– Тихо, Гиточка, кажется, я дозвонилась.

Высокая, худощавая и прямая, как палка, Фира Гордина поплотнее прижала к уху телефонную трубку и, посмотрев на сестру, поднесла к губам сухой, тощий палец.

– Сделай громкую связь, Фира, – попросила Гита Гордина, сложив руки замочком в немой мольбе.

В отличие от рыжеволосой и поджарой Фиры, Гита была полнокровной и румяной, а ее черные волосы отливали синевой. Над пухлой верхней губой Гиты пробивались маленькие усики. Походка ее была грузной, а взгляд тусклым, что в общем-то неудивительно для женщины, которой недавно перевалило за полтинник.

– Алло, здравствуйте! Это межрегиональная прокуратура центрального округа Москвы?.. Могу я поговорить с Семеном Сергеевичем Вороновым? Что значит – кто? Клиентка... Ну если вы так настаиваете – Фира Гордина... Да, так и передайте... Ага... Ага... Жду...

– Фирочка, громкую связь! – напомнила Гита.

Фира кивнула и нажал на кнопку.

– Слушаю, – произнес хрипловатый мужской голос.

– Это Семен Сергеевич?

– Он самый.

– Фира Гордина вас беспокоит. Семен Сергеевич, я по поводу моей погибшей сестры – Доли Гординой. Что-нибудь стало известно?

В трубке воцарилось молчание. Прошло не меньше пяти секунд, прежде чем Воронов снова заговорил:

– Фира Абрамовна, тут такое дело... В общем, вы не расстраивайтесь, но похоже, что дело вашей сестры будет... отложено.

– Что-о? – Трубка задрожала в руке Фиры. Тонкие губы поджались. – Что это вы такое говорите, дорогой мой? Как это – закрыто? Вы что, нашли убийцу?

– В том-то и дело, что нет. Дело приостановлено в связи с нерозыском обвиняемого.

– Извините меня, дорогой Семен Сергеевич. Может, я чего-то не понимаю, но ведь, кажется, искать убийцу – это и есть ваша работа. Вы что же, отказываетесь выполнять ваши прямые служебные обязанности?

– Фирочка, умоляю тебя, повежливей, – тихо проговорила волоокая Гита. На ее длинных темных ресницах поблескивали слезы.

– Видите ли, дорогая Фира Абрамовна, – проскрежетал Воронов, – дело было возбуждено больше двух месяцев назад. И до сих пор у нас нет никаких реальных продвижек.

– Да, но у вас же должны быть эти... как вы их там называете...

– Версии, – тихо подсказала Гита. – Они их называют версии.

– Версии, – громко повторила Фира вслед за сестрой.

– Версий было много, – вздохнул Воронов. – Но ни одна из них себя не оправдала. Скорей всего, это действительно было убийство с целью ограбления. Убийцы выпотрошили сумочку вашей сестры и умело замели следы.

– Какие следы? О чем вы говорите? – возмутилась Фира, приподняв рыжеватые брови. – На то вы и сыщики, чтобы следы разыскать. Или я не права?

– Правы в общем-то, – вяло произнес Семен Сергеевич. – Да только одной правотой сыт не будешь. Кроме желаний, предположений и надежд есть еще и суровая реальность. А что касается реальности, то она...

– Семен Сергеевич, – оборвала его Фира, – так вы будете продолжать расследование?

– Я же сказал, дело приоста...

– Мне не нужны ваши служебные формулировки, – крикнула Фира дрожащим от слез и возмущения голосом. – Мне нужен четкий ответ: вы будете продолжать расследование?

Воронов громко вздохнул и произнес угасающим голосом:

– Боюсь, что нет.

– В таком случае до свидания. И не думайте, что это сойдет вам с рук. – Фира всхлипнула. – Я найду управу на вас и вашу поганую контору.

– А это уж как вам будет угодно, – смиренно сказал Воронов. – Прощайте.

Комнату наполнили короткие гудки. На том конце провода положили трубку.

Фира швырнула трубку на рычаг и повернулась к сестре.

– Плохо дело, Фирочка, – тихо проговорила Гита, с испугом глядя на сестру.

– Плохо, Гиточка, – в тон ей ответила Фира. Она взяла с дивана сумочку, достала из нее ажурный розовый платочек и промокнула им глаза.

– Что будем делать? – робко спросила Гита.

Фира спрятала платочек в сумочку, защелкнула замком и, повернувшись к сестре, громко и четко произнесла:

– Бороться. Я найду этих мерзавцев. Чего бы мне это ни стоило.

Гита кивнула и протянула руки навстречу сестре. Та ласково, но настойчиво уклонилась от объятий и сказала:

– Не время для сантиментов, Гиточка. Ты отправляйся домой.

– В Израиль? – изумленно воскликнула Гита, глядя на сестру округлившимися глазами.

– Нет, в Гваделупу, – съехидничала та. Но тут же смягчилась и добавила уже более ласково: – Ну конечно, в Израиль, милая моя. В дорогую сердцу Хайфу. Тебе здесь делать больше нечего. Я и сама могу справиться.

Гита обиженно поджала нижнюю губу и упрямо покачала головой.

– Что это значит, Гиточка? – холодно произнесла Фира. – Ты отказываешься?

– Да, Фирочка. Я отказываюсь. – В голосе черноволосой добрячки Гиты появился вызов. – Я не уеду отсюда, пока убийца моей сестры не понесет заслуженное наказание.

– Браво! – сказала Фира и демонстративно похлопала в длинные узкие ладоши. – А если убийцу будут искать десять лет?

Гита заметно сникла, но, глянув исподлобья на строгую сестру, тихо сказала:

– Все равно.

– Еще раз браво. – Рыжая усмехнулась. – К тому времени ты как раз станешь ветхой, больной, никому не нужной старушкой. С чем тебя и поздравляю.

– Пусть, – упрямо произнесла Гита. – Я уеду отсюда только вместе с тобой.

– Ну что ж, – Фира провела ладонью по своей плоской груди, смахивая невидимую соринку, – ты сама так решила. Не говори потом, что я тебя не предупреждала. Звони Семе Моисееву. Кажется, вы с ним были когда-то оч-чень дружны. – Фира ехидно улыбнулась. – Или я ошибаюсь?

Гита вспыхнула, но ничего на это не ответила. Лишь придвинула к себе телефон.

– Прости, – сказала Фира, потупив глаза, – я не хотела.

Гита улыбнулась сестре и принялась накручивать номер.