Твой лик напечатлелся тенью, Мария, в тысячах икон; Но не сказать изображенью, Каким виденьем я пленен. Лишь знаю: мира шум и радость С тех пор как сон душе моей, И синевы недвижной сладость Навек разоблачились в ней.II
Твой лик напечатлелся тенью, Мария, в тысячах икон; Но не сказать изображенью, Каким виденьем я пленен. Лишь знаю: мира шум и радость С тех пор как сон душе моей, И синевы недвижной сладость Навек разоблачились в ней.II