Ира

— Вцепиться в волосы — это сильно. Еще один способ реагировать на измену, — захихикала Светка, когда я рассказала ей о своих мыслях по поводу Димкиного семейного кризиса. — У Маруси один, у Витки — другой.

— Наверняка есть еще и третий, и четвертый, — сказала я. — Вот только, мне кажется, ты никогда не будешь знать заранее, как начнешь реагировать.

— Ну да, — продолжала Светка, — уйти — третий, ничего вообще не делать — четвертый. Насчет заранее... Я бы собрала все-таки чемоданы и удалилась. Скорее всего. А ты?

— А я всегда живу на своей территории, — ответила я. — Поэтому просто бы выставила за дверь, и все дела.

— Какие мы с тобой злые, — задумчиво проговорила Светка. — Или нет?

— Ой, слушай, хватит уже всякий бред нести. Лучше расскажи, что у тебя нового?

— А, фигня всякая. — И в течение следующих двадцати минут Светка трещала о том, на каких выставках побывала, каких успехов в деле освоения искусства росписи по шелку (Светка увлеклась в последние месяцы батиком) добилась, скольких человек отинтервьюировала и что нового узнала. — В общем, — подытожила она, — ничего особенного. Никаких жизненных перипетий. Не то что у Маруси.

Человек — существо престранное. Вечно чего-нибудь ему не хватает. И кстати, не потому ли мы проявляем столь сильный интерес к Марусиным делам, что у нас самих таких событий давненько не бывало? А вовсе не оттого, что мы такие чуткие и сердобольные? Я тряхнула головой, дабы отогнать эти неприятные мысли, и принялась торопливо рассказывать Светке о том, где была и что видела. У меня тоже есть своя жизнь. Мне абсолютно не нужны чужие события, чтобы чувствовать себя в тонусе. Чур-чур!

Наверное, может показаться, что я только и делаю, что сижу и обмусоливаю Машкину проблему. Просто потому, что только на эту тему и трещу.

На самом деле все обстояло не так. Один день сменял другой. Я не успевала их отслеживать — так много всего было пережито за время, прошедшее с момента Машкиного отъезда. Меня отправили на курсы по менеджменту, где я и торчала все вечера напролет. Наконец-то сдала на права и уже начала присматривать себе машину. А еще я целых два раза вырвалась в театр, что вообще-то при моем расписании настоящий подвиг. И три раза встречалась с разными приятелями и приятельницами. Нормальная жизнь мещанина большого города, озадаченного тем, как выжить в этом городе и даже получить при этом немного удовольствия.

А Машка... Я наметила себе срок — до конца сентября пытаюсь дозвониться до нее, а потом бросаю это занятие в связи с полной бесперспективностью. Захочет — сама прорежется.

За пять дней до намеченного мной срока в квартире раздался междугородний звонок. Я только вернулась с работы, еще не закрыла входную дверь, бросила ее открытой и понеслась на кухню, где висел телефон.

— Да! — заорала я, схватив трубку.

— Здравствуйте. — Сквозь легкий треск немного глуховато звучал мужской голос.

— Здравствуйте, — машинально ответила я. Кто это еще, черт возьми?

— Ирину можно услышать?

— Это я.

— Привет. — Голос стал слышен чуть лучше. — Это Петр.

— Что? — Я растерянно потерла лоб.

— Петр Рогов, помнишь? — В голосе промелькнуло нечто похожее на иронию.

— Помню, конечно, — буркнула я. — Просто не ожидала тебя услышать.

«Что с Марусей?» — билась в голове тревожная мысль. Почему мне звонит Петюня, который на дух меня не переносит? И тут...

— Где Марья? — холодно вопросил Петя.

— Что? — Я судорожно сглотнула слюну.

— Марья где? — Металла в Петином голосе прибавилось.

— Я не понимаю, о чем ты, — онемевшими губами проговорила я.

— Брось дурака валять, Зарубина! — Петин голос взметнулся ввысь и дал петуха. — Зови Марью, я хочу с ней говорить.

— У меня ее нет. — В горле запершило, я откашлялась и повторила: — У меня ее нет.

— А где же она?! — заорал Петя.

— Не знаю... — Я вообще перестала что-то понимать. — Я думала, дома... Мы давно с ней не разговаривали.

— Ведь врешь! — Петя продолжал орать. — Она бы сама не додумалась до такого! Она бы...

— До чего? — перебила я. — И вообще, перестань орать и говори нормально. Что она сделала?

— Она, — чуть сбавив тон, сказал Петя, — устроила тут натуральный скандал, расколотила столовый сервиз на двенадцать персон и ушла, хлопнув дверью.

— Да-а?! — изумилась я.

— Да! — опять рявкнул Петя. — Штукатурка обсыпалась в прихожей.

— Машка?! — не поверила я.

— Вот и я о том же, — продолжал бушевать Петя. — Она бы сама не додумалась до такого. Кто-то подбил ее на это. Кроме тебя, больше некому. Где она? .

— Не знаю. Вот честно, не знаю.

— Серьезно?

— Абсолютно.

Я, правда, не стала уточнять, что, даже сиди сейчас Машунька у меня на кухне, я все равно клялась бы Пете в полном своем неведении.

— И где она тогда? — Похоже, Петя наконец-то поверил.

— Давно? — спросила я. — Давно она ушла?

— Три дня.

Оп-ля!

— Я решил ничего не предпринимать три дня, — продолжал Петя. — Сегодня они закончились.

— Ты сестре звонил? — поинтересовалась я.

— Ну разумеется, — огрызнулся Петя.

— А вещи? Вещи она с собой какие-нибудь ваша?

— Взяла что-то.

— Слава богу! — облегченно выдохнула я.

— Что значит «слава богу»? — Петин голос опять стал набирать громкость.

— Значит, она не собирается покончить с собой, — пояснила я.

— Конечно, не собирается. — Я прямо-таки ощутила, как Петя поморщился. — Чушь городишь.

— Почему же чушь?

— Она не была похожа на человека, который собирается покончить с собой.

Многие из них не похожи, однако же...

— Ладно, — деловито подытожил Петя, — я понял. У тебя ее нет. Если вдруг объявится, скажи, чтоб возвращалась немедленно. И вообще, скажи, что она дура, каких свет не видывал. Все. — И, не прощаясь, бросил трубку.

Я нажала отбой, в прострации постояла посреди кухни пару секунд, потом вернулась в прихожую и наконец-то заперла дверь. Прошла в гостиную, взяла переносную трубку и набрала Светкин номер.

— Охренеть! — выдохнула Светка, выслушав рассказ о последних событиях.

А чего еще было ждать от Светки? И затем:

— С этим надо что-то делать...

Кто ж спорит. Только что?

Утром я с трудом раскачалась после полубессонной ночи и побрела на работу. «Машка где-то отсиживается, — уговаривала я себя. — С ней все нормально. Вот только где она могла скрываться? У нее ведь нет никаких близких подруг в Новосибирске. А те знакомые, с которыми они дружили семьями, — к ним она точно не пошла, чтобы не быть выданной в тот же момент Пете. Уж на это у нее наверняка мозгов хватило».

Проглотив пару бутербродов, я села за компьютер проверить электронную почту. Мобильник противно запищал. «Надо бы сменить сигнал для получения эсэмэс, — в который раз подумала я, протянула руку, пощелкала кнопочками и прочитала: — „Встречай 19.30“. Вот черт! Как же я сразу не сообразила? Когда Светка говорит, что нужно что-то делать, то лучше расслабиться и не сопротивляться.