(расшифровка записи на диктофон)
Даже не знаю, что я могу вам рассказать. Вашего отца я знала только по работе. Я ездила к ним в поселок и проводила технические процедуры стоматологического направления от фирмы “LW-16”. Руководил фирмой Филимонов Максимильян Геннадьевич. Он был руководителем, и я все делала по его прописи. У меня было несколько клиентов. Ну, о вашем отце что могу сказать: он был всегда вежливый, любознательный, всем интересовался…
Голос Ярослава. А сколько времени это все длилось? Поездки ваши, сеансы.
Зухра. Ну, там был один большой перерыв, потом не всегда совпадало время, он ведь был очень занятый, сейчас я уже точно не помню… ну, примерно полгода. Да, потом Анатолий Евстахиевич приобрел еще аппараты ИФ и ОИФ-3, и я их тоже обслуживала там, у него на даче, пока были поставки из Цинциннати…
Голос Ярослава. Это я все знаю. А скажите, вы сами верили, что это ваше… не знаю, как назвать… лечение, что ли… верили, что оно что-нибудь дает? Вы замечали какие-нибудь изменения, улучшения или, наоборот, ухудшения?
Зухра. Видите ли, ведь воздействие по методу Филимонова имело очень пролонгированное действие. Но, разумеется, я наблюдала, как реагирует пациент, какое общее состояние. Мне кажется, ваш отец был в очень хорошей форме, оптимистично настроен… он очень увлекся методом…
Голос Ярослава. А вы не замечали каких-нибудь психических отклонений, особой нервности, или апатии, или, может быть, бессвязной речи иногда?
Зухра. Нет, что вы! Анатолий Евтихиевич был очень разумный и бодрый человек.
Голос Ярослава. Вот что, Зухра, я тебе сейчас задам вопрос, и ты ответь мне по-человечески, честно ответь. Я тебе даю слово, что дальше нас с тобой это никуда не пойдет. Мне просто нужно понять, для себя. Ты никогда не думала, что вся ваша фирма была мошенничеством? Вы же просто по-черному обдирали богатых людей!
Зухра (после молчания, на глазах слезы). Я уже наслушалась таких вопросов. Это очень обидно, но некоторые так думают. Я вам вот скажу, просто и по-человечески – вы что ж, своего отца дураком считаете или Бугримова, который тоже принимал сеансы, он, между прочим, миллиардер, они, по-вашему, дураки? Их же не принуждали, они сами выбрали этот метод, они хотели жизнь изменить, они хотели избавиться от грехов. А что это дорого стоило, так вы знаете, сколько Филимонов работал над аппаратами, круглыми сутками? Он был большой ученый, это и на похоронах его говорили – а там были и доктора наук, и даже члены-корреспонденты. А то, что случилось несчастье и с Филимоновым, и там, в Цинциннати, а потом и с вашим отцом, так это очень горько, но что же делать? Вот такая жизнь… А кто виноват, это теперь уже там, на том свете, искать надо. Извините меня, я больше ничего говорить не буду. Я ничего не знаю. Если я что делала, то думала, что это на пользу. А больше ни про что, ни про что не знаю… Все… Выключите магнитофон… Я говорить не буду (плачет). Извините.