6
Она понимала: всему конец.
Риц требовал одного: детей Марты. Стоит сказать, где они, и окончатся ее муки.
Однажды, когда ей стало особенно нестерпимо, она подумала, что, может быть, ничего детям не станется? Какой расчет немцам убивать детей Марты?
— Говори! — неистовствовал Риц. — Ты ведь знаешь, где они. Ты партизанка, это доказано. Глупенькая, умираешь ни за что, послали тебя на верную гибель. А ведь могла жить... и будешь жить, если только...
— Я скажу… — простонала Татьяна.
Ее тотчас же отвязали от стула, и она упала. Она лежала на полу камеры, куда не доносилось ни звука.
— Вы успокоились? — спросил ее голос Ботте будто издалека. — Не торопитесь. Не так просто выдать тех, кто казался дорог и близок. Но поверьте, вся эта игра не стоит мук, на которые обрекли вас друзья. Вы молоды и созданы для радостей. Германия — гуманное государство и вовсе не хочет причинить горе молодым людям. Скажите только, где дети: Сергей, Клара и Зоя? Так, кажется, их зовут?
Кровь прихлынула к сердцу. Они, оказывается, знают их поименно.
Милая Танечка, чьи имя ныне в святых списках героев войны и сопротивления! Не выдумано еще таких мук, что заставили бы тебя переступить грань человечности, встать за роковую черту измены. Поглядишь со стороны на человека — и диву порой даешься: сколько разных борений живет в его душе! И страх, и зависть, и ревность, и злоба на ближнего, и жадность, не знающая границ, и мелкая хитрость, чтобы урвать кусок для себя. А иного такие страсти давят, что, кажется, и пути к добру нет. Но велик человек, когда приходит час выбора. Словно легендарный Давид, сражает он Голиафа в помыслах и делах.
— Пора, пора, девица... Нечего отлеживаться. Выходит, небольшие наши занятия отшибли тебе память? Слабых же девчат насобирали ваши партизаны. Куда отвела детей Марты? Ну... Вставай! Говори!
Татьяна покачала головой:
— Не скажу...
Глава девятнадцатая