Глава 17

Слухи о том, что Шлейко не то отдал, не то продал свои акции питерскому бизнесмену, облетели весь город уже на следующий после игры день. Дядя Миша был настоящим профессионалом. Наверное, он действительно загипнотизировал Шлейко: тот без малейших сомнений спустился в подвал, с радостью, как старого знакомого, приветствовал партнера по игре, легко выиграл у него несколько первых партий и в эйфории проиграл почти все, что у него было. Думаю, если бы ему представилась возможность притащить на игру вклады в банках и драгоценности жены, он сделал бы это не раздумывая. Слишком велико было его желание получить все и за одну ночь, а в возможностях своих он сомневаться не привык.

Думаю, что если бы за его спиной стояли влиятельные люди, то он мог бы попытаться как-то побороться за возврат акций, но в последнее время в городке от него шарахались как от чумного. Многим свойственно считать, что неудачи прилипают, как зараза. К тому же его и раньше недолюбливали.

Узнав о неприятностях мужа, с дачи примчалась его жена. Оказалось, что кроме завода, ее муженек потерял и обожаемую дочь. Буря, последовавшая за этим его признанием, бушевала всю ночь. К этому времени я уже решила, что Лика достаточно потрудилась на благо текстильной промышленности, и дала номер телефона Бекджигита Кречетову – пусть едет выручать бедняжку.

Когда мамаша Лики узнала, где на самом деле скрывается ее дочь, она чуть не лишилась разума. Нет, ну было бы понятно, если бы девушку похитили для элитного борделя или продали в гарем султана, но чтобы ее, красавицу, не вымывшую за всю жизнь ни одной вилки, отправили на сбор хлопка? Такое ей не могло присниться даже в страшном сне. Она немедленно начала переговоры с Бекджигитом:

– Сколько ты хочешь за мою девочку, негодяй?

– Зачем так говоришь? Я не негодяй, я хороший. Ты обидел меня, недобрый женщин, – надулся Бекджигит.

– Я тебя спрашиваю, какой ты требуешь выкуп за мою деточку, за мою Лику! – негодовала ее мать.

– Зачем выкуп? Не надо выкуп, забирай быстрее свой Лика.

– Как не надо выкуп? – еще больше злилась мадам Шлейко. – Ты, свинья такая, хочешь сказать, что моя звездочка ничего не стоит? Что она не дороже дерьма собачьего?

– Зачем так говоришь? – обижался Бекджигит, – твой звездочек дороже дерьма, мамой клянусь, в много раз дороже. Только, пожалуйста, не надо денег, мы ее не похищать, она сама в самолет влезла, забери ее скорее, пожалуйста, очень тут плохо с ней стало, хоть родина меняй!

Переговоры с бригадиром сборщиков хлопка продолжались бы скорее всего до тех пор, пока в чьем-нибудь мобильнике не села батарейка. Но трубку взял профи – Кречетов и быстро договорился о передаче Лики в нежные родительские руки.

– Сегодня же перечислим деньги ей на билет, там ее посадят в самолет, а вы встретите в аэропорту, – успокоил он мадам Шлейко.

– И все? И эти негодяи не будут наказаны? – не соглашалась та. – Нет уж, я не согласна! Я настаиваю, чтобы в этот Таджикистан...

– Узбекистан, – поправил ее Кречетов.

– Неважно куда. Так вот, я настаиваю, чтобы на эту плантацию вылетел отряд ОМОНа, захватил всех, кто заставлял работать мою дочь, и вывез их в Россию для расправы.

– Но пока соберут основания для подобной операции, пока переговорят с посольством, пока получат «добро» властей Узбекистана, пока подготовят операцию, пройдет много времени. Может, вашей дочери придется ждать несколько месяцев. А по нашему варианту, она вернется домой не позднее, чем через неделю. Соглашайтесь, а потом уже и снаряжайте операцию для захвата хлопкового поля и всех, кто там работает.

Не скоро, но ему удалось убедить родителей Лики забрать дочь домой без проволочек. Все эти сведения давал мне сам Кречетов. Естественно, он прекрасно понимал, что говорит не с Ликой, но для парня важен был не результат работы, а заработок, который рос пропорционально моей помощи, поэтому он ничего не имел против того, чтобы я координировала его работу.

Оказалось, что в процессе переговоров отчаявшиеся плантаторы даже сами стали предлагать приплатить за девушку местной валютой или хлопком. Не понимаю, чего Кречетов не согласился? Мог бы сделать себе такую рекламу! Бедняжка Лика стремительно падала в цене. На моей памяти подобный случай был описан лишь однажды, и то классиком мировой литературы.

Спустя время мне удалось узнать кое-что о жизни Лики на хлопковой плантации.