на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



ЧАСТЬ 2


. Почти из каждого дома отец, сын или брат на войне. Все семьи со своими фронтовиками ведут переписку. Грамотные остались в селе только ученики. Отбоя от солдаток не было, по воскресеньям даже прятаться от них приходилось. Иные дни, не выходя из-за стола, доводилось написать не менее десяти писем. Обычно они начинались так: "Здравствуй, дорогой мой супруг Михей Арефьевич, это пишет тебе твоя супруга Акулина Корниловна, посылает тебе низкий поклон от бела лица до сырой земли. Еще низкий поклон от дочери Аксиньи, еще низкий поклон от дочери Секлетиньи, еще от сына Мирона, да от сына Ионы, да еще низкий поклон от твоей драгоценной мамаши Милодоры Феофановны, она шлет родительское благословение. Посылают тебе по низкому поклону кум Лазарь с кумой Федосьей.

Еще сообщаем тебе, что мы живы и здоровы, того и тебе желаем. У нас отелились две коровы, принесли телочку и бычка, а Серуха пропорола себе бок. Новости в селе у нас такие Парушка с Агашкой насильничали деда Ипата, он ходил к старосте, их вызывали на сборню и поплевали в глаза, а им хоть что, ржут как кобылы. В лавке под молоко я взяла двадцать аршин ситца на рубашонки ребятишкам. Ты пишешь, что тебя произвели в ехретуры - это, наверное, большой чин, твоя родительница Милодора Феофановна наказывает не гонять сильно енералов. Еще пишешь, что скоро будет замиренье с ерманцем, дай Бог, чтоб скорее, мы сильно об тебе соскучились. А в конце, как выражалась Акулина Корниловна, должны быть согревающие душу нежности, и письмо обычно, заканчивалось так: "Незабудочка - цветочек, незабудочка -- трава, не забудь меня Михей - не забуду я тебя".

Подле грамотея, вокруг стола сидят, позевая, взрослые со своими чадами. Написанное письмо, разумеется, читается вслух, всеми признаётся, что написано шибко складно. На самодельном конверте, склеенном клейстером, грамотей пишет адрес, и письмо Акулина Корниловна кладёт на божницу за икону богородицы - троеручицы, со знакомой стихотворной прибауткой: "Лети письмо, извивайся, никому в руки не давайся - дайся тому, кто мил сердцу моему". - Ну, а теперь, - говорит хозяйка, - давайте напишем письмо брату Игнату. И снова перечисляются все по имени, и от каждого низкий поклон, описываются новости о Парушке с Агашкой, и что Михею присвоен какой-то большой чин, наверно, больше енеральского. Коротко сообщается о житье - бытье их семей.

-А ты уж, Акулина про Маланью-то не пиши, шипит старуха Милодора,

- придёт Игнаха, так пусть сам и разбирается.

- А с чего это я буду писать, - говорит Корниловна, - да ведь у Истратовой Лепестиньи хвост замаран.

Грамотей не понимает разговора хозяек, он в таких делах не искушен, думает ежли у тётки Лепестиньи есть хвост, надо спросить у мамы. Письма закончены, так же склеены конверты с написанными адресами, Акулина кладёт туда же, но без прибаутки, завтра она отнесёт их на сборню для отправки адресатам. Время далеко за полночь, в каждом дворе лай собак, на разных голосах горланят петухи. Где-то под стройный перебор однорядной гармоники слышны девичьи частушки.

-Может здесь заночуешь? - спрашивает хозяйка.

- Нет, тётка Акулина, пойду домой, надо рано с батей ехать за сеном.

- Ну ладно, иди, вот тебе за работу, - и вложит в руку медный пятак или гривенный.

А на завтра или через какое-то время идёт этот грамотей к другим солдаткам и опять пишет низкие поклоны. Все эти тётки Акулины, Секлетеи, Перепетуи, и многие десятки других были неграмотные. И вот каждый вечер, а в воскресенье и день, сельские подростки грамотеи нарасхват разбирались солдатками, как самый ходовой товар. Нередко между ними бывали даже ссоры, приходилось устанавливать очередь, когда и к какой идти писать письмо.

У некоторых семей приходили домой в отпуск их поильцы-кормильцы. Стали появляться и раненые фронтовики. Как осы, жужжали, им в уши разные тетушки-кумушки о нехорошем поведении их жен. Многие встретили у себя дома чужой приплод. Немало было ссор и драк на этой почве. Натерпевшиеся холода и голода, израненные солдаты были очень злы. Своих неверных жен буквально истязали. Манарев Михаил, не последний в селе гуляка, свою супругу Елену, раздетую догола, водил по селу, избивал перед каждыми воротами и заставлял петь. Подобные случаи не единичны. Самый смешной и страшный случай был на праздник троицы. Загуляли солдатки, разумеется, пригласили своих кавалеров из молодёжи и некоторых пришедших с фронта раненых. Бойкая, пышнотелая красавица Дашка под звонкие переборы гармошки пела разухабистые частушки. Пьяная лезла к каждому целоваться. В доме и во дворе, где гуляла кампания, шум и гам стоял за полночь. В разгар гульбы пришёл с фронта её муж Серёга. Тут же Дарье последовала взбучка, на крик собрались соседи, муж Дашку в дом не пустил, увела её к себе подруга, а на завтра она куда-то из села ушла.

К концу войны чаще стали приходить солдаты, больше стало пьянок, ссор и драк. Доставалось и правым и виноватым. Бывали и такие случаи. Тимошина Агрипина женщина очень скромная, хозяйка добрая, но на лицо была сродне козе. Ни один чужой мужик к ней близко не подходил. Пришёл с фронта её Петряй. От нелёгкой окопной жизни он стал ещё меньше ростом. Стрижен под горшок, по - кержацки. Тощий, не понятно в чем душа держится. Оглядел он своё хозяйство чалую старую кобылу, однорогую корову, да с тремя хохлатками коротконогого петуха. В крытую корьём, в двенадцать квадратных метров, избу на встречу солдата собралось много гостей родственников и соседей, каждый приносил бутылку или две самогона и на закуску солёных огурчиков с капустой. За печкой у хозяйки стоял лагун с пивом. Моментально был накрыт стол. Теснота. Гости сидели за столом и на лавках поодаль от стола, некоторые даже стояли. Чокнулись по первой - поздравили солдата с возвращением. За первой последовала и вторая и третья. Развязались языки, все говорят - слушать некому. Один Петряй прислушивается к разговорам, не скажут ли что плохое про его жену. Нет, наоборот, ставят её в пример. Кто-то спьяна пробурчал - да кто на неё посмотрит. Ох, как вскипел Петряй, рванул себя за грудь гимнастёрки, но крепкая, солдатская роба не поддалась. Петряй сорвал с головы жены платок и заорал:

- Тебя мужики - то не любят, другие солдатки и суразов - то наносили, а у тебя и кобыла - то не жерёбая, да и ты без брюха, снесла одну Алку. Тебя и я не люблю.Одних били за измену, а Агриппине досталось за верность. Шло время, нагульный приплод с каждым месяцем возрастал. И вот эти, военных лет нагульные "телятки", в наше время уже дедушки и бабушки, нянчат своих внучат.

Шли дни, месяцы, годы. Одни больные и искалеченные приходили с фронта, другие уходили. Слезы и горечь были и при встречах, и при проводинах. В каждом доме переживали радость и горе по-своему. И таких солдатских семей было в нашем селе более двухсот. Что взамен погибших дала Родина их семьям? К примеру, Тоболов Иван Степанович в 1916 году был убит "За веру, царя и отечество", как тогда балабонили во всех церквях и присутственных местах. Его брат Финадей в возрасте 17 лет уже при Советской власти в 1921 году, будучи комсомольцем, был послан на ликвидацию Волчихинского восстания, где был и убит - погиб тоже за Родину, только не старую, а новую. Стариков же Тоболовых, иссохших от горя и слез по сыновьям, за какую-то мельничонку безжалостно и несправедливо репрессировали и сослали на север. И это не единственный пример в нашем селе.


Год 1917, четвертый год войны, принес, особенно для старух, "страшные вести" о свержении батюшки-царя. Много в селе было разговоров, много сожалений и воздыханий не только поседевших столетних бабушек, и дедушек. Например, Ефремовна истерически со слезами кричала:

- Да не верьте вы, бабоньки, что будто бы батюшку царя свергли со святого престола. Такие слухи разносит сам сатана. Царь нам богом дан, богом и будет взят.

А Артамоновна, собирая у себя разного возраста женщин, кликушествовала всхлипывая:

- Огневовался на нас Христос за грехи наши. Отказался от нас и батюшка-государь, ушёл он пешком с сударыней и со своими детушками в град господен - Ирусалим. Идите в храм и молите попа служить молебен. Точит нас зелье да блуд. Посыпятся с неба стрелы каменные, полетят на нас змеи огненные, испепелят наши тела грешные.

. Были и другие, которые также с причитанием скулили, проклиная сатану, столкнувшего с престола божьего помазанника. Были в деревнях старики, которые пророчили людям беды и несчастья. С копной седых волос, дед Александр Свиридов издали походил на филина. Всё его имущество состояло из хаты, ножной швейной машины и жены Поли, которая на тридцать лет была его моложе. Был у него ещё кот, которого он звал Мукуль. Дед считал себя персоной духовной. Он также пророчествовал:

- За тяжкие грехи господь нас наказует. Не от всего сердца мы молимся богу, не все постуем, не открываем своей души на исповедях, не даём лепту храму божьему. Скудеет вера. Мутит наши умы нечистый. Настаёт конец света, ждите второго пришествия. Вот-вот спустится с небеси сам Иисус Христос судить живых и мёртвых. Будете гореть в огне, и кипеть в смоле. Уготован вам ад кромешный.

В то время в Тележихе все женщины и дети были верующими, и если не все, то многие мужики, особенно старики. А тут еще и поп в своих проповедях тоже стращал карой за тяжкие грехи. И кара эта пришла на долгие годы, многим поколениям.



* * * | Горькая новь | * * *