Александр III. Начало царствования

2 марта настал день интронизации. Торжественная церемония, потребовавшая от присутствующих расшитых золотом нарядных мундиров, роскошных платьев и украшений, казалась бы кощунственной, если бы не всеобщее горе на лицах и в глазах собравшихся, если бы не плачущие цесаревич и цесаревна. Войдя сначала в Малахитовый зал, Александр и Мария Федоровна двинулись к дворцовой церкви вдоль шпалер придворных, сопровождавших новых самодержцев дружными возгласами: «Верьте нам! Вас любят! Вам служат! Вас защитят!»

Весь молебен присутствующие стояли на коленях, и вместе со всеми стояли на коленях плачущие император и императрица.

Но горе – горем, а дела – делами. Тем более что совершенно неотложных дел у нового императора было несколько. Во-первых, организация похорон, во-вторых, первоочередные государственные дела, и в-третьих, подготовка суда над убийцами его отца.

Александр III был нежным и почтительным сыном, и для него воля покойного была законом.

Когда похороны еще только готовились, необходимо было принять решение о том, публиковать или не публиковать последний документ, подписанный покойным накануне его смерти. Документ этот был настолько важен и политически принципиален и многозначен, что Лорис-Меликов подошел с ним к Александру III, когда врачи и слуги еще прибирали тело усопшего. Так как Лорис-Меликову было приказано опубликовать манифест о преобразовании Государственного Совета в завтрашнем номере «Правительственного вестника», а газета должна была выйти в свет утром, то министру внутренних дел не оставалось ничего иного, кроме как сделать весьма рискованный в этическом отношении шаг, объясняемый только исключительностью создавшейся ситуации.

Александр все понял и однозначно ответил:

– Я всегда буду уважать волю отца. Пусть завтра манифест будет опубликован.

Однако после этого в Аничковом дворце, где жил Александр со своей семьей, молодого императора взяли в осаду собравшиеся там консерваторы – еще большие сторонники самодержавия, чем сам царь, – и после многочасовой дискуссии сумели доказать Александру невозможность, крайнюю несвоевременность и большую опасность публикации этого документа. Психологически момент был избран весьма удачно – душегубы еще гуляли на свободе, для убитого ими императора еще сколачивали гроб, а его сын уже шел навстречу чаяниям тех, кто поддерживал – хотя и втайне, но и душой, и сердцем все же поддерживал – убийц его отца.

Поддавшись мольбам, уговорам и резонам Победоносцева и его единомышленников, Александр, встретившись утром 2 марта с Лорис-Меликовым, настоятельно попросил повременить с публикацией манифеста до обсуждения этого вопроса на заседании Государственного Совета.

Это заседание – совместно с членами Совета Министров – состоялось 8 марта.

Председатель Совета Министров П. А. Валуев, решительный враг террористов, сказал, что «при настоящих обстоятельствах предлагаемая нами мера оказывается в особенности настоятельною и необходимою». Валуева поддержал генерал Д. А. Милютин, через два месяца лишившийся портфеля военного министра, который принадлежал ему ровно двадцать лет. Милютина поддержали дядя нового царя, генерал-адмирал, великий князь Константин Николаевич, Государственный контролер Д. М. Сольский, министр юстиции Д. Н. Набоков, председатель департамента законов, князь С. Н. Урусов, министр финансов А. А. Абаза. И тогда царь дал слово обер-прокурору Синода Константину Петровичу Победоносцеву. Бледный, взволнованный Победоносцев начал речь с того, что дело не сводится только к приглашению людей, хорошо знающих народную жизнь. Дело сводится к тому, что в России хотят ввести конституцию, чтобы создать в государстве новую верховную власть, подобную французским Генеральным Штатам, которые привели к тому, что правящая династия взошла на эшафот. Победоносцеву решительно возразил Абаза. Обращаясь к царю, он сказал: «Если Константин Петрович прав, если взгляды его правильные, то вы должны, государь, уволить от министерских должностей всех нас».

Царь закрыл совещание, продлившееся менее трех часов, предложив создать комиссию для пересмотра записки Лорис-Меликова. Комиссия создана не была, зато Валуев, Милютин, Лорис-Меликов, Абаза, министр народного просвещения А. А. Сабуров, министр государственных имуществ А. А. Ливен и даже министр Императорского двора А. В. Адлерберг лишились своих постов в течение ближайших двух месяцев, а Великий князь Константин Николаевич впал в немилость.

На их место пришли другие. Как и прежде, назначение на важный государственный пост зависело, прежде всего, от отношения к тому или иному чиновнику царя, от того, чего царь ожидал от него и с каким умыслом предоставлял кандидату новый государственный пост. На следующий день после погребения Александра II был обнародован манифест об основных принципах внутренней и внешней политики нового императора, и стало ясно, что периоду реформ пришел конец. С либерализмом и либеральными разглагольствованиями было покончено. Самодержцу требовались профессионалы-прагматики, и первым среди них был председатель комитета министров 60-летний Михаил Христофорович Рейтерн.

При Александре II он был прекрасным министром морского флота, финансов, статс-секретарем и управляющим Комитетом железных дорог.

Рейтерн вошел в историю как отец российских железных дорог, выдающийся организатор банковского и кредитного дела, добившийся того, что к 1874 году у России был бездефицитный бюджет.

Александр III снова призвал его на службу государству и 4 октября 1881 года возвел Рейтерна на должность председателя Комитета министров. Рейтерн с согласия царя составил комитет из очень неординарных людей, часто в своей предыдущей деятельности далеких от двора и бюрократии. Вот как впоследствии охарактеризовал это правительство очень умный и прекрасно образованный человек – Великий князь Александр Михайлович: «Князь Хилков, назначенный министром путей сообщения, провел свою полную приключений молодость в Соединенных Штатах, работая в качестве простого рабочего на рудниках Пенсильвании. Профессор Вышнеградский – министр финансов – пользовался широкой известностью за свои оригинальные экономические теории. Ему удалось привести в блестящее состояние финансы империи и немало содействовать повышению промышленности страны. Заслуженный герой русско-турецкой войны генерал Ванновский был назначен военным министром. Адмирал Шестаков, высланный Александром II за границу за беспощадную критику нашего военного флота, был вызван в Петербург и назначен морским министром. Новый министр внутренних дел граф Толстой был первым русским администратором, сознававшим, что забота о благосостоянии сельского населения России должна быть первой задачей государственной власти.

С. Ю. Витте, бывший скромным чиновником управления юго-западных железных дорог, обязан был своей головокружительной карьерой дальнозоркости императора Александра III, который, назначив его товарищем министра, сразу же признал его талант».

Созданием нового Комитета министров Александр III начал дело перевода России с пути реформ на путь контрреформ. Правда, первые законодательные акты по проведению нового курса появились через год, но общество почувствовало перемену политики сразу же. Обеспечивая свою собственную безопасность и безопасность своей семьи, Александр III переехал в Гатчину и оставался там около двух лет, пока не было покончено с «Народной волей». Переселение в Гатчину, кроме того, избавляло императора от не любимого им дворцового церемониала и пустых бесед с многочисленными родственниками, что позволяло императору все время проводить за работой, в чем был он подобен своему деду Николаю I.