Глава 3

Людмила Семеновна приняла нас с Алинкой очень радушно. Во всяком случае, прямо в прихожей не стала читать мораль и тортику заметно обрадовалась. Уже потом, за чаем, сказала:

– А я так и подумала, что это ты, Нечаева, послала Казакову в «Приват-мед».

– Ну почему сразу – я? – обиделась моя подружка.

– А потому, Алина, что у тебя всегда был ветер в голове. А Полина – цельная натура. Но у тебя все задатки лидера. Ты любого человека можешь заставить плясать под свою дудку. Вот Казакова и пошла у тебя на поводу. Так ведь? – строго спросила Людмила Семеновна. Мы с Нечаевой промолчали. Разочаровывать бывшую училку не хотелось. А она по-прежнему думала, что видит нас насквозь. – Молчите, значит, так и есть. Алина, вот скажи, что тебя в своей внешности не устраивает?

– Меня все устраивает, – сказала Алина, виновато опустив глаза, – и я тут совсем ни при чем.

– А кто при чем? – строго, как на уроке, спросила Малинина.

Я легонько стукнула подружку под столом по ноге, потому что она тормозила с легендой, которую сама же и придумала. За годы самостоятельной жизни Алина в совершенстве овладела искусством феерично врать, но присутствие бывшей учительницы вогнало ее в ступор.

– Все дело в моей маме, – начала рассказывать Алинка, наконец справившись с волнением. – Людмила Семеновна, вы, наверное, не знаете, что она вышла замуж за испанца...

– Не знаю. И что с того? – сурово спросила классная.

– Так вот, с годами мама располнела, а муж страшно этим недоволен. Мама уже все диеты перепробовала, но все без толку. В общем, она решила сделать липосакцию, но в Испании такие операции очень дороги, – стройно вещала Нечаева. – Вот она и попросила меня узнать, сколько они у нас стоят.

– А зачем же ты Полину в «Приват-мед» послала? Почему сама не пошла?

В логике Малининой нельзя было отказать, но у нас был готовый ответ:

– Ну, у Польки ведь высшее юридическое образование. Я хотела, чтобы она узнала, все ли в порядке у этой клиники с лицензией, правильно ли составлен типовой договор...

– Понятно, – сказала бывшая учительница, удовлетворенная Алинкиным враньем. – Я рада, что у вас обеих нет в голове этой дури насчет пластики.

– Людмила Семеновна, скажите, а бывают ли неудачные операции? Как часто? – спросила я, но санитарка молчала. Пришлось ее подтолкнуть: – Вы сказали мне сегодня на улице, что насмотрелись на каких-то там дурех...

– Да, меня тоже интересует, что за специалисты работают в «Приват-меде»? Все-таки маму туда хочу направить... – поддержала меня Алинка.

– Эх, девочки, по идее, не должна я вам этого говорить, но и молчать не могу. Всякое случается. Смертельных исходов не было, но, возможно, печальный счет скоро откроется. Вот на прошлой неделе боксера одного оперировали, Колю Рассомахина. Он, между прочим, в нашей школе учился, в прошлом году ее закончил. Такие надежды Николай подавал!

– Какие? – спросили мы в один голос.

– Был чемпионом области в легком весе, его в сборную страны хотели включить. Так вот, нос ему по кусочкам Жупанов собрал. Но после наркоза Рассомахин не пришел в сознание, в кому впал, его из «Приват-меда» в городскую больницу перевели. И я слышала, что он до сих пор лежит там без сознания.

– Впал в кому? Отчего? – поинтересовалась Алинка.

– Поговаривают, что все дело в наркозе. Я, как вы понимаете, всех медицинских тонкостей не знаю. Мое дело – чистоту в коридорах наводить, но уши у меня имеются. Слышу, о чем персонал шепчется. А врачи говорят, что организм пациента был так напичкан разными анаболиками, что наркоз стал последней каплей.

– Значит, пока что боксер в коме, и вернется ли он в сознание или нет, неизвестно, – срезюмировала я.

– Вот помрет, не приходя в сознание, и даже не узнает, что операция на нос прошла удачно, – съязвила Алина. – Обидно!

Людмила Семеновна укоризненно покачала головой. Я поспешила увести разговор немного в сторону:

– А что же родственники боксера? Они какие-нибудь претензии врачам предъявили?

– А у него нет никаких родственников. Помнится, Колю мать одна воспитывала, но она умерла в прошлом году, как раз перед выпускным вечером. А тренер в клинику приходил, но главврач как раз ему свои претензии предъявлял.

– С какой стати? – вырвалось у Нечаевой.

– Вроде бы тренер пичкал своего подопечного запрещенными допинговыми препаратами, и наркоза организм уже не выдержал.

«Ясно, снова Жупанов свалил свою вину на другого! Надо было сделать перед операцией все необходимые анализы, посмотреть картину крови, но, скорее всего, ничего этого не осуществили. Пока я сама не заикнулась о противопоказаниях, Старыгина даже не поинтересовалась моим здоровьем, а уговаривала меня на расширенную программу хирургического вмешательства». Пока я думала об этом, речь, кажется, пошла об Ольге Владимирцевой.

– Была на моей памяти еще одна горемычная, – сказала Малинина. – Молодая женщина, преподавательница какого-то колледжа, вот ее мне действительно жалко.

Мы с Алинкой переглянулись, и Нечаева робко уточнила:

– А что с ней произошло?

– Попала под машину, лицо оказалось изуродованным. Легла она, значит, в клинику, дабы улучшить внешность, сделали ей операцию, но неудачно. – Малинина вздохнула: – Не вернулась к ней красота.

– А почему так произошло? Врачи схалтурили? – предположила Алина.

– Нет, врачи у нас хорошие. Уж больно нетерпелива была та пациентка, надо было ей несколько повременить с пластикой. Она ведь до этого несколько других операций перенесла, организм не успел восстановиться...

– Подождите, но откуда преподаватель колледжа может знать, своевременна ли пластика или стоит еще подождать? Мне кажется, срок проведения такой операции должен определить врач.

– Возможно, ты, Полина, права, я тоже к такому мнению склоняюсь. Но медсестрички в ординаторской говорили, что пациентка торопилась к новому учебному году восстановить лицо. Не слушала она никого, на своем настаивала, торопилась... Только после операции она стала выглядеть еще хуже, чем до нее. Как-то перекосились черты лица... Знаете, это такое жуткое зрелище...

«Знаем», – читалось в моем и Алинкином взгляде, только бывшая учительница на нас не смотрела. Она накладывала нам песочный тортик.

– Спасибо, – сказала Нечаева, придвинув к себе тарелку с десертом. – Это что же такое получается? Нет никаких гарантий, что маме сделают у нас удачную операцию? Жалко. Выходит, лучше ей разориться и лечь в клинику в Испании.

– Алина, если ты хочешь знать мое мнение, то я скажу. – Людмила Семеновна сделала пару глотков уже остывшего чая и продолжила: – Лучше бы избежать всякого хирургического вмешательства в организм. Если очень захотеть, то можно похудеть без всякой липосакции. Я вот как в санитарки пошла, сразу пять килограммов сбросила. Да и лишний вес – это не такая уж большая проблема. Многие мужчины как раз любят корпулентных женщин.

– Многие, да не все, – вздохнула Нечаева и с отвращением засунула в рот кусочек торта. – Мой испанский отчим не такой. Он сам стройный, как матадор, и хочет видеть маму по-прежнему изящной. А на нее средиземноморский климат неправильно действует.

– Отчаянная женщина твоя мама! И как она только осмелилась замуж за иностранца выйти?

– Любовь, – мечтательно произнесла Алина. – Она границ не имеет.

– Если это настоящая любовь, то и размер одежды значения для нее не должен иметь, – назидательно сказала Малинина. Она была старой девой, но любила порассуждать на тему семьи и брака. – Вот скажите мне, пожалуйста, почему вы обе до сих пор не замужем?

– Карьеру делаем, – тут же нашлась Алина.

– Разве карьера – помеха браку? Потом можно с супругом вместе ее делать. Вот взять, к примеру, нашего главврача и его супругу. Их семья – всем другим семьям пример для подражания.

– А чему же там стоит подражать? – спросила я.

– Да всему! Не так давно Жупановы серебряную свадьбу отмечали, весь персонал клиники в ресторан приглашали и обо мне не забыли.

– Простите, а когда это было?

Людмила Семеновна немного подумала и назвала дату. Ольга была права: Жупанов оперировал ее как раз после этого торжества. Что ж, у него действительно могли трястись руки, а в голове остаться алкогольный туман.

– Сколько теплых слов в адрес Жупановых было на том банкете сказано! А как они нежно друг на друга смотрели, словно только вчера познакомились. А ведь у них уже сын взрослый, аспирант. Какой умный мальчик! Серьезный, целеустремленный. Вот повезет той, кого он замуж возьмет. Чувствуется, что он, как и отец, однолюб.

– Так у него уже есть девушка? – осторожно поинтересовалась я.

– Не знаю, но девки наши на вечеринке так и увивались около него, а он вел себя с ними достойно...

Нечаева прыснула:

– Достойно – это как?

– Ой, Алина, все бы тебе подвох найти! Достойно – значит, скромно, без всякой пошлости. Я так его матери и сказала, что она может гордиться своим сыном. А она в ответ прямо расцвела вся. Доброе слово всегда приятно. С тех пор Раиса Васильевна никогда молча мимо меня не пройдет, – разоткровенничалась Малинина, – остановится, спросит, как здоровье...

– А она частенько в клинику наведывается? – уточнила я.

– Муженька, наверное, своего пасет, чтобы похорошевшие пациентки не увели, – шепнула мне Алина.

– Раиса Васильевна тоже у нас в клинике работает, главным бухгалтером, – прояснила ситуацию санитарка с педагогическим стажем. – Такая хорошая женщина, душевная...

«И совершенно недалекая, – подумала я, – бросила своего неискушенного сына-ботаника на растерзание распутным медичкам. Только ничего у них не получилось. Некая Таня, наверное, самая опытная и неотразимая из всего женского персонала, даже за деньги не смогла уложить Шурика в постель. Не клиника, а бордель!»

– Понятно: Жупанова – женщина душевная, а ее супруг – он какой? – поинтересовалась Алина.

– Тоже хороший человек. Всегда выходит из своего кабинета, когда я там убираюсь.

Понятие Малининой о хорошем человеке оказалось достаточно оригинальным. Впрочем, уборщица действительно не может судить о профессионализме практикующего хирурга.

Мы не стали злоупотреблять гостеприимством Людмилы Семеновны и вскоре ушли.

– Ну вот зачем ты меня к ней потащила? – набросилась на меня Алина. – Мы с тобой уже давно не школьницы, а она нас все учит! Сама-то жить не умеет – семьи нет, учительскую работу на мытье полов сменила, и все туда же... советы дает! Ничего интересного Малинина нам не сообщила. О том, что жена Жупанова – главбух, я и так знала, Ольга сказала.

– А я не знала, а это важно.

– Теперь знаешь. И что это меняет? Хотя, кажется, я начинаю понимать... Если Жупанова – бухгалтер, то ее надо в первую очередь трясти. У меня даже есть кое-какой план.

– Нет, я думаю, надо начать с Шурика.

– С кого?! – опешила Алинка. – Он аспирант, откуда у него деньги? Ты же мне сама рассказывала, что он от женщин как черт от ладана шарахается. Девственник с ученой степенью. Зачем он тебе такой? Полька, ты, наверное, прикалываешься, да?

– Отнюдь. Жупанов-младший – очень интересный персонаж.

– Тем, что он неадаптирован к жизни в реале!

– А мне нравятся всякие нестандартные ситуации. Я даже знаю, как надо с ним действовать, чтобы провентилировать атмосферу в семье Жупановых.

– Как?

– Мне кажется, все пытаются переделать Шурика, а я поступлю с точностью до наоборот. Возведу все его недостатки и комплексы в ранг достоинств. Это должно ему понравиться.

– В этом что-то есть, – согласилась со мной Алина. – Когда ты начнешь приручать мальчика?

– Скоро, но сначала надо задать несколько вопросов Ольге. Она ведь следила за семейством Жупановых, так?

– Похоже на то. Иначе как она узнала, что Раиса Васильевна пошла к стоматологу? Но, с другой стороны, Ольга боялась лишний раз на улице показаться, – резонно заметила подружка. – Наверное, ей кто-то помогал. Неужели мама или папа?

– Да, что-то здесь не так. В общем, звони Владимирцевой, я хочу с ней серьезно поговорить.

Нечаева, недолго думая, набрала домашний телефон своей протеже.

– Оля, привет! Узнала?.. Мы сейчас с Полькой за тобой заедем. Да, процесс пошел, и по ходу дела надо обсудить кое-какие детали.

Вскоре выяснилось, что Владимирцева не сама следила за Раисой Васильевной, ей помогал младший брат Толик. И благодаря этому юному шпиону на поверхность всплыла еще масса полезной информации о семействе Жупановых. Узнав о ежедневном маршруте аспиранта Саши, я задумала устроить эпохальную встречу двух «ботаников».