгаре. И мне хочется опробовать большой душ, в котором поместятся двое.
Он зазывно приподнял брови, и Оливия засмеялась, радуясь, что они сменили тему.
Они провели полчаса в душе, намыливая друг друга и дразня, до тех пор, пока желание не стало невыносимым…
– Что это? – неожиданно спросил Бен.
– Ты о чем?
Оливия недоуменно моргнула, а он указал на свежий синяк внушительных размеров на ее бедре.
– Об этом. – Его голос был суровым, от прежней игривости и нежности не осталось и следа.
– Это синяк.
– Я знаю, что это такое, Оливия, – процедил Бен сквозь зубы. – Как он появился?
– Полагаю, во время наших эскапад на кухне, – ответила она, стараясь говорить беззаботно. Почему он разозлился? – Стол покрыт сталью, а ты давил на меня достаточно энергично. – Она улыбнулась, рассчитывая увидеть его ответную улыбку.
Однако Бен прорычал:
– Я не… я не осознавал, что был слишком груб с тобой.
– Ты не был груб, – возразила Оливия. – Ведь ты не причинял мне боль специально. К тому же я сказала, что хочу почувствовать твою дикую страсть. – Она покраснела. – Мне нравится в тебе это, Бен. Твои реакции такие естественные.
– Естественные? – надменно переспросил он. – Разве в наших отношениях есть хоть что-то естественное?
А вот это действительно было больно.
– Да, ты прав. – К ее глазам подступили слезы.
Замечательное завершение вечера. Всего пару минут назад она была покрыта мыльной пеной, а Бен сводил ее с ума жаркими поцелуями.
Почему все кардинально изменилось?
Бен не сводил глаз с синяка.
– Мне нужно вернуться, – заявил он.
– Вернуться к чему?
– К работе.
Он обернул полотенце вокруг бедер и вышел из ванной. Она не будет умолять его остаться. Ни за что. Если он хочет уйти, пусть уходит. Она не рассчитывала, что они проведут ночь в объятиях друг друга. К тому же ей нужно выспаться. Хорошо, что он уходит. Отлично!
– Когда мы в следующий раз увидимся?
А как насчет того, чтобы держаться достойно?..
– Не знаю. – Бен быстро оделся.
Оливия наблюдала за ним, дрожа. Что-то пошло не так, но она не знала, как исправить ситуацию…
– Бен… – начала она и беспомощно замолчала. Он посмотрел на нее, и она не могла разобрать, есть ли хоть капля сочувствия и понимания в его мрачном взгляде.
Затем Бен потянулся и обхватил ладонью ее лицо. Оливия зажмурилась, пытаясь остановить слезы.
– Прости меня, – сказал он, и в его голосе слышалась боль.
Только после того, как Бен покинул номер, Оливия сообразила, что он не объяснил, за что извинился.



Глава 10

Синяк на ее теле. И появился он по его вине. Внутренности Бена болезненно сжимались, когда он покидал номер Оливии. Если отбросить тревогу и ненависть к себе, он в какой-то степени понимал, что слишком бурно отреагировал. Он не специально причинил вред Оливии, да и ей не так уж было больно. Тем не менее синяк появился, потому что Бен отдался во власть своей внутренней дикости, которую почувствовала Оливия. Той дикости, из-за которой он однажды покалечил человека и оставил его на пустынной ночной улице, а человек тот был без сознания.
Господи, о чем он только думал? Что натворил?
Потерев ладонями лицо, Бен поднялся на крышу отеля. Ему необходимо было поплавать.
Через несколько часов он лежал на кровати в своем номере, глядя в потолок. Время, которое он провел с Оливией, Бен хотел навеки запечатлеть в своем сердце, несмотря на то что повел себя непростительно. Он вспоминал, как соблазнительно она ему улыбалась, когда слизывала растопленный шоколад с клубники. Как страстно они целовались на кухне. Как она обвивала его талию своими длинными ногами. Как они лежали на огромной кровати, усыпанной лепестками роз, и он чувствовал себя счастливым.
А потом он увидел синяк.
Всего лишь синяк, но этого было достаточно, чтобы напомнить ему, кем он на самом деле является. И что он не изменился. Внутри его по-прежнему жила злоба, которая не исчезла после четырнадцати лет жесткого контроля. Встреча с женщиной, вызывавшей в нем сильные эмоции, ослабила его внутреннюю защиту. Бен снова остро ощутил тот гнев, который испытал, когда отец рассказал ему о том, что Спенсер – дитя греха, что все его детство прошло во лжи. Тот гнев, который охватил его, когда шесть матросов напали на него, а он бил и бил со всей силы. И тот внезапный приступ злости, когда Спенсер как ни в чем не бывало появился в его ресторане после четырнадцати лет тишины. Как же он устал от этого! Что, если он снова потеряет над собой контроль и с Оливией случится что-то гораздо более страшное? С этого момента они будут только изображать пару на публике. Так будет лучше, несмотря на то что всем своим естеством Бен хотел быть с ней.

– Что в действительности происходит между тобой и Беном Чатсфилдом?
– Что? – Оливия закрыла журнал, который бездумно перелистывала, и бросила его на столик. – Зачем ты спрашиваешь, Мелисса? Ты же знаешь, что ничего. – Она улыбнулась. – Но я рада, что в прессе пишут о наших отношениях.
– Я не уверена, что это хорошо, – нахмурилась агент.
– Что ты имеешь в виду? – Они сидели в номере Мелиссы, ожидая фотографа. – Вообще-то я не уверена, что хочу знать. – Мелисса молчала, и Оливия вздохнула. – Ну хорошо, говори.
– У вас то взлеты, то падения, не так ли? – осторожно начала Мелисса. – Сначала появились фотографии, на которых Бен отталкивает тебя после поцелуя… Боже мой, что это был за поцелуй! А на следующий день вы танцуете, прижавшись друг к другу, а потом рано покидаете вечеринку. Вместе.
Оливия почувствовала, как ее лицо заливается краской, но все же умудрилась уверенно посмотреть в глаза своему агенту:
– И что?
– Потом появились слухи о том, что Бен закрыл на вечер ресторан отеля «Чатсфилд», что очень не понравилось многим знаменитостям, которые зарезервировали там столики, и в прессе начались спекуляции на эту тему.
Оливия сглотнула:
– Я не понимаю, в чем проблема. У нас с ним вроде как отношения. Конечно, пресса будет охотно о них писать. Бен Чатсфилд, в конце концов, звездный шеф-повар.
– А ты многообещающая актриса, – добавила Мелисса с улыбкой. – Но шумихи в прессе слишком много, Оливия. И это не та популярность, которая понравится продюсерам.
Оливия была в отчаянии. Она не получит роль своей мечты.
– И какую же актрису они желают видеть?
– Они хотят, чтобы ты вела себя как взрослая, уверенная в себе женщина, состоящая в серьезных отношениях. Но если бушуют страсти, то проблемы не за горами, и такая актриса выглядит… нестабильной.
– Нестабильной, – повторила ошеломленная Оливия. – Послушай, ведь не я оттолкнула его.
– Ты меня поняла. Поговори с Беном. Вам следует появиться на каком-нибудь мероприятии, вести себя сдержанно, чтобы создалось впечатление, что у вас крепкие отношения.
– Конечно, – мрачно ответила она. – Я поговорю с ним.
Хотя Бен всячески старался избежать встречи с ней, с тех пор как ночью покинул ее номер. Оливия не понимала, почему он так поступает. От одной мысли о том, что придется просить его об одолжении, ей становилось плохо. Но если она хочет получить эту роль, у нее нет выбора.
После того как фотосессия была завершена, она отправилась на поиски Бена. Ребекка заявила, что в кабинете его нет, и отказалась сообщить какую-либо информацию.
– Когда он должен вернуться? – спросила Оливия.
– Не имею ни малейшего понятия, – холодно ответила Ребекка.
Оливия посмотрела на нее с подозрением. Похоже, личная помощница неровно дышала к своему боссу.
– Спасибо, – пробормотала Оливия и, не зная, что делать дальше, вышла на улицу. Оставаться в номере одна она не хотела.
Февраль в Берлине был весьма холодным. Дождя не было, но небо оставалось серым и пасмурным. Оливия, закутавшись в пальто, побрела в сторону Тиргартена. Она купила стаканчик эспрессо и прогуливалась по парку, всем сердцем желая избавиться от чувства одиночества.
Она, возможно, не согласилась бы потерять девственность с Беном, если бы знала, что после этого ей будет так плохо. Но как она могла предугадать, что Бен сбежит из ее номера, а после будет делать вид, что ее и вовсе не существует?
Время, отведенное им, оказалось намного короче, чем она надеялась.
Тяжело вздохнув, Оливия вернулась в отель и нашла личную помощницу Бена. Заметив ее, Ребекка скривилась.
– Бен здесь?
– Мистер Чатсфилд, – сухо поправила ее женщина, – сейчас занят…
– Но он у себя?
Ребекка замешкалась, и, не дожидаясь ответа, Оливия прошла в кабинет.
А вот и виновник ее бед. Выглядит уставшим и невероятно соблазнительным. Его волосы, как всегда, немного растрепаны. Костюм помят, на подбородке появилась щетина. Но как он прекрасен! Оливия открыла рот, но оказалась не в состоянии произнести ни слова.
Бен хмуро взглянул на нее. Он не поздоровался, даже не улыбнулся. К Оливии вернулся дар речи.
– Послушай, я прошу тебя об одолжении.
– Об одолжении? Каком?
Никаких «Что угодно для тебя, Оливия» или «Как ты себя чувствуешь, Оливия, после того как я лишил тебя девственности?».
– Дело в твоей выходке, когда ты оттолкнул меня на глазах у репортеров, – резко ответила она.
– Я уже попросил прощения и объяснил причину своего поведения.
– Как бы там ни было, теперь мы имеем дело с последствиями, – бросила Оливия.
Бен раздраженно вздохнул, как будто нет ничего хуже, чем общение с ней.
«Всего сорок восемь часов назад, на кровати с лепестками роз, ты осыпал мое тело поцелуями…»
Она заморгала, пытаясь сдержать слезы.
– Что нам нужно сделать? – спросил он.
– Если тебе не сложно, – произнесла Оливия голосом полным сарказма, – составь мне компанию на благотворительном вечере, который состоится сегодня. Мы будем вести себя сдержанно. Просто проведем там пару часов и уйдем.
– Хорошо. – Бен снова уставился на монитор, давая тем самым понять, что разговор окончен.

Когда Оливия ушла, Бен развернул кресло к стене.
Все прошло замечательно. Он заметил боль и обиду в глазах Оливии, но решил не обращать на это внимания. Возможно, он поступил трусливо, но это лучше, чем объяснять ей, почему он против даже короткой интрижки. Бен не мог доверять себе.
«Легко выкрутился, мерзавец», – твердил внутренний голос. Чувство вины пожирало Бена, и уверенность в том, что он принял правильное решение, стала пропадать.
Но разве можно сказать ей правду? При одной мысли об этом его внутренности сжимались от ужаса. Пусть Оливия считает его негодяем, бросившим ее, но она не должна знать, кем он на самом деле является… и на что способен.
– Мистер Чатсфилд…
Бен заставил себя улыбнуться:
– Да, Ребекка?
– Все… в порядке? Та дама… Харрингтон… вела себя… вызывающе.
– Я уладил проблему. – Слишком поздно Бен понял, что не должен так говорить о своей вроде как подруге. Покачав головой, он поднялся. – Мы обсуждали наши планы на вечер.
Ребекка выглядела удивленной. Бен явно не справлялся с ролью заботливого бойфренда.

Оливия посмотрела на свое отражение в зеркале и поморщилась. Бледно-золотое облегающее платье было последним подходящим для мероприятия нарядом в ее гардеробе. Внеплановый поход с Беном на вечеринку по случаю дня рождения звезды исчерпал ее ресурсы. Это платье она положила в чемодан на всякий случай и теперь не была уверена, что сделала правильный выбор. Наряд был простым, элегантным, однако не привлекающим внимания. Серебряный кулон не подходил по цвету, но Оливия никогда не снимала его.
Она прикоснулась к маленькому серебряному сердцу на цепочке и вспомнила слова матери, когда та дарила ей этот кулон: «Моя любовь к тебе никогда не закончится, Оливия, точно так же, как сомкнутые в бесконечность линии этого кулона. Она будет вечной».
Оливия закрыла глаза, печаль и чувство вины сжимали сердце.
Услышав стук в дверь, она открыла глаза и снова поморщилась, взглянув на свое отражение. Прибыл Бен. Она открыла ему дверь. На нем были черные брюки и белая рубашка, сам по себе костюм был скучен и прост, но конечно же на Бене он смотрелся великолепно. Как несправедливо, что этот мужчина прекрасен!
Бен кивнул в знак приветствия:
– Ты готова?
Никаких комплиментов по поводу ее внешности. Был ли он вообще когда-нибудь честен с ней? Или говорил что-то приятное только для того, чтобы затащить ее в постель?
– Да, я готова.
Оливия взяла сумочку и накидку и вышла из номера, даже не взглянув на него. Напряжение между ними усиливалось, но на этот раз – не чувственное напряжение. Воздух, казалось, раскалился. Бен стоял в кабине лифта с таким выражением лица, будто желал быть где угодно, но только не с ней.
– Тебе следует лучше играть свою роль, если ты хочешь, чтобы общественность поверила, что мы действительно встречаемся, – раздраженно заявила Оливия. – Ты выглядишь так, словно тебя на пытки ведут.
– Извини.
– За что ты извиняешься? – спросила она, когда они вышли из лифта, и кокетливо рассмеялась, поскольку в холле были люди.
– Оливия…
– За то, что сбежал от меня после того, как получил то, что хотел?
– Я не сбегал…
– Или, – продолжила Оливия, радостно улыбаясь, – за то, что избегал встреч со мной следующие сорок восемь часов?
– Я был занят…
– Или, может быть, за то, как повел себя, когда я пришла в твой кабинет сегодня днем? Как будто один мой вид тебе противен?
– Это не так.
– Неужели? – Они вышли из отеля, холодный ветер ударил им в лицо. – А мне показалось, что все было именно так. – Она подняла руку, останавливая такси.
Машина свернула к тротуару. Оливия забралась внутрь, Бен последовал за ней. Его бедро на мгновение коснулось ее, но он быстро отодвинулся, положив руки на колени.
– Извини, – начал он, как только машина тронулась с места, – за то, что я ушел, не дав тебе никаких объяснений. И за то, что не пришел поговорить позднее. И за то, как вел себя сегодня. В общем, я прошу прощения за это и за многое другое.
– За что еще, Бен? – прошептала она.
Он отвернулся к окну, и она испугалась, что не дождется ответа.
– За то, что я не тот мужчина, который тебе нужен, – с горечью произнес Бен.
– А какой мужчина мне нужен? – Ее горло болезненно сжалось.
– Я не могу… – Он вздохнул. – Не могу объяснить.
– Не можешь или не хочешь?
– И то и другое. – Когда он снова повернулся к ней, в его глазах были печаль и отчаяние. – Я не хочу, чтобы ты возненавидела меня, Оливия. Не хочу, чтобы ты смотрела на меня с отвращением. Поэтому давай поставим точку в наших отношениях и сохраним приятные воспоминания о том, как хорошо нам было вместе.
Оливия уставилась на него. Она не понимала, за что можно его возненавидеть.
– Мы договорились о коротком романе, Бен. На одну-две недели. Почему ты передумал?
Он не смотрел на нее.
– Я понял, что это была ошибка.
– Ты хочешь сказать, что я была твоей ошибкой?
– Наши отношения.
– Наша одна ночь, – холодно поправила его Оливия.
– Ну хорошо. Да.
Она откинулась на спинку сиденья, почувствовав невероятную усталость. Какой смысл в этом разговоре? Между ними все кончено. Следует выбросить из головы мысли о Бене и продолжить жить.
Такси остановилось перед зданием Нового музея, в котором был организован благотворительный вечер. Из бесчисленных лимузинов и такси выходили женщины в роскошных коктейльных платьях и мужчины в элегантных костюмах.
Тяжело вздохнув, Оливия открыла дверцу машины и выбралась наружу.
– Давай побыстрее покончим с этим, – сказала она.
Оливия направилась к собравшимся у входа в музей знаменитостям, растянув губы в самой неправдоподобной за всю ее актерскую карьеру улыбке и не отвечая на выкрики папарацци.
Бен шел рядом с ней и, к ее удивлению, когда репортеры направили камеры на них, взял ее за руку.
У Оливии сразу же встал ком в горле. Как же она скучала по его прикосновениям. Скучала по близости с ним. Но как только они миновали фотографов, Бен отпустил ее руку.
Вечер прошел, как и предполагала Оливия, просто ужасно. После часа, проведенного в беседах с бокалом шампанского в руках, она уже была готова уйти. Бен так беззаботно улыбался и общался с гостями, что смог обмануть всех, кроме нее. Она ощущала его напряжение, даже злость, скрывающуюся внутри. Между ними словно возникла невидимая связь. Его недавние слова эхом отдавались в ее голове: «Я не хочу, чтобы ты возненавидела меня, Оливия. Не хочу, чтобы ты смотрела на меня с отвращением».
Почему он так решил? Какая тайна заставляет его бояться, что она от него отвернется?
Оливия знала о тайнах все. И о вине, которую годами носишь в себе. Свои секреты она хранила свято и не собиралась раскрывать их. Может быть, с Беном происходит нечто подобное?
Если она будет с ним откровенной, сможет ли он рассказать о своей тайне? Эта мысль пугала ее, но в то же время не оставляла в покое.
Она почувствовала, что больше не может находиться здесь и притворяться перед всеми, особенно перед Беном.
– Пойдем отсюда.
Он удивленно посмотрел на нее:
– Прошел всего час.
– С меня хватит.
Перед входом в музей толпились папарацци, которые тут же засуетились, увидев их. Со всех сторон посыпались вопросы:
– Оливия, в ваших отношениях с Беном появились проблемы? Вы поэтому так рано уходите?
– Почему он оттолкнул вас после премьеры вашего фильма? Ему не понравилась ваша игра? – Репортер направил камеру прямо ей в лицо. – Или ваше мастерство вне экрана его разочаровало? – Он гнусно усмехнулся.
Оливия застыла.
– Без комментариев, – прошептала она.
Но папарацци заметил, что затронул ее за живое, и продолжил нападки:
– Какова причина того, что Бен пытается от вас отделаться…
– Отойдите, – сказал Бен, и Оливия испугалась, услышав его тихий, пропитанный ядом голос.
Репортер этого не заметил.
– Начав встречаться с Беном Чатсфилдом, вы пытались спасти свой семейный бизнес или спасти свою актерскую карьеру?
– Нет… – Голос Оливии оборвался, словно кто-то сдавил ей горло.
Но в действительности горло сдавили репортеру. Оливия в полном шоке наблюдала за тем, как Бен схватил его за ворот рубашки:
– Заткнись!
Он с яростью смотрел на папарацци, костяшки его пальцев побелели. Глаза репортера округлились от испуга. И всю эту сцену освещали бесконечные вспышки камер.
– Бен, – тихо произнесла Оливия.
Бен оттолкнул мужчину и отошел назад. Затем сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Он взял Оливию за руку и потянул к ожидавшему их такси.



Глава 11

Опять он угрожал человеку. Бен пытался скрыть дрожь, когда сел в такси и отвернулся от Оливии. Он не имел понятия, о чем она думает и напугало ли ее случившееся. В его крови зашкаливал адреналин. Он провел рукой по волосам, затем пригнул голову к коленям. Внезапно ему стало плохо.
– С тобой все в порядке? – тихо спросила Оливия. Бен сжал зубы, на лбу его выступил холодный пот. Он выпрямился, но не взглянул на нее.
– Все хорошо.
Однако ему было далеко не хорошо. Он опять был близок к тому, чтобы убить человека. Бен судорожно вздохнул, тошнота подступила к горлу.
– Остановите машину, – приказал он водителю, открыл дверцу, и его стошнило на асфальт. Откинувшись на спинку сиденья, он закрыл глаза. – Поехали.
Оливия наблюдала за Беном. Он сидел, закрыв глаза, его лицо было бледным. Ей хотелось и успокоить его, и потребовать ответа. В конце концов она решила, что им обоим нужно время, чтобы собраться с мыслями. Такси подъехало к отелю «Чатсфилд». Оливия вышла из машины. Бен обогнал ее и пошел впереди, но она не собиралась его отпускать.
– Бен, – тихо позвала она, и он остановился. – Нам нужно поговорить.
Окружающие стали поглядывать на них с интересом. Оливии не хотелось устраивать сцену в холле отеля, но она не собиралась позволять ему снова уйти от разговора. Не после того, что произошло сегодня.
– Я знаю.
Они молчали до тех пор, пока не оказались в номере. Оливия направилась в гостиную.
– Я хочу выпить.
Она подошла к бару, достала из него бутылочку коньяка, отвинтила крышку и сделала большой глоток. Алкоголь обжег горло.
Она повернулась к Бену. Он стоял, засунув руки в карманы. Оливия протянула бутылочку ему. Он взял ее и отпил.
– Объясни, что происходит, – попросила молодая женщина.
Бен пожал плечами:
– Ты все видела.
– Я видела, как ты чуть не ударил репортера, а когда мы оказались в такси, тебя трясло…
– Меня не трясло, – тихо возразил Бен.
– Ты еще скажи, что тебя не стошнило! – Он отвел глаза. – Бен… – Оливия протянула к нему руку. – Бен, некоторые твои слова и поступки я не могу понять, а мне нужно понимать их – для себя самой и, возможно, для тебя тоже. Пожалуйста, не отворачивайся от меня. Скажи, что… тебя мучает. Я хочу помочь.
– Ты не можешь мне помочь, – печально ответил он.
– Позволь мне самой судить об этом.
Бен взглянул на Оливию, его карие глаза прожигали ее насквозь.
– Ты хочешь знать? Я расскажу. По крайней мере, ты этого заслуживаешь. Однажды я чуть не убил человека.
Оливия моргнула. Такого она не ожидала.
– Хорошо, – сказала она.
Бен удивленно приподнял бровь, его губы скривились в неприятной усмешке.
– Хорошо? Что хорошего в том, что я чуть не забил человека до смерти и оставил его лежать на улице?
Ее мысли путались.
– Нет, конечно, это не хорошо. Но я чувствую, что ты пытаешься меня шокировать, вызвать отвращение к себе. Я не собираюсь облегчать задачу. Кто был тот человек?
– Один из матросов, которые напали на меня в Марселе.
– Ты защищал себя.
– Не пытайся найти оправдание моему поступку.
– Я не…
– Нет, ты пытаешься. Тебе так легче, потому что ты не хочешь поверить в то, каков я на самом деле.
– И какой же ты, Бен? – не сдавалась Оливия. – Монстр?
Он молчал.
– Поэтому ты думал, что я могу тебя возненавидеть, – медленно продолжила она. – Поэтому думал, что я буду с отвращением на тебя смотреть. Поэтому разозлился, увидев синяк на моем теле.
Он раздраженно покачал головой:
– Ты не понимаешь. На протяжении четырнадцати лет я испытывал злость.
– Злость, – повторила Оливия. Дикость. Безумная энергия, которую она в нем почувствовала, которая так возбуждала ее… это была злость?
Бен заметался по гостиной.
– Суть в том, что я не могу ее контролировать. Я потерял контроль над собой, когда матросы напали на меня, и в результате один из них чуть не умер.
– Это я уже поняла.
– Мне необходимо контролировать свои эмоции, но у меня не получается. Именно поэтому я отдалился от тебя. У меня никогда ни с кем не может быть серьезных отношений, так как я не доверяю себе.
– Ты считаешь, что способен причинить мне боль?
– По моей вине у тебя появился этот синяк…
– Синяк, Бен, а не сломанный нос! Я сама хотела, чтобы ты был со мной груб. – Даже сейчас воспоминания об их первой близости заставляли ее краснеть. – Будь твоя воля, ты сразу занялся бы со мной любовью на кровати, усыпанной лепестками роз.
– Ты не знала, что…
– Не знала, – перебила она его. – Я не знала, что у тебя внутри кипит ярость. Но я почувствовала в тебе нечто другое, Бен. Оборотную сторону этой ярости, возможно. Страсть, чистейшую в своем проявлении. Мне нравятся твои эмоции, Бен. Твоя дикая энергия.
– Только потому, что тебе не была известна вся правда.
– Ты о том матросе? Но это…
– Прочитай заключение врача, прежде чем начнешь искать мне оправдание, – сурово проговорил Бен. – Сломанный нос, трещина черепа, выбитая челюсть. И я бросил его на улице.
– Ты получил ножевое ранение, – напомнила она. – Как ты нашел заключение?
– Позднее я специально разыскал врача. Мне нужно было… убедиться, что этот человек жив.
Оливия почувствовала, как к ее глазам подступили слезы, и быстро заморгала, чтобы их остановить.
– Как долго ты собираешься мучить себя из-за одной ошибки, какой бы большой она ни была? – спросила она дрожащим голосом. – Один поступок не может характеризовать тебя, Бен.
– Не может? – возмутился он. – Что, если в одном поступке раскрывается вся твоя сущность? Если он показывает, кем ты на самом деле являешься?
Оливия была в полном замешательстве, поскольку ответа у нее не было. Она сама подвела мать в самое тяжелое для той время. Это повлияло на ее личность и на все ее дальнейшие поступки. Как и Бен, она жила с чувством вины за одну-единственную ошибку, о которой сожалела.
Бен усмехнулся:
– Тебе на это нечего ответить, не так ли?
– Нет, – кивнула она, – но не из-за тебя. А из-за меня.
– Что ты имеешь в виду?
Внезапно Оливия поняла, что не имеет права требовать правды от Бена и в то же время хранить свои секреты. Свои собственные позорные моменты. Возможно, Бен, услышав о ее страданиях, избавится от своих собственных.
– Что ж. – Голос Оливии слегка дрожал. – Я, как и ты, однажды допустила большую ошибку.
Бен нахмурился:
– Что произошло?
– Я подвела свою мать.
Выражение его лица смягчилось.
– Расскажи, – попросил он.
– Когда мама заболела… – Она замолчала. – Давай я начну чуть раньше. Я была маминой любимицей. Между нами всегда существовала особая связь. Мы очень много делали вместе. Мы были похожи – по сути своей застенчивые, но с актерским талантом. Мама поддерживала мое стремление стать актрисой. – Оливия замолчала, потому что ее грудь и горло болезненно сдавило. Через минуту она смогла продолжить. – Мама заболела, когда мне было двенадцать лет. Через пару месяцев ее состояние резко ухудшилось. Ноя… – Она судорожно вздохнула.
– Оливия… – Бен сел рядом с ней на диван и взял ее за руку.
Она вцепилась в его руку так, словно это был спасательный круг в бурном океане эмоций, готовом поглотить ее.
– Я бросила маму, – призналась Оливия. – Чем хуже ей становилось, тем меньше я была рядом. Она часто просила меня присесть на край ее кровати и рассказать, как прошел мой день, но я под любым предлогом избегала этого. – Слезы покатились по ее щекам, и она принялась вытирать их свободной рукой. – Я видела, что это причиняет ей боль, но все равно продолжала… – Из ее груди вырвался стон отчаяния, скорби и сожаления.
Бен ничего не говорил. Видимо, его шокировал рассказ Оливии. И теперь он испытывает к ней отвращение. Ее историю нельзя сравнить с историей Бена. Однажды он потерял контроль над своим гневом и всю жизнь об этом сожалел. Она же осознанно нанесла своей матери тысячи ран, и это продолжалось долго. Напряжение нарастало в груди Оливии, и она с трудом сдерживалась. Как и Бен, она очень долго пыталась подавить в себе эмоции.
Бен нежно обхватил ладонью ее лицо и заставил на него посмотреть.
– Оливия, тебе было тогда двенадцать лет.
– Ох, значит, вот в чем мое оправдание?
Он печально улыбнулся:
– А мое в том, что я защищался, помнишь?
– Это разные вещи.
– Почему?
Она покачала головой:
– Потому что… потому что это произошло со мной.
В его глазах мелькнуло понимание.
– Значит, один свод правил для тебя, а другой для всех остальных людей?
– Мы говорим о моей матери, о человеке, которого я больше всех любила. И я подвела ее. Хочешь услышать, каков был наш последний разговор с ней?
– Нет.
– Она, как всегда, попросила меня присесть на кровать, но я отказалась. Я стояла в дверях ее комнаты, и мне не терпелось уйти. – Оливия судорожно вздохнула. – Мама сказала: «Ливви, я очень тебя люблю. Тебе известно об этом, не так ли?» Знаешь, что я ответила? – прошептала она, и Бен, не сказав ни слова, прижал ее к себе. – Ничего, – опустошенным голосом продолжила Оливия, закрыв глаза. – Я ничего ей не ответила. Я не ответила, что тоже ее люблю. Я просто ушла к себе, а когда на следующий день проснулась, мама уже покинула этот свет.
Бен крепко обнял ее, и Оливия, более не сдерживаясь, зарыдала, уткнувшись ему в плечо. Она не плакала с тех пор, как умерла ее мать.
Ей необходимо было выплакаться, выпустить всю боль наружу. Наконец-то.
Через некоторое время слезы утихли, но Оливия продолжала оставаться в объятиях Бена, прижавшись щекой к его плечу. Она чувствовала себя уставшей, словно пробежала марафон.
Бен убрал с ее лица влажный от пролитых слез локон.
– Я рад, что ты мне об этом рассказала, – тихо произнес он. – Повторяю, тебе было двенадцать лет, тебе было грустно и страшно, и твой поступок ни в коей мере не характеризует тебя как человека.
– Это была моя мать…
– Как думаешь, почему ты избегала ее?
– Потому что мне было ненавистно видеть маму в таком состоянии. Угасающей. Это пугало меня, ведь я знала, что скоро она меня оставит. Наверное, я таким образом пыталась притвориться, что ничего не происходит.
– Ты не считаешь, что такое поведение хотя бы отчасти можно понять? Если бы на твоем месте оказалась какая-то другая маленькая девочка, ты простила бы ее за это?
– Возможно, – призналась Оливия. – Но все воспринимаешь по-другому, если это происходит с тобой. Я не забыла лицо мамы, когда она сказала, что любит меня, а я не ответила. Я не могу ничего исправить, Бен, не могу ничего изменить или получить второй шанс. Именно такой меня запомнила мама. Я смотрела на нее с раздражением, когда она говорила, что любит меня.
Бен какое-то время молчал.
– Я уверен, что твоя мама понимала, что ты ее любишь, Оливия.
– Все равно исправить это невозможно, – прошептала она.
– Но ты можешь простить себя, – заверил ее он. – Цени хорошие воспоминания, которые у тебя остались о матери, и живи дальше. Вряд ли она хотела бы, чтобы ты всю жизнь провела с чувством вины и ни с кем не сблизилась. А именно этим ты и занималась, не так ли? Именно поэтому у тебя не было ни с кем серьезных отношений, поэтому ты оставалась девственницей.
– Я не доверяла себе, не могла подвести еще кого-то, – прошептала она. – И я все еще этого боюсь. Я не верю, что заслуживаю… – Ее голос сорвался.
– Ты достойна любви и счастья, и я не сомневаюсь, что твоя мать хотела бы этого для тебя.
Оливия закрыла глаза. Ей очень хотелось верить Бену. Он думает, что она имеет право на счастье и любовь… но не считает, что тоже имеет право на это.
Она тяжело вздохнула:
– А что насчет тебя, Бен? Один момент слабости не определяет характер человека. Личность формируется в течение многих лет.
– Я сегодня чуть не ударил человека!
– Он был мерзавцем, – отрезала Оливия. – И самое главное, ты не ударил его. Ты нашел в себе силы отпустить его. Знаешь, как это называется? Самоконтроль.
Он покачал головой:
– Ты не понимаешь…
– Тебе нужно простить самого себя за то, что ты испытываешь эту злость, какова бы ни была ее причина. И простить себя за то, что избил того моряка.
– Как это сделать? – спросил он. – Я много лет пытался, но у меня не получилось. Я устал.
– Если бы это было в моих силах, я помогла бы тебе. – Оливия соскользнула с дивана и встала перед ним на колени.
Она запустила пальцы в волосы Бена и приподняла его опущенную голову. Затем Оливия поцеловала его. В этом поцелуе не было страсти. Было только желание успокоить, подарить нежность и прощение. Бен схватил ее за плечи и стал целовать в ответ. Это был сладкий поцелуй. Нежность сменилась необходимостью в близости, но их ласки не были грубыми и нетерпеливыми. Ими двигало желание быть как можно ближе друг к другу, здесь и сейчас, Бен снял с Оливии платье, а она расстегнула пуговицы его рубашки. Аккуратно. Бережно. Бен уложил ее на ковер в гостиной и накрыл своим телом, затем уткнулся лицом в ее шею, а она обвила ногами талию мужчины и впустила его в себя. В свою душу.
После они лежали, прижавшись друг к другу, их тела были сплетены, их сердца бешено бились. Бен медленно отстранился и посмотрел на Оливию:
– Я?..
– Причинил мне боль? – закончила она за него. – Нет, конечно.
Он вздохнул и прижался лбом к ее лбу.
– Спасибо, – прошептал он.
Увидев в его глазах нежность, Оливия почувствовала, как ее сердце затрепетало. И весь мир в ту же секунду изменился. Она поняла, что любит этого мужчину. Этого восхитительного, нежного, агрессивного мужчину. Однако она не имела ни малейшего понятия о том, что чувствует он.



Глава 12

Когда Бен проснулся в номере Оливии, было уже светло. Воспоминания о прошлой ночи прошли у него перед глазами: откровенный, пропитанный застарелой болью разговор, изумительный секс. Потом он приготовил пасту, они долго болтали, смеялись, и им было хорошо и легко вместе. Он спросил, можно ли ему остаться, и улыбка, которая появилась на лице Оливии, была для него словно бальзам. Бен провел ночь, сжимая ее в объятиях. Он не мог припомнить, когда в последний раз так крепко спал.
Бен посмотрел на Оливию, лежавшую рядом с ним. Ее волосы разметались по подушке, длинные ресницы отбрасывали тени на щеки. Она выглядела прекрасно, как и всегда, но теперь он видел незащищенность в чертах ее лица.
Бен понимал, что его отношение к Оливии вышло за рамки короткой интрижки. Кроме этой, существовали и другие проблемы. Она – Харрингтон, а он из Чатсфилдов. Они живут на разных континентах, и оба отдают все силы карьере. К тому же Бен по-прежнему не решался доверять себе. В объятиях Оливии он ощущал покой, ее прикосновения дарили исцеление, но эмоции все еще кипели в нем.
Оливия пыталась выяснить, в чем причина его гнева, но он так и не признался, потому что стеснялся правды.
Но сейчас Бену было не до этого. Он хотел насладиться временем, которое отпущено ему и Оливии.
Улыбнувшись, он поцеловал ее в ключицу, она пошевелилась, ее ресницы затрепетали. И Бен спустился ниже, к ее груди. Она вздохнула и повернулась на спину.
– А вот это, – пробормотала Оливия с закрытыми глазами, закидывая ногу ему за бедро, – замечательный способ начать день…
Приняв душ и одевшись, они позавтракали в гостиной.
– У тебя есть какие-нибудь планы на сегодня? – спросил Бен.
– К счастью, я свободна от светского общения, налаживания связей и тому подобного.
– Я думал, тебе нравится.
– Мне никогда это не нравилось, но это необходимо. – Оливия улыбнулась. – Я всегда была готова на все, лишь бы добиться успеха в этом беспощадном бизнесе. – Она взглянула на Бена. – Даже притворяться, что у меня есть бойфренд.
– Что ж, если ты свободна, давай осмотрим достопримечательности. Я уже две недели в Берлине, но практически ничего не видел.
На лице Оливии расцвела улыбка.
– С удовольствием, – сказала она, и Бен почувствовал, как его губы расплываются в ответной улыбке.
Простая вещь – совместная прогулка… и все же он ощущал себя невероятно счастливым. Несмотря на то, что знал: это не будет длиться вечно.

Час спустя они прогуливались, взявшись за руки, по террасе дворца в Потсдаме. В феврале сады выглядели суровыми и пустыми, однако Оливия умудрялась и в них найти красоту.
Осмотрев дворец, они зашли в одно из многочисленных кафе, заказали кофе и наслаждались теплом. Такого чудесного беззаботного дня у Бена не было целую вечность.
Бен взглянул на Оливию. Она дула на кофе, пытаясь остудить его, волнистые волосы обрамляли ее прекрасное лицо.
– Я злился на Спенсера, – неожиданно сказал он, удивив не только Оливию, но и себя. – На моего старшего брата.
Ее глаза округлились. Она поставила чашку с кофе на стол и посмотрела на него с таким доверием, что сердце Бена сжалось.
– Расскажи мне, – тихо попросила она.
– Я уже говорил тебе, что был миротворцем в нашей семье, – начал Бен, пытаясь подобрать нужные слова. Откровение было внове для него, как и для Оливии. – Я старался сделать всех счастливыми. Пытался сгладить конфликты.
– Но не мог.
Он кивнул:
– Наша жизнь была ложью. Родители не ладили друг с другом, потому что у каждого были связи на стороне. И мой отец… мой отец недолюбливал Спенсера, потому что тот не был его сыном. Меня шокировала эта новость.
И его сердце было разбито.
– Тогда тебе было восемнадцать лет, не так ли? – уточнила Оливия.
– Отец рассказал мне об этом в очередном приступе гнева. К тому же он был пьян.
– Поэтому ты ушел?
– Это было импульсивное, рискованное решение, но я знал, что не могу остаться. Я никогда ничего не скрывал от Спенсера и понимал, что эта новость его сокрушит. Ведь он старался угодить нашему… моему отцу. Спенсер мечтал трудиться на благо отелей «Чатсфилд».
– И ты ушел, чтобы он ни о чем не узнал.
Бен кивнул, его горло болезненно сжалось. Оливия склонилась к нему, в ее глазах было столько сочувствия, что ему стало трудно говорить.
– Так почему же ты злишься на Спенсера, Бен?
– Потому что… потому что он не пришел за мной, не нашел меня. – Господи, как жалко это звучит – словно жалоба маленького плаксивого мальчика. – Он позволил мне уйти, как будто я ничего для него не значил. Возможно, так оно и было… А когда Спенсер пару недель назад явился в мой ресторан, то сказал, что уже пять лет знает о том, что он внебрачный ребенок. – Бен услышал в собственном голосе нескрываемую боль и закрыл глаза. – Но я так же сильно злюсь на себя – за то, что был глупцом, что поступил благородно… но мои старания оказались абсолютно бесполезными. За то, что пожертвовал собой ради семьи, а никому это не было нужно. И, – закончил он мрачно, – за то, что был слабаком, ноющим, что его никто не любит.
Вот он, момент истины. Он рассказал Оливии правду. Быть честным и откровенным было одновременно и приятно, и страшно. Бен чувствовал себя беззащитным. Он не жалел ни об одном своем слове… но ему хотелось бы, чтобы Оливия как-то ответила на его откровение.

«Я люблю тебя», – чуть было не сказала Оливия, но вовремя остановилась. Сердце требовало от нее признания в любви, но мысль о том, что Бен удивленно посмотрит на нее, а потом оттолкнет, заставила молодую женщину замолчать.
– Возможно, тебе стоит поговорить об этом со Спенсером, – предложила она.
– Наверное, ты права. – Бен несколько смущенно засмеялся. – Прости за то, что выплеснул на тебя всю эту грязь.
– Я рада, что ты поделился со мной. Мне нужно было это услышать. Я хочу понять тебя и узнать получше.
Это было совсем не то, что слова «я тебя люблю».
Но три важных слова давались Оливии с трудом, особенно когда они значили очень много. К тому же вряд ли Бен рассчитывает услышать их. Сейчас ей лучше держать язык за зубами. Так безопаснее.
На обратном пути Оливия старалась поддержать легкую и непринужденную беседу. Когда они оказались в отеле, его тут же окружили служащие со срочными делами, и Оливия поспешила к лифту.

После долгих и тяжелых раздумий о том, стоит ли ей говорить Бену о своей любви, Оливия поднялась наверх, в бассейн. Она надеялась, что плавание поможет ей разобраться в собственных мыслях, но, как оказалось, еще больше запуталась в ловушке разума и чувств.
Оливия любила Бена, но не была уверена в том, что он любит ее. Хочет ли он, чтобы между ними было что-то большее, чем простая интрижка? Ей было страшно спросить его об этом. Они знакомы чуть больше недели, напомнила она себе, выйдя из воды и сев на бортик бассейна. Это время было прекрасным, наполненным многогранными эмоциями и переживаниями. Влюбиться в человека после нескольких дней знакомства рискованно и по меньшей мере глупо. Но что она могла поделать с собой, если такой мужчина, как Бен, овладевал ею с необузданной страстью и трепетной нежностью, вытирал ее слезы и прижимал ее к себе? Он признавался ей в своей слабости и в своих ошибках.
Как она могла не влюбиться?
– Похоже, у нас вошло в привычку встречаться здесь.
Оливия обернулась, и ее сердце подпрыгнуло.
– Привет, – выдавила она.
– Привет. – Бен уверенно направился к ней. В плавках он выглядел так же прекрасно, как и в смокинге, даже еще соблазнительнее. Обнаженная грудь, рельефный пресс, мускулистые бедра и ноги.
Бен присел рядом с ней – как и в тот раз, когда папарацци удалось сделать сенсационные снимки.
Оливия ему улыбнулась, несмотря на то что ее сердце бешено забилось в ожидании того, что он скажет.
– Ты не боишься, что нас могут сфотографировать? Где-нибудь поблизости может засесть изобретательный репортер, жаждущий обличающих фотографий.
– Меня это не волнует. – Он наклонился и поцеловал ее.
Оливия приоткрыла губы, схватилась за его плечи. У нее закружилась голова от наслаждения, которое она испытывала в объятиях Бена. Возможно, у их истории может быть счастливый конец. Если она расскажет ему о своей любви.
Бен немного отстранился и посмотрел на нее:
– Извини меня за то, что я был занят сегодня весь день.
– Все в порядке.
– Мне требовалось время, чтобы подумать, – продолжил он. – О нас.
Оливия сглотнула. Его тон не обещал ничего хорошего.
– И?.. – смогла произнести она.
– Я… не знаю, Оливия. Не знаю, что испытываю к тебе. Меня все еще мучают воспоминания, которые нахлынули, когда я приехал в отель «Чатсфилд». Когда встретил тебя.
Оливия нервно засмеялась:
– Рада быть полезной.
– Я благодарен тебе, – серьезно проговорил он. – Мне нужно было разобраться со всем, что накопилось у меня в душе. И принять то, что произошло в Марселе. Но я не хочу причинить тебе боль.
Это неминуемо, если Бен заявит, что не любит ее. Поэтому она никогда не произнесет три важных слова.
– Ты не сможешь причинить мне боль, Бен, – ответила Оливия с легкой улыбкой. Он нахмурился, и она заставила себя закончить: – Я знаю, что между нами. Давай просто насладимся тем временем, что у нас осталось, хорошо? Это то, чего я хочу.
Только об этом она позволит себе мечтать.
Бен собрался что-то сказать, однако промолчал. Его взгляд прояснился, а губы изогнулись в хищной улыбке.
– Но если поблизости действительно притаился репортер, я не хочу, чтобы он сделал провокационные снимки. Давай поищем уединенное местечко.
Он помог ей подняться и потянул к сауне.
– У тебя есть?.. – начала Оливия.
С хитрой ухмылкой Бен достал из карманчика плавок презерватив.
– Я всегда готов к непредвиденной ситуации.
– А это непредвиденная ситуация?
– Конечно.
В сауне горел приглушенный свет, воздух наполнял сухой жар. Бен обнял Оливию, в его глазах полыхал огонь. Ее дыхание сбилось.
– Что, если сюда кто-нибудь зайдет?
Он запер дверь, подхватил ее на руки и стал целовать с той дикой, необузданной страстью, которая была частью его. Полумрак и жар обостряли ощущения. Соприкосновение губ… влажное скольжение тел… наслаждение от слияния… и наконец пик…
Здесь не было места злобе, только чистая страсть. И любовь – по крайней мере, с ее стороны, хотя Оливия не хотела в этом признаваться. Но она была готова с радостью принять все, что Бен ей предложит. Этого достаточно. Пока.

Бен покинул постель Оливии на рассвете. Ему трудно было оторваться от успокаивающего тепла ее тела, но он не мог уснуть. Его тревожили ее слова: «Я знаю, что между нами».
Да. Короткая интрижка. Еще пара дней горячего секса. Глупо надеяться, что между ними может быть нечто большее.
Оказавшись в гостиной, он принялся ходить туда-сюда, заложив руки за голову. За окном медленно просыпался город. Бен осознавал, что ничего не значащая интрижка давно осталась позади, но сомневался, захочет ли Оливия чего-то большего. Сможет ли он сделать ее счастливой, заботиться о ней, защищать от всех бед? Готов ли рискнуть своим сердцем ради возможности обрести с ней счастье? Или ощутить сокрушающее опустошение, когда выяснится, что она не испытывает к нему ничего?
Тяжело вздохнув, Бен вернулся в спальню. Он оделся и оставил на подушке записку. Его звали дела. А оставшиеся дни с Оливией… Бен собирался сполна ими насладиться. И возможно, он найдет в себе силы рассказать ей, что у него на сердце.
Через несколько часов Бен сидел за своим рабочим столом. Рядом с его локтем источала соблазнительный аромат чашка с кофе. Он вошел в Интернет, и все его надежды рухнули, когда он прочитал заголовок статьи на одном из новостных сайтов, посвященных знаменитостям.
«Фальшивый бойфренд молодой актрисы: Оливия Харрингтон наврала про свой роман с Беном Чатсфилдом!»



Глава 13

– Оливия, мне очень жаль.
Оливия пришла в ужас, когда слова агента дошли до нее. Продюсеры отдали другой актрисе роль, о которой мечтала она.
– Я не понимаю, – пробормотала молодая женщина.
Мелисса сочувственно пожала плечами:
– Полагаю, твои якобы отношения с Беном Чатсфилдом вышли нам боком. О вас слишком много писали, появилась масса сплетен и выдумок.
Оливия закрыла глаза:
– О жизни каждого актера или актрисы судачат на такого рода сайтах. Но этот факт не должен был лишить меня роли.
– Продюсеры душу вложили в проект и не хотят, чтобы он ассоциировался с актрисой, чья личная жизнь вызвала нелицеприятную шумиху в прессе.
– Что же их настолько возмутило? – потребовала Оливия.
Мелисса тяжело вздохнула:
– Ты хочешь, чтобы я зачитала весь список?
– Ну, появились наши с ним фото у бассейна. Что в этом ужасного?
– Бен оттолкнул тебя, когда вы целовались, и это выглядело… странно. Следующим вечером вы не могли друг от друга оторваться. Это тоже перебор. А через день Бен чуть не ударил папарацци… Оливия, он виноват во всем. Бен Чатсфилд – несдержанный, неуправляемый человек.
– Это не так!
В глазах Оливии заблестели слезы, когда она подумала о Бене. Они провели вместе почти сутки, но так и не поговорили о будущем. Она не смогла признаться в том, что любит его.
– Что ж, неудивительно, что мы пролетели, но… – начала Оливия.
– Хм… – Мелисса нахмурилась, просматривая новости на смартфоне.
Оливия напряглась.
– Что?
– Кто-то сообщил прессе, что ваши отношения фиктивные, – сказала агент. – Это негативно отразится на твоей карьере.
Оливия взяла смартфон и просмотрела статью, отметив пассажи, в которых о ней нелестно отзывались. Неизвестный информатор утверждал, что Оливия на самом деле раздражает Бена, что он ведет себя с ней вовсе не как влюбленный мужчина и так далее.
Она догадывалась, кто приложил к этому руку. Ребекка. Запавшая на своего босса личная помощница.
Оливия вернула смартфон Мелиссе, равнодушно пожав плечами:
– Полагаю, так и должно было случиться.
– Должно было? – Агент повысила голос. – Ты представляешь, как эта история будет воспринята?
– Заварушка началась с твоей подачи, Мелисса.
– Я пыталась исправить ситуацию.
– Это уже не имеет значения. Что сделано, то сделано. Можно предположить, как я теперь выгляжу в глазах общественности – глупая тусовщица, которая выдумала отношения со знаменитым шеф-поваром.
– Не нужно, чтобы люди воспринимали тебя как ходячее недоразумение, – предупредила Мелисса.
– Конечно, не нужно. Но я больше не желаю плясать под дудку продюсеров. Я долго пыталась доказать, что у меня есть талант, но с меня хватит. Либо я хорошая актриса, либо плохая. И если кто-то предложит мне роль в фильме, то из-за моих способностей, а не из-за какой-то дурацкой статьи.
И, не сказав больше ни слова, она покинула номер Мелиссы.
Ее телефон зазвонил, когда она спускалась в холл отеля в поисках Бена. Увидев на дисплее имя Изабелл, Оливия послала мольбу небесам, прежде чем ответить на звонок.
– Привет, Изабелл.
– Ты уже видела газеты?
– Некоторые.
– Ты не кажешься обеспокоенной, – прошипела сестра.
– Я все это перевариваю, – ответила Оливия, – потому что узнала об этом буквально пять минут назад.
– А ты понимаешь, – холодно продолжила Изабелл, – в каком свете ты выставила нашу семью, бегая за одним из Чатсфилдов?
– Я не бегала за ним.
– Пресса считает по-другому.
– С каких пор тебя стало волновать, что пишут в газетах? – поинтересовалась Оливия. – Или ты переживаешь, что речь идет обо мне, неудачнице?
Изабелл помолчала.
– Ты вовсе не неудачница, – тихо сказала она.
– Нет? – Оливия попыталась взять себя в руки. – А мне так всегда казалось.
– Почему?
– Никто никогда не воспринимал мое дарование всерьез. Только мама. Я так по ней скучаю, – прошептала Оливия.
– Ох, Ливви, и я.
– Я сильно ее подвела. В самом конце. Ты видела, как я избегала ее…
– Она все понимала, – перебила ее Изабелл. – Она сказала мне однажды, что тебе труднее всех принять ее болезнь. Ей было очень грустно оттого, как много боли она тебе причиняет.
– Она причиняла мне боль?
– Мама знала, что ты на самом деле чувствуешь.
По щекам Оливии потекли слезы. Сестра говорила искренне, и ее слова даровали ей свободу. Теперь она могла простить себя.
Но сможет ли Бен когда-нибудь себя простить? Он все еще не доверяет самому себе. Он все еще в плену у прошлого.
– Прости, что я была к тебе невнимательна, – продолжала Изабелл. – Дела компании поглотили все мое время.
– Как проходят переговоры?
– Даже не спрашивай.
– Извини, если ситуация с Беном подпортила тебе дела, – сказала Оливия. – События неожиданно вышли из-под контроля.
– Не переживай, Ливви.
– Изабелл, я продам тебе свою долю компании. Прости, что затянула с этим.
– Спасибо. Спасибо, сестренка.
Это был самый откровенный разговор, который когда-либо состоялся у нее с кем-то из близких.
А теперь ей было необходимо найти Бена.
Оливия направилась к его кабинету и мысленно застонала, увидев триумфально ухмыляющуюся личную помощницу Бена. Она решила сразу перейти к делу.
– Ну, и сколько же тебе заплатили за информацию обо мне и Бене?
Ребекка надменно усмехнулась:
– Никто мне не платил.
– Зачем же ты это сделала?
– Бен Чатсфилд заслуживает женщину гораздо лучше тебя.
Оливия застыла в замешательстве оттого, с какой злостью говорила Ребекка.
– Знаешь, где сейчас Бен? – спросила она, не очень рассчитывая на то, что получит ответ.
Но Оливия ошиблась. Ребекка заулыбалась, радуясь возможности сообщить плохую новость.
– Бена здесь уже нет.

Бен изучил каждую, даже самую маленькую, заметку об их отношениях. И во всех он представал дураком, а Оливия – хитрой охотницей за деньгами.
Ярость, которую он испытывал к прессе, была ничтожной по сравнению со злостью на себя. Это была исключительно его вина. Каждый раз, когда они вместе выходили в свет, он допускал какую-нибудь ошибку. И вся эта шумиха стоила Оливии роли, о которой она мечтала.
Бен ушел из отеля. Ему нужно было собраться с мыслями и понять, как помочь Оливии.
Словно в тумане, он направился в сторону Тиргартена. Когда отец сказал ему, что Спенсер не его ребенок, что их семейная жизнь была всего лишь игрой, Бен попытался найти способ все исправить, но такого способа попросту не было. Теперь все повторялось.
Он может дать интервью… может объявить о своей любви к Оливии так же, как его брат Джеймс, на огромном билборде… Но это не вернет ей роль.
Бен упал на скамейку. Он продолжает играть роль миротворца, но, возможно, пора остановиться. Четырнадцать лет назад, поняв, что не может решить проблему, он убежал от нее. Но тогда он был юнцом. Теперь ему тридцать два…
И вместо того, чтобы бежать от нерешаемой проблемы, Бен решил идти ей навстречу.
Его телефон зазвонил. Бен поморщился, увидев имя на экране. Спенсер, без сомнения, спешит выразить свое недовольство по поводу скандала.
– Привет, Спенсер.
– Бен, ты уже видел газеты? – раздраженно осведомился брат.
– Да.
– Ты выставил эту Харрингтон идиоткой.
– Ты считаешь, я сделал это специально?
– О чем ты думал? Бен, мы не можем позволить себе злить Харрингтонов. Я говорил тебе…
– Можешь ты хоть раз в жизни поддержать меня? – перебил его Бен.
Спенсер помолчал.
– Когда я тебя не поддерживал?
– Почему ты не пришел ко мне пять лет назад, узнав правду о своем рождении?
– Я… Мне показалось, что ты не хочешь, чтобы тебя искали.
– Я ушел из дома, когда мне было восемнадцать лет, Спенсер. Я не смог бы скрывать от тебя правду. Возможно, мое решение было неправильным, даже глупым, но я сделал это… потому что любил тебя.
– Это в прошлом, – сухо заметил Спенсер.
– Нет, – ответил Бен. – Не в прошлом. Я был уверен, что ты найдешь меня.
– Я думал об этом, – признался Спенсер, – много раз. Но я не знал, почему ты ушел, Бен, и предполагал, что ты сам вернешься.
– Прости меня, – сказал Бен, – за то, что я ушел.
– А ты меня прости за то, что я послужил причиной твоего ухода, – тихо ответил его брат. – И за то, что так повел себя при встрече. Я рассчитывал, что мы забудем о долгих годах разлуки, но это невозможно. Наверное, не стоило просить у тебя помощи. Возвращение в «Чатсфилд» могло пробудить много воспоминаний.
– Так и случилось. Но все к лучшему.
В отеле «Чатсфилд» он встретил Оливию и никогда об этом не пожалеет.
Бен засунул телефон в карман. Ему необходимо было срочно найти Оливию.

Бен уехал. Уехал и ничего ей не сказал. Неужели из-за скандала в прессе? Она наконец решилась признаться ему в любви, а он исчез.
Оливия замедлила шаг, а затем и вовсе остановилась в самом центре холла. Люди вокруг нее спешили по своим делам. Многие покидали отель, поскольку фестиваль близился к завершению. Она рассеянно наблюдала за тем, как снуют туда-сюда посыльные, а знаменитости манерно прощаются. Оливия чувствовала себя чужой в мире, в который она так долго мечтала попасть. И абсолютно одинокой.
– Оливия!
Она увидела Бена, стоявшего в дверях. Он, как всегда, был взлохмачен и невероятно соблазнителен. В глазах обрадованной женщины заблестели слезы.
– Бен… я думала, ты уехал. Твоя помощница сказала, что ты покинул Берлин.
– Что? – Он качнул головой. – Нет, я вышел прогуляться немного.
– Я искала тебя. Мне нужно сказать…
– Я тоже искал тебя. – Бен подошел к ней. – Прости меня.
Ее сердце сжалось от невыносимой боли, потому что надежда начала таять.
– За что ты извиняешься?
– За то, что из-за меня ты потеряла роль.
Оливия ощутила облегчение.
– Ох, Бен. Меня это не волнует.
– Не волнует?
– Я устала играть в эти глупые игры, идти на поводу у продюсеров, чтобы получить роль.
– Но ты замечательная актриса.
– Скажи это продюсерам, – улыбнулась она. – Пусть мне предлагают роли, оценив мой талант. А если нет, значит, так тому и быть.
– Ты будешь сниматься в кино, Оливия. Эта скандальная история очень скоро забудется. – Бен поморщился. – Во всем виноват я.
– Все началось с того, что я солгала репортеру.
– Мы оба виноваты. – Он взял ее за руку. Она затрепетала, почувствовав его прикосновение. – Оливия…
– Подожди, – попросила она. – Мне нужно кое-что тебе сказать.
Бен нахмурился:
– Что?
Оливия сделала глубокий вдох.
– Я люблю тебя. Не знаю, что ты испытываешь ко мне, но я должна сказать тебе правду. – По лицу Бена невозможно было ничего понять, но Оливия смело продолжала: – Я люблю тебя, Бен. Мне кажется, что я начала влюбляться в тебя с самой первой нашей встречи. Мы знакомы всего несколько дней, и все это кажется безумием… Мне неизвестно, испытываешь ли ты ко мне хотя бы толику…
– Испытываю, – перебил ее Бен, на его лице появилась лучезарная улыбка. – Я люблю тебя, и я искал тебя, чтобы сказать об этом. Утром я поговорил со Спенсером. Я… я хочу освободиться от обид прошлого, оставить позади все плохое и начать новую жизнь… вместе с тобой.
– Ох, Бен! – Оливия с трудом сдерживала слезы. – Это лучшее, что я когда-либо слышала.
– Нам будет трудно, – предупредил он, – учитывая, к каким семьям мы принадлежим, что живем мы на разных континентах. Я уже не говорю о скорости, с какой вспыхнула наша любовь.
– Что ж, как тебе хорошо известно, – игриво заметила Оливия, – я часто делаю что-то не подумав.
– Давай сделаем это вместе, – предложил Бен и под овации окружающих прильнул к ее губам в жарком поцелуе.




          See more books in http://www.e-reading-lib.com