на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



ГЛАВА 13

Брат Гай и Марк бережно извлекли тело Саймона из ванны и отнесли в лазарет. Брат Гай держал покойника за плечи, а бледный как полотно Марк – за голые худые ноги. Мы с Элис, к которой успела вернуться ее обычная сдержанность, следовали за ними.

– Что случилось? – испуганно повторял слепой монах, встав с постели и простирая вперед руки. – Брат Гай! Элис!

– Все хорошо, брат, – ласково сказала Элис. – С одним из больных случился небольшой припадок. Но сейчас все в порядке.

Я вновь поразился ее самообладанию.

Тело положили в кабинете брата Гая, под испанским распятием. Лекарь, угрюмый и подавленный, накрыл его простыней.

Я тяжело вздохнул. Сердце у меня по-прежнему бешено колотилось, и виной тому было не только потрясение, которое я пережил, став свидетелем смерти послушника. Последняя выходка Саймона глубоко уязвила меня. Боль от обид, пережитых в детстве, долго отдается в душе, а подобное грубое напоминание, необъяснимое и пугающее, способно поднять в ней целую бурю.

– Брат Гай, – неуверенно начал я, подойдя к лекарю, – мне не дает покоя одно обстоятельство. До вчерашнего дня я никогда не встречался с этим юношей. Однако в припадке исступления он, несомненно передразнивал меня, изображая мою согбенную фигуру и, что особенно странно, некоторые жесты, которые порой появляются у меня в минуты волнения, как правило когда я выступаю в суде. Вы помните, как он размахивал руками и сжимал кулаки. По-моему, в этом было что-то д-дьявольское, – добавил я, заикаясь в точности как брат Эдвиг.

Лекарь посмотрел на меня долгим изучающим взглядом.

– У меня есть некоторые соображения по поводу случившегося, – неохотно признался он. – Но надеюсь, они далеки от истины.

– Какие соображения? Прошу вас, расскажите о них без утайки.

В голосе моем зазвучали умоляющие нотки.

– Прежде мне необходимо все обдумать, – отрезал лекарь. – И сообщить аббату о смерти Саймона.

– Хорошо, – кивнул я, схватившись за угол стола, ибо ноги мои отказывались меня держать. – Я буду ждать вашего возвращения.

Элис и Марк проводили меня в маленькую кухню, где мы завтракали утром.

– Вы хорошо себя чувствуете, сэр? – обеспокоенно спросил Марк. – Вы весь дрожите.

– Со мной все хорошо.

– У меня есть настой трав, который помогает успокоиться после пережитых потрясений, – подала голос Элис. – Валерьяна и аконит. Если хотите, я могу разогреть вам немного.

– Спасибо.

Элис казалась спокойной и невозмутимой, однако пеках ее горел странный, почти лихорадочный румянец. Я попытался улыбнуться.

– Я вижу, Элис, что вы и сами расстроены случившимся. Ваши чувства более чем понятны. Честное слово, мне казалось, что в тело этого несчастного создания вселился дьявол.

– Полагаю, сэр, дьявол тут ни при чем, – отрезала Элис, и в глазах ее сверкнул удививший меня гнев. – Бедного мальчика терзали чудовища в человеческом обличье. Юная жизнь была безжалостно погублена в самом начале, и нам остается лишь оплакивать ее.

Элис осеклась, видимо осознав, что зашла слишком далеко и позволила себе разговаривать недопустимым для служанки образом.

– Я принесу отвар, – бросила она и выскочила из кухни.

– Как видно, на душе у нее накипело, – заметил я, повернувшись к Марку.

– Ей приходится нелегко.

Я повертел на пальце траурное кольцо и философски изрек:

– Тяготы и печали – весьма распространенный удел в этой юдоли слез.

«А ты, похоже, влюбился», – добавил я про себя, внимательно оглядев Марка.

– Я поговорил с Элис, как вы просили.

– Ну, поведай о том, что тебе удалось узнать, – ободряюще сказал я, надеясь, что рассказ Марка позволит мне отвлечься от тяжелых дум.

В этом монастыре она уже полтора года. Родилась и выросла в Скарнси. Отец Элис умер, когда она была совсем маленькой, и ее вырастила мать. Кстати, мать ее прекрасно разбиралась в лекарственных травах и умела исцелять некоторые недуги.

– А, значит, знания перешли к ней по наследству.

– Элис собиралась замуж, но ее жених погиб. Вместе с другими парнями он валил в лесу деревья, и одно из них перешибло ему хребет. В городе трудно найти работу, но у матери Элис было много знакомств и ей удалось устроить дочь помощницей аптекаря в Эшере.

– Выходит, Элис пришлось путешествовать. Я так и думал. Не похоже, что она провела всю жизнь в четырех стенах.

– Да, по крайней мере, это графство ей хорошо знакомо. Я расспрашивал ее о болотах. Она говорит, там множество тропинок, надо только знать, где их искать. А еще я спросил, не покажет ли она нам эти тропинки, и она дала согласие.

– Вполне вероятно, это нам очень пригодится, – одобрительно кивнул я и рассказал о предположениях брата Габриеля по поводу контрабандистов и о своей злополучной прогулке на болота. – Если там и есть тропинки, двигаться по ним следует с чрезвычайной осторожностью. С болотом шутки плохи, – заявил я, показав Марку облепленную грязью ногу. – Клянусь кровью Спасителя нашего, сегодня выдался тяжелый день.

Рука моя, лежавшая на столе, все еще дрожала, и я был не в состоянии унять эту дрожь. А Марк по-прежнему был бледен. На несколько мгновений в комнате повисло молчание, которое мне вдруг отчаянно захотелось прервать.

– Вы с Элис беседовали довольно долго, – сказал я. – Наверное, она поведала тебе и о том, как попала в монастырь.

– Аптекарь, у которого она работала, был уже стариком и вскоре умер. Она вернулась в Скарнси, но мать ее тоже прожила недолго. Дом их стоял на арендованной земле, которую землевладелец решил превратить в пастбище. Он прогнал Элис прочь, а дом приказал разрушить. Она осталась совершенно одна, без крова, без помощи. К счастью, кто-то сказал ей, монастырский лекарь ищет помощницу. Никто из городских жителей не хотел у него работать – его боятся и называют черным гоблином. Но у Элис не было другого выбора.

– У меня создалось впечатление, что здешняя святая братия не слишком ей по душе.

– Да, она говорит, что среди монахов достаточно сластолюбцев, которые дают слишком много воли рукам. Оно и понятно, в монастыре нет других молодых женщин. Похоже, сам приор положил на нее глаз.

– Я даже не ожидал, что Элис пустится с тобой в подобные откровенности, – заметил я, иронично вскинув бровь.

– Долгое время ей не с кем словом было перемолвиться, и она была рада возможности поговорить, – пожал плечами Марк. – Так вот, поначалу приор не давал ей прохода.

– Да, я заметил, что она терпеть не может приора Мортимуса. Кстати, подобные святоши, столь нетерпимые к чужим грехам, частенько сами не прочь украдкой потешить свою похоть. Для себя они всегда найдут оправдание. А аббат знает о том, что приор преследует Элис?

– Элис рассказала брату Гаю, и тот сумел оградить ее от притязаний приора. Что до аббата, он редко вмешивается в подобные дела. Приором он вполне доволен и позволяет ему действовать по собственному усмотрению. А тот только и твердит о необходимости строго соблюдать порядок. Монахи его боятся, в особенности те, кто раньше был уличен в содомии. Теперь они, естественно, и думать не думают о том, чтобы следовать своим низким влечениям.

– Порядок – это, конечно, прекрасно. Но подчас излишне рьяное стремление навести порядок приводит к печальным последствиям. Мы сами это только что видели.

– Да, видели, – согласился Марк, проведя рукой по лбу.

– Я вижу, что достоинства Элис, а также пережитые ею невзгоды произвели на тебя сильное впечатление, – произнес я после минутного размышления. – Но не забывай, мы с тобой прибыли сюда по приказу короля и выполняем важную миссию. Скажи, как она относится к реформе?

– Я полагаю, сэр, все эти изменения не слишком ее задели. Я пытался расспрашивать ее о настроениях в монастыре, но она не сказала ничего определенного. Думаю, она не стала бы покрывать монахов, которые ей докучали. У Элис благородная душа, сэр. О брате Гае она говорила с большой теплотой. Он многому научил ее и постоянно защищает от всех посягательств. И к тем беспомощным старикам, за которыми ей приходится ухаживать, она тоже очень привязана.

Я задумчиво взглянул на Марка и негромко произнес:

– Эта юная особа поступила бы разумнее, избежав привязанностей. Не забывай, лорд Кромвель хочет уничтожить этот монастырь, и так или иначе он своего добьется. Вскоре Элис вновь останется без работы и без пристанища.

– Судьба слишком жестока к Элис, – нахмурившись, пробормотал Марк. – И кстати, не такая уж она и юная. Ей двадцать два года. Может, мы сумеем как-нибудь ей помочь?

– Посмотрим, – пожал я плечами. – Значит, брат лекарь защищает Элис. Вполне вероятно, что она в свою очередь защищает его?

– Вы хотите сказать, брат Гай что-то скрывает и Элис помогает ему?

– Не знаю. – Я неуверенной походкой направился к окну. – Честно говоря, у меня голова идет кругом.

– Вы говорили, вам показалось… показалось, что сумевший послушник вас передразнивал, – напомнил Марк, поколебавшись.

– А разве тебе не показалось то же самое?

– Но откуда он мог знать…

– Откуда он мог знать, как я размахиваю руками сжимаю кулаки во время важных судебных заседаний? – судорожно сглотнув, подхватил я. – Это для меня загадка.

Я стоял у окна, барабаня по нему пальцами, и тут заметил брата Гая. Он торопливо шагал по двору, а за ним, вздымая клубы снега, шли аббат и приор. Несколько минут спустя в комнате, где лежало тело, раздались голоса. Потом в коридоре послышались шаги, и все трое вошли в кухню. Усевшись за стол, я поочередно оглядел каждого из них. Смуглое лицо брата Гая хранило абсолютно непроницаемое выражение. Щеки приора Мортимуса, как всегда в минуты гнева, полыхали багровым румянцем; однако во взгляде его я различил не только злобу, но и страх. Что до аббата, то он словно усох; этот крупный, представительный мужчина казался сейчас маленьким и незначительным.

– Сэр, – первым нарушил он молчание, – мне очень жаль, что вы стали свидетелем столь безобразной сцены.

Прежде чем заговорить, я глубоко вздохнул. От пережитых волнений я так устал, что больше всего на свете хотел забиться куда-нибудь в темный уголок. Напоминать этим испуганным людям, что они имеют дело с представителем власти, у меня не было ни малейшего желания, однако я полагал, что сделать это необходимо.

– Да, вынужден признать, что мои надежды провести расследование в тишине и покое не оправдались, – с надменной миной произнес я. – Мне не доставило ни малейшего удовольствия наблюдать, как один из послушников вашего монастыря был доведен голодом и холодом до тяжкой болезни, а потом лишился рассудка и сломал себе шею.

– Саймон Уэлплей был одержим дьяволом! – произнес приор уверенным, не терпящим возражений тоном. – Он впустил в свою душу слишком много скверны, и потому, стоило ему ослабеть, дьявол с легкостью овладел им. Я исповедовал его, я подвергал его покаянию, дабы очистить его душу. Но все мои усилия оказались тщетны. Дьявол вновь явил нам свое могущество. – Приор поджал губы и с вызовом посмотрел на меня. – Враг рода человеческого не дремлет, и споры и раздоры между христианами служат для него источником величайшей радости!

– Саймон говорил, что видит демонов, – невозмутимо сообщил я. – По его словам, они носились в воздухе, как пылинки. Как вы полагаете, он и в самом деле видел их?

– Помилуйте, сэр, даже самые ярые приверженцы реформы не подвергают сомнению существование посланцев дьявола, которыми полон наш мир. Разве сам Лютер не запустил как-то Библией в демона? – осведомился приор.

– Но подчас подобные видения порождаются мозговой лихорадкой, – заявил я, взглянув на брата Гая, который подтвердил мое предположение кивком.

– Да, это возможно, – согласился аббат. – Мы непременно должны выяснить, что именно имело место в данном случае – лихорадочный бред или подлинное явление дьявола.

– Да нечего тут выяснять! – злобно выпалил приор. – Саймон Уэлплей открыл свою душу дьяволу, тот лишил его рассудка и заставил броситься в ванну и сломать себе шею. Саймон погиб, подобно гадаринским свиньям, низвергшимся со скалы. [7] Несмотря на наши попытки спасти его душу, сейчас она пребывает в аду.

– Я не думаю, что причиной смерти мальчика явилось падение, – произнес брат Гай.

Все удивленно уставились на него.

– С чего вы это взяли? – презрительно процедил приор/

– Он вовсе не ломал себе шею. И на голове его я не обнаружил следов ушиба, – спокойно сообщил лекарь.

– Но почему тогда…

– Это мне пока неизвестно.

– Как бы то ни было, – сурово изрек я, не сводя глаз с приора, – юноша был доведен до болезни излишне строгими наказаниями.

Приор ничуть не смутился.

– Сэр, главный правитель хочет вернуть в монастыри порядок, – заявил он. – Это совершенно необходимо, ибо снисходительность и потворство разного рода нарушениям чреваты серьезной опасностью. Если Саймон Уэлплей не избежал этой опасности и стал добычей дьявола, это произошло лишь потому, что я был недостаточно суров. Возможно, впрочем, душа его была слишком глубоко уязвлена грехом. Так или иначе, я полностью согласен с лордом Кромвелем: реформа возможна лишь при незыблемом соблюдении дисциплины. И я ничуть не сожалею, что так поступал.

– А вы что на это скажете, господин аббат?

– Боюсь, на этот раз суровость приора зашла слишком далеко. Брат Гай, вам, мне и приору необходимо всесторонне обсудить случившееся. Следует создать комиссию по расследованию смерти Саймона Уэлплея. Да, именно комиссию.

Это слово, судя по всему, подействовало на аббата успокоительно.

– Прежде всего я должен исследовать останки бедного юноши, – со скорбным вздохом произнес брат Гай.

– Да, конечно, – кивнул аббат. – Сделайте это не откладывая.

Обычная самоуверенность на глазах возвращалась к аббату.

– Господин Шардлейк, я должен передать вам то что мне сообщил брат Габриель, – сказал он, повернувшись ко мне. – За день до того, как был убит эмиссар Синглтон, он видел на болоте огни. Учитывая это, можно с уверенностью предположить, что в смерти эмиссара виновны местные контрабандисты. Эти люди способны на все; несомненно, тот, кто нарушает человеческие законы, способен попрать и заповеди Господни.

– Да, я уже пытался осмотреть болота. Разумеется, подобным предположением нельзя пренебрегать. Завтра мы с мировым судьей Копингером непременно его обсудим.

– Я уверен, что оно окажется верным.

Это заявление я оставил без ответа.

– Полагаю, нам следует сообщить братии, что Саймон Уэлплей скончался в результате тяжкого недуга, – продолжал аббат. – Вы согласны со мной, сэр?

На минуту задумавшись, я решил, что новый приступ паники в монастыре мне совершенно ни к чему.

– Думаю, именно так и надо поступить, – кивнул я.

– Я должен буду написать его семье. Родителям я сообщу то же самое.

– Да, это разумно. Вряд ли стоит сообщать им, что, по мнению приора, их сына сейчас поджаривают на адском пламени, – процедил я, охваченный приступом внезапного раздражения.

Приор Мортимус уже открыл рот, чтобы вступить в спор, но аббат не дал ему сделать этого.

– Идем брат Мортимус, у нас много дел. Надо приказать вырыть еще одну могилу.

Аббат поклонился и направился к дверям; приор, бросив на меня исполненный откровенной неприязни взгляд, последовал за ним.

– Брат Гай, как вы думаете, что на самом деле случилось с Саймоном? – спросил Марк, когда аббат и приор удалились.

– Я постараюсь это выяснить. Для этого придется вскрыть тело, – вздохнул брат Гай и помотал головой, словно отгоняя тяжкие видения. – Это нелегко, когда дело касается человека, которого ты хорошо знал. Но сделать это необходимо. Причем срочно, пока труп не начал разлагаться.

Он склонил голову и закрыл глаза, шепча молитву, затем вновь глубоко вздохнул.

– Если вы позволите, я вас оставлю.

Я кивнул. Лекарь вышел из кухни и, судя по звуку гулко отдававшихся в коридоре шагов, направился в свой кабинет. Несколько мгновений после его ухода мы с Марком хранили молчание. Щеки моего юного товарища слегка порозовели, и все-таки он имел непривычно унылый и подавленный вид. Что до меня самого, то дрожь, сотрясавшая мое тело, наконец унялась, однако я по-прежнему чувствовал себя далеко не лучшим образом. Тут вернулась Элис с чашкой какой-то дымящейся жидкости.

– Я приготовила для вас успокоительный настой, сэр.

– Благодарю вас.

– В вестибюле вас ожидают два монаха – те, что служат в казначействе. Они принесли целую гору книг.

– Каких книг? Ах да. Марк, иди, распорядись, чтобы они отнесли эти книги в нашу комнату.

– Да, сэр.

Марк открыл дверь, и из кабинета брата Гая до меня донесся жуткий скрежет пилы, вгрызающейся в человеческие кости. Когда дверь за Марком закрылась, я облегченно вздохнул и отпил из чашки, принесенной Элис. У настоя оказался терпкий привкус мускуса.

– Этот настой помогает успокоиться и прогоняет прочь меланхолию.

– Очень вкусно. Спасибо, Элис.

Девушка испытующе смотрела на меня, прижав к груди руки.

– Сэр, я должна попросить у вас извинения. Я проявила непозволительную дерзость.

– Оставьте, Элис. Все это сущие пустяки. Мы все были слишком взволнованы.

Девушка помолчала, словно набираясь решимости, и наконец произнесла:

– Сэр, наверное, мои слова покажутся вам вызывающими. Но я хочу повторить: то, что я видела, отнюдь не кажется мне работой дьявола.

– Возможно, вы правы. Подчас мы слишком поспешно объявляем все непонятное или пугающее делом рук дьявола. Скажу откровенно, поведение этого несчастного так напугало меня, что я решил: здесь не обошлось без дьявольских козней. Но, полагаю, брат Гай придерживается иного мнения на этот счет. Сейчас он как раз вскрывает тело.

Элис молча перекрестилась.

– Как бы то ни было, – продолжал я, – мы должны помнить о присутствии сатаны в нашем грешном мире и сохранять бдительность.

– Мне кажется… – неуверенно произнесла Элис и осеклась.

– Продолжайте, прошу вас. Со мной вы можете говорить без обиняков. И вы очень меня обяжете, если согласитесь присесть.

– Спасибо.

Элис села, не сводя с меня больших голубых глаз. Во взгляде ее застыла настороженность. Я обратил внимание на то, что у девушки на редкость чистая и гладкая кожа.

– Мне кажется, происки дьявола заключаются в том, что он заставляет людей творить зло, вселяет в них жестокость, жадность и гордыню, – убежденно заявила Элис. – Сатане ни к чему лишать их рассудка и заставлять бешено скакать, метаться и бредить.

– Согласен с вами, Элис, – кивнул я. – В суде я имел возможность наблюдать самые крайние проявления тех качеств, о которых вы только что упомянули. И отнюдь не только среди обвиняемых. Однако все люди, одержимые этими грехами, были совершенно здоровы.

Тут перед внутренним моим взором с пугающей отчетливостью возникло лицо лорда Кромвеля. Я даже заморгал, отгоняя видение.

– Зло проникает повсюду, – подхватила Элис. Настороженность в ее взгляде исчезла, теперь он был исполнен грусти. – Подчас мне кажется, что жажда наживы и почестей способна превратить людей в кровожадных львов, которые не остановятся перед любыми жертвами.

– Хорошо сказано. Но где же вам, юной девушке, довелось столкнуться с проявлениями подобного зла? – вкрадчиво осведомился я. – Неужели здесь, в святой обители?

– Я привыкла наблюдать за тем, что происходит вокруг, и размышлять над увиденным, – пожав плечами, сказала Элис. – Возможно, женщине не следует так много предаваться размышлениям.

– Нет, нет. Господь наградил рассудком женщин точно так же, как и мужчин.

– Здесь вы вряд ли найдете сторонников подобного мнения, сэр, – с печальной улыбкой заметила Элис.

Я вновь отпил теплого настоя, который приятно согревал желудок и помогал расслабиться моим усталым членам.

– Прекрасное средство, – заметил я. – Господин Поэр говорил мне, что вы разбираетесь в лекарственных травах и владеете искусством составления целебных отваров.

– Спасибо. Как я уже рассказывала господину Поэру, всему этому научила меня покойная матушка. – На какое-то мгновение лицо Элис помрачнело. – Некоторые люди в нашем городе считали, что она занимается колдовством. Но она всего лишь знала свойства каждой травы и умела исцелять недуги. Эти знания она унаследовала от своей матери, а та, в свою очередь, от своей. Даже аптекарь часто спрашивал у матушки совета.

– Вы ведь работали помощницей аптекаря, да, Элис?

– Да. Он многому научил меня. Но после его смерти мне пришлось вернуться домой.

– Однако дом вы тоже утратили.

У губ Элис залегла горькая складка.

– Да, – проронила она. – Вскоре после смерти матушки истек срок аренды. Землевладелец приказал снести наш дом и отдал землю под пастбища.

– Искренне вам сочувствую. Повсеместное превращение земель в пастбища стало настоящим бедствием для страны. Лорд Кромвель намерен разрешить эту проблему в самом скором времени.

Элис удивленно взглянула на меня.

– Вы его знаете? Самого лорда Кромвеля?

– Да, – кивнул я. – Вот уже много лет я служу лорду Кромвелю на различных поприщах.

Элис вперила в меня долгий изучающий взгляд, затем внезапно опустила глаза и замерла, сложив руки на коленях. Руки ее несколько огрубели от тяжелой работы, но сохраняли изящную форму.

– Вы поступили работать в монастырь после смерти матери? – прервал я молчание.

Элис вскинула голову.

– Да. Я хочу, чтобы вы знали, сэр: брат Гай очень добрый человек. Надеюсь, вы не будете думать о нем плохо, основываясь лишь на его необычной наружности. Увы, некоторые именно так и поступают.

– Я не из их числа. Тот, кто по роду своей службы занимается расследованиями, не должен довольствоваться лишь впечатлениями, – покачал я головой. – Хотя, признаюсь, впервые увидев брата Гая, я пришел… в некоторое недоумение.

Элис улыбнулась, обнажив белоснежные ровные зубы.

– Я тоже, сэр. Точнее говоря, я попросту испугалась. Мне показалось, что он похож на ожившую деревянную статую. Прошло несколько недель, прежде чем я привыкла к его странному обличью и оценила его по достоинству. Брат Гай очень многому научил меня.

– Возможно, настанет день, когда вам пригодятся полученные здесь знания. В Лондоне многие женщины служат в аптеках. Но в большинстве своем это вдовы. А вы, несомненно, в скором времени выйдете замуж.

– Возможно, – пожала плечами Элис.

– Марк рассказал мне, что ваш жених погиб в результате несчастного случая. Мне очень жаль.

– Да, он погиб, – медленно проговорила девушка. Взгляд ее вновь стал настороженным и отстраненным. – Я вижу, господин Поэр немало рассказал вам обо мне.

– Да, конечно. Вы же понимаете, мы с ним должны как можно больше узнать обо всех обитателях монастыря.

Я улыбнулся, стараясь, чтобы улыбка вышла ласковой и ободряющей.

Элис встала и медленно подошла к окну. Когда она обернулась, я понял, что за несколько мгновений девушка приняла какое-то важное решение.

– Сэр, если я открою вам кое-какие сведения, вы никому не скажете, от кого их получили? Я не хочу потерять работу и…

– Я все понимаю, Элис. Вы можете на меня положиться.

– Помощники брата Эдвига сказали, что принесли все расчетные книги, которые вы требовали.

– Да, именно об этом я их просил.

– Но они принесли не все книги, сэр. Среди книг нет той, что эмиссар Синглтон просматривал накануне своей смерти.

– Но как вы сумели это определить, Элис? Вы ведь не открывали ни одну из этих книг?

– Все книги, которые они принесли, в коричневых переплетах. А та, что просматривал эмиссар Синглтон, была в синем.

– Вот как? Но откуда вам это известно?

– Вы будете держать в тайне то, что я вам расскажу? – спросила девушка после недолгого раздумья.

– Обещаю, Элис, что никому не обмолвлюсь ни словом, – заверил я. – Вы можете полностью мне доверять.

– В день накануне убийства эмиссара Синглтона я ходила в город, делала кое-какие покупки, – глубоко вздохнув, сообщила девушка. – На обратном пути я заметила в дверях казначейства эмиссара Синглтона и молодого помощника казначея, брата Ателстана.

– Брата Ателстана?

– Да, именно его. Эмиссар держал в руках толстую расчетную книгу в синем переплете и кричал на брата Ателстана. Заметив меня, он не счел нужным понизить голос. В конце концов, я всего лишь служанка, – добавила она с грустной улыбкой.

– И что же он кричал?

– Что-то о том, что брат Эдвиг нарочно спрятал в ящик стола, рассчитывая, что он, эмиссар, до нее не доберется. Брат Ателстан что-то бормотал в свое оправдание, говорил, что никто не имеет права заходить в кабинет казначея, когда тот отсутствует. На это эмиссар заявил, что в качестве королевского посланника он имеет право заходить куда угодно и эта книга позволяет увидеть финансовые дела монастыря в новом свете.

– И что на это ответил брат Ателстан?

– Ничего. Он был очень испуган и походил на побитую собаку. Эмиссар Синглтон сказал, что собирается внимательно изучить книгу, и зашагал прочь. Я помню, лицо его буквально светилось торжеством. Брат Ателстан стоял на пороге, глядя ему в спину. Затем он заметил меня, смерил злобным взглядом и зашел в дом, захлопнув за собой дверь.

– И больше вы ничего не слышали об этой книге?

– Нет, сэр. Дело было уже под вечер. Вскоре я отправилась спать, а на следующее утро узнала, что эмиссар убит.

– Благодарю вас, Элис, – с чувством произнес я. – То, что вы сообщили, возможно, чрезвычайно важно. – Я помолчал, внимательно разглядывая свою собеседницу. – Кстати, господин Поэр сообщил мне, что вы… подвергались домогательствам со стороны приора.

Краска залила щеки девушки.

– Когда я только что поступила сюда, он пытался воспользоваться моим одиночеством и беззащитностью. Но все это осталось в прошлом.

– Я очень ценю вашу прямоту и откровенность, Элис. Прошу вас, если вспомните еще какие-нибудь факты или обстоятельства, которые могут способствовать моему расследованию, без промедления сообщите их мне. Если вам потребуются покровительство и защита я к вашим услугам. Я непременно отыщу пропавшую книгу, но можете не сомневаться, ни словом не упомяну о том, что о ней мне рассказали вы.

– Вы очень добры, сэр. С вашего разрешения, я вас оставлю. Я должна помочь брату Гаю.

– При вскрытии? Не слишком подходящая работа для девушки.

– Это входит в мои обязанности, – пожала плечами Элис. – За свою жизнь я достаточно насмотрелась на мертвецов. Моя матушка частенько обмывала и убирала покойников.

– Могу лишь позавидовать вашей крепости и выдержке, Элис.

– Да, жизнь закалила меня, – с неожиданной горечью сказала она. – Служанке лучше забыть о нежностях.

– Я совсем не это имел в виду, – попытался оправдаться я и, протестующим жестом вскинув руку, едва не опрокинул стоявшую на столе чашку.

Элис, сделав стремительное движение, успела подхватить ее, прежде чем хоть капля настоя пролилась на стол.

– Спасибо, Элис. Небом клянусь, ловкости и проворства вам не занимать.

– Брат Гай частенько все роняет, так что я привыкла быть начеку. Простите, сэр, но я действительно должна идти.

– Не смею вас задерживать. И еще раз примите мою благодарность за то, что сообщили мне о книге. Знаю, решиться на подобный поступок вам было не просто. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что посланник короля может быть пугающей персоной, – с улыбкой добавил я.

– Нет, сэр. Вы не такой.

На мгновение она устремила на меня серьезный взгляд, потом быстро повернулась и вышла из комнаты.

Я тихонько прихлебывал настой, который приятно согревал мои внутренности. Еще приятнее была мысль о том, что Элис начала проникаться ко мне доверием. Если бы только я встретил ее при иных обстоятельствах и если бы только она не была служанкой… На память мне пришли последние слова Элис. По всей вероятности, она имела в виду, что я «не такой», как Синглтон. Несомненно, опыт наблюдений за ним убедил ее в том, что все королевские посланники – напыщенные и надменные грубияны. Но может, в ее словах содержался какой-то иной, потаенный смысл? Впрочем, вряд ли девушка чувствовала ко мне влечение, подобное тому, что я испытывал к ней. Я вспомнил, как неприятно поразил Элис тот факт, что Марк передал мне ее рассказ. Теперь она уже не будет относиться к нему с прежним доверием; подумав об этом, я невольно ощутил удовольствие. Нахмурившись, я мысленно напомнил себе, что ревность является одним из смертных грехов, и направил нить своих размышлений к пропавшей расчетной книге. Судя по всему, именно с этой книгой была связана одна из самых многообещающих линий расследования.

Через некоторое время в комнату вошел Марк. Когда он открыл дверь, я с облегчением убедился, что брат Гай прекратил орудовать пилой.

– Книги уже в нашей комнате, сэр, – сообщил он. – Восемнадцать тяжеленных томов. Помощники казначея ворчали, что без этих книг не смогут работать. Просили вернуть их поскорее.

– Ничего, потерпят. Ты запер нашу комнату?

– Да, сэр.

– А ты не заметил, не было ли среди книг одной в синем переплете?

– Все они в коричневых переплетах, сэр.

Я кивнул.

– Мне кажется, я догадываюсь, почему брат Эдвиг не дает продыху бедняге Ателстану. Наш добрый казначей не проявил должной откровенности. Придется поговорить с ним еще разок. Это очень важно, так как…

Тут я осекся, потому что в комнату вошел брат Гай. Лицо его побледнело от усталости. Под мышкой он нес запятнанный кровью фартук, который бросил в корзину для грязного белья.

– Сэр, могу я сказать вам несколько слов наедине?

– Разумеется.

Я поднялся и последовал за ним. Сердце мое болезненно сжалось при мысли, что лекарь поведет меня к трупу несчастного Уэлплея. Но к моему великому облегчению, мы вышли на воздух. Солнце уже садилось, бросая розовые отсветы на заснеженный палисадник. Брат Гай решительно зашагал по снегу и остановился у большого куста.

– Теперь я знаю, что послужило причиной смерти бедного Саймона, – произнес он. – Нет, мальчик не был одержим демоном. Подозрения возникли у меня еще тогда, когда я заметил, как странно он изгибается и размахивает руками. Поверьте, сэр, меньше всего он хотел передразнить вас. Подобные спазмы – это весьма характерный признак. Да и все другие признаки налицо – изменение голоса, видения.

– Признаки чего?

– Отравления. Отравления ягодами вот этого куста. – Брат Гай потряс ветку, на которой оставалось несколько заиндевелых сухих листьев. – Белладонна. В этих краях ее называют сонная одурь.

– Значит, Саймона кто-то отравил?

– Белладонна обладает слабым, но довольно специфическим запахом. Я работал с ней много лет и без труда сумею отличить этот запах от всех других. Так вот, в желудке бедного Саймона я нашел следы яда. На столике у его кровати стояла чашка с медовым питьем. В ней я тоже обнаружил яд.

– Но когда его отравили?

– Вне всякого сомнения, не далее как сегодня. Признаки отравления проявляются быстро. Мальчика больше нет, и я тому виной. Если бы только я или Элис все время оставались с ним…

Брат Гай вздохнул и провел рукой по лбу.

– Вы не могли предугадать, что произойдет. А кто еще заходил к Саймону и оставался с ним наедине?

– Прошлой ночью, вскоре после того, как вы ушли, его навестил брат Габриель. Он заходил и сегодня утром. Видно было, что он очень обеспокоен. Я дал ему разрешение помолиться над мальчиком. А позднее больного посетили аббат и брат казначей.

– Да, я знаю, что они заходили к Саймону.

– И еще, когда утром я зашел осмотреть больного, я застал в комнате приора Мортимуса.

– Вот как?

– Саймон крепко спал, а приор стоял у кровати и смотрел на него. Вид у него был встревоженный, и я даже решил, что его мучает совесть. Подумал, он сожалеет о том, что его жестокость привела к таким печальным последствиям. – Брат Гай помолчал, поджав губы. – Сок белладонны имеет приятный сладковатый вкус, а запах у нее очень легкий, – добавил он. – В меду его невозможно различить.

– Насколько я знаю, белладонна используется для лечения некоторых недугов?

– Да, в малых дозах она помогает при запоре и некоторых других болезнях. В моем кабинете хранится значительный запас белладонны, я часто ее прописываю. Но добыть этот яд мог любой из монахов нашего монастыря. Отыскать куст белладонны не составит труда, и ее ядовитые свойства известны всем.

– Прошлой ночью Саймон пытался о чем-то мне сообщить, – напомнил я после недолгого размышления. – Он сказал, что эмиссар Синглтон – не первый убитый. Я намеревался поговорить с ним сегодня, когда он проснется. Скажите, вы или Элис не рассказывали кому-нибудь о странном бреде больного? – спросил я, испытующе глядя на лекаря.

– Разумеется, ни я, ни Элис не обмолвились ни словом. Но мальчик продолжал бредить во сне. Возможно, кого-то из посетителей насторожили слова, сорвавшиеся с его губ.

– И он решил, что уста Саймона необходимо запечатать навсегда.

Брат Гай мрачно кивнул.

– Бедное дитя, – прошептал я. – А я голову себе ломал, с чего это он вздумал меня дразнить.

– Мы часто воображаем себе то, что не имеет ни малейшего отношения к действительности, – заметил монах.

– Не могу не согласиться с вами. Но скажите, брат Гай, почему о своем печальном открытии вы в первую очередь сообщили мне, а не аббату?

Брат Гай взглянул мне прямо в лицо.

– Потому что аббат был среди тех, кто посетил несчастного этим утром. Вы облечены властью, господин Шардлейк, и я верю в то, что вы стремитесь служить истине. В вопросах религии между нами существуют определенные разногласия, но сейчас это не имеет значения.

– Прошу вас, держите в строжайшем секрете то, что открыли мне только что. Я должен обдумать, как поступать дальше, – сказал я.

Мне казалось, что просьба моя, более похожая на приказ, должна возмутить монаха. Но он лишь устало кивнул в ответ и взглянул вниз, на мои облепленные засохшей грязью штаны.

– Я вижу, вы упали? – спросил он.

– Да, причем в болото. Я едва сумел выбраться.

– Ходить по болотам следует с большой осторожностью.

– Полагаю, здесь мне следует ходить с осторожностью повсюду, – пожал плечами я. – Давайте зайдем в дом, иначе нам не миновать лихорадки. – С этими словами я направился к дверям. – Да, теперь я хотя бы перестану ломать голову, выискивая причины заставившие больного юношу меня передразнивать. Загадка получила неожиданное объяснение. Удивительно все-таки, что именно мои недоуменные расспросы натолкнули вас на это прискорбное открытие.

– По крайней мере, теперь приор Мортимус пере станет твердить, что душа Саймона пребывает в аду.

– Да. Полагаю, он будет разочарован.

Если только не он отравил несчастного Саймона, добавил я про себя. В противном случае приор все знал заранее. Если бы только прошлой ночью брат Гай и Элис не настояли на том, чтобы я оставил больного в покое, быть может, я узнал бы тогда, что мучило Саймона, и это помогло бы мне найти убийцу. Быть может, мальчик был бы сейчас жив. А теперь мне предстоит расследовать два убийства. А если то, что лепетал бедный послушник в бреду, было правдой и Синглтон действительно не первая жертва, значит, убийство совершалось в монастыре уже трижды.


ГЛАВА 12 | Горбун лорда Кромвеля | ГЛАВА 14