9. Рынок девушек

На Рынке Мальчиков воняло немытыми телами и башмаками, заляпанными навозом. Рынок Девушек был почище, но Джон боялась его гораздо больше. Мальчиков отправляли на тяжелые работы, но девушек покупали для развлечения, а эта участь была гораздо худшей.

Джон оказалась в темной камере, где восемь-десять девочек, погруженных в тяжкие мысли, молча сидели по стенам.

Джон стоически перенесла необходимые процедуры — ее раздели, проверили, чтобы убедиться в девственности и отсутствии болезней, вымыли холодной водой и обрядили в рубашку из грубой ткани и шлепанцы. Теперь Джон стояла перед девушками, ощущая обнаженное тело под рубашкой. Видимо девушек, выводимых на продажу, раздевали догола, чтобы покупатели смогли оценить их достоинства.

Однако Джон ухитрилась сохранить остатки гордости — ей удалось пронести в камеру драконьи ягоды, спрятав их за щекой. Конечно, они были совсем ей ни к чему, но сильнее всего жгло желание доказать, что они не смогут раскрыть все ее секреты и лишить последней собственности. Правда, вкус ягод был ужасным, хотя Джон даже не надкусывала их — щека страшно онемела. Но ей удалось пронести ягоды мимо бдительных надзирателей, и девушка находила в этом утешение, хотя и слабое.

Джон сделала шаг вперед, пошатнулась от внезапной слабости и чуть не упала, попыталась выпрямиться, но ноги подкосились и девушка рухнула на пол.

Подбежала девушка постарше и нагнулась над Джон.

— Знаю, милая, в первый раз это так тяжело! Они тебя били?

Джон открыла рот, но говорить не смогла. Изо рта вывалились смятые ягоды.

— Господи! Неужели? — воскликнула девушка, и подняв ягоду, покачала головой. — Они!

— Я просто не хотела, — начала Джон, но тут голос вновь изменил ей — на пол вылетело еще несколько ягод.

— Ты их глотала?

— Нет. Я только…

— Грэкл! Тэнеджер! — позвала девушка. — Скорее сюда! Поднимите ее, тащите к ведру и промойте рот хорошенько! Быстро! Может, еще не поздно!

Две коренастых девушки тут же повиновались.

— Но ведь я не ругалась, — запротестовала Джон.

Старшая девушка рассмеялась.

— Ругаться! Кто на это обращает внимание? Неужели не знаешь, что это за ягоды?

— Нет. Нашла их у логовища дракона.

Грэкл и Тэнеджер наклонили ей голову над ведром.

— Полощи хорошенько!

Джон повиновалась, и делала это снова и снова, пока не исчез вкус ягод, хотя во рту все болело.

— Думаю, выживешь, — сказал девушка. — Как тебя зовут? Я — Торнфлауэр.

— Джон, просто Джон, — пробормотала она, чувствуя себя обойденной. У девушек были такие красивые имена.

— Мы сами их придумываем, — пояснила Торнфлауэр, словно прочитав мысли Джон, — чтобы скрыть наш позор. Пусть никто из родных не знает, что случилось с нами.

— О, да… Но эти ягоды…

— Они страшно ядовиты! От одной ягоды человек заболевает, от двух — теряет сознание, от трех — умирает. А у тебя во рту целая дюжина! Зачем ты сделала это?

— Из чистого упрямства! Хотела скрыть что-нибудь от них и доказать, что я могу сделать это, а кроме ягод ничего не было.

Торнфлауэр покачала головой.

— Понимаю… Но драконьи ягоды! Подумать только, класть их в рот! От одного этого можно заболеть!

— Теперь знаю, — слабо пролепетала Джон.

— Тебе лучше выбрать комнату и лечь. Нужно восстановить силы пред завтрашним аукционом. Если увидят, что ты больна, подумают притворяешься, и изобьют до полусмерти. Церемониться не будут. Какую комнату хочешь?

— Можно выбрать? — удивилась Джон.

— Во всех есть свободные топчаны. У нас тут не то, что у мальчишек!

Джон нерешительно оглядела комнаты. Все открывались в основную камеру, в каждой стояло по два топчана. Кто-то лежал, что-то сидел, склонив голову на руки. Вообще обстановка была лучше, чем у мальчиков: владельцы не хотели портить красоту девушек, снижая тем самым цену на товар.

В одной из комнат, в углу, скорчившись сидела девушка, прижав ладони к ушам.

— Что с ней? — спросила Джон.

— Это Фламбо, ей хуже всех. Она круглоухая. Поэтому и закрывает уши.

— Круглоухая? — встрепенулась Джон.

— Ну знаешь, ребенок пришельца с другой планеты. Они, в общем, похожи на нас, и если бы не эти ужасные уши…

— Я буду жить с ней, — решила Джон.

— Она не станет говорить с тобой, — предостерегла Торнфлауэр. — Хочет умереть.

Джон, нагнувшись, подобрала выпавшие изо рта ягоды:

— Ну что ж, может это годится…

— Ну и нервы у тебя? — восхищенно заметила Торнфлауэр. — Но лучше стражникам не знать, кто ей дал ягоды, иначе…

— Меня изобьют, — закончила Джон. — Никто не проговориться?

— Никто, — заверила Торнфлауэр.

— Спасибо. Мне здесь нравится больше, чем на Рынке Мальчиков.

— Ты была там?

— Притворялась мальчишкой. Бастскин обнаружил и пытался…

— В первый раз хуже всего, — вдохнула Торнфлауэр. — Я помню, мне тогда было десять.

— Изнасиловали в десять лет?! — в ужасе спросила Джон.

— Да, в первый раз. Пожилой мужчина. Он не был слишком жесток, только очень грязен и неуклюж. Я чувствовала себя так, будто умираю.

Джон снова взглянула на круглоухую девочку.

— Так она поэтому?..

— Конечно. Я думала, ты поняла. За нее дадут мало, так что стражники знали — терять нечего.

— Стражники?

— Да ты совсем глупая! Неужели не знала? Ну конечно, нет, ведь они не делают этого с девственницами, только с такими как мы.

— И… и с тобой?

— Со всеми. То — есть, с кем хотят. Если мы подчиняемся, делают кое-какие поблажки — дают больше еды или воду приносят. Если же нет… ну тогда дело плохо.

— И Фламбо…

— Дралась, как дикая кошка. Она здесь новенькая, как ты. Ничего не понимала.

— Значит, мне повезло, — вздохнула Джон, вздрагивая.

— Зависит от того, что ты под этим подразумеваешь, — пожала плечами Торнфлауэр.

Джон поблагодарила ее, и войдя в комнату, села рядом с сжавшейся в комок девушкой.

— Фламбо! — позвала она.

Ответа не было.

— Фламбо, слушай меня, — начала Джон. — Мой брат — круглоухий.

Девушка медленно подняла голову. Черные волосы, карие глаза…

Была бы хорошенькой, если бы не спутанные волосы и распухшие от слез веки.

Взглянув на Джон, она тут же опустила лица.

— Не смейся надо мной, — пробормотала она, сквозь рыданья.

— Нет-нет, правда! Я тоже наполовину круглоухая, только уши как у матери. Когда мне сказали, что ты…

Джон остановилась: ладони девушки вновь были плотно прижаты в ушам. Неужели и вправду желает умереть?

Джон нерешительно поднесла ягоды к самому носу девушки. Увидев ягоды, Фламбо схватила их и мгновенно сунула в рот.

— Подожди! — закричала Джон. — Они…

Девушка вновь подняла голову; судорожно сглотнула.

— Знаю. Спасибо.

Джон вовсе не хотела быть виновницей смерти девушки. Что же теперь делать?! Поднять тревогу и попросить остальных потащить Фламбо к ведру, сунуть палец ей в глотку и вызвать рвоту: это спасет ее жизнь. Но зачем? Если Фламбо действительно хочет умереть, лучше позволить ей сделать это: Джон знала, как тяжело приходится круглоухим, хотя бы тому же Келвину, а уж о девушках и говорить нечего. Так что Фламбо, возможно, была права.

Значит оставить ее на произвол судьбы? Джон мучили сомнения, но они ничего не предприняли, хотя и терзались угрызениями совести. Правда, если она помогает кому-то уйти из жизни в этом ужасном месте, значит, возможно, так тому и быть.

Настало время обеда. Торнфлауэр следила за тем, чтобы все получили равные порции хлеба из муки грубого помола и жидкого супа. Еды было маловато, но никто не жаловался — все знали, что могут не получить и этого.

Фламбо ничего не ела и не вставала с топчана — фигура девушки была хорошо развита и наверняка за нее много бы дали, не будь круглых ушей. Но, по крайне мере, хоть ее новый владелец не получил желанного удовольствия. Правда, это было весьма слабым утешением. Теперь Джон жалела, что вообще подсунула ей ягоды.

Но что сделано, то сделано — Джон вела себя точно так же, как когда не была уверена, выжил Келвин ли в схватке с драконом, то-есть как ни в чем не бывало. Что еще ей оставалось?

Через три часа Фламбо пошевелилась. Джон подбежала к ней. Девушка была жива!

— Прости, что дала тебе эти ягоды! — закричала Джон. — Не думала, что ты выживешь.

Девушка открыла глаза.

— Я нашла его!

— Кого?

— Твоего брата. С круглыми ушами. Он герой.

— Ты видела сон! — засмеялась Джон. — Братец — прекрасный парень, но куда ему до героя! Сама мысль о драке вызывает у него дрожь, хотя он честно выполняет свою роль.

— Келвин, — сказала Фламбо. — У него перчатка.

— Ничего подобно у Келвина нет!

Но тут Джон опомнилась:

— Откуда ты знаешь его имя? Я ничего не говорила!

— Я была там. Душа вылетела из тела и нашла его. Это так легко — ведь он единственный круглоухий в окрестностях. Я ни о чем не думала, кроме сказанного тобой, и внезапно очутилась там. Он красивый!

— Ты… что?

Джон понимала слова, но смысл до нее явно не доходил.

— Я вылетела из тела и нашла Келвина. Могла видеть его и слышать, но не говорить, потому что была призраком.

Но тут Фламбо встряхнула головой и ошеломленно огляделась.

— О чем я?

Это уже лучше. Девушка так же сбита с толку, как сама Джон.

— Ты проглотила три драконьих ягоды и едва не умерла. По крайней мере, точно была привидением. Но потом очнулась и, слава Богам, жива. Как себя чувствуешь?

— Очень слабой, — пробормотала девушка. — Меня зовут Хелн.

— Но мне сказали…

— Настоящее имя. В честь моей круглоухой матери, Хелен. Хелн Фламбо.

— А я Джон. Джон Хэклберри.

— Знаю. Келвин говорил о тебе. Хочет тебя спасти.

— Ты все это видела во сне?

— Не думаю, что это был сон, — покачала головой Хелн.

— Считаешь, что драконьи ягоды не отравили тебя, просто послали душу странствовать?

— По-моему, да. Я могла отправиться куда хочу. Что-то вроде полета, только мгновенного. И я решила посмотреть на круглоухого, о котором ты говорила, потому что…

Хелн пожала плечами.

— Знаешь, я больше не хочу умирать. Я… Я… Со мной произошло что-то ужасное, но теперь я чувствую себя излеченной, словно очутилась в новом мире, а то, что случилось в старом, больше не имеет значения. Я оставила позади прежнюю страшную жизнь и теперь хочу жить и путешествовать в пространстве.

— Лучше не надо, — решила Джон. — Эти ягоды убили много народа, и если съешь еще, сразу после…

— Да. Я подожду. Но теперь мне есть для чего жить. Хочу встретиться с твоим братом. Келвин хороший, и мой ровесник.

— Хороший, — согласилась Джон.

Но можно ли верить девушке?

— Слушай, Хелн, этому трудно поверить. Может, ты в самом деле только спала. Не расскажешь побольше о моем брате?

— Глаза у него голубые, — улыбнулась Хелн, — а волосы каштановые. Худой. Хочет спасти тебя и возвратить какую-то драконью чешую, но его вынудили стать героем, и все из-за латной перчатки.

— Какой еще латной перчатки? У него таких нет.

— Нашел где-то. Я появилась как раз после этого, так что не знаю, где, но все говорят — такое означает, что пришел герой из Пророчества. Правда, мне и об этом ничего не известно.

Джон поняла, что Хелн говорит правду — иначе вряд ли ей были бы известны такие подробности. Значит, и в самом деле дух ее был там.

— Но ягоды ядовиты. Почему ты не умерла?

— Не знаю. Разве только… брат твой их не пробовал?

— Нет. Зачем?

— Может, они не действуют так на круглоухих? Убивают только людей Рада, а у нас отделяют душу от тела, потому что метаболизм другой. Где ты их достала?

Джон рассказала о драконе и его саде.

— Но почему дракон сохранил их? Они любят ягоды?

— Да он проглотил бы их и даже не заметил! Драконы питаются мясом.

— Все равно, у них должны быть причины возделывать такие сады. По крайней мере, у этого дракона уж точно были. Может ягоды оказывают на чудовище какое-то действие? Позволяют им повсюду странствовать, не трогаясь с места? Искать добычу?

— Скорее всего, — согласилась Джон. — Я всегда удивлялась, почему так трудно отыскать дракона? Когда охотники собираются большими группами и пытаются его выследить, это никогда не удается. Мы-то думали, что дракон слышит их шаги, но возможно…

— Наверное, мы открыли тайну дракона, — решила Хелн. — Никто этого не знал, потому что драконы хорошо охраняют свои сады, да и кто ел ягоды, умирал. Я тоже хотела, потому что…

Хелн запнулась: видно воспоминания о пережитом ужасе были еще свежи.

— Торнфлауэр рассказала, что с тобой случилось, — прошептала Джон. — Мне очень жаль. Со мной произошло почти тоже самое… Правда, видишь, остальные девушки это пережили.

Хелн наморщила лоб.

— А Келвин… смог бы?

— Ему и в голову не придет кого-то насиловать! — ужаснулась Джон.

— Я… хотела… смог бы он полюбить девушку, которую…

— Уверена, он не стал бы ее осуждать за это… то есть, хочу сказать, Келвин знает, какие негодяи иногда встречаются. Ты не виновата. И я подошла потому, что ты круглоухая, как он. Думаю, ты ему понравилась бы.

— Я рада. Потому что мне он все больше нравится. Келвин был совсем сбит с толку, но пытался поступить по справедливости, а не вел себя как последний мерзавец. Такой не уверенный в себе мальчик.

— Тогда это точно мой брат.

— Да! А остальные… Они… У них нет сострадания… только используют…

— Да, — понимающе кивнула Джон. Он на них не походил.

— Но нас, конечно, обеих продадут завтра на аукционе. Если бы только, я была совсем не видима. Он знает, что ты здесь, потому что кто-то передал ему, но…

— Келвин спасет меня, я знаю это, — твердо объявила Джон, — а потом вернем наше золото. Но когда он придет, я попрошу его спасти и тебя тоже. Он, конечно, захочет с тобой познакомиться, и ты очень поможешь ему, если расскажешь про тайну ягод.

Джон помолчала.

— Да, но что если они действуют только один раз, а во второй можно отравиться?

— Значит, попробую съесть только одну и посмотрю, что выйдет. Только не сегодня — я просто дрожу от слабости.

— А может, от голода. Пропустила обед.

— Наверное, — еле слышно засмеялась Хелн. — Вечером съем все, что смогу.