Майор Кипелов принял сообщение от Ваганова и несколько мгновений провел в раздумье. Снова открыл карту, отмечая на ней местоположение американского секрета и бойцов группы поддержки. Мысленно нарезал на дороге участки, которые также охранялись американцами. Удивился точности, с какой командир Марса перенаправил его отряд, уводя от смертельной опасности. Сто метров севернее – и положение российских спецназовцев оказалось бы аховым. Да и сейчас оно не сахар, закончил свою мысль Кипелов, поменяв отношение к командиру Марса: сто метров влево или вправо – это мелочь по сравнению с клином, на острие которого был насажен Охотник. Нарочно не придумаешь.

Пользуясь вынужденной остановкой, во время которой его бойцы в последний раз поменялись тяжелой ношей, майор подозвал трех человек: Михаила Чижова, Тимура Музаева и радиста Сергея Клюева. Теперь надобность в радисте – как в штатной единице отряда – отпала сама собой. До берега полтора километра, связь с командиром группы поддержки четкая и постоянная. Сейчас больше важны руки, нежели «уши». И ноги. Отдать остатки сил, но преодолеть эти последние полторы тысячи метров, две с половиной тысячи шагов.

Майор принял от Клюева радиостанцию и закинул ее себе за спину. Только после этого он отдал распоряжение:

– Чижов – старший. Слушай внимательно, Чижик. Здесь нас страхуют два парня из группы поддержки, – майор показал на карте. – Мы обходим «марсиан» справа. Вы присоединяетесь к ним и прикрываете наш отход впятером. Ясно?

– Так точно, – кивнул Чижик.

– «Марсиане» сейчас в работе по уши. Сигнала к нашему броску не будет. Прикрываете нас до шоссе и останавливаетесь. Все, парни, вставайте в хвост колонны. По мере приближения к шоссе вытягиваемся в шеренгу.

«Посольские», загруженные ранцами, оказались в середине отряда. По-прежнему молчаливые, сосредоточенные. Они вели себя так, как пожелал бы видеть их действия майор Кипелов.

Выдерживая дистанцию в пять-шесть шагов, отряд тронулся навстречу самому ответственному этапу затянувшейся операции.

Жесткая рама армейского джипа представляла собой трубчатый контур дверных проемов, лобового и заднего стекол. Ровно посередине проходила широкая смычка, разделявшая стоящего в полный рост пулеметчика и водителя-наблюдателя. По внешнему виду джип напоминал «УАЗ-469».

Американцам было неудобно. Особенно пулеметчику. Он стоял на сиденье, низко согнувшись над оружием. Он часто распрямлял спину и поводил плечами. И своим мельтешением выдавал свое местонахождение.

Голимая мишень, заметил Джеб. Он подполз к джипу и затаился у заднего колеса. Прямо над ним в виде наращенного борта находилась багажная секция, обрамленная металлической сеткой. Внутри – коробки с боеприпасами. У противоположного борта, где занял позицию Кок, такой же отсек с петельными замками и двумя канистрами с бензином.

Оба американца были в касках с маскировочной сеткой. Чернокожий пулеметчик носил очки и, несмотря на грозное оружие в руках, виделся беззащитным. Особенно в те моменты, когда распрямлялся и всматривался вдаль. В паре шагов от него затаилась смерть, заключенная в матовый клинок десантного ножа.

Джеб не испытывал жалости к противнику. У него в руках было оружие; и каждый раз, когда его рука касалась автомата или ножа, он испытывал ни с чем не сравнимое чувство превосходства, желание нажать на спусковой крючок или немедленно пустить в ход стальной клинок – эту очищающую силу, дающую настоящему профессионалу право убить человека. Этому нельзя научить, разве что возбудить боевой инстинкт. Нет этого острого чувства – значит, ты не воин.

И еще одно чувство – товарища, напарника. Который повторяет твои движения, а ты – его.

Джеб и Кок, отдышавшись у заднего борта джипа, одновременно двинулись вперед. Шаг – и Блинков сделал короткую остановку, поравнявшись с горловиной бензобака. Под ногами жесткие проплешины, сухие корки, свободные от сгоревшей на солнце травы. Слышно дыхание солдата, в очередной раз откинувшегося от пулеметного станка.

Пора.

Блинков крепче сжал рукоятку ножа и привстал за спиной американца. Еще одно движение, и, найдя опору на подножке, Джеб поднялся во весь рост. Странное мимолетное ощущение коснулось его: он был на голову выше противника, невидимой и неслышимой тенью, ставшей за его спиной.

Левой рукой он закрыл солдату рот и резко потянул его на себя, запрокидывая ему голову. Коротким движением правой руки, вооруженной ножом, перерезал ему горло. И держал его до тех пор, пока тот не перестал мелко перебирать ногами по серой обивке сиденья.

Кок отработал аналогичным приемом и уже стаскивал тело американца на песок.

Блинков не мешкая занял место за пулеметом и посмотрел поверх ствольной коробки на основную группу солдат. Они не изменили положений, лежали, взяв автоматические карабины на изготовку, ногами к противнику.

Все тихо. Экстренных мер принимать не пришлось. И Джеб отпустил рукоятку пулемета.

«Пошел, Кок!» – сержант дал отмашку товарищу и пополз вслед за ним. Кокарев, прихватив свой автомат, подбирался к американцам справа, делая короткие перебежки. Джеб шел по центру. Последние пять метров преодолел по-пластунски и залег в десяти шагах.

Пауза, во время которой Блинков представил себя за пулеметным станком – как бы отреагировали американцы на пулеметный огонь со своей машины? Жаль, нельзя шуметь.

Он отсчитал до трех и поднялся на колено. Массивный глушитель «калаша» уставился в спину крайнему американцу. Джеб придавил спусковой крючок, израсходовав половину магазина, медленно смещая ствол вправо и по ходу корректируя огонь. Кок тоже встал на колено и отработал короткими очередями. Бил прицельно и не спеша, чувствуя приятную боль в плече от отдачи оружия и видя работу Джеба: сержант повел ствол в обратную сторону, прошивая и песок, и тех, кто вскочил и кто корчился на нем от огнестрельных ранений.

Кокарев первым заметил своих. Бросив взгляд влево, он увидел перебегающие через дорогу фигуры. Но не в ста, а в пятидесяти метрах. Три человека отделись от основной группы и поспешили к разведчикам.

– А вот и чапаевцы, – прокомментировал Николай.

Дальше случилось то, чего Блинков опасался больше всего.

…В обрез, в обрез, часто повторял про себя сержант. Четко сработали? Нет. Просто уложились в отведенное время. Дорога и правый склон холма стали быстро светлеть. Сколько армейских машин мчится сюда, две-три? Где произошел прокол? Сухие шлепки из бесшумного оружия невозможно услышать и с двадцати метров. Правильно ли поступил лейтенант Ваганов, отдавший приказ уничтожить группу американцев? Тихо сняли, тихо ушли, оставив на песке безмолвные тела. Они на постоянной связи и вдруг замолчали. Это означало преследование уже двух групп российского спецназа. По глубоким следам, оставленным на песке.

И только увидев бойцов Охотника, Джеб понял все. Морпехи еле держались на ногах. Их лица опухли от жары, потрескались от сухого ветра. Они сократили то ничтожное расстояние в сто метров ровно вдвое. Пятьдесят метров для них – цена жизни и смерти. Блинков еще не получил очередного распоряжения, но уже знал его содержание. Он и сам принял бы на себя ответственность, уводя за собой погоню, притворяясь Охотником, на поиски которого были брошены… Два, три, четыре армейских джипа. Больше тридцати американских пехотинцев.

Куда уводить американцев? Просто подальше.

– Кок, прыгай за руль! – крикнул Джеб. – Парни, в машину, быстро!!

Спецназовцы рванули к машине. Кок занял место водителя и тронул джип с места. Рывком, едва не зарывшись колесами в податливом под жесткой коркой песке. Выругался, сбрасывая газ.

Блинков бросил взгляд на металлические канистры с бензином.

– Тормози, Кок!

Убрав автомат за спину, сержант щелкнул петлями на резиновых ремнях-держателях и выбросил канистры на обочину.

– Боишься поджариться, Джеб? – возбужденно крикнул Кокарев, глядя на приближающиеся машины.

– Мне до дембеля два месяца, – повторил за товарищем сержант.

Он занял место за станком пулемета и дал длинную очередь по головному джипу преследователей. Морские пехотинцы добавили огня из автоматов. Четыре огневые точки, четыре стрелка. В суматохе сойдет за восемь. Охотник в полном составе.

– Кок, ты чего телишься?!

– Не найду первую передачу.

– Она между второй и задней, – подсказал Михаил Чижов.

– Спасибо, брат! – Это Кокарев решил выпендриться перед «младшими братьями» подводных диверсантов.

Джип наконец-то тронулся с места. Блинков сместил ствол пулемета и дал короткую очередь по канистрам. Взрыв. Огненный шар ослепил. Горящая река поползла с обочины и преградила американцам дорогу. На время.

На связь вышел Ваганов.

– Джеб, вы уже уходите?

– Да.

– Поплутай немного и выходи к точке эвакуации. Вашу лодку мы подтащим к самой воде. Догонишь нас.

«Спасибо, падла!» – мысленно выругался Джеб.

Из четырех джипов преследование продолжили три. Или попал в водителя, или вывел из строя мотор, рассудил Блинков.

– Сворачивай с дороги, – крикнул он Коку, – и наискосок к морю.

– Нет, я попру прямо на засаду!

Кокарев вел машину, проворно работая рулем и почти не переключая передачи, в основном ехал на третьей. Он свернул с дороги, когда впереди обозначились по крайней мере еще две машины. «Лендровер» петлял между барханами и, казалось, оторвался от преследования. Уже не слышно было позади стрельбы – поначалу беспорядочной, а после достаточно прицельной из пулемета на головной машине и автоматических карабинов: в низкий борт джипа ударили пули, и над головами российских бойцов просвистела очередь. Блинков, сменив ленту, ответил продолжительным огнем. Пули летели красиво, длинной огненной строчкой, упирающейся в центр невидимой мишени.

Когда машина понеслась по пологому склону, сзади снова обозначились мечущиеся огни преследователей. Их настойчивость и удивляла, и вызывала волнение. Армейские джипы ехали друг за другом, цепочкой и в определенные моменты представляли собой отличную мишень. И всякий раз Джеб отказывался от соблазна остановить свою машину и плотным огнем буквально расстрелять головной джип американцев.

Кокарев вывел машину на прибрежье и на мокром песке развил достойную этой машины скорость. Он переезжал небольшие препятствия на полном ходу, сбрасывал скорость, объезжая лежащие тут и там деревья. Джеб часто оглядывался, всматриваясь в береговую полосу, в надежде увидеть черные силуэты уходящих от берега диверсионных лодок. В какой-то момент зародилось сомнение: не проехал ли Кок место высадки.

Нет, не проехал. Николай затормозил так резко, что Блинков повалился на Чижова и едва не протаранил головой раму. Затем его снова тряхнуло и бросило на правый борт. Это Кокарев делал последний маневр, разворачивая «Лендровер» навстречу погоне и включая слепящий дальний свет.

– Выходим! – крикнул Кок, первым покидая машину, и побежал к берегу.

Джеб шел последним, прикрывая маленький отряд. Примерно в полукилометре отсюда засверкали огни джипов, мчавшихся по следам своего одноклассника.

Лодка стояла носом к берегу, мотор поднят над транцевой доской. Морпехи сориентировались мгновенно. Чижов стал у левого борта рядом с Коком. Музаев и Клюев – справа.

– Взяли! – подал команду Кок.

И четверка бойцов стащила лодку в воду. Джеб догнал товарищей и занял место рулевого последним. Он чуть приподнял мотор, освобождая защелку, и опустил его в воду. Резко дернул шнур стартера, дал газ на холостых, потом на передаче. И с этого момента уже не оглядывался. Он смотрел на незнакомых спецназовцев и видел в них бойцов из своего подразделения. Они полулежали на овалах бортов, крепко вцепившись в наружные и внутренние леера. И было видно, что такая работа им привычна.

Кокарев своим последним маневром подарил команде несколько драгоценных секунд или даже минут. Американцы словно споткнулись о слепящую их машину. Они развернулись в походный строй и расстреляли джип из всех пулеметов. Только после этого решили подойти ближе и окружили ее.

…Старший группы подошел к берегу и увидел многочисленные следы ног и волочения, судя по ребристым полоскам – надувной лодки. И не одной, а целых трех. Он посмотрел вдаль и прислушался. Но шум прибоя заглушил те звуки, которые он рассчитывал услышать или не хотел слышать вовсе. Диверсионная группа, за которой он охотился двое суток и надеялся взять ее обессиленной и обезвоженной в горячих песках, благополучно ушла морем.