Глава десятая
Чтобы поберечь подметки, я доехал до Таймс-сквер подземкой и вошел к себе в контору как раз в тот момент, когда зазвонил телефон. Я схватил трубку. Это был Вернон Хайд, саксофонист Спайдера Симпсона.
– Очень рад, что вы позвонили, – сказал я и принялся заливать о якобы полученном задании для журнала «Взгляд». Он проглотил эту историю, и я предложил встретиться за выпивкой в удобное для него время.
– Сейчас я в студии, – сказал Хайд. – Через двадцать минут мы начнем репетицию, и я освобожусь только к половине пятого.
– Меня это вполне устраивает. Если выкроете для меня полчасика, то можем встретиться. На какой улице ваша студия?
– На Сорок пятой. Хадсон-театр.
– Отлично. Бар «Хикори-Хаус» в двух кварталах оттуда. Как насчет того, чтобы встретиться там без четверти пять?
– Годится, шеф. Я прихвачу свой кальян, чтобы тебе не пришлось меня искать.
– Да, на человека с кальяном всегда обратишь внимание, – заметил я.
– Ты не понял, приятель. «Кальян» – это мой инструмент, усекаешь?
Я усек, и мы повесили трубки. Сняв пальто, я сел за стол и, разложив принесенные с собой вырезки и фотоснимки подобно музейным экспонатам, начал пристально разглядывать слащавую улыбку Джонни Фаворита, пока не затошнило. Где же искать парня, которого как бы и не было?
Старая вырезка с колонкой Уинчелла была хрупкой, как древние свитки Мертвого моря. Я перечитал статью о разрыве помолвки Фаворита и позвонил Уолту Риглеру в «Таймс».
– Привет, Уолт, это снова я. Мне хотелось бы узнать от Этане Круземарке.
– Крупный магнат, судовладелец?
– Именно. Мне пригодится все, что у тебя есть на него, плюс его адрес. Особенно интересует разрыв помолвки его дочери с Джонни Фаворитом в начале сороковых.
– Снова Фаворит! Похоже, для тебя не существует никого другого.
– Он гвоздь моей программы. Так мне рассчитывать на помощь?
– Я справлюсь в Женском Департаменте, – сказал он. – Там следят за всеми скандалами высшего общества. Перезвони мне через пару минут.
– Да пребудет с тобой мое благословение. – Я бросил трубку на рычаг. Было без десяти два. Я вынул записную книжку и сделал несколько звонков в Лос-Анджелес. Голливудский номер Диффендорфа не отвечал, а у Спайдера Симпсона трубку сняла его горничная. Она была мексиканкой, и хотя мой испанский был не лучше ее английского, я ухитрился оставить ей свое имя и адрес конторы, внушив, что у меня к Симпсону важное дело.
Телефон зазвонил, едва я повесил трубку.
– Значит так, – с места в карьер начал Уолт Риглер. – Круземарк сейчас в зените: благотворительные балы, общественные мероприятия и тому подобное. Контора в Крайслер Билдинг. Живет на Саттон-плейс, дом два. Телефон найдешь в справочнике. Записал?
Я сказал, что все записано крупными печатными буквами, и он продолжил:
– Дальше. Круземарк не всегда был такой шишкой. В начале двадцатых он служил в торговом флоте, и ходили слухи, что первые денежки он сколотил на контрабанде спиртным. Но
Круземарк никогда не привлекался, так что его досье чисто, в отличие от рыльца. Собственный флот он начал сколачивать во время Великой Депрессии, зарегистрировав его, разумеется, в Панаме.
Первые крупные заказы он получил во время войны – строил корабельные корпуса. Против его фирмы выдвигали обвинения в недостаточно качественном металле, поскольку корабли класса «Либерти» разваливались во время шторма, но расследование, проведенное Конгрессом, оправдало Круземарка, и в дальнейшем об этом деле не вспоминали.
– А что о дочери?
– Маргарет Круземарк, родилась в двадцать втором, мать с отцом в разводе с двадцать шестого. Мать покончила жизнь самоубийством в том же году, после развода. Маргарет повстречала Фаворита на выпускном балу в колледже, где он пел с бэндом. Их помолвка в сорок первом была форменным скандалом. Похоже, именно Джонни бросил девчонку, хотя подробности никому не известны. Впрочем, по общему мнению, девушка была «с заскоком»; возможно, это и явилось причиной.
– В чем выражались заскоки?
– Видения. На вечеринках она предсказывала будущее. Всегда приходила в гости с колодой Таро в сумочке. Некоторое время все находили это оригинальным, но голубая кровь ее друзей вскипела, когда Маргарет начала публично налагать заклятья.
– Это серьезно?
– Абсолютно. У нее было прозвище «Колдунья из Уэлсли». Она пользовалась успехом у юных богачей из «Лиги Плюща». [Элитарный клуб студентов старейших американских университетов.]
– А где она сейчас?
– Никто из тех, кого я опросил, не знает. Редактор колонки светской жизни утверждает, что Маргарет не живет с отцом и не входит в число тех, кого приглашают на балы в «Уолдорф», поэтому у него нет на нее материала. Последний раз ее упоминали в «Таймс» – десять лет назад, когда она отправлялась в Европу. Возможно, она все еще там.
– Уолт, ты здорово помог мне. Пожалуй, я начал бы даже читать «Таймс», печатай они комиксы с продолжениями.
– А что там с Джонни Фаворитом? Есть материальчик для меня?
– Пока я не могу открыться, приятель, но когда придет время, ты первым узнаешь обо всем.
– Премного благодарен.
– Я тоже. Пока, Уолт.
Я вытащил из стола телефонную книгу и пробежал пальцем по странице на букву "К". В списке числились компании «Круземарк Этан, Инк.» и «Круземарк Маритайм, Инк.»… и «Круземарк М., Консультации по Астрологии». Последнее стоило попробовать. Адрес: дом номер 881 по Седьмой авеню. Я набрал номер. Ответила женщина.
– Ваш телефон мыс дал один приятель, – сказал а. – Сам-то я не очень полагаюсь на звезды, но моя невеста всерьез верит в астрологию. Вот я и решил сделать ей сюрприз – подарить оба наших гороскопа.
– Я беру пятнадцать долларов за карту, – предупредила женщина.
– Меня устраивает.
– И я не консультирую по телефону. Нам придется договориться о встрече.
Я согласился и на это, а потом спросил, нет ли у нее сегодня свободного времени.
– После полудня я совершенно свободна, как утверждает мой настольный календарь, – ответила она. – Так что думайте, когда вам удобнее.
– Может, прямо сейчас? Скажем, через полчаса?
– Чудесно, приходите.
Только теперь я представился. Мое имя она тоже нашла чудесным и добавила, что ее квартира находится в Карнеги-холле. Заверив, что мне известно, где это, я повесил трубку.