Николу-угодника не послушали

– Раз, слушай, двое сговорились вместе в тайгу идтить, на белковье, стало быть, а ино что иное – зверовать, может, я уж не упомню. Не шибко далеко отошли, только елани кончились и самая дремучая тайга началась, урман-то самый… А навстречу им старичок, и был то святитель отец Никола, только они его не признали, посчитали за простого побродяжку. Вот он им и говорит тихим голосом:

– Вы, робяты, по этой тропочке не ходите, худо станется.

Что, мол, за худо, старый? Тропа да тропа.

– А то, – говорит, – промышленники, что лежит тамо поперек ее превеличающая черная змея, ни пройти, ни объехать.

Ну, те поблагодарили, дедушка ушел, а они думают: ино свернуть? Да, обходить далеко… А чего нам кака-то черная змея! При нас оружия много. Эко, дерьма, змею не убить! Кабы они закоренелые чалдоны были, дак по-иному бы сообразили, а то поселенцы из недавних, жадные, слышь, ага. И пошли себе дальше.

Пошли и пошли. И вдруг видят: лежит на тропочке превеличающий бугор золота. Тут они и сообразили: «Вот оно что, старый дурак, язви его в душу, наврал нам! Сам хотел золото взять, а нам только мозги пудрил. Накося, старый, нам теперь этого добра во всю жизнь не прожить, экой фарт подвалил!» Сидят и думают, как теперь лучше с ним совладать, чтобы ни крошечки не упустить? Порешили, значит, эдак: одному свою ношу на месте оставить и легкими стопами поскорее назад, до дому. Коня запряжет и вернется, а то им на себе-то столь не унести. А другому – у кучи сидеть и караулить. Только, говорит тому, который домой пошел, забеги, мол, к моей хозяйке, кусочек пирога принеси, проголодался, мол. У них, слышь, в понягах-то мука была да крупа – надолго собирались, ага.

Ну, тот, который за конем побежал, к напарнику в избу не стал заходить – сразу к себе. Бабе своей, запыхавшись, сказывает:

– Мы золота превеличающую кучу нашли! Эдако сокровище Бог дал – нам не прожить и детям достанет, и внучатам. Коня запрягу, а ты пока две пресных лепешки испеки!

А баба-то еще жаднее была, сразу сообразила:

– Да подь он к опасной, дружок твой! Я тебе, – говорит, – мигом две лепешки спеку и в одну зелье положу. А ты ему скажешь, что жена прислала. Зачем нам делиться? Все золото наше будет!

Завернула ему две лепешки, тот запряг и поехал.

А другой-то сидит и все думает, думает… И что, слышь, удумал? Мол, я того встречу и с ружья-то – хлоп! А дома скажу, что он закружал, пропал куда-то. И все богатство мое будет… Сидит, заряженную фузею дрожащими руками поперек колен держит.

Вот показался другой на коне. Он его – хлоп! – и убил. А сам подбегает к телеге, скорее в сумку. Достал лепешку, поел и – тоже помер.

Золото, брат ты мой, столько народу сгубило! Еще дед мой, помню, учил (он в старатели хаживал): кто золотишко нашел, тот, считай, уже и покойник… А ведь предупреждал их святитель Никола! Дак нет, не послушалися.