Часть 3. Пески и солнце

В горах ни один человек не проложил и тропинки. Так рассказывали нам с Сорро местные жители в чайной, где мы обедали. Никто не решался пройти вдоль моря через Граничные Горы ни в Централь, ни в Джанубтераб. До Града из Кёкай отправлялся крылолет: один в три дня. А вот в южные земли обычно уходили под парусами.

— Эх, опять придется подыскивать судно, — скептически протянул разбойник в ответ на полученную информацию.

Хозяйка трактира, зеленоволосая худая женщина в синем кимоно, с укоризной посмотрела на моего друга, а потом намекнула, что ей ничего не стоит подмешать в суши снотворного и погрузить его сонное тело на крылолет до Града и получить награду.

— Нет, Котори-сан, — я одарила ее пристальным целеустремленным взглядом, — это моя добыча!

Она рассмеялась мне в ответ, а я подмигнула разбойнику, мол, так сказать будет лучше. И я принялась на полном серьезе внушать хозяйке чайного дома, что я везу преступника в Нордэрд, что его в тюрьму именно в северных землях, а я обогащу казну родной страны на сто тысяч золотых. Одно я не учла — слишком спокойно мой пленник воспринимает свое незавидное положение. Правда, Сорро тут же нашелся и объяснил:

— На севере очень мягкие законы, и меня в скором времени отпустят. Так что, жители других земель смогут еще потягаться за мою головушку. А пока я решил обогатить казну уважаемой Анжелики.

Звучало все это несколько странно и надуманно. И по лицу Котори-сан я поняла — вряд ли она поверила в наши выдумки. Только говорить о морской переправе мы больше не решились и стали пугать хозяйку переходом через горы.

— Но, девушка, — обратилась ко мне соседка Котори, повариха, — нельзя идти в горы. Их природа известна только гномам, а люди, пусть даже и маги, там пропадут. С одной стороны бушует море, с другой, — услышав малейший шепот, к вашим ногам стремится лавина. Еще ни один житель Хигаши, желавший попасть в южные земли этим путем, не вернулся обратно. Дотуда десяток тысяч размахов. Будь здесь равнина, дошли бы вы за полдня.

Выслушав все россказни, Сорро уговорил меня не лезть в горы и подождать, когда приедет Рэтти, но я согласилась потерпеть только один день. На душе скребли кошки: а что, если эта рыжая ведьма вернется к своему хозяину. Она, способная заморозить Демона Моря, еще не расправилась со своим боссом и не сбежала от него — вот что настораживало. Кроме того, Ива и Кава не замедлят напасть на «Огненную Стрелу» по нашей же наводке. А еще я сожалела, что не удалось натравить на эту банду любвеобильную Хану. Примись этот дух за дело, Рэтти бы до конца дней своих благодарила меня за избавление от Роджера. При условии, конечно, что крыска с ним не заодно.

Как и говорила моя королевская интуиция, корабля под флагом Алой Короны в бухту не вошло. Поэтому ночью, расплатившись с Котори-сан, мы покинули гостиницу.

Провожали нас, словно в последний путь.

Горная тропка через границу начиналась очень высоко над уровнем моря. Сказать по правде, я устала подниматься по извилистой тропинке и до верхней границы города, а ведь еще нас ждали тысячи размахов спусков и подъемов. В темноте сложно было разглядеть не то, что заветный берег южных земель, а ближайшую гору, покрытую увесистой белой шапкой из снега.

— Ну что, Лика, Джанубтераб ждет нас? — протянул мне руку Сорро.

В свете луны и отблесках кёкайских фонариков его глаза страшно сверкали. Да, я понимала, он разбойник, но он протянул мне руку помощи, он защищал меня. Не важно, что о нем думают другие. Меня он не сбросит с высокой горы в пропасть. Но повода, подвигшего его провожать домой принцессу, я не видела. Человек без родины и семьи, которому некуда возвращаться, решил помочь мне. Пускай. А я постараюсь защитить его от нападок охотников за головами. Если получится.

Почему за всю историю существования Инселерда никто не додумался соорудить вдоль тропы перилла и вымостить дорогу — я не понимала. Сначала, правда, горная дорожка шириной в размах, не больше, показалась мне довольно ухоженной и удобной. Окинэко Ню, конечно, если бы и протиснулась между двух скал, то с большим усилием, ободрав свою драгоценную светло-зеленую шерсть. Поэтому крошечное кошачье создание с восточного острова Нагаи, словно королева, восседало на плече моего провожатого.

Вскоре дорога стала непроходимой. То ли красивых камней хватило у жителей Кёкая на полсотни размахов, то ли уходящие за облака горы, расступившиеся узким ущельем, угнетали, но путь вскоре стал походить на обычную пустошь восточных земель: сплошь и рядом камни, которые приходилось перелазить или обходить, трещины в земле и прочие подобные неприятности.

— Нам надо пройти это ущелье затемно, — предупредил меня Сорро, — потому что днем тут можно сойти с ума. Не смотри вверх, если хочешь живой добраться до юга.

Я кивнула, но в темноте вряд ли он разглядел мой ответ. И мы продолжили идти, хватаясь руками за каменные стены, спотыкаясь и падая. Время потеряло для меня счет: камни, камни, камни и ничего, кроме них и широкой спины моего спутника. О, если и дальше дорога окажется такой же, то я сойду с ума, как и те мастера, что бросили прокладывать путь через Граничные Горы.

Сколько раз мы поднимались, а сколько спускались — я сбилась со счету, но к утру Сорро вывел меня к морю.

Пройдя по ущелью, мы достигли небольшого мыса, с которого был виден на востоке Кёкай в оранжевых лучах восходящего солнца (воистину красиво), а на западе… О, лучше бы я туда не смотрела. На нас надвигались чёрные тучи, спустившиеся почти до подножий гор. Кажется, то была не гроза, а Тьма взяла гром и молнии в свою власть, и поглощала все на своем пути. Серо-белые горы, что я видела вчера в ослепительных лучах солнца, страшными тенями просвечивали через тучу.

— Нехорошо дело, — констатировал Сорро. — Но надо идти вперед.

Наша площадка, на которой разбойник мечтал переночевать, располагалась размахах в двадцати от берега. Посмотреть вниз меня заставило только любопытство. Когда я это сделала, кстати, очень пожалела. Жестокие волны, выкрасившиеся под цвет тучи, рваной белой пеной разбивались о безжизненную серо-синюю скальную породу, прибивая к берегу умерших рыб, вырванные со дна водоросли и прочую мелочь.

— Я боюсь, — прошептала я.

В ответ на это Сорро уверенно взял меня за запястье и поставил на ноги. Я не чувствовала силы в коленях, но он заставлял меня идти. Тропа через горы пролегала прямо над морем. Разбойник тянул меня вперед, во Тьму, в тучу, из которой то тут, то там вылетали и вонзались в каменную породу молнии. Я шла, прижимаясь спиной к скале, а мои глаза упирались в бушующие волны в двадцати размахах от меня.

Дорожка стала настолько узкой, что можно было ползти только боком.

— Ты боишься? — только и спросил он, глядя мне в глаза.

Я не смогла ответить, я надула щеки и кивнула, словно маленький ребенок.

Он остановился и снял бандану. Ветер жестоко играл его короткими волосами, а я стояла и пыталась ухватиться руками за малейшие выступы в скале, ломая ногти. Мне казалось, что этот поток воздуха может запросто ухватить меня и унести куда угодно, только не домой.

— Тебе лучше этого не видеть, — шепнул мне на ухо спутник, а потом красная ткань закрыла мои глаза.

Прикосновение его губ к моей щеке и это: «Лика, все хорошо, теперь тебе не будет страшно», — меня не успокоили, и я для надежности закрыла глаза. Когда он дергал меня за руку, я переставляла ноги, а потом ползла телом вдоль уже намокшей от дождя скалы, пытаясь левой рукой найти выступ, травинку или ветку деревца, за которое можно было бы уцепиться. В моей памяти всплывал весь хребет: неужели вот так, мелкими шажками, разодрав пальцы в кровь, мне придется передвигаться до конца?

И вдруг я чуть не сорвалась. Нет, то был не камень под ногами, тропа, хоть и ставшая скользкой от дождя тут не при чем. У меня прямо над головой раздался взрыв и я, кажется, потеряла равновесие и подпрыгнула на месте. Успокоилась я только тогда, когда поняла — за спиной скала, а под ногами земля.

— Лика, никуда не уходи, — взволнованный голос Сорро.

Лязг стали, пара взрывов. Ой, что это? Я хотела снять косынку с глаз, но боялась и рукой пошевелить: а вдруг я отпущу правую руку от выступа в горе, а мои ноги поедут вниз, и я упаду в море?

Но все же любопытство пересилило, и я спустила бандану на нос. Лучше бы я этого не делала: такого ужаса бы не увидела.

Из черной тучи вышла «Огненная стрела» и подплыла вплотную к берегу. Если судно способно так близко подобраться к скалам — какая же там глубина — подумать страшно. Я было обрадовалась и несмело помахала белой фигурке у штурвала освободившейся правой рукой.

Но моя радость была недолгой, то оказалась вовсе не Рэтти, стоило только приглядеться. Ледяную волшебницу, вскоре я разглядела, привязали у основания мачты. Ее руки вздернули наверх, в тело на несколько раз обмотали сверху и снизу груди. Веревки так сильно сжимали девушку, что должно быть, она мучилась и от этого мотала головой из стороны в сторону. И мне казалось, что она стонет от боли, хотя разбивающиеся о скалы волны заглушали тонкий женский голосок. Мне стало так жалко несчастную девушку, которую Сорро подставил перед капитаном. Повернуть бы время вспять, высадили бы мы Рэтти на Негара вместе со всеми.

С корабля в нас летели ядра, а Сорро, вытащив из ножен Хикари, отбивал их в разные стороны. Такие мощные потоки создавала легендарная катана. От постоянного гула уже начинала болеть голова. И еще я боялась: лишь бы какое шальное ядро случайно не попало в меня. Мелкие, но острые камушки раскрошенных гор летели во все стороны, и я пыталась закрыть от секущего града хотя бы лицо.

— Что это значит? — перекричала я.

— Когда жу у них закончатся ядра!? — отбив очередной снаряд разбойник повернулся ко мне.

То было скорее досадное восклицание, нежели вопрос. От нечего делать мы осмотрели весь корабль и нашли склад, где хранились несколько десятков ящиков с порохом и боеприпасами. Я еще сказала ему тогда, что с такими запасами нам не страшны никакие пираты при условии, что мы умеем стрелять.

Это в его духе. Не спорю. Но если пираты станут вести огонь из нескольких орудий, то никакой Хикари не поможет разбросать все ядра. Да и не факт, что стрелок не попадет в меня.

— Лика, пошли! — скомандовал вдруг он.

Он обхватил меня за талию и взмахнул мечом.

Воронка, образованная ласковым потоком ветра, охватила нас и опустила на палубу «Стрелы».

Раньше сражался только Сорро, а теперь и мне выпала нелегкая доля. Как я тебе благодарна, мой глупый разбойник.

— Это они угнали наше судно! — грозный рык у меня за спиной, несомненно, относился к моему спутнику.

И я, вжав голову в плечи, повернулась.

Передо мной стоял сам Роджер Алая Корона, гроза морей Инселерда. Он оказался на две или даже три головы выше меня, толстый и неповоротливый. От его накаченных рук малиновый плащ покроя Централи чуть ли не расходился по швам.

Мое дыхание участилось, и я попятилась прочь от поражающего все вокруг взгляда его черных глаз из-под золотой короны.

— Так вот какая эта дура-принцесса, что оставила мне письмо и украла мои таблетки.

Так, спокойно Анжелика, ты хочешь сдать властям этого пирата, и пополнить казну Нордэрда наградой за его голову, поэтому тебе не стоит пасовать перед этим выродком и нужно показать себя отважной охотницей за головами.

— Извините, господин Роджер, но…, — я попыталась найти объяснения, но из тысяч разных вариантов, я не смогла выбрать ни одного.

Я чувствовала, что не смогу с ним договориться, и поэтому делала шаг за шагом в сторону мачты, в то время как Сорро, я успела заметить краем глаза, успешно справился с рулевым и двумя матросами. Нет, он не убивал, он старался выбить оружие из их рук и оглушить, в крайнем случае нанести не смертельную, но достаточно болезненную рану.

— Если ты на самом деле принцесса, — продолжал разговор Роджер, когда рядом с ним будто ниоткуда появилось два маленьких худеньких то ли человека, то ли эльфа-заморыша, — то мы выгодно продадим тебя на рынке рабов в Джанубтераб или в «Дом счастья» в Эстерру.

— Я не товар, — шептала себе под нос я, понимая, что в ближайшее время мне ничего хорошего не светит.

— А это уже не тебе решать, — хихикнул капитан судна.

Мне и думать расхотелось, что же он сделал с Рэтти за доклад обо всем произошедшем десять дней назад. Капитан отказался от плавания за Край, решив поначалу расправиться с похитителями штурмана. Вряд ли волшебница разыскала нас по собственной воле, а то бы ее не привязали к мачте. Хотя, кто знает эту хитрую крысу, не исключено, что она пошла на такие жертвы с единственной целью — инсценировать перед нами свою невиновность. О мотивах Рэтти я задуматься не успела.

Между мной и капитаном вдруг пробежал Сорро и изо всех сил ударил по веревкам, накрученным вокруг мачты, чтобы рыжая волшебница могла освободиться.

— А этому, — Роджер ткнул в сторону моего разбойника, — я пять лет назад обещал, что если еще раз попадется на моем пути в компании с Мариной, быть ему проданным на…

Но пират не договорил, потому что встряла я:

— Люди не товар!

— Ошибаешься, маленькая невинная принцессочка! Хотя… — он почесал в затылке, а два его прислужника злорадно хихикнули, — если ты не вернешь мои таблеточки, последнего определения у тебя не будет. Магия Централи…

— Лика, ты украла его виагру? — приоткрыв один глаз, прошептала Рэтти, — Так вот почему этот кошмар прекратился?

Я ничего не понимала в таблетках капитана, и взяла их из любопытства, даже не предполагая, где они сделаны. Я просунула руку в свой мешок, висевший на бедре, но сколько бы там не рылась, баночки с пилюлями я так и не нашла. Я нахмурилась и принялась усерднее перебирать свитки и деньги, но баночки среди них так и не появилось. И тут я вспомнила о произошедшем с Ханой. То, на что я не обратила внимания в ту ночь. Дух цветов уростила Сорро одной розовой пилюлей, а баночку забрала с собой, намекнув, что ей зелье понравилось. А когда я поцеловала разбойника, то ощутила во рту сладкий привкус вовсе не слюны, а какого-то цветочного зелья. А вот после я ничего не запомнила.

— Отдай мне таблетки, принцесса, и я так и быть сброшу тебя в море, лишу рабского позора, — зубоскалил Роджер.

Я пятилась от него, вжав шею в плечи, а рядом со мной, шерсть дыбом, шипела большая Ню.

— А не пойти бы тебе на хрен, толстая пиратская задница?

Сорро отпустил Рэтти, а потом вытащил катану с обычным лезвием.

— Повышай себе цену, — ухмыльнулся пират и взял из рук одного из прислужников ятаган.

Я робко подползла к штурману, которая еще не полностью отошла от боли и разминала затекшие запястья. Телохранители капитана вжались в стенку бака. Я бы постеснялась называть таких вот людей защитниками: сам капитан был куда сильнее и могущественнее них. Эти двое, скорее, для виду стояли рядом с ним и изображали из себя приближенных особ. Из-за грота выглядывали боцман и остальные пираты, а на посреди палубы началась дуэль.

Пираты поставили у штурвала бочку, на которую предложили складывать золотые в две кучки — ставки за выигрыш одного из противников. Правда, куча была там только одна — «за Роджера».

— Позвольте, — я достала из мешка два золотых, — я поставлю на своего спутника.

Жаль, что на небе не светило солнце, а то бы маленькие монетки ослепительно блестели бы в моих лучах. Я знала, что это вызовет смех у негодяев, поэтому положила денежку обратно и повернулась к Рэтти, из-за спины которой робко выглядывал мальчик лет двенадцати.

Черноволосый ребенок на голову ниже меня, одетый в яркий полосатый халат, жалобно смотрел на меня, а пираты, устроившиеся вокруг бочки, гоготали, тыча в него пальцами.

— Откуда он, — тихо спросила я у штурмана.

— Вылез из кубрика, — шепнула она, — первый раз его вижу.

— Ясно.

Пока мы перешептывались, Роджер успел нанести первый удар, но Сорро зажал ятаган между двух мечей и отвел руку капитана в сторону. Это было только безобидное начало. Что происходило дальше, я постараюсь не вспоминать даже в страшном сне.

Палуба превратилась в поле битвы. Я не на шутку испугалась, что эти двое потопят корабль, и тогда вряд ли кто останется в живых. Следующим ходом Сорро влез на такелаж и поманил за собой Роджера. Тот сдуру купился, а разбойник в это время перерезал веревки у себя под ногами, и когда пират ударился лицом о грот-мачту, спрыгнул ему на спину и ловким движением меча отбросил ятаган противника на несколько шагов.

Казалось, что мой мечник выиграл, Рэтти, как и я, восхищалась его стилем. Никто и сообразить не успел, как Сорро спрятал катану в ножны и достал фламмер.

— Ну что, ржавая корона, — злорадствовал он, — ты слабак!

Он занес эстеррский меч над шеей пирата, и тут случилось то, что никто не предвидел: ни мы, ни раздосадованные столь быстрым проигрышем капитана пираты.

Сорро и сообразить не успел, как поваленное тело перевернулось на бок и бросило в упавшего разбойника огненный шар. Только инстинкт защитил Сорро: он выставил вперед ятаган, и огненное заклинание противника впилось его лезвие. Даномхерев, только не настоящий получился.

— Думал, что меня легко одолеть? — фыркнул Роджер, но Сорро в ответ на это лишь резко взмахнул ятаганом, сбивая пламя. — Ты сильный противник, но меня не победишь!

По лицу разбойника скользнула насмешка, и он бросился на врага, заготовив для него специальный удар катаной и фламмером одновременно.

— Хочешь еще парочку шрамов? — хихикнул Роджер.

Рэтти, плача, закрывала рот руками и шептала под нос: «Милый Сорро, не погибай!». Я не успела вставить ей ничего язвительного о «милом Сорро». Лицо мое вытянулось от удивления, когда разбойник поднял руки вверх, а лезвия его мечей свалились под ноги.

— Фламмер, получается, — тоже легендарный, — догадалась я.

Я не видела лица Роджера, размахнувшегося своим клинком, на лезвие которого он наложил огненное заклятие. Тьма и Свет, белое и черное лезвия чуть не полоснули грудь пирата крест-накрест, но он отразил удар. Тяжело дыша, Сорро спрятал легендарные оружия в ножны и, вытерев со лба пот, посмотрел на противника. Ни единой царапины, что очень странно.

— Я же говорил, Красная Бандана, ты не победишь меня даже легендарными мечами, потому что я…

— Он носит на шее орихалковый медальон, — тихо сказала Рэтти, — поэтому никакая магия на него не действует. А мечом не пробить его слоновой кожи.

— Эээ, — зевнул стоявший рядом с нами мальчик.

Он поднял на меня наивные желтые глаза.

Пока мы с Рэтти глядели на ребенка, битва на мечах продолжалась. Она была явно не в нашу пользу, и Сорро не делал ничего, чтобы повалить капитана, он защищался, откладывая собственную смерть на несколько минут.

— Девчонки, вы не этот медальон имели в виду?

Мальчик поднял руку, в которой на цепочке покачивался кулончик величиной с грецкий орех. Спросить, что это и откуда взялось, мы не успели, потому что мгновение спустя мальчик держал в руках… увесистое оружие Роджера.

Сам пират оглядывался в недоумении, таращась на руки, из которых пропало оружие. Конечно же, он и не догадывался глянуть в сторону бака. Но только Сорро, настроенный исключительно на победу в битве, воспользовался замешательством противника и проткнул ему плечо фламмером. А дальше — пинок в живот, и пират летит спиной вперед в бушующие прибрежные волны.

— Ну, кто следующий? — разбойник спросил это с таким выражением на лице, что пираты сами предпочли забраться в шлюпку, которую Рэтти с разбойником помогли им спустить на воду.

— Прям как в сказке, — схватилась за голову Рэтти. — Неужели он не мог прийти раньше, года два назад?

— Без понятия, — вздохнула я.

Наш маленький спаситель доволок ятаган капитана до кормы и помахал им уплывающим «крысам», которые с великим трудом затаскивали в шлюпку раненого капитана:

— Добро не забыли?

Разбойник ловко взял чужое оружие и запустил им в шлюпку. Я поразилась его меткости. Ятаган Роджера, со свистом долетел до цели и пронзил одного из прислужников пирата чуть ли не в сердце.

— Ты кто? — я посмотрела в сторону ребенка.

Вымотанный Сорро снял рубашку и, задрав голову, глотал капли дождя, тяжело дыша. Рассуждать сейчас с ним об еще одном оставшемся на палубе пирате бесполезно. Отдышится и спать заляжет.

— Я Сунна, — мальчик протянул нам с Рэтти руку.

Он опустил серую шапку с козырьком почти на нос и прошел в каюту капитана. Вот наглость! Это мой корабль! Мой, между прочим, разбойник, отвоевал его для меня! А этот ребенок присвоил себе мое имущество! Я это просто так не оставлю.

Когда я вошла в каюту Роджера, Сунна сидел на столе, поджав ноги. У меня за спиной стояла Рэтти, но я делала вид, что не замечала ее.

— Ты заместитель капитана? — съязвила я.

— Нет, — ответ пришел от штурмана, — я этого наглеца в первый раз вижу.

— Я из Джанубтераб. Точнее, из столицы тамошней, Шамсмадены. — Прожевав куриную ножку из тарелки Роджера, ответил пацаненок. — Я отправился по свету искать ходячую легенду, потому что нашему малеку, ну, по-вашинскому, королю, грозит опасность.

Я подняла брови от удивления — странный король в южных землях: отправить в опасное путешествие несмышленого безграмотного ребенка. При слове «несмышленый» Сунна нахмурился и, размахивая костью с недоеденными кусками мяса, начал медленно говорить:

— Вы где тут видите желторотика-несмышленыша? Кто тут не дорос до крышки стола капитана Роджера?

Когда мы с Рэтти успокоили маленького бунтаря, он продолжил рассказ. Оказывается, Сунна было шестнадцать, несмотря на его рост в неполные полтора размаха. Правитель доверил ему столь важную миссию не просто так. Юноша был сыном фаворитки-волшебницы и претендовал на должность первого советника. Дар свой он унаследовал от матери. Сунна не знал, кто его отец, воспитывала его и развивала магический дар мать, а малек прикладывал все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы мальчик вырос достойным гражданином Джанубтераб.

А дар Сунна был очень страшен. Родился он телепатом, как и многие не очень богатые маги из южных земель. Подобные возможности беднота использовала для воровства. Способности свои мальчик открыл в пять лет, и сперва не мог контролировать появление чужих вещей в руках или в карманах. Любой предмет, который мало-мальски нравился Сунна, мог без особых проблем переместиться к нему со скоростью мысли. Вполне возможно, что и знатные южане смогли бы воспользоваться подобной магией, сделать ее разрушительной, но Единый устроил так, что в богатых семьях дети-телепаты не рождались.

Так, Сунна показал нам с Рэтти, каким образом на нем оказалась мокрая желтая рубашка Сорро. Мы рассмеялись от того, что на его маленьком теле одежда большого размера свисала словно на чучеле, чем опять невзначай обидели сына фаворитки.

К четырнадцати годам Сунна стал известен в Шамсмадене не только как достойный ученик королевской школы, но и как искусный фокусник. Но когда несколько месяцев назад к правителю явилась некая женщина в черном плаще, единственное свое спасение король нашел в маге-телепате. Так невысокий сын простолюдинки-наложницы стал стремительно продвигаться по служебной лестнице. Таинственная гостья из Централи начала принуждать правителя под страхом смерти подписывать документы на передачу некоторых островов, а позже президент и его посланница стали покушаться и на материковые владения.

Малек стал видеть в мальчишке защитника престола. Некоторое время посланница даже не подозревала, кто так искусно крадет у нее документы. Король и малолетний советник, называемый правителем «сыном» вдвоем читали письма президента, скрепляли их печатью и провожали женщину в Град. Но стоило посланнице предстать перед Президентом, как у нее из рук неведомым образом пропадали все бумаги.

Немного времени потребовалось центральцам на то, чтобы разобраться в чем дело и отправить в Шамсмадену приказ на арест малолетнего королевского приемыша. Так жизнь Сунна оказалась в опасности, и королю ничего не оставалось, как отправить мальчишку странствовать по миру в поисках защитников.

— Он прочитал мне строки из песни, что хранится в сокровищницах Шамсмадены, — чуть шевеля губами прошептал воришка. — Он сказал, что это ключ к поиску!

— Что-то типа «Воскреснут королева и дракон, которые веками…»

Я не договорила. И без того большие глазища Сунна таращились на меня так, будто я прочитала ему «Гимн Смерти».

— Это первый куплет, — сказал он, — в Джанубтераб хранится другой:

Мы с Рэтти переглянулись. Да, я совсем забыла, что штурман была не в курсе последних событий: она не знала ни про шкуру, ни о куплете, что мне напела Нико в Хиноде, ни о смерти правителя Хигаши. Не было известно ей и про маленькую девочку Субару, которую мы спрятали в городке Фонку у бывшей возлюбленной (как мне казалось) Сорро.

— Я позже все объясню, — отмахнулась я от нее. — Сунна, это не второй куплет, потому что во втором сказано про Красную Бандану или кого-то на него похожего.

Шамсмаденский вор посмотрел на меня с пониманием.

— Я отправился искать Хранителей, — пояснил он, — спрятался в трюме этого корабря в Бате, потому что посчитал, что Алая Корона не станет бороздить море на дырявом корыте. Кроме того, на ихней бригантине вряд ли меня стали бы искать преследователи малека. Я не думал, что есть на свете пираты, способные чуть ли не голыми руками расправиться с Роджером. И что мне тепереча делать? Мне нужно в Кёкай!

Спасибо за комплемент, воришка, но я до сих пор не считала себя преступницей. Вот уж с кем поведешься, тем и назовешься: пират, вор, разбойник и принцесса, — хороша компания. Да, если меня вычеркнуть из этого списка, получится почти как в песне, только три незаконных жизни: Сунна с юга, Рэтти с запада, а Сорро — не знаю, откуда. Но я прогнала эти странные мысли прочь — какие из этих троих легендарные герои и хранители? Скорее всего, время благородных рыцарей прошло лет двести назад, а теперь мир спасают бродяги.

— И где ты собирался их искать, малолетка? — в дверях появился недовольный Сорро.

На его шее тотчас же повисла Рэтти и расцеловала его лицо. На редкость разбойник не уснул после битвы. Он устало отодвинул прилипчивую девушку и прошел в каюту.

— Так, где ты нашел малолетку, Красная Бандана, якобы самый лучший рубака в Инселерде… — возмутился Сунна, шествуя по каюте в рубашке разбойника, надетой поверх халата, — который так и не смог победить Роджера без моей помощи?

— Сорро, дорогой, это шамсмаденский советник, — я повисла на шее у разбойника, мило улыбаясь.

Краем глаза я заметила, как Рэтти, бросила в мою сторону недовольный взгляд.

Глупый мечник не понял намека о высоком положении нашего нового спутника, и скандал по поводу роста и возраста мальчишки разразился с новой силой. А когда Сунна, наконец, утихомирился, он повторил присоединившемуся к нашей компании Сорро свою историю, я зачитала свой куплет и записала обе части песни на первом попавшемся под руку пустом листке. Теперь мы все четверо знали страшную тайну Инселерда. Надеюсь, среди нас нет предателей.

Пока мы выясняли отношения со своим новым знакомым, благодаря попутному ветру «Огненная стрела» отплыла на юг, что Граничные горы скрылись за горизонтом. Пираты, несомненно, пытались вернуться на судно. Как рассказывал Сорро, они даже пробовали стрелять по собственному кораблю из мелких дул. Странные они: ни себе, ни людям. А один особо догадливый зацепился за борт кошкой и пытался по веревке перебраться со шлюпки на ют. Несчастный не подозревал, что разбойник обернется на шум, перерубит канат, и пират отправится на дно. Не повезло этому человеку. А с Красной Банданой шутки плохи. Вот так Роджер Алая Корона стал посмешищем всех морей, омывающих берега Инселерда. С законами пиратов не поспоришь — коли нашелся тот, кто завоевал твой корабль, стыд тебе и срам.

Гроза, бушевавшая над нами у берегов Хигаши, тоже осталась далеко позади. И мы все вчетвером смотрели на серые облака, сквозь которые пробивались золотые лучи солнца.

— Красиво, — мечтательно протянула я.

Но поддержала меня только Рэтти. С каким бы подозрением я не относилась к этой женщине, но что-то в ней было такое, чего не у каждого дворянина найдешь. Рыжая с должным вниманием относилась ко всему, что происходило в природе. Она постоянно следила за каждым облачком на небе и за каждой волной в море. Она объясняла это особенностями своей работы. Может, и так.

К вечеру мы заметили приближающийся берег. Нет, не те желтые пустынные земли, что мы проплывали весь день. Сейчас на суше были хорошо различимы низкие постройки.

— Это Бат? — спросила я, вопросительно глядя на своих спутников.

Сорро, надув губы, отрешенно смотрел вперед, перебирая пальцами по рукояти ятагана. Рэтти в какой уже раз совмещала обязанности штурмана и рулевого, искоса поглядывая на разбойника и желая не упустить момент обнять его в очередной раз. А Сунна высунулся за борт, внимательно рассматривая белые дома с плоскими крышами, словно видел он этот город в первый раз.

На Хигаши-но-Чикию эти земли совершенно не походили. Не только город, но и природа выглядели совершенно иными. Да, мы приближались к пустыне. Но то были уже не каменные пустоши восточных земель, а песчаное поле, выжженное жестокими лучами южного солнца. В эти земли не доходили тучи, что оставляли всю влагу на Негара или в Хигаши. И только редкие лысые, как казалось издали, деревца, разнообразили холмистую песчаную равнину.

— Да, это Бат, — подтвердил Сунна, когда наш корабль уже подходил к пристани.

Как и в Хиноде, Рэтти и Сорро задолго до входа в бухту сменили пиратские флаги на торговые и без проблем получили разрешение пришвартоваться на ночь.

Нас встретила толпа мальчишек в длинных пестрых халатах. Некоторые из них сидели на бочках у портовых сооружений и, тихо перешептываясь, постоянно тыкали в сторону нашей бригантины. Наверное, обсуждали вопросы судостроения. Особо любопытные мотались под ногами, любопытно расспрашивая, кто мы такие да откуда.

Я не знала, что им ответить. Но тут меня отодвинул Сунна.

Он, одетый в широкие белые штаны чуть ли не до пят и светлую жилетку в красные полосы, вышел к любопытствующим. В нем сразу узнали местного и посторонились. А когда у паренька в руке вдруг возникли мой кошелек и золотые цепочки Рэтти, дети, вообще, бросились врассыпную.

— Решили общипать моих друзей? — крикнул мальчишка на весь порт. — Пока я с ними, у вас ничего не получится.

Малолетние воришки забились по углам, словно мыши, сбежавшие от большого голодного кота, и с ужасом в глазах наблюдали, как наш спутник вернул мне кошелек, а украшения — штурману.

— Осторожней надо, — буркнул под нос Сунна, направляясь к опустевшей под вечер площади. — Воровская магия — тутася одна из самых развитых.

Наши лица вытянулись, и мы кивнули нашему новому товарищу, мол, будем в следующий раз аккуратнее.

Посреди главной площади красовался фонтан, несколько выбивающийся из простенькой архитектуры провинциального южного городка: девушка в длинном платье, выливающая воду из кувшина. Словно центральские архитекторы приложили свою фантазию к созданию не только этой вычурной статуи, но и всех магазинчиков, выходящих на площадь, а также двухэтажного постоялого двора, куда мы дружно и отправились.

В отличие от восточных гостиниц, в Джанубтераб придерживались классического варианта: комнаты на втором этаже, стойбища — на заднем дворе, только столовая была на свежем воздухе. Гости сидели за каменными столами, а чтобы никто не сгорел на солнцепеке, над рестораном натянули большую материю, белую в красную полоску, под цвет жилетке Сунна.

Из-за ужина мы едва не остались без денег, потому что Сорро решил испробовать все мясные блюда, которые владелец гостиницы умел готовить. Но зато наговорились мы вдоволь.

— Как вы поняли, господа Хранители, — обратился к нам Сунна, — нам срочно надо в Шамсмадену.

— Значит, наутро отплываем, — тут же заметила я, но сразу же я поймала на себе недовольный взгляд Рэтти, а через минуту мне пришлось выслушивать длинную географическую справку о том, что путь по морю займет в два раза больше времени, нежели по суше.

— Значит, оставим корабль тутася, а потом вернемся, — сообщил Сунна.

— Извините, — скрестив руки на груди, обиженно скривилась я, — вы, молодой человек, торопитесь, значит, спасать вашего короля, а судьба моего отца интересует одну меня?

— Ага, — вытаращив глаза, помотал головой наш новый спутник.

— Ошибаешься, Сунна, — я грустно посмотрела на повара, что готовил ужин для посетителей. — Мой отец в не меньшей опасности. Да, мы потратим неделю на то, чтобы разобраться с заговорщиками у тебя на родине. Но после нам надо будет спешить дальше, а не возвращаться назад.

Рэтти, подперев щеку кулаком, смотрела на нас полным серьезности взглядом. Она бурчала под нос нечто невразумительное, а иногда оформляла свои мысли в весьма ясные предложения. Основной идеей, как я поняла, было то, что «Огненной стреле» нужно очутиться в Шамсмадене именно в тот день, когда нам нужно будет отплывать.

Мы раскрыли карту, и штурман маленьким женским пальчиком провела по предполагаемому пути нашего путешествия: из столицы южных земель, через острова западного моря на север, а далее пешим ходом через горы в Нордэрд. Как все просто, когда все земли родной страны нарисованы на листе бумаги, помещающемся на стол. Две-три секунды, и ты дома. И как жаль, что на самом деле мы находимся только в самом начале пути.

— Чего тут думать? — чавкая, Сорро окинул взглядом разложенную рядом с ним карту. — Делать надо!

Он напрямую прочертил пальцем путь от Бата до города Морек, что был в двух днях ходьбы от морского побережья.

— Нам надо попасть сюда, — озвучил мысль разбойник, а потом по речке спустимся в эту вашу Шамсмадену.

— Можно маленький вопрос? — ухмыльнулась Рэтти, устремив в сторону разбойника полный любви и преданности взгляд.

Сорро, набив рот до отказа, кивнул, и принялся за национальные лакомства восточных земель.

— Каким образом корабль мы протащим по суше?

Когда разбойник закончил расправляться с очередной тарелкой мяса, он весьма подробно рассказал о своих идеях. Не ожидали мы от него подобного. Нас мучил единственный вопрос, который, кстати, я, сощурившись, и задала ему:

— И как ты это представляешь?

Чем пустыня не море? Эта мысль и подтолкнула Сорро к его открытию. Да ничем она, практически, не отличается. Только вместо воды — песок. Где-то он лежит достаточно плотно, и человеку не составляет труда пройти по земле. А где-то он зыбуч, и поглощает все, что оказалось рядом. Так почему бы тогда не плыть по пустыне, как по морю?

— Потому что это суша! — Рэтти удостоила горе-изобретателя щелбаном.

Странная она: то бьет, то любит.

Сорро насупился и, многозначительно сказав: «Мдаааааа», — продолжил излагать свой план. Похоже на то, что он не только ел, но и думал за троих.

Коли корабль не может плыть по песку, то почему бы не запрячь верблюдов, что паслись на заднем дворе гостиницы и заставить их волочить судно.

— Я, конечно, понимаю, — Сунна чуть не хохотал от услышанного предложения, — что верблюдов в Джанубтераб используют для перевозки товаров, но я не думаю, что даже десяток ентих животных сможет дотянуть «Огненную стрелу» до Морека. Да несчастные животные от таковской ноши скончаются, не пройдя и трети пути.

Раскатистый хохот двух мужчин за соседним столиком заставил меня обернуться. Мне было стыдно за своих друзей вне-закона, которые прилюдно позволяли себе говорить подобные глупости. Верблюды, запряженные в корабль — это какой должна быть фантазия. Я, конечно, не сомневаюсь, если Сорро сможет найти выводок горбатых лошадок, как я поняла, верблюдами звали именно их, запредельной силы, то подобная упряжка нас не только до Морека, а и до Шамсмадены дотащит. Однако вряд ли на постоялом дворе подобные водились.

Четыре женщины, что ужинали вместе с хохотавшими, прикрыли лица руками и тоже засмеялись. Какой позор для принцессы, сидеть в неподобающем ей одеянии рядом с простолюдинами в каком-то сомнительном заведении и служить посмешищем для шуток провинциальных южанок.

— Вы это, — хихикая, сказал один из соседей, — колеса бы к кораблику приделали.

— А что? — почесал в затылке Сорро. — Идея!

Он вскочил из-за стола, засунул в карманы все, что можно было съесть, а остатки завернул в карту. Рэтти, увидев такое надругательство над единственным имевшимся у нас изображением земель Инселерда, чуть не залепила ему пощечину, но парень уклонился и ухватил штурмана за руку.

— Верну я тебе карту, не волнуйся.

— Главное, в качестве лаваша не проглоти! — фыркнула Рэтти, отдернув руку.

Сорро, как я поняла, очень сильно обиделся на прекрасную рыжеволосую пиратку. Он молча вышел из-за стола и быстро отправился по узкой улочке, ведущей в гору. Впрочем, свое обещание он выполнил: доставил меня в Бат и мог быть свободен. Но я почему-то считала иначе. Разбойник не мог просто так встать, развернуться и уйти. Этот заботливый человек, который во что бы то ни стало стремился обеспечить принцессе безопасное возвращение домой, уходя бы точно попрощался и посоветовал, куда мне следует отправиться, чтобы добраться до дома. Да и сердцем я чувствовала, что не мог Сорро вот так просто бросить всех нас. Тем более, с недавнего времени нас четверых стало объединять какое-то странное дело, связанное с интригами Централи.

На улице уже стемнело. В Бате не горело ни одного фонаря, и поэтому различить очертания домов возможно было только благодаря тусклому свету из зашторенных окон и серебряным лучам ночного светила. Мы отставали от целенаправленного разбойника. За третьим поворотом так и вообще, потеряли его из виду, а когда очутились в тупике, Сунна, тяжело вздохнув, заметил, что разбойник где-то успел перепрыгнуть через забор, чем и запутал наши следы.

Я, прислонившись к холодной серой стене, горько заплакала.

— Ничего, вернется, — хихикнула Рэтти, — как погляжу, вы стали закадычными друзьями за время путешествия по Хигаши. Я даже ревную.

Я почувствовала, как щеки наливаются жаром, и закрыла лицо руками. Мельком я увидела, как штурманша и сын фаворитки переглянулись. Все, теперь еще и шуточки будут отпускать, что принцесса Нордэрда влюбилась в страшного лесного разбойника. Хотя, не скрою, Сорро мне очень нравился. По крайней мере, он мне намного симпатичнее, нежели эти двое.

Мы медленно спускались к морю, пытаясь в темноте найти если не нашего сбежавшего спутника, то хотя бы его следы. Однако Сорро как сквозь землю провалился.

Только дойдя до причала и удостоверившись, что бригантина наша в полном порядке покачивается на волнах, мы немного успокоились.

— И куда только он мог пойти, — грустно сказала я, глядя на звезды.

Но ни Сунна, ни Рэтти не могли мне дать ответа. Хотя, сын фаворитки дернул меня за рукав, и я наклонила к нему ухо.

— А давайте я сделаю так, что Сорро прибежит сюдася через минуту.

Почему бы и нет — пожала плечами я. И паренек, закрыл глаза, недолго постоял, сосредоточившись, а потом вдруг на его плечах повисла желтая рубашка разбойника. Мы с Рэтти сразу догадались, что задумал малолетний проказник, а тот мило улыбался нам.

Но обещанного проявления Сорро не произошло. И Сунна, сбросив рубашку на землю, еще раз сосредоточился на своих телепатических мыслях. Через мгновение парень держал в руках кожаные штаны нашего разбойника.

— Если он и сейчас не явится, я не знаю, что и делать, — хихикнул он.

Я живо нарисовала в воображении разбойника с тремя мечами в сапогах и… нижнем белье. Более нелепого вида представить было просто невозможно. Но… наш товарищ все равно не явился на главную площадь. О, если бы он, полуголый, тайком попытался проникнуть в гостиницу, мы бы заметили: вход мы видели как на ладони.

Пока я думала: почему Сорро не появляется, Сунна успел утащить и сапоги разбойника.

— Остались только трусы, — ржала без умолку малиновая как свекла Рэтти.

— Увы, я не могу их украсть, — грустно вздохнул Сунна. — Я могу перенести в пространстве токма ту вещь, что я видел.

И тут меня посетила гениальная идея:

— А мечи его ты тоже видел! — крикнула я от радости чуть ли не на всю площадь.

— Ну… могу попробовать.

Он сложил в кучку все наворованное и сосредоточился на оружии моего разбойника.

— Так, — обессилено вдруг произнес парень, — катана неуловима, моя рука не может коснуться ее рукояти.

Ничего, есть еще два меча.

— Фламмер горяч, и я боюсь обжечься, — вторая неудача.

Хороша защита на его оружии, что ни один вор не может взять в руки.

— А вот ятаган, — протянул Сунна, и вдруг в его руке начали проявляться контуры третьего меча разбойника.

Что-то шло не так, но я не могла понять, что именно. Когда Сунна перенес на главную площадь одежду разбойника, она очутилась тут мгновенно. Меч же появлялся очень странно: сначала мы с Рэтти увидели самый обычный ятаган, а потом он вдруг вспыхнул. Мне показалось, что в янтарных зрачках нашего спутника играли алые огоньки пламени. Сунна широко открыл рот и сжал появляющуюся в воздухе рукоять обеими руками. Пламя загоралось вдоль его лезвия. Где-то я уже такое видела…

— Даномхерев? — тихо прошептала я, беря Рэтти за руку.

Я чувствовала, как подгибаются коленки, но из последних сил старалась держаться на ногах. Мне было страшно, и очень хотелось очутиться под прикрытием спины кого-нибудь смелого. А тем временем воришка уже держал в руке сформировавшееся пылающее лезвие и, по его перепуганному лицу было видно, что он не знает, как ему быть.

— Сорро в опасности?! — сдавленно проговорила я, думая, что Сунна вырвал оружие у сражающегося разбойника.

Но ответ пришел сам собой. Не прошло и минуты, как на площадь под ритмичные крики: «И, раз, и, два!» — медленно выехал громадный строительный кран на каменных колесах. Такие сооружения, как нашептала мне Рэтти, в Джанубтераб использовали для строительства гробниц в пустынях. Краны были настолько массивны, что для их передвижения использовали силу не меньше, чем десятка рабов.

Сначала мне показалось, что кран на площадь выкатился… практически сам. С десяток мускулистых мужчин в грязных шароварах, толкали массивное сооружение. Не сомневаюсь, что попросил приволочь громадину в центр города не кто иной, как Сорро. Только где он за пару часов своего отсутствия сумел найти столько помощников?

Странник, одетый в длинный зеленый халат в красную полоску, вышел из-за крана и с нескрываемым любопытством уставился на невысокого хрупкого паренька, что держал его меч… его легендарный меч. А уставшие помощники, тяжело дыша, утирали пот на лицах.

— Что это… значит? — еле выдавил из себя разбойник.

Он выдохся не меньше наемников и еле держался на ногах. Правда, от вида Сунна с ятаганом вымотанный странник, казалось, набрался сил.

На нас смотрели сотни любопытных зевак из гостиницы и прилегающих домов. С десяток мальчишек прибежали вслед за краном, который разбойник умудрился протащить через весь город. Неудивительно, что и горожане последовали за мужиками, которые волокли кран, в ужасе подумав, что кто-то умер, и ему срочно требовалось построить гробницу. Однако все у причала были в целости и сохранности, если не обращать внимания на обезумевшего шамсмаденского воришку, который не мог выпустить из рук огненный меч. Некоторые горожане в ужасе захлопывали ставни, боясь, что огонь с оружия, что держал в руке Сунна, перебросится на их жилица. В толпе я слышала обрывки фраз про Даномхерев, каких-то Хранителей, наглых воров и просто шарлатанов, которые в тяжелые для южных земель времена посмели устроить ночное представление с бутафорским легендарным оружием. Одним словом, нас окружила самая обычная толпа зевак — одних интересовал кран, других — воришка, а третьи явились в порт только потому, что там собралось немало народу.

— Но… — Сорро подошел к маленькому южанину как можно ближе. — Только я могу использовать силу этого меча…

— Это мое оружие, — шепнул воришка, окинув разбойника полным ненависти взглядом.

Я прекрасно видела, что мальчишка не собирался атаковать странника. Казалось, Сунна участвует в ментальном поединке с мечом, оказашимся у него в руках, пытается подчинить себе оружие.

Любопытство публики было накалено до предела. Предвкушая зрелище, они с открытыми ртами они следили за тем, как высокий мужчина в красной повязке на голове извлекает из ножен оружие восточных воинов, но только кроме рукояти и гарды там ничего нет. Словно носил с собой человек, приволокший на палубу кран, бутафорские клинки. Только мне было известно, что это Хикари, дегендарное лезвие света и ветра. Зеваки ахнули, когда вместо стального лезвия образовалась ослепительная полоска.

На площади стало светло, как днем. Красные отблески огня Даномхерев и синие блики Хикари отражались от стен домов. И только черное ночное море тихо плескалось за нашими спинами.

Битвы, которой так жаждали обыватели, не произошло. Разбойник прекрасно понимал, что южанин одержим мечом, и стоит выбить оружие из его рук, мальчишка придет в себя. Закрыв глаза и сосредоточившись, Сорро очертил перед собой круг мечом, а парнишка в ужасе отступил. Несмотря на то, что он оказался под властью легендарного меча, сознание его боялось смерти.

— Ничего, малыш, — спокойно сказал тот, — не убивать я пришел.

О, мне бы спокойствие этого человека, который, узнанный половиной города Бат, наделавший тут много шума, может без нервов подойти к одержимому артефактом мальчугану.

Еще один взмах легендарной катаной, и смерчем закрутились маленькие голубые огоньки, слетевшие с лезвия. Воздух набирал обороты, а когда Сорро направил меч в сторону несчастного воришки, маленькая стихия сорвалась с места и окутала своей магией пытающее лезвие Даномхерев. Через секунду обычный ятаган лежал на мостовой, а мальчишка, скрестив руки на груди, в ужасе смотрел на разбойника, убравшего катану в ножны. В холодном свете Хикари мне показалось, что на глаза маленького проказника навернулись слезы.

— Что… что это было? — заикаясь, выдавил Сунна.

— Не знаю, — буркнул Сорро, забирая ятаган.

Толпа зевак плотным кольцом окружила нас, наемников и притащенный разбойником кран.

— Ну и что вы натворили с моими вещами? — фыркнул разбойник. — Сумку вы мне немного облегчили, только зачем?

Он показал на кучу одежды и сапоги.

Значит… мы не раздевали Сорро, а брали предметы из его вещевого мешка, поняла я. Теперь ясно, почему он не примчался после первой же пропажи. Да и ятаган значительно облегчил ему ношу. И только по счастливому стечению обстоятельств сын фаворитки не сделал ничего страшного, взяв в руки легендарный клинок.

Рэтти ради интереса подошла к Сорро и попыталась притронуться к рукояти ятагана. Как она сказала мне — ради эксперимента.

— Фу, — отдернула она руку, — иссушающие пески заберут мою жизнь, если я возьму его в руки.

— Значится, — шепнул Сунна, не обращая внимания на зрителей, — ты не можешь прикоснуться к нему?

Рэтти кивнула.

Зато я припомнила, как совершенно спокойно перекладывала, хоть и тяжелые, но совершенно безвредные для меня оружия.

— Тут что-то не так, — подозрительно посмотрел на спутников Сорро. — Думаю, отгадку мы сможем найти только в Шамсмадене.

Он посмотрел на кран, который, я не сомневаюсь, выдержал бы наше судно. Вот только смогло бы это строительное сооружение передвигаться само, без помощи ветра — хорош вопрос.

— Сорро Красная Бандана, — перешептывались вокруг, — хорошая нажива…

В этом городе нам больше нечего делать: из-за любго угла мог выскочить охотник за головами и похитить разбойника. А это, ой, как некстати, когда мне открываются новые таинственные тайны легендарных артефактов, моих спутниках и будущем всего Инселерда. Вряд ли простому горожанину удастся схватить странника, умело орудующего легендарными мечами, но есть и хитрости, на которые способна пойти любая женщина: отравить, усыпить или притупить бдительность. На самом деле Сорро очень слаб, и мне, чтобы спокойно добраться до дома и предотворатить заговор против моего отца, следовало защитить в первую очередь синеволосого странника.

Несмотря на все толки, Сорро совершенно не было дела до толпы.

Подмигнув нам, он приказал наемникам довезти кран до причала и снять стрелу. После он вытащил из ножен легендарный Хикари и направил потоки ветра так, что в море образовалась воронка, а «Огненная стрела» поднялась в воздух. Одно не рассчитал странник: силы его меча не хватило, чтобы поднять и переместить целое судно. Мелкие камни, коими он преградил путь реке под Фонку были не так тяжелы и велики. Поэтому судно лишь покачивалось на расшалившихся волнах, а толпа зевак, только что желавшая схватить разбойника и сдать его властям Централи, с открытыми от удивления ртами ждала продолжения захватывающего действа. Так хотел разбойник, чтобы бригантина приземлилась на плоскую платформу крана. Но у него ничегошеньки не получалась. Силы в мускулах оставалось все меньше, и Хикари светился все тускнее. С каждой попыткой судно поднималось все ниже над водой, надежды почти не оставалось.

А покорные рабочие молча стояли и наблюдали за странными действиями их нанимателя, хотя, по их лицам было видно, что они хотели помочь ему.

— Где он вас нашел? — спросила я мускулистого мужчину, что стоял ближе всех ко мне.

— Господин Сорро предложил каждому мешок золотых, — подняв испуганный взгляд черных глаз, сказал наемник, — если мы поможем ему.

— Хорошо, — холодно сказала я. — Ты имеешь честь говорить с принцессой Нордэрда, а Сорро — мой подручный…

— Чтоо? — возмутился разбойник, спрятав Хикари в ножны. — Я к тебе не нанимался, Лика.

В этот момент «Огненная стрела» плюхнулась на воду, обдав край причала очередной волной.

— Но, — я посмотрела на звезды, пытаясь придумать разумное оправдание, — ты мне не муж, не брат и не отец. Твое происхождение не позволяет быть моим другом. Поэтому ты у меня в услужении, и помогаешь мне безопасно добраться до дома. В последнем, правда, я все больше сомневаюсь.

Сорро потупился, смущаясь — его гордость попрана — некогда неуловимый, непокорный разбойник оказался всего-навсего слугой, причем, добровольно. Рэтти, я заметила, нахмурилась, потому что понимала, какого статуса удостоится она. И только Сунна невозмутимо стоял чуть поодаль, держа в руках украденные рубашку и штаны разбойника, и внимательно слушал все, что я говорила.

— На самом деле, — я не спускала глаз с наемника, — я хотела лишь сказать, что слуги Сорро в свою очередь являются моими. И это значит, что и подчиняться вы будете мне. Готовы ли вы слушаться принцессу, уважаемые наемники?

Я окинула взглядом всех. И они хором заверили, что я являюсь их полноправной хозяйкой.

— Тогда, чтобы не тратить силы господина Сорро, — продолжила я, — давайте развернем кран, зацепим судно крюком и поднимем его на платформу. Но есть одна маленькая проблема.

Я густо покраснела и потупилась. Мне казалось, что сотни любопытных глаз уставились на меня в ожидании умного приказания. Но я не так хорошо разбиралась в механике, чтобы сказать, как правильно зацепить судно и вытащить его на сушу.

— У меня есть предложение, — встряла Рэтти. — Давайте обвяжем корабль канатами, которые и будут тянуть наши наемники. А чтобы не повредить киль и обшивку корабля, Сорро будет создавать воздушную подушку с помощью Хикари. Должно сработать!

Меня одолевало уважение к штурману. Поймав одну корявую мысль, она смогла ее оформить наиболее реалистично. Не приходилось теперь ухищряться и цеплять крюк крана за палубу или грот, что мне представлялось очень слабо.

А толпа тем временем не расходилась по домам и ждала зрелищ. Коли хотят, они их и получат. Сунна с разбойником, сбросив халаты и обувь, прыгнули в воду, а мы с Рэтти забрались на палубу и ловили веревки с привязанными на концах камнями и перекидывали их на противоположную сторону. Наемники же крепко привязывали грузы к новым канатам и забрасывали их в море, где, подныривая под днище, работали Сунна и Сорро. После того, как с два десятка веревок опоясывали судно, мы все их связали, и волшебница надежно укрепила их на бушприте, заковав в массивный ледяной шар. Ночью в южных землях достаточно прохладно, поэтому те несколько минут, что наемники будут тянуть ремни, результат заклинания не растает.

Когда все мы вернулись на причал, я приказала рабам взять по ремню и приготовиться тянуть их. А Сорро тем временем нацепил на мокрое тело халат, подошел к краю палубы и достал из ножен Хикари. За то время, что мы обсуждали последовательность действий и обматывали «Стрелу» веревками, разбойник успел отдохнуть, и поэтому легендарное лезвие у него в руках вспыхнуло с новой силой и ему неплохо удалось поднять судно из воды.

— Сторонись! — крикнула я разбойнику, когда бригантина чуть ли не задевала его голову, и он отступил в сторону, стараясь сохранить направление ветра, создаваемого мечом.

Все получилось за считанные секунды: корабль стоял посередине платформы крана. Топла аплодировала нам. Зеваки и думать забыли, что перед ними Сорро Красная Бандана и его сообщники. Мы представлялись им лицедеями, устроившими незабываемое представление.

Когда народ уже начал расходиться, разбойник залез на палубу и заметил, что судно не мешает привязать веревками к платформе, после чего сбросил наемникам несколько веревок, предварительно перекинув их вокруг бушприта.

И только после того, как Рэтти припечатала льдом и эти веревки, странник сбросил нам веревочную лестницу, а потом с помощью Ню поднял паруса и тоном капитана приказал:

— Рэтти, курс на Морек!

— Постойте! — крикнула я, указывая на толпившихся рядом с краном наемников. — А как же они?

— Вы свободны! — махнул рукой Сорро, забыв обо всех обязательствах перед наемниками.

— Нет, так дело не пойдет, — возмутилась я, — мы берем всех с собой. Вчетвером на судне нелегко, матросы лишними не будут. Да ты с ними еще не расплатился!

Не слушая ворчания разбойника, который вовсе не собирался брать с собой лишних людей, я сбросила вниз только что убранную лестницу и приказала всем нашим новым слугам подниматься на борт. А ведь они уже начинали роптать и обсуждали, где бы взять острые кинжалы да наброситься на обманувшего работодателя.

Публика окончательно разошлась по домам только после того, как пришедшая в себя после удивления штурман направила подозрительную конструкцию в сторону самой широкой улицы Бата.

Так мы остались без ночлега. Но зато мы прибудем в столицу на несколько часов раньше и, возможно, это и станет спасением для правителя южных земель.

Я бы никогда не поверила, что кран может сам передвигаться, если бы не ехала на этой хлипкой конструкции.

Сорро отвел нас с сыном фаворитки в капитанскую каюту и принялся расспрашивать о произошедшем с мечом, а десяток наемников мы поселили в кубрике, благо, гамаков там после команды Роджера осталось предостаточно. Зато теперь было, кому стоять на руле, сворачивать мачты и мыть полы. Именами этих людей я не интересовалась и ни разу больше не обращалась к ним с просьбами. Наемники пока и не думали предавать нас, потому что обещанная разбойником плата — мешок золота — понятие растяжимое.

Мы сидели за столом и обсуждали произошеднее в порту. Ни я, ни воришка, не могли ничего сказать наверняка. Ну, утащили меч, а он вдруг вот так…

— Слышал я, — подозрительно глядя на южанина, сказал странник, — будто мечи эти подчиняются только Хранителям.

— Значит, ты втройне хранитель! — подмигнула я разбойнику.

— Нет, скорее, ни единожды, — тяжело вздохнул парень.

Он опять погрузился в раздумья о прошлом. Но он ничего не смог припомнить. Он все время твердил, что мечи были при нем с самого момента, когда Ню спасла его на Нагаи, и что все три слушались его. Однако лишь Хикари был способен бесприкословно выполнять волю хозяина. Не обязательно было звать этот меч по имени. Договориться с фламмером и ятаганом требовало от парня значительных сил.

— А ты ничегошеньки не чувствуешь? Ни жара, ни холода? — поинтересовался Сунна и тут же припомнил свои попытки забрать катану и фламмер.

— Нет, — пожал плечами разбойник, — просто они не всегда делают то, что я хочу.

— А Рэтти? — тихо спросила я. — Она тоже чувствует мечи. А я — нет.

— Лика, значит, ты — самый обычный человек, а не Хранитель.

— Всего-навсего хозяйка шкуры Золотого Дракона, — ехидно напомнила я. — И всего-то принцесса северных земель.

— Это не обсуждается, — пояснил разбойник. — Ты для мечей — самый обычный человек. А Сунна и Рэтти — нет. Возможно даже…

…они наследники истинных хозяев артефактов. Вот что сказал Сорро. О себе-то он не помнил, а легенды Инселерда он знал прекрасно.

Когда Рэтти, научившись управляться с сухопутным судном, спустилась в нашу кают-компанию, Сунна поведал нам легенду. Я смутно помнила ее. Кто-то из наставников мне рассказывал об этих событиях давно минувших дней, но я всегда считала подобные истории не больше, чем сказками.

Три тысячи лет назад Инселерд переживал не лучшие времена. На центральные земли напало полчище великанов. Они свалились откуда-то с неба в ложбину между гор. Монстры построили на горе город, назвав его Градом, а потом отправились завоевывать весь мир. Но в те дни существовало немало легендарных героев. У каждого из них было по могущественному артефакту, способному победить даже самого сильного противника. Но великаны тогда стали для Инселерда новой расой. Неизведанной.

Немало героев погибло, сражаясь с ними. Пока четыре наследных принца нашего мира не скрестили свои оружия против общего врага.

Говорилось в легенде, что у северного короля был ледяной посох подчинения, у восточного — меч ветра и света, у южного — огненный клинок свободы, а у западного — огонь тьмы, до этого спящий в утробе земли. Четыре несовместимых стихии и четыре противоречивых силы встали против иноземцев, и пал Град. С тех пор на поле битвы образовалась большая яма, и она со временем стала заполняться кристально чистой водой из подземного источника. Так через тысячу лет спустя и образовалось озеро Миррор.

Никто не уцелел в том сражении. Легендарные артефакты покоились на дне горного озера вместе с костями героев и побежденных завоевателей. Говорили, что как бы легко ни было достать мечи со дна озера, как бы ясно не видел их очертания всяк, заплывший на середину водоема и посмотревший вниз, никто, кроме наследников родов древних правителей не мог прикоснуться к артефактам. Останки не одного охотника за легкой наживой покоятся на дне коварного озера.

Три тысячи лет спали артефакты. До сих пор наставники королевских, графских и княжеских детей рассказывают эту страшную легенду своим наследникам. Не перевелись еще герои, возомнившие себя потомками погибших давным-давно Хранителей. Столько людей пропадает в Централи. Но один человек, Сорро Красная Бандана, каким-то образом достал три орудия. И если бы он помнил хоть что-то о своем прошлом, возможно, мы бы смогли отыскать и четвертый артефакт.

— Получается, — заключила я, — Сунна — наследник древнего рода Хранителей?

— Ентого быть не может! — вскочил воришка.

— Но это так, — сказал Сорро. — С этим надо смириться, малыш.

— Так, кого тута назвали желторотым птенцом??? — вопль мальчишки, наверняка, разбудил в пустыне всех змей и скорпионов, мимо которых проносился наш сухопутный корабль.

Проносился — это образно сказано. В те недолгие минуты, что я проводила на накаленной палубе, я видела, как наш корабль обгоняли не только караваны, но и пешие, ведшие за уздечки мулов, верблюдов или лошадей. Если бы и мы не стали держаться за свое судно, то достигли бы Морека дня за два. А так на преодоление пустыни нам потребовалось без двух дней десяток.

На жаре мы старались не появляться. Рэтти сверяла курс по ночам, когда приятная прохлада остужала перегретый за день воздух. Как красиво выглядела ее стройная фигура в длинном платье при серебряных лунных лучах. Высокая стройная девушка держала в руках глобус звездного неба и что-то измеряла на нем циркулем.

А днем мы сидели в каюте Роджера, ненадолго отлучаясь в камбуз, чтобы пообедать и отдать приказания наемникам. Столько тяжелой работы теперь перелегло на их плечи.

Сорро скривился, когда я начала пытаться привязать древнюю легенду к произошедшему с ним несколько лет назад. Но мне казалось, что неслучайно у разбойника имеется три легендарных меча, и так же неспроста он может спокойно контролировать силу каждого из них. Окажись у него нордэрдский посох, то и он бы подчинился воле разбойника.

— А что, если Сорро и нашел все четыре артефакта? — предположила я, пытаясь найти поддержку в глазах Рэтти и Сунна.

Но ни пиратка, ни вор, ничего не могли дополнить, а разбойник, слушая предположения о собственном прошлом, недовольно фыркал и бросал не самые лестные фразы в мой, кстати сказать, адрес. Я уже стала забывать того нежного заботливого Сорро, который в Кёкае обнимал меня и говорил, что есть вещи сильнее магии. Вспомнив об этом замечательном эпизоде из личной жизни, я поспешила заметить:

— Раз есть нечто сильнее магии, то…

И тут же я остановилась взглядом на грустных глазах Сорро. Он, прижав маленькую Ню к груди, ласково гладил котенка по спинке. Нет, я опять говорю что-то не то.

Каждое утро мы начинали с одного и того же обсуждения, но все наши мысли толпились в тупике: у Сорро откуда-то есть три легендарных артефакта, где четвертый — он не помнит. Сунна может контролировать Даномхерев, значит, мальчик — дальний родственник легендарного героя. Рэтти — тоже одна из Хранителей. Разбойника слушается катана, значит, он наследник восточного правителя. На этом все. И в то же время кто-то уничтожает королей, одного за другим.

На исходе седьмого дня нашего путешествия Рэтти радостно крикнула, когда я рассказала о правителях Негара и Хигаши:

— А что, если этот кто-то задумал уничтожить всех королевских наследников, чтобы никто не смог воспользоваться артефактами?

— Вполне логично, — заключила я, но тут же вспомнила о древней легенде.

Там говорилось, что схороненные на дне Миррор мечи можно было видеть с поверхности. И каждому в Инселерде известно, кто расхаживает на свободе с тремя легендарными артефактами.

— Во-первых, — Сорро поднял вверх указательный палец, — до встречи с одной нордэрдской принцессой я ни разу не использовал истинную силу мечей. Во-вторых, если я действительно взял их со дна Миррор, то в Централи могут подумать, что я собираюсь отдать артефакты их владельцам. Поэтому за меня и назначена такая большая цена — меня хотят остановить!

— То есть, — вступил в разговор Сунна, — некто из Централи боится, что истинные наследники древних героев получат то, что им принадлежит по праву, и сделают что-то, некоторым невыгодное, так?

Вполне возможно! Этот мальчик рассуждает как неплохо обученный политик. Подобные знания дают обычно наследникам престола, а не сыновьям фавориток. Хотя, если малек доверяет этому мальчику найти легендарных героев, то осведомленность Сунна вполне объяснима.

— В Централи сейчас живут люди, полностью лишенные магического дара, к тому же, прилетевшие в Инселерд из другого мира, — вспомнила я историю, рассказанную Золотым Драконом.

Меня внимательно слушали все трое.

— Эти люди, — продолжала я, — приглашают к себе в Град всех извне, кто неспособен колдовать. Они обещают несчетные богатства и прибыльную работу.

— А еще они сделали большой пляж на острова Сахра, что к востоку от Шамсмадены! — встрял Сунна.

Это было интересно, и мы, развернув пропитанную жиром карту, что Сорро использовал в качестве салфетки, нашли довольно крупный остров рядом с восточным рогом Джанубтераб. Южные земли были похожи на перевернутую вниз голову циклопа: Шамсмадена — «глаз», находящийся в бухте, а к востоку и западу от столицы шли два практически одинаковых рога, на краях которых располагались города Фавр и Шаркфавр. Как рассказал нам Сунна, поселения эти были словно братья-близнецы похожи друг на друга. Только восточный Шаркфавр в последнее время развивался более стремительно, потому что именно оттуда отправлялся маленький кораблик, называемый в Централи «паром» до пляжей на острове Сахра. Остров же Централь откупила у Джанубтераб лет пять назад, и местным жителям там не разрешалось ничего иного, как работать на доставление удовольствий отдыхающим из горного Града.

— Ну, развлечения градцев, думаю, нас не интересуют, — заключила я.

— Ага, — кивнул Сунна, — кстати, еще они купили три острова на западе и изменили их границы. Один стал абсолютно круглым, другой — квадратным, а третий — треугольным. Названия им дали на эстеррском наречии, но суть тех мест ничем не отличается от нашего Сахра. Не удивлюсь, если Централь рано или поздно купит для постройки увеселительных городов Негара или, например, Ребане.

Когда воришка произнес название города с архипелага Буи, Рэтти вздрогнула и начала говорить, что этому не бывать. Ни один коренной житель архипелага не продаст себя в рабство каким-то выходцам из другого мира.

— А теперь подумаем, — насупился Сорро.

Я никогда не предполагала, что разбойник будет сидеть и долго оценивать ситуацию: раньше он предпочитал сразу действовать. Правда, будучи в плену жары и бескрайних песков, он остался словно взаперти от кипящей жизни. И, видимо, желание сделать что-нибудь полезное, пробудило в нем мыслительный процесс.

— Подумаем вот о чем, — повторился Сорро, — Централь ничего из себя не представляет — это раз. Магии у них нет — это два. Самомнение у них выше, чем у самого злого демона Инселерда — это три. Они жаждут абсолютной власти — это четыре.

— И поэтому у них есть мотив, чтобы уничтожить правителей всех земель и назначить главами государств своих людей!

— Правильно, Лика, — улыбнулся мне разбойник, — но может оказаться, все намного серьезнее. Неспроста они ищут меня. Если бы Централи просто оказалось нужным сменить власть во всем Инселерде, они бы банально свергли королей да превратили бы нашу веками прекрасно существующую монархию в их дерьмократию.

— Во чтооо? — хором спросили мы с Сунна.

Сорро только усмехнулся в ответ.

— Дерьмократия, принцесса Нордэрда, она же рати Негара, это форма власти, принятая за абсолют, в Централи. Оно называется несколько иначе, но по отношению ко всем четырем землям Инселерда это именно дерьмо, простите за ругательство, Ваше высочество.

Я уже давно смирилась с тем, что мои спутники считали грубые слова нормой. Сначала я пыталась научить их выражаться более пристойно в моем присутствии, но получалось плохо. Сорро иногда мило улыбался на мои недовольные реплики, но это не останавливало его через пять минут вставить в речь очередное словечко.

— Значит так, — продолжал разбойник, — Централь жаждет власти. Это ясно. В Граде прекрасно знают, что три из четырех легендарных артефактов у меня. Поэтому на меня объявлена охота. Я один против Града не могу сделать ничего. Два меча в моих руках — самые обыкновенные, даже если я использую их истинную силу. Да, я могу сбить траекторию всяческих металлических шариков, что вылетают из этих, как их там… пулеметов, что ли… Мне ничего не стоит, расшвырять подобные пульки при обстреле. Но не это пугает Централь. У них столько механических штук, которыми можно уничтожить меня, что мне иногда становится страшно. Например, если они усыпят меня и сбросят в летящего крылолета на горные вершины, я погибну. Им не нужна моя смерть. Они ищут то, что я украл у них. Артефакты!

— Потому что если ты отдашь оружие Хранителям, Централь снесут с лица земли. И все, что там строили двести лет, окажется в…, — Рэтти деликатно промолчала о гипотетическом местоположении жителей Централи со всей их цивилизацией после применения четырех артефактов.

Хотя, я прекрасно предполагала, что она имела в виду. Почти месяц общения с людьми вне-закона, делал свое дело, я начинала понимать все их грубые высказывания с полуслова. Только сама пока держалась: воспитание не позволяло выражаться их языком.

— Вполне возможно! — подтвердил Сорро. — И поэтому они уничтожают не только королей, вместо которых они посадят своих начальников, но… вспомним Субару.

Образ черноволосой девочки с белом кимоно до сих пор не выходил у меня из головы. Я почему-то была уверена, что в доме у Томойо маленькой принцессе ничего не грозит. Но Субару, этот ребенок говорил о том, что странная женщина в черном, убившая ее отца, обещала вернуться и за ней. Почему незнакомка не убила ребенка сразу — я не могла найти досойных объяснений. Видимо, были на то какие-то причины.

— Да, — озвучила свои мысли я, — женщина из Централи уничтожает и прямого наследника, чтобы тот не смог воспользоваться артефактом и отомстить за отца.

— Однако в Централи не учли одной мелочульки, — хихикнул Сунна.

— Какой? — хором спросили мы, не сводя с него удивленных глаз.

Мальчишка хихикнул, но ничего не сказал. Помолчав несколько минут, он повторил стихотворение из пророчества.

— Все еще не дошло? — он смотрел на нас, словно мы были отборными глупцами. — И в Централи не поняли. Но тебе ли, принцесса Анжелика, не знать о том, какие интриги обычненько плетутся во дворцах.

Я все равно ничего не понимала. Может, тут, в Джанубтераб, где династии сменяли одна другую каждые триста-четыреста лет, что-то и плелось, но нашему королевскому роду была тысяча лет, и я могла гордиться чистотой своей крови и родственной принадлежностью к древним героям.

— Как-то у вас в Нордстернском дворце все наивненько. Я бы сказал, по-детски. Чисто и непорочненько, — Сунна начал говорить витиевато и все равно не лишал свою речь двусмысленности, — но вам ли, разбойник и пират, не знать и не догадаться?

Эх, ладно, этот хитрый вор еще обведет нас всех вокруг пальца. Судя по тому, что ему подчиняется Даномхерев, он — наследник давно погибшего героя. И это пока все, что мне известно. Значит, нам надо беречь Сунна как зеницу ока и не подпускать к нему ни одного жителя Централи. Сорро, как оруженосец, тоже должен быть аккуратен. Я, не спорю, взяв в руки нордэерский посох, тоже стану рядом с Сунна и смогу сразиться против Града. Потому что я, должно быть, чистокровный потомок того героя, что изгнал завоевателей три тысячи лет назад. И не важно, что оружия других земель не признают меня. Кроме того, мне покровительствует Золотой Дракон, и он не даст меня в обиду.

Как все запутано. Я уже перестала и думать о скором возвращении в Нордэрд. Над Инселердом висит немалая угроза и, что самое интересное, я — одна из тех, кто способен отразить ее. Если я вернусь домой, то в скором времени меня найдут люди из Централи и уничтожат вместе с отцом. Я так не хочу умирать. Но еще больше у меня нет желания отдавать родину в руки пришельцам.

Пока я странствую, я в безопасности. Пока я одета как пират, никто не заподозрит во мне принцессу и никто не убьет меня. И тут на меня нашло озарение!!!

Какой же опасности подвергал себя Нордэрд, когда заботился о чистоте крови потомков! Эстерра, Хигаши и Джанубтераб, где династии сменяли одна другую, рисковали куда меньше. «Незаконная нить жизни», внебрачный наследник короля, вот что это значило! Очевидно, что пришелец, узнавший о легендарных оружиях, в первую очередь уничтожит наследников королевской семьи. А как спрятать единственную надежду на спасение, если не лишить ее титула. «Король», «малек», «кокуо», «раджа» — это всего лишь слова, выдуманные людьми. Ими можно назвать любого. А кровь не подменишь!

Получается, в жилах Сунна течет кровь легендарного героя. Малек прекрасно знает об этом, поэтому и не спускает глаз с фаворитки и ее наследника. Прибывшие из Централи убийцы, несомненно, нападут на того, у кого на голове корона и на его наследника. Они не обратят внимания на низкорослого воришку, чьи предки тысячи лет назад занимали трон! Гениально!

Теперь Сорро — черная лошадка. Он ничего не помнит. Почему? Это надо будет выяснить. Но ему очень легко подчиняется Хикари. Возможно, он тоже потомок героя.

Остается найти четвертого, жителя Эстерры. Мне почему-то хочется, чтобы им оказалась Рэтти. Но… она не может прикоснуться к фламмеру, а это значит… что она моя дальняя родственница. Напряги память, принцесса, кто из твоих предков имел детей на стороне? Только пока я не стану рассказывать никому о своих догадках. Нужно сначала узнать, что именно замышляют в Централи. Одно знаю наверняка — ничего хорошего.

— Морек, Морек, — радостно кричала Рэтти, вбежав в каюту.

— Курс на юг, штурман, в сторону от города, — приказал Сорро.

Мы с Сунна уставились на него, как на ненормального. Я к тому же очень удивилась — а почему бы нам не передохнуть и не купить еды. Но разбойник тут же пояснил свой план.

Дело в том, что спускать корабль на воду в центре города не стоит. Это привлечет немалое внимание жителей. Достаточно того, что из Бата уже давно прилетела весточка о том, что Сорро Красная Бандана колесит по пустыне на водоплавающей бригантине в сторону западных городов Джанубтераб. Не исключено, что в Мореке нас уже дожидались люди из Централи, готовые доставить не только моего разбойника с оружием, но и всех нас, в Град. Я не прочь оказаться там, только сейчас не время. Еще многое для меня не известно.

Если мы попадемся, то точно не спасем малека — это раз, и сами окажемся на краю гибели — это два. Ситуация, не достойная потомков легендарных героев, правда?

Корабль на колесах бешено мчался вниз с холма. Темные воды южной реки приближались к нам с неимоверной силой. Мы все выскочили на палубу, чтобы посмотреть, как вновь неша бригантина окажется в воде, но я от страха зажмурилась, представив, что в самый ответственный момент корабль войдет бушпритом в песок, и нас всех раскидает по горячему южному песку. Но этого, к счастью не произошло. Разогнавшись, судно вошло в воду, где резко затормозило, когда волны доставали чуть ли не до палубы.

— Ох, если бы не ил, — вздохнула Рэтти, — нас бы вынесло на противоположный берег!

Мы набрали достаточную глубину, чтобы плыть, только тяжелая платформа тянула бригантину ко дну. Осталось только приказать наемникам перерубить канаты, что удерживали колеса. После этого «Огненную» подхватили сильные речные волны, и нас стремительно понесло на юг.

— Хочу есть, — констатировал разбойник, повязав на голову красную бандану.

Что и следовало ожидать. Подниматься в Морек? Или через два дня голодовки прибыть в столицу? Сказать по правде, и я чувствовала себя слабой, да и наемники наши казались вялыми. Когда на судне набралось с полтора десятка ртов, еда уходила быстрее, чем бы достигали очередного города. Капитан, то есть, разбойник-самозванец, решил двигаться только вперед.

— Возвращаться — плохая примета! А против нас и так много людей.

Что же, вперед — так вперед! Я так хотела, чтобы все закончилось как можно скорее.

Река Азрак по мере нашего приближения к южной столице становилась все шире. Ее терракотовые волны быстро несли нас по своему течению. Я никогда в жизни не видела такой воды, но разбойник что-то рассказывал о том, что Азрак берет свое начало в горах, и цветом своим обязана глине южных граничных гор.

Жара, от которой мы мучились в пустыне, и не смела отставать, а рядом с водой, казалось, становилось еще невыносимее в знойные полдни. Так, незаметно для себя, мы перешли на ночной образ жизни.

Одной такой ночью, когда мы сидели на палубе в свете фонарей, прикрепленных к верхам мачт, я и заметила на суше нечто странное.

На восточном берегу Азрака стояла чуть различимая в ночи фигурка и махала нам зажженным факелом.

— Оно просит помощи? — спросила я у рыжей морской крысы.

Рэтти, как и я, пристально смотрела на незнакомца, но отвечать не торопилась.

— Плывем мимо, — решил за нас Сорро.

— Нет, — Сунна был с ним совершенно не согласен. — А если это кто-то из дворцовых? Господин Тавах и танри не простят мне, если я оставлю нашего подданного в беде.

Прикрывается королем и высшими. Если честно, то я бы поступила точно так же, несмотря на то, что спутники стояли на своем. Мы с низкорослым южанином взяли свое: разбойнику и пиратскому штурману не переубедить двух, пусть даже и молодых, политиков. Несмотря на все предупреждения Сорро и Рэтти, я, приказала нашим наемникам подойти как можно ближе к берегу.

— Эй там, в пустыне, — крикнул разбойник (а ему больше ничего и не оставалось делать), — если путь ваш лежит в южную столицу — залезайте к нам на палубу.

Как мы успели разглядеть, махала нам молодая женщина в длинном черном балахоне. Услышав приглашение от плечистого мужчины, она бросила факел в воду и, усевшись на что-то плоское, поплыла к нам, загребая воду руками.

Я не могла рассмотреть в темноте: был ли то плот из тростника или каких других древесных материалов, или предмет, сотворенный магией. Как только плавсредство женщины достигло нашей веревочной лестницы, она мигом забралась на палубу и убежала на ют, даже не поздоровавшись и не поблагодарив за спасение ее драгоценной жизни.

Но это было быстро исправлено. Не прошло и минуты, как четыре любопытных путешественника стояли рядом со свернувшейся в клубок, словно черная пантера, женщиной, а наемники робко топтались поодаль, тоже желая познакомиться с таинственной незнакомкой.

— Кто вы? — сухо спросил Сорро.

— Южная женщина, сбежавшая от мужа, — тихо сказал комок и задрожал.

Плечи ее тряслись, и слышались слабые всхлипывания.

— А почему вы сбежали? Как очутились в пустыне? — это уже мои вопросы.

Она, не показывая лица и не смотря в нашу сторону, пробубнила чуть ли не под нос себе:

— Он меня бил и насиловал, насиловал и бил. Я не смогла жить с ним и сбежала.

Обычный пьяница-дебошир, констатировала я. Но Сунна рассказал мне о местных обычаях. Оказывается, женщина в Джанубтераб считалась одним из низших существ. Муж выбирал себе жену на ярмарке невест. После свадьбы девушка должна была носить черный халат, платок, покрывающий голову, и полупрозрачную ткань на лице. Так вот, почему почти все женщины в Бате кутались во столько материй. Изменой считалось, если другой мужчина, не родственник, увидит лицо замужней женщины.

Получалось, к нам на палубу забралась верная жена. Возможно, у нее не было платка, чтобы закрыть лицо, поэтому она и сидела в уголке, скукожившись. Верная-то верная, а муж у нее — грубиян.

— А никак нельзя развестись? — я вспомнила наши нордэрдские порядки, когда нелюбимые супруги имели право попросить у высших свободу, разойтись и жить с миром.

Но что дозволено на севере считается страшнейшим грехом на юге. Сунна поведал нам всем, что в Джанубтераб даже после смерти супруга вдовец или вдова не могут жениться или выйти замуж повторно. Здесь люди верят в судьбу. И если та привела мужчину на ярмарку невест именно в тот день, когда он и нашел себе молодую жену, то союз сей должен заключаться навеки.

Мы оставили нашу гостью до утра и отправились спать, когда и положено, то есть, ночью. Зато с восходом солнца мы вновь окружили облаченную во все черное гостью. Наши наемники, казалось, целую ночь отирались рядом с гостьей, пытаясь ее разговорить и утешить, только наутро я заметила, что у одного глаз подбит, у другого расцарапана щека, а у третьего отсутствовал передний зуб… Оказывается, наша несчастная женушка вполне способна задать мужикам жару. Странно, что она не смогла дать отпор своему мужу-дебоширу. Но в тот день я почему-то не обратила на этот факт должного внимания. Возможно, зря.

Она так и сидела, не показывая лица, как у нее только руки и ноги не затекли. Сорро прекрасно понял, что женщина ослаблена, и потянул ее за плечи к себе. На что надеялась эта худая высокая девушка, когда забиралась к нам на корабль — не мне знать, но того, что на палубе окажется силач вроде Сорро, она точно предвидеть не могла.

А разбойник поставил ее не ноги и пристально уставился в ее светло-голубые глаза. Посмотреть внимательно — это создание мог назвать южанкой только сумасшедший. Она не походила не только на жительницу Джанубтераб, но и на уроженку любой другой земли Инселерда. У сбежавшей жены были яркие красные волосы, подстриженные так коротко, как и мужчины в Нордэрде не стригут. А у меня на родине мужчины носили волосы до плеч. На ее худом бледном лице не читалось и капли кошмара от того, что незнакомый мужчина посмотрел ей в лицо.

Как мне шепнул Сунна, коренная жительница Джанубтераб сразу бы отвернулась. А эта не спуская глаз с разбойника, оценивала его взглядом.

— Кто ты, дроу подери? — Рэтти потянула странную ночную гостью к себе.

— Оставьте меня в покое, — буркнула девушка, и больше ничего не говорила.

— «Огненная стрела», — Сорро потянул несчастную женушку к себе и заключил ее в объятьях, — не то место, где можно отсиживаться до самой Шамсмадены и не сказать и слова. Кто ты, откуда, зачем тебе надо в столицу?

Думаю, у разбойника было больше вопросов, просто он их приберег на потом.

Гостья поправила черный южанский балахон на худых, как можно было разглядеть даже из-под толстой одежды плечах, и уселась обратно в свой угол.

— Ладно, расскажу.

Вот и хорошо, с Сорро лучше не спорить.

Кани, как она представилась, действительно, была замужем за богатым местным жителем. Еще одним откровением беглянки стало то, что она родилась в Милагро, но в скором времени переехала с родителями в Централь. Это объясняло ее необычную болезненную внешность. И я, и Сорро, и наши товарищи слышали, будто жители центральских земель настолько обленились и положились на своих железных помощников, что истощали. Девушку, оказывается, обманули. Родом Кани была из не очень богатой семьи. Так что, достигнув совершеннолетия, она первым делом оформила разрешения на выезд за граничные горы и отправилась искать работу в зонах отдыха. По договору, что составили с ней работодатели, она должна была несколько лет развлекать посетителей одного ресторанчика на Сахре. Подобный заработок не очень обрадовал хрупкую централку, но отказываться было смерти подобно, да и деньги хотя бы на возвращение домой отсутствовали. Так бы и работала Кани, если бы одним из клиентов девушки не оказался южный работорговец, который похитил ее с острова и отвез на ярмарку невест в Минаю, что расположена к северу от места отдыха центральцев. Там, как говорила сбежавшая жена, ее и продали Маэзу.

Первые несколько месяцев Кани в нем души не чаяла. Она даже радовалась, что кто-то увез ее из ресторанчика от назойливых клиентов в этот дикий южный городок. Она ни разу не ходила на берег, чтобы посмотреть на улетавшие с Сахры крылолеты, в одном из которых она должна была возвращаться домой. Самое страшное не заставило себя долго ждать. У мужа не пошли дела с работой, и он начал с горя много пить. А когда перебродивший виноград брал его разум под свой контроль, молодой жене и попадаться на глаза мужу было страшно. Он рвал на ней одежды, привязывал несчастную женщину руками и ногами к столбам на веранде, а потом при людях, показательно избивал.

Слушать подобное было очень страшно. А мне, кстати, слабо верилось в подобные ужасные россказни. Слишком хорошо выглядела беглянка для несчастной жертвы. Подозрительно беспечно было ее лицо, когда она говорила об ужасах пережитого. Не сравнить ее с Рэтти, которая, глотая слезы, сбивчиво пересказывала нам свое житье-бытье со злым капитаном, а по вечерам смазывала полупрозрачным голубеньким зельем шрамы на спине и бедрах.

Но гостья развеяла мои подозрения тем, что прошла уже неделя, как она сбежала из Минаи, и все синяки успели зажить, а эмоции притупиться.

— Ну что же, будешь другом, Кани? — я протянула девушке руку.

И та, потупившись, пожала мне ее. Слаба она была, пальцы с трудом сжали мою ладонь.

А потом я проводила нашу новую подругу в каюту и рассказала обо всем, что произошло с нами. Мои товарищи одарили меня при этом каким-то недобрым взглядом, но я их уверила, что все будет замечательно: Кани надо как можно скорее сбежать из Джанубтераб, она в политические игры Централи не вовлечена, так что, бояться нам нечего.

— Я плохих людей за тысячу размахов чую, — подмигнув Сорро и Рэтти, — сказала я.

Лукавила. Да! Признаюсь. Да, я ошиблась в разбойнике и пиратке. Я не сразу начала доверять им. Но хорошего человека я всегда выделяла из толпы. А раз моя интуиция подсказала, что Кани можно верить, то не возникло опаски раскрывать перед жительницей Централи все карты. По крайней мере, если вдруг нам понадобится пройти в окруженное горами государство, то это женщина нам обязательно поможет.

Уже через час несчастная жертва мужниных побоев мило улыбалась всем нам, несмотря на то, что мои спутники не желали с ней и словом обмолвиться. Поэтому я осталась единственной доброй душой, способной поговорить с Кани. Я прекрасно понимала, что окажись девушка в Шамсмадене в южной одежде, ее тут же отправят обратно к мужу, поэтому я не придумала ничего лучше, как переодеть ее в костюм одного из матросов.

Кани смущенно посмотрела на меня, когда я достала тряпки пирата из сундука в дальнем углу каюты, и попросила выйти. Что я и сделала.

Как только я поднялась на палубу, на меня набросились все мои спутники и наемники. Кем они меня только не называли. Даже не хочу и повторять всех тех нелестных слов, что я выслушала. Вкратце — я в их глазах предстала не очень умной женщиной с мозгом курицы, у которой на лбу написано: «Жертва». Но я все равно не хотела верить, что сделала неописуемую глупость и раскрыла цель нашего путешествия этой подозрительной девице. Ладно, поскорей бы выдался случай, чтобы Кани могла проявить себя. Вот тогда я с гордостью заявлю Сорро, что моей интуиции доверять не только можно, но и нужно.

К следующему утру течение донесло «Стрелу» к белым стенам южной столицы.

В лучах ослепительного солнца было больно смотреть не только на блики на воде, но и на песчаные высокие стены Шамсмаденского дворца. И только Кани нацепила на глаза какую-то странную штуковину черного цвета, из-за которой, как сказала девушка, ей было совершенно не больно смотреть на яркие лучи.

Медленно, но верно, наша небольшая бригантина вошла под высокие, своды. С голубых, желтых и красных мозаик на нас сверху смотрели принцы и принцессы, жившие тут сотни и тысячи лет назад. Опустить головы нас заставил только грозный тон стражи:

— Кто такие? Зачем прибыли?

На переговоры, естественно, вышел Сунна, который представил нас гостями Его величества Таваха.

— Мы направляемся к берегам Джанджомы, а по пути решили сообщить Его величеству о наших успехах.

Сунна, как я поняла, был уважаемым молодым человеком в этом городе. Потому что после его слов, стражи медленно открыли перед нашим кораблем ворота, а когда вода заполнила порог, мы смогли войти в город.

Медленно проплывали мимо нас невысокие белые домики бедноты, украшенные пестрыми мозаиками особняки знати. И с нескрываемым восхищением я любовалась высоким дворцом на западном берегу. Туда мы и отправимся, когда устроим «Стрелу» в порту. Вдоль берегов медленно прогуливались невысокие южане в белых одеждах. Усатые коренастые мужчины вели под руки закутанных в разноцветные покрывала жен. Незамужние девушки щеголяли в полупрозрачных нарядах. Странно, но факт: эти тоненькие красотки в блестящих лифах, парчовых кототеньних юбочках с длинными прозрачными оборками не сегодня, так завтра окажутся отданными замуж за кого-нибудь из этих веселых пареньков. Например, за одного из той компании, что на восточном берегу кидают сухари в воду. И преобразится мальчишка в красных шароварах и расстегнутой жилетке, облачится в длинный белый халат. Странное место и очень неожиданные традиции.

— А вот там на лавочке сидит вдовец, — показал нам Сунна.

Только Кани было совершенно неинтересно посмотреть на худого мужчину, который, сидя на скамейке, вдыхал пары, как объяснил наш местный житель, кальяна.

— Это он так пытается вызвать к себе душу умершей супруги.

Я вспомнила, как несколько южан в Утара вдыхали пары рами из подобных кувшинчиков. Делали они это как раз рядом с тем столиком, за которым сидели мы с Сорро. И мне тогда стало очень плохо.

— Дурацкие традиции. Неужели никто по любви не женится?

— Почему же? — пожал плечами воришка. — Каждый может жениться по любви. Но только если женщина не вышла замуж до восемнадцати лет, то ее против воли отправляют на ярмарки невест. А то если она не выйдет замуж до двадцати пяти, то ее сочтут никчемной и выдадут за шакалов. И это не народ придумал, это так танри прописали в нашем законе.

Жестоко. Не намного лучше, чем на Негара. Наверное, чем южнее земли, тем более странные законы придумывают эти высшие.

К полудню мы пришвартовали наше судно в порту и сошли на землю.

Как и в Бате, к нам было подбежала толпа воришек, но Сунна тут же разогнал их, украв у одного из парнишек штаны. Пристыженный щипач мигом скрылся за ближайшим углом, да и остальные мигом ретировались. Зато… о, ужас, пока мы разбирались с ворами, куда-то исчезла Кани.

Она стояла рядом со мной и вдруг я обнаружила вместо нее пустое место. Был человек и испарился. Тут же я получила от спутников укор: «Мы же тебе говорили…» А дальше с вариациями: она лишь попутчик, наемница из Централи, хитрая интриганка, разведавшая все и вся о целях нашего путешествия.

Да, нехорошо получилось. Я, рассказала врагам обо всем, что мне известно. Я дура с куриными мозгами, как назвали меня давеча друзья.

— Но почему она тогда нас не убила? — удивилась я.

— Очень просто, — хихикнул Сорро, — не пришло еще время расправиться со мной, Сунна и тобой. Потому что…

Он посмотрел на толпу зевак-встречающих и молча прошел мимо них в тот переулок, куда нас уже давно звал Сунна.

— Почему? — не унималась я, когда гладила приютившуюся у меня на плече Ню.

— Элементарно, Лика, — на лице разбойника играла зверская улыбка, — мы единственные, кто может взять в руки легендарные артефакты. Она скорее заманит нас в Град, использует как инструмент в своих жестоких планах, и лишь потом убьет или отправит в другой мир.

— А что, другие миры существуют? — в моих глазах разгоралось любопытство.

— Почему бы и нет, — сказала Рэтти, — за Краем все может быть. Думается мне, что там намного лучше, чем в Инселерде, раз оттуда еще никто не вернулся.

— Или намного хуже, — вздохнула я.

— Выше нос — приказал нам Сунна, и мы продолжили подниматься ко дворцу Таваха.

К счастью нашему, мы не опоздали. Убийца еще не прибыл ко двору. Малек, его прекрасная жена и юная принцесса Захра, как представил ее нам Сунна, встретили нас в роскошном тронном зале и накормили поистине королевским обедом. Давно я не ела душистого мяса быка со сливами, политого оливковым маслом. А ароматные красные вина в последний раз я пила только в Нордстерне, потому что на Негара этот напиток был по строжайшим запретом высших.

Правители южных земель — гигантоманы. Им нравились просторные высокий дворцы, все залы которых украшены желными лотосообразными колоннами. Взглянув по своды, начинаешь думать, что попал в сказочный сад, в котором растет и постоянно цветет несколько сортов лотосов, а среди них живут рыжие кошки.

Пока я разглядывала причудливые рописи на потолке, сын фаворитки, которую я, кстати, так и не увидела, поведал правителю обо всех наших догадках и не упустил даже случай с Кани.

— Если та женщина и несет в себе опасность для Инселерда, — уверенно заявил король, — то мы должны встретить ее во всеоружии. И у меня для этого есть план.

Господин Тавах предстал передо мной идеальным правителем своего государства. Во мгновение ока он успел придумать хитрый план, как ускорить прибытие убийцы во дворец.

— На воле мы ее поймать не сможем, — закончил он свою речь. — А в стенах дома королевского — труда не составит. Особенно, когда на нашей стороне такой сильный человек, как Красная Бандана и такой проворный юноша, как мой Сунна.

Я заметила, что воришку король всегда называл «своим», на что его супруга и молоденькая Захра всегда отвечали недобрыми полными зависти взглядами. И я, кажется, кое-что поняла. Возможно, Сунна не понимал этого или не хотел видеть. Но, по-моему, оно было настолько очевидно, что принцесса с маликой просто насмехались над наивным юным дипломатом Таваха.

К вечеру «Огненная стрела» покинула город. Судно провожали громко, с песнями, обращенными к танри. По городу пустили слух, будто на бригантине с севера приплыли демоны, которые вознамерились уничтожить сложившиеся веками обычаи южных земель. Две девушки: рыжая и златовласая, Красная Бандана и несколько наемников, стояли на носу, с достоинством выслушивая все обидные слова в свой адрес и ничего не предпринимая.

Песни орали настолько громко, что все, находящиеся на «Стреле», слышали их до самого выхода из южной бухты. И только, когда судно завернуло за горный западный берег, можно было вздохнуть спокойно. Тишина и благодать!

За окном уже стемнело, и на небе загорались первые звезды.

Тавах сидел на кровати. Жена уже давно уснула, а к малеку сон не приходил. Две золотые кошки в изголовье его ложа бездушными истуканами смотрели на висевшее на стене зеркало. Он прочитал не одну молитву высшим защитникам: котоголовому мужчине и шакалоголовой женщине, хранителям рода. Эти две фигуры изображались на всех дверях и воротах в Шамсмадене. Как рассказал мне Тавах, когда двоих высших свергнут, настанет конец южным землям.

Малек прошелся по комнате и встал напротив окна.

— Я знаю, что ты там, выходи.

Он смотрел на налившееся алым, словно кровью, закатное солнце, а приятный теплый ветер дул ему прямо в лицо. Тавах чувствовал, что убийца где-то рядом, но он давал ему шанс сделать первый шаг, попытаться нанести смертельный удар. Он на пару шагов отступил от окна, как раздался свист. Через мгновение, рядом с Тавахом на коленях стоял Сорро. Его катана упиралась в пол, а под ногами у малека валялся железный предмет, называемый в Централи пистолетом.

Еще свист. Теперь уже парень-защитник не выскочил из-под кровати, а просто взмахнул мечом. Еще один такой же.

Стрелок не успевал прицелиться, как странник, не уступавший ему в скорости, подхватывал оружие ветром Хикари.

Пистолеты из Централи. Подобными штуками пользовались и прислужники раджи, когда гнались за мной и Сорро по джунглям. Стоп! А откуда у моих бывших подданных иноземные игрушки? Еще одна загадка, надо будет рассказать об этом разбойнику. Мои негарские слуги всегда пользовались катанами или краби, а тут вдруг металлическими шариками стрелять начали.

Сорро тяжелым взглядом смотрел на женщину, стоявшую в нескольких шагах от него. Он заслонял плечистой спиной маленького нескладного правителя, так что, прежде, чем убить его, женщине пришлось бы уничтожить сперва странника.

Хрупкая худенькая женщина боялась встретиться взглядом с невесть откуда взявшимся телохранителем. Она опустила руки и принялась застугивать ремни вокруг узких штанин черных брюк, словно ничего только что не произошло, и явилась она сюда просто так, на чашечку горячего шоколада.

Я сидела за шторой, на кровати короля с длинной железной палкой наготове. А рядом со мной — Сунна.

— Это Кани, как же я ошиблась в этом человеке, — шепнула я, разглядывая красноватую короткую стрижку убийцы.

Но воришка не стал меня корить в такую трудную минуту и, выглянув в ту щелку между занавесками, откуда я наблюдала за происходящим с центральской обманщицей, решил устроить небольшое представление.

Чувства юмора у шамсмаденского воришки было не занимать. Когда он оставлял карманников без штанов и награбленного, с девушкой-убийцей он решил поступить еще более жестоко. Сунна украл у нее черную куртку из тонкой кожи.

Девушка оторопела, когда осталась в одном белом лифе. Этих секунд замешательства хватило для того, чтобы разбойник, толкнул ее в темный угол и приставил острие катаны к горлу убийцы.

— Кани, — стиснув зубы, сказал парень, — ты предала, ты обманула нас.

— Я… — тихо сказала она, — Я не Кани… Я не знаю никакой Кани.

— Охотно верю, — усмехнулся разбойник. — Ты нам представилась как Кани.

Он провел лезвием меча по ее шее. Аккуратно, чтобы не задеть и не ранить.

Со спины к Сорро подошли и король с супругой, довольные успехом спонтанно придуманной операции.

— Не важно, как ее имя, — а он мудр, и это вызывает во мне восхищение правителем южных земель.

На лице убийцы, как мне показалось, не было и тени испуга. Мы с Сунна, как и малика, вышли из своего убежища и стояли рядом с захваченной пленницей.

— Мы не будем делать много шума, — заключил правитель, — никто из жителей этой страны не должен знать о грозящей мне опасности. И я не хочу, чтобы кровь женщины из Централи пролилась в моем дворце. Мне не нужны скандалы.

Даже в темноте я заметила, как преступница расслабилась. Однако она все равно боялась Сорро. И это правильно. Когда мой разбойник полон ярости, к нему лучше не подходить.

— Сунна, — сухо бросил правитель стоявшего рядом со мной мальчишке, — пригласи сюда Нефертари.

Воришка кивнул и мигом покинул комнату. Пока он бегал по поручению правителя, малика успела рассказать нам с Сорро, что Нефертари и есть та самая фаворитка. Королева говорила о ней столько нелестного, что пойманная убийца усмехалась над рассказом властвующей персоны. Сам же Тавах, кажется, смущался, когда узнавал все новые и новые подробности из своей жизни и биографии фаворитки.

О, эта женщина была прекрасна! Я отлично понимаю малека, который променял худощавую не очень симпатичную малику на эту женщину. Судя по возрасту ее сына, было Нефертари не меньше тридцати пяти, но выглядела она как двадцатилетняя невеста: не заворачивалась в платки, как замужняя, носила юбку с полупрозрачной оборкой, а ее шею украшали драгоценные колье из десятков разноцветных камней. Надо будет спросить еще у Сунна, почему его маму, незамужнюю, не скормили шакалам. Хотя… ответ лежал на поверхности — фавориткам даже закон высших не писан.

Больше всего меня поразили огромные янтарные глаза этой женщины. Лицом маленький воришка явно пошел в мать, зато телом — в отца. Я уже догадалась, кто им был. Даже Сорро с нескрываемым восхищением смотрел на фаворитку: на ее густые черные волосы, заплетенные в сотни мелких косичек, на упругую высокую грудь, изящные очертания талии, украшенный жемчужиной пупок, округлые бедра, по которым струился полупрозрачный синий шелк. Пожалуй, только в душе бессердечного такая женщина не способна разжечь огонь желания. Хватка разбойника ослабла, чем и воспользовалась коварная убийца. Она мигом выпрыгнула из угла и достала из-за пазухи еще один пистолет. Но… спешка никогда не была на руку человеку.

Не отдавая контроль своим действиям, я ударила посохом по запястью женщины, и она, не ожидая такого поворота событий, разжеле пальцы и выронила оружик. Кое-чему я, все-таки, научилась у разбойника. Самозащитой для принцесс мы, кстати сказать, занимались все время, что ехали на колесах до Азрака, да и когда спускались по реке, я не прекращала тренировок. Меч в руках я держать смогу нескоро, а вот отбивать палкой летящие в меня и моих друзей предметы, я научилась прекрасно.

— Дрянь! — бросила нелестное мне Кани (или это была просто похожая на нее женщина).

Она прицелилась в меня и готова была выстрелить, как вдруг сзади ее обняла госпожа Нефертари. Глаза фаворитки засветились янтарем, а ее гибкие руки крепко сжимали в своих объятьях централку. Я зажмурилась от яркого света, а когда открыла глаза, то преступницу обнимала уже не любовница Таваха, а высшая, женщина с головой шакала. Плененная преступница дрожала от страха. А танри шепнула себе что-то под нос и положила руку ей на лоб. Раздался громкий хлопок, и убийца растворилась в воздухе вместе с высшей.

— Что… это… было? — не поняла я.

— Все в порядке. Обычная магия выдворения из страны. Навеки. Больше нога этой женщины не сможет ступить ни в Джанубтераб, ни на один из островов, некогда принадлежащий нашим землям. Я говорю не только о западных Анхе и Джомджоме, но и о купленной Централью Сахре.

Все оказалось так просто. Однако, большую роль сыграл эффект неожиданности. Рэтти инсценировала наше отплытие из Шамсмадены и обещала дождаться нас в Фавре. Все жители и гости южной столицы поверили, будто приплывшие с севера правдоискатели, вооруженные легендарными оружиями, убедились в том, что с Малеком все в порядке, и отправились дальше, в Эстэрру. Но не тут-то было: горожане видели только корабль штурмана и наряженных в наши одежды наемников. Издали невозможно было разглядеть, что вместо нас с Сорро на палубе стояли два южанина-наемника в париках. Мы же затаились во дворце, дожидаясь, когда заглотившая наживку преступница пойдет на убийство. Она медлить не станет — а зачем? Коли правдоискатели плывут в Эстэрру, ей надо прибыть туда раньше. Тут-то она и попалась. Теперь на запад она все равно попадет, но на этот раз — из Централи, потому что, по словам Таваха, фаворитка отправила девушку именно туда.

— Вы сожительствуете с высшей? — все-таки задала мучивший вопрос я.

— Нет, Нефертари — обычная южная волшебница. Чтобы сила ее достигла апогея, она принимает образ высшей. А мой сын, как и любой мужчина Джанубтераб…

Значит, я все-таки угадала. Низкорослый воришка — наследник престола. Самого Сунна с нами тогда не было. Он отпросился побыть с матерью, чтобы восстановить ее силы после колдовства, и Тавах охотно отпустил мальчика. Оказывается, воришка не знал, кто его отец. А малек это старался скрывать. Он доверчиво посмотрел в глаза сначала мне, а потом Сорро и попросил нас до поры, до времени не рассказывать пареньку о его родословной.

— Да он и сам догадался, — вздохнул разбойник, — ему подчиняется Даномхерев. Иного доказательства и не нужно.

— Ошибаетесь, господин Красная Бандана, — улыбнулся малек, — то, что Сунна подчиняется древний меч, говорит лишь о том, что мой мальчик — наследник древних героев и Хранитель, коих во всем Инселерде тысячи. Скорее всего, это досталось ему от матери, потому что среди моих родственников нет Хранителей, это я знаю наверняка.

Он ни капельки не удивился, что у нас при себе имеется целых три древних артефакта. Или то была выдержка правителя, или он что-то знал. Меня это настораживало и пугало.

Мы проговорили с малеком до середины ночи, пока я тихо не уснула на широком твердом плече разбойника. Правитель Джанубтераб поведал нам обо всей истории его страны, которая уже целую тысячу лет носит дурную славу как родина воров и пиратов.

Магические способности, это я знала еще с детства, передаются по наследству и зависят от страны, где был рожден волшебник. Например, у меня в Нордэрде чаще всего рождались маги-посошники, как я их называла. Эти люди (или полукровки, потому что многие любили жениться на эльфийках) могли колдовать при помощи артефактов: волшебных палочек, а чаще — посохов. Эстэррские колдуны, как Рэтти, чаще всего рождались боевыми магами. Они черпали энергию из себя, очень быстро истощались и умирали молодыми. Но их колдовство всегда считалось очень сильным. В Хигаши маги и колдуны славились одушевлением фантазий. А вот на юге незаурядные способности уходили в область так называемой телепатии.

В отличие от остальных волшебников, телепаты и телепорты были невосприимчивы к такому поглотителю магической силы, как орихалкон. Поэтому Сунна и смог украсть у Роджера талисман, которым пират контролировал Рэтти.

Ясно, что с подобными способностями, мальчишки из Джанубтераб пользовались большой популярностью у пиратов. Преступники проводили немало дней в прибрежных городах южных земель, рассказывая подрастающему поколению воришек, как замечательна жизнь за Краем и что море — это увлекательнейшее место во всем Инселерде.

Правители других земель уважали малека, несмотря на то, что его маги становились лучшими из пиратов во всех морях нашего мира. Кроме преступников, Джанубтераб поставлял в мир ящики с песком и красивейшие ткани ко дворам всех княжеских и графских родов Инселерда. Я прекрасно помню, как в детстве фрейлина подарила мне голубое платье с зелеными прозрачными оборками, вышитыми странными для Нордэрда нитями. Я тогда спросила ее, кто сшил этот замечательный наряд, а служанка принялась рассказывать про далекий-далекий юг.

Тогда я и не думала, что настанет день, и моя нога ступит на южные земли.

— У нас нет врагов, — говорил малек, — я подписал мирные соглашения и с востоком, и с западом, и с вашим отцом, принцесса Анжелика. Не забыл я и про Централь.

Зато Град про ваши бумаги уже не вспоминает. Если мои предположения верны, то правительство пришельцев постарается убрать Таваха незаметно и быстро. Вот только мы помешали.

Одну убийцу мы с позором выслали из страны. Я не сомневалась, что она отправится на запад. Но стоило ли оставлять правителя одного?

Я, кажется, думала во сне.

Когда меня разбудил Сорро, день уже клонился к вечеру.

— Ну что? — спросила я его. — Отправляемся в Фавр?

Он поцеловал меня в щеку, и я улыбнулась, погладив его грубую щетинистую скулу.

— Нет, — чуть слышно сказал он. — Господин Тавах приказал отвезти нас туда по заливу, а не через дельту реки. Мы будем там через сутки. А Рэтти понадобится четыре дня, чтобы обогнуть рог полуострова.

— Ну, подождем, — я погладила Ню, свернувшуюся клубочком между нами.

— Нет, — сказал, как отрезал. — Малек Тавах в опасности, Лика, ты не понимаешь? Мы выгнали одну наемницу. А сегодня-завтра появится еще кто-нибудь. Ты что, не знаешь, как быстро летают крылолеты?

Про этих железных птиц из Централи я прекрасно знала. Они прилетали и к нам в Нордстерн, когда отец устраивал встречи правителей всех государств. Только малек не приезжал к нам, потому что путешествие на север стоило ему полугода пути. Я помнила невысокого кокуо в красном кимоно, короля Эстэрры — статного дроу с длинной черной косой, предводителей гномов и эльфов, а также подстриженных под одну гребенку господ из Града. Им, как они сами говорили, хватало пары часов, чтобы преодолеть горы Нордэрда на крылолете.

Получается, и до Джанубтераб из Града два-три часа лета на стальной птице. Значит, если Централь отправила наемника, то он уже ходит по Шамсмадене и кушает сладкую чурчхэлу, обдумывая свои коварные планы.

К ужину мы вышли к правителю. На нас, как и на всех приближенных малека, был накрыт стол. Даже о Ню слуги позаботились и организовали для нее огромную пиалу с мясом отборных южных драконов. Наша питомица тут же приняла крупную форму и принялась уплетать за обе щеки предложенные лакомства с такой скоростью, что слуга малека еле успевал подкладывать ей в тарелку свежеприготовленные кусочки.

Еще одна несчастная кухарка обслуживала Сорро, который не отличался прожорливостью от своего котенка. Сунна, хихикая, рассказывал матери о моем разбойнике, изредка тыкая в него пальцем. Воспитание — как у дворового воришки. Никогда бы не подумала, что этот паренек принадлежит к знатному роду.

После плотного ужина мы с Сорро опять решили поговорить с правителем в его личных покоях. Когда мы вошли, слуга запер за нами дверь и покорно ожидал, когда мы закончим разговор. Жизнь правителя висела на волоске, и нам было бы очень неприятно, если бы он погиб из-за нашего недосмотра.

Но наши опасения оказались напрасными. После первого же покушения ворота города принялись охранять с двойной силой, а выходцев из Града, вообще, предусмотрительно не пропускали, мотивируя отказ эпидемией малярии, что может быть опасна для организмов пришельцев из северной страны. Не знаю, верил ли кто-то из отправленных домой гостей города в подобные россказни, но ни одного центральца на улицах Шамсмадены не осталось.

Когда в первый день нашего приезда я еще встречала в городе мужчин в черных костюмах и женщин в неприлично коротких юбках: такие наряды ни один южанин себе не позволил бы, — после покушения на малека всех чужестранцев как ветром сдуло за граничные горы. Стража обо всем позаботилась.

— Подобной лжи нам хватит еще на несколько дней, — сказал Тавах, — для вас это ничтожно мало. Вы в лучшем случае доберетесь до Джамджомы или Гора. Оттуда до западных земель еще с десяток дней пути. Но, прекрасная Анжелика, Ваше высочество…

Мне показалось, что малек готов был в тот момент упасть мне в ноги.

— Ваше высочество, принцесса Нордэрда, — умолял он, — я буду оберегать нашу столицу от Централи, сколько смогу, пока не перестанет биться мое сердце. Я понял, что Град способен подкупить слуг. Но мы готовы защищаться. Если вы с Красной Банданой останетесь во дворце, то не сможете предупредить Эстэрру и Нордэрд. Это куда страшнее, чем моя смерть. Завтра мои слуги тайком вывезут вас в Фавр. Счастливого вам пути.

— Спасибо, — надо же, не думала, что разбойники могут быть вежливы с правителями.

Сорро подмигнул мне. Мол, учишь ты меня, принцесса, хорошим манерам, скоро и благородным рыцарем стану.

— И еще, — малек еще не все сказал, — я хочу доверить вам две самые дорогие вещи, которые у меня есть. Первое — это сын. Когда в Инселерде станет спокойно, он вернется в Шамсмадену и займет мой трон, если я не доживу до того дня.

Я кивнула. Бедный Сунна. Ему придется не только узнать, но и принять всю правду о своем происхождении. Я не представляла этого мальчишку на троне. И это исправить можно было одним способом — попытаться в силу собственных возможностей воспитать в нем разумного политика за оставшиеся дни нашего путешествия.

— Вместе с Даномхерев, господин Сорро, — добавил Тавах.

— Не волнуйтесь, Ваше величество малек, отдам я артефакт его владельцу, — уверил правителя разбойник, — когда мальчишка научится совладать с ним.

— Но у меня есть еще одно семейное сокровище, которое не должно погибнуть в войне за власть.

Мы с Сорро переглянулись, а малек встал с подушки и направился к выходу из комнаты. Мы тоже повскакивали со своих мягких расшитых перин и последовали за ним. Слуги, провожали нас поклонами, но лица у них были такими, будто за дверью нас ожидала сама смерть.

Тавах и два его телохранителя вели нас куда-то глубоко вниз по узкой лестнице. Если вспомнить мой дом, то в таких глубоких подвалах отец хранил только самое ценное: реликвии и алмазы с острова Хесты. Но мой дворец не уходил так глубоко под землю, как этот. Сколько же правителей прошло по этим лестницам за тысячи лет существования дворца, сколько призраков бродило этими дорогами в поисках покоя. С каждым шагом мне становилось все страшнее. А когда перед нами открылась в полутьме маленькая комнатушка, посреди которой стоял золотой саркофаг, я обеими руками впилась в крепкое плечо Сорро и уткнулась носом в его спину, чтобы только не вдыхать этот гнилостный запах, что исходил от тела.

— Я боюсь… мертвецов, — прошептала я.

Маленькая Ню лизнула мне щеку, но вместо ободрения я еще пуще перепугалась, и чуть не завизжала, представив, что сзади ко мне подкрался еще один забинтованный мертвец.

— Вот, — гордо показал малек на саркофаг. — Наша королевская реликвия. Мумия Шамсхайята, юного последыша героической династии.

Слуги подняли крышку, на которой я разглядела круглое лицо с большими синими глазами, наверняка, образ того парня, что покоился с миром.

— Посмотрите! — пригласил нас с Сорро Тавах.

Тьфу, еще я на мертвецов не любовалась, пусть даже и королевского происхождения. Я недовольно посторонилась.

Малек принялся уговаривать меня, и собственноручно подтащил меня к саркофагу. Когда я посмотрела на то, что там лежало, я чуть не осела на пол, пораженная. Мумия, что лежала там, не казалась давно протухшей и разложившейся. Она была замотана белейшими бинтами и даже одета в светло-голубую набедренную повязку на красном поясе. На груди у Шамсхайята висело тонкой работы золотое украшение в форме солнца с одним глазом. И только две черные пустые глазницы, не замотанные бинтами, внушали неподдельный ужас.

— Мы заботимся о нашей мумии, — хвастался Тавах. — И я не хочу, чтобы центральцы нашли ее в наших сокровищницах. Потому что древняя легенда Джанубтераб гласит: когда исчезнет с лица земли последний из правящей династии Героев, Шамсмадена уйдет под воду. Поэтому мы во дворце так бережно и храним мумию, чтобы она не загнила…

— Глупость какая, — фыркнула я, недовольно глядя на любопытных Сорро и Ню, которые щупали мумию и заглядывали ей под бинты, и разбойник явно не верил, что мертвое тело могло так хорошо сохраниться за тысячи лет.

Тем более, Сунна был живым наследником этих Героев, мог спокойно держать Даномхерев… Шамсхайят, как я поняла, оказался последним наследником престола, а героическую кровь будущим поколениям передала женщина. Так, пока жив Сунна и пока у него есть потомки, столица южных земель не погибнет. Но малека и его слуг сложно было переубедить: именно мумию этого Шамсхайята требовалось беречь как зеницу ока. И правитель южных земель не придумал ничего лучшего, как подарить свое наследие нам с Сорро.

Я вжалась спиной в стену и заорала:

— Мертвецов у меня на судне не будет!

— Если вы не согласитесь, будете до конца дней своих оберегать крепость Шамсмадену от Централи и далее от захваченных Градом остальных государств Инселерда.

Получалось, что забрать мумию — наш единственный выход из этого дворца.

Мой наивный разбойник шутки ради, пока господин Тавах рассказывал мне о транспортировке гроба до судна, успел вложить в руки Шамсхайята Даномхерев. Ой, зря он решил проверить, являлся ли мертвец при жизни Хранителем. Меч вспыхнул сразу же, как его рукоять коснулась бинтов. Но огонь его не сжигал ни мумию, ни ее одежд.

И тут я чуть в обморок не упала. Руки мумии зашевелились и сжали меч мертвой хваткой. Я заорала, будто меня собрались убивать, и бросилась наверх, чтобы проснувшаяся от долгого сна мумия не смогла меня покалечить или уничтожить.

Захра, малика, Нефертари и Сунна, — все они встретились у меня на пути, но ни одному из них я не ответила, что со мной произошло. Они лишь провожали меня полными удивления и непонимания взглядами.

Я вбежала в свою комнату и закопалась в постели.

— Ну что ты, Лика, — услышала я нежный голос Сорро у себя над ухом.

— Не подходи ко мне, идиот! — не выдержала я, назвав разбойника грубым словом.

— Лика, милая, прости, я только решил проверить слова малека и посмотреть, что станет, если древнему правителю дать в руку легендарный меч.

Не показывайте больше мне эту забинтованную образину в юбочке. Пожалуйста! И не говорите о ней! Тоже пожалуйста! Пусть разбойник балуется с новой игрушкой. Но я велю загрузить ее на «Стрелу» в самую дальнюю каюту и повесить туда три замка. А лучше — четыре.

— Мертвец ожил! — вопила я. — Допроверялся!

На что мой спаситель ответил, что мумия уже две тысячи лет, как полуживая. Она днем спит, а ночью выходит на прогулку по дворцу. Тоже мне, фамильное привидение нашлось! Поддержание искусственной жизни в теле Шамсхайята являлось обязательным условием для того, чтобы море не затопило столицу южных земель. Для этого правители приглашали лучших некромантов из Эстэрры.

— Лика, ну все, я забрал у него меч…

Он достал из ножен ятаган и покрутил им в руке. Я, конечно же, повернулась, чтобы удостовериться. Меня все еще трясло от увиденного.

А разбойник, спокойно усадив Ню на окно, молча снял с пояса три легендарных артефакта и бросил на окно рубашку.

— Ты что, все еще боишься нашего нового спутника? — чуть слышно спросил он.

Я, сжимая подушку, в ужасе смотрела на него, боясь и слово сказать. Он так спокойно относился к этой мумии, будь она самым обычным живым человеком.

— Она не страшная… — сказал он, проведя пальцем мне по подбородку, а его теплое дыхание ласкало мою щеку. — Ну, успокойся ты, маленькая.

Я попятилась, пытаясь отвернуться. Мне так хотелось побыть одной.

— Если ты боишься этого принца, мы запрем его в дальней каюте.

Сорро прижал меня к своей широкой груди и поцеловал в лоб. И мне стало намного спокойнее.

— Моя маленькая Лика, — прошептал он, укладывая меня на кровать. — Никакая реликвия из Шамсмадены не станет для меня дороже тебя.

Глаза мои закрылись, и я почувствовала еще одно прикосновение его горячих губ. Нет, это неправильно. Принцессам нельзя целоваться с преступниками. Но почему-то так мне было спокойнее. И вдруг в мое тело, кажется, вернулся дух Ханы, оно стало горячим до кончиков пальцев, и я, сама того не желая, крепко обняла разбойника.

— Мне с тобой так спокойно, — сказала я.

До утра я не вспоминала о мумии.

С первыми лучами солнца служанки без спросу вошли ко мне в комнату. Без спросу. Мои нордэрдские фрейлины хоть стучали, а южанки, видимо, считали нормой заходить тихо и неслышно. Я бы и не смутилась, когда, открыв глаза, увидела прекрасных девушек в полупрозрачных юбках, будь я одна.

Я же спала в обнимку с разбойником, вместо подушки используя его грудь. Ню устроилась у меня в ногах. Но это еще ладно… а вот наша одежда, как я успела заметить, валялась вокруг кровати, словно мы, поддавшись минутной страсти, не давали себе отчета в своих действиях. Вообще-то, так и случилось. Я, краснее банданы моего разбойника, скрестила руки с зажатой в кулаки шелковой простыней на груди, рассерженно глядя на служанок. Те тоже прекрасно поняли, что оказались совершенно в неподходящее время там, где их не ждали. А теперь будут рассказывать всему дворцу о постельных похождениях северной принцессы. Стыд и позор.

Когда девушки, всей душой желавшие помочь Ее высочеству одеться к завтраку, покинули комнату, я быстро натянула на себя пиратский костюм и, причесавшись и умывшись, решила выйти к завтраку в гордом одиночестве.

С Сорро я не обмолвилась ни единым словом. Впрочем, это было совершенно несложно, потому что разбойник постоянно что-нибудь да жевал.

— Ну что, госпожа Анжелика, — вежливо обратился к нам малек, — Сорро убедил вас взять с собой в путешествие нашего общего знакомого?

Как я поняла, Тавах не хотел распространяться о том, что он решил отдать нам мумию. Я поймала его обреченный взгляд. Этот человек прекрасно понимал, что каждый день может оказаться последним в его жизни. И только мы с Красной Банданой стали его последней надеждой на спасение если не жизни, то родины.

— Да, все будет в порядке, — сухо ответила я, не спуская глаз с разбойника, жевавшего очередную мясную отбивную.

К обеду нам предоставили галеру с тремя десятками гребцов. В единственную каюту Сунна силой мысли перенес золотой саркофаг с мумией. И когда все было готово, паренек подошел к правителю.

Бородатый малек, одетый в ярко-красный балахон, крепко обнял наследника и сказал ему что-то на ухо. Судя по обескураженному лицу, Сунна, мальчик узнал правду и хотел остаться с отцом, но тот велел двум слугам опустить юношу на галеру, как бы тот ни сопротивлялся.

— Все будет хорошо, Сунна, — крикнула я парню, который уже наполовину раздел борющихся с ним слуг. — Ты ведь уже не маленький, чтобы сидеть дома с папочкой?

Последняя фраза подействовала именно так, как я и ожидала. Парень толкнул в грудь сначала одного слугу, потом другого, и прыгнул в галеру. А когда он остановился напротив меня, то гордым тоном произнес:

— Правильно, Ваше высочество Анжелика, я уже взрослый!

Пока он бравился передо мной, гребцы успели отвезти галеру на такое расстояние, что воришка оказался просто не в состоянии спрыгнуть на землю. А к вечеру он вообще, свыкся с мыслью, что все так и надо.

Сунна очень много времени проводил наедине с Шамсхайятом. Один раз я даже застала его за очень странным занятием: паренек разговаривал с мумией, словно с куклой. Ну, ладно, если его утешают подобные выходки, почему бы и нет.

Алое южное солнце бросало на землю последние лучи, когда я, устроившись на носу, грустно смотрела на окрашенные в кроваво-красный волны западного залива. Я не заметила, как оказалась не одна. Случайно повела рукой, и… уперлась пальцами в твердое бедро. Когда я подняла глаза на соседа, то встретилась с тоскливым взглядом разбойника.

Парень обнял меня и прижал к груди.

— Не надо, Сорро, — я отстранилась.

— Я не нахожу себе места, если ты не рядом со мной, — он потупил взгляд, рассматривая носки собственных сапог.

— Зачем все это… ну, что творится между нами? — я не смотрела в его сторону.

— Наверное, так надо… судьбе…

— Ты меня не любишь, Сорро. Тебе не идет быть слабым.

Чисто из женского любопытства я бросила взгляд в его сторону. И пришла в ужас. Его лицо вытянулось, а на глазах, кажется, блестели слезы. Нет, мне показалось, такой мужчина не мог просто так взять и разреветься, хоть платочек подавай.

— Ты вообще, не любишь людей, — продолжила я. — Ты изменяешь им со смертью.

Эти слова Томойо, адресованные женщиной ее мужу, запали в мою душу. Был ли ее супругом Сорро или кто-то другой — не важно. Но эта фраза как нельзя лучше подходила моему разбойнику.

— Нет, Лика, — он положил голову на мое хрупкое плечо, а я поняла, что как бы тяжела она ни была, мне очень приятно, когда он прижимается ко мне, — я люблю драться со смертью. Но я ненавижу ее. И как-нибудь мы сразимся с ней вместе. С тобой. Правда?

Небывалая уверенность, мне показалось, охватила мою душу, и я выпалила то «ДА», которое разбойник так хотел услышать. А он еще раз поцеловал меня. Это неправильно. Но мне так нравится прикосновение его губ к моей щеке, меня уже перестает раздражать его грубая щетина, и я так хочу, чтобы наше приключение никогда не заканчивалось, потому что, добравшись до Нордэрда, наши пути разойдутся. Пусть даже к тому времени и отменят награду за голову смелого разбойника, но этому парню никогда не стать благородным рыцарем, и никогда ему не носить щита с собственным гербом, а еще ему никогда не быть моим мужем.

Что-то я размечталась. То ли закат, то ли обнимающий меня мужчина так на меня действовали. То ли тихие взмахи весел нашей галеры… Но я еще так далеко от дома. И, что самое страшное, чем ближе я к родине, тем больше опасностей поджидает меня впереди. И даже свободный некогда разбойник, сделавший одолжение, пообещав проводить дурочку-принцессу до Бата, уже никуда не торопится.

— Томойо — моя сестра, — шепнул мне на ухо Сорро, — а муж ее…

— Эй, голубки, чего воркуем? — услышала я где-то надо мной голос Рэтти, и все мысли о мгновенном возвращении памяти к разбойнику улетучились.

Я подняла глаза и увидела, что наша галера подошел вплотную к «Огненной Стреле», и штурман была несказанно рада нас видеть. Наши наемники помогли нам взобраться на бригантину, а Сунна, опять же с помощью телепорта перенес мумию с галеры на палубу.

— Так, — руки в боки, Рэтти посмотрела на нашу добычу, — и зачем мне на корабле полупротухший мертвец?