— Где Фабио? — поинтересовалась Сабрина, когда Витлок закончил.

— Вещи собирает, — ответил Филпотт, — его вызвали в Рим. Видимо, там тоже хотят кое-что выяснить.

Грэхем налил себе вторую чашку кофе и взглянул на сидящего у окна Филпотта:

— Что будет с Вайсманом? У К.В., как я понял, нет сомнений, что это именно он стрелял.

— Ничего не будет, — ответил Филпотт и, сделав глоток кофе, вытер губы бумажной салфеткой.

— Ничего? — удивленно воскликнула Сабрина.

— Нам известно, что он сегодня утром был в Берне, но у него есть алиби на то время, когда все произошло.

— Ну да, проститутка, которой он хорошо заплатил! Она подтвердила, что генерал утром был с ней, — взорвалась Сабрина.

— Пусть и так, но алиби есть алиби, ничего не поделаешь. К тому же у нас нет ни единого свидетеля, который бы мог подтвердить, что видел его утром в гостинице. Ну и потом, самое главное: мы-то знаем, что он мог нажать на спусковой крючок средним пальцем, но попробуйте убедить в этом присяжных, этих домохозяек или бухгалтеров. Они ни за что не поверят. Все дело окажется построенным на косвенных уликах, и Вайсмана никогда не признают виновным.

— Но К.В. может заявить, что именно он нашел Янга, который действовал по его указке, — заметил Грэхем, — а на этом основании можно возбудить дело, по меньшей мере, о соучастии в убийстве.

Филпотт покачал головой:

— Но при этом может выясниться, что мы, вступив в сговор со специальным подразделением Скотланд-Ярда по борьбе с терроризмом, похитили заключенного Александра по дороге в суд. Тогда нас и их в клочки разорвут. И можете быть уверены, что ребята из Скотланд-Ярда никогда больше не согласятся с нами сотрудничать. Мы не можем так рисковать — они наши главные союзники в Великобритании.

Грэхему ничего не оставалось, как согласиться с этими доводами.

— У Скотланд-Ярда и так достаточно неприятностей из-за Александра, который все еще в розыске, — продолжал Филпотт. — Не стоит нам усугублять их тяжелое положение, тем более что это была наша идея — поставить вместо Александра К.В. Нет, я считаю, что лучше уж все оставить, как оно есть.

— А как насчет Конте и этой женщины, Ритлер? — спросил Грэхем. — Что будет с ними?

— Конте предстанет перед судом по обвинению в нападении на химзавод, — ответил Филпотт, — его упекут надолго, будьте спокойны, власти об этом позаботятся. Что же касается Уте Ритлер, я говорил о ней с комиссаром Кухлманном. Он согласился не выдвигать против этой женщины никаких обвинений.

Раздался стук в дверь, и в комнате появился Палуцци.

— Я пришел попрощаться, — заявил он, улыбаясь.

— Едете держать ответ? — спросил Витлок, глядя на него.

— Что-то в этом роде. Мой рейс через час. Я просто пришел сказать вам «чао».

Филпотт поднялся и пожал Палуцци руку.

— Благодарю вас за помощь. Без вас и ваших людей мы бы не справились.

— А мы бы не справились без ЮНАКО, — ответил майор.

Обменявшись рукопожатиями с Колчинским и Витлоком, Палуцци обнял за плечи Грэхема и Сабрину.

— Вас подвезут в аэропорт? — спросил Майк.

— У меня есть «ауди», все равно мне надо ее где-нибудь бросить. — Палуцци чмокнул Сабрину в щеку. — Чао, белла.^[8]

— Чао, но не адьё, — сказала Сабрина, крепко обняв майора.

— Само собой разумеется.

— А в чем разница? — поинтересовался Грэхем.

— "Адьё" — это прощай насовсем, — пояснил Палуцци, — а «чао» — пока или «до встречи».

— Ну, тогда чао, — сказал Грэхем, пожимая Палуцци руку. — Когда будете в Нью-Йорке, обязательно ко мне загляните: я возьму вас с собой на матч. Обещаю, это зрелище не оставит вас равнодушным.

— Договорились, а это вам на память. — И Палуцци, вынув из кармана подарок, завернутый в красивую бумагу, протянул его Грэхему. — Откроете после того, как я уйду. Чао. — Палуцци, помахав всем рукой, вышел из комнаты.

— Откройте сверток, я умираю от любопытства, — попросила Сабрина.

Грэхем разорвал бумагу, и девушка расхохоталась.

— Что там? — спросил Витлок.

— Итальянский разговорник, — улыбнулся Грэхем.

— Надеюсь, вы поняли намек? — спросил Филпотт. — Теперь у вас будет чем заняться в отпуске.

— Значит, мы можем отдохнуть? — удивился Грэхем.

— Ну конечно, с завтрашнего дня, — ответил Филпотт, — но я хотел бы получить ваши индивидуальные отчеты как можно раньше.

— Естественно, — пробормотал Грэхем.

— Я не буду высчитывать из вашего отпуска те несколько дней, которые вы недавно отгуляли. Так что будете отдыхать три полных недели.

— Благодарю вас, сэр!

Филпотту показалось, что Грэхем сказал это с некоторой долей сарказма, но он решил не обращать внимания на его тон.

— Я предварительно зарезервировал пять мест на ночной рейс. Надеюсь, мы летим все вместе?

— Да, я очень хочу вернуться домой как можно скорее, — заявил Витлок, неотступно думая о Кармен.

Сабрина же, не без лукавства взглянув на Грэхема, сказала:

— Мы бы хотели остаться здесь на пару деньков. Покататься на лыжах, полюбоваться видами. Надеюсь, вы не будете возражать?

— Ну что же, я могу ликвидировать заказ. — Филпотт выпустил длинную струю дыма. — Итак, Сергей и К.В., в семь тридцать мы отбываем в Цюрих, наш рейс в десять вечера. А теперь извините, у меня еще куча бумажной работы.

Все встали и направились к двери, но Филпотт, подождав, когда Колчинский и Витлок уйдут, попросил Майка и Сабрину остаться. Он достал папку из кейса и сказал:

— В вашем распоряжении тридцать шесть часов, чтобы найти Томазо Франча. В течение этого времени вы вне подозрений у местной полиции. Но если вы не успеете, вам придется убраться восвояси. Я говорю это совершенно серьезно. Уберетесь первым же рейсом на Нью-Йорк, и попробуйте только пренебречь моими указаниями: оба будете немедленно отстранены от работы. Я понятно говорю?

Грэхем и Сабрина кивнули в знак согласия.

— Но как вы узнали, что мы сами хотели его разыскать? — удивилась Сабрина.

— Интуиция, во-первых, а во-вторых, знаю, что он охотится за вами, — ответил Филпотт и, вынув из папки листок, передал его Сабрине. — Здесь все его последние передвижения. Томазо жил в квартире недалеко отсюда. Убежище ему предоставил знакомый. Мы следили за Франча, но прошлой ночью ему удалось ускользнуть от нашего человека. Тем не менее, можете не сомневаться, он по-прежнему в Берне. Совершенно ясно, что Франча хочет во что бы то ни стало отомстить вам за брата.

— Но если вы это знали, почему мне раньше ничего не сказали?

— Не было возможности: донесения нашей разведки я получил только вчера утром.

— Благодарю вас, — сказала Сабрина.

— Время идет, приступайте! Желаю успеха. — И Филпотт уткнулся в лежащую перед ним папку с документами.

Грэхем и Сабрина вышли из комнаты.

На столе перед Франча стоял стакан с пивом, но Томазо уже двадцать минут к нему не прикасался. В баре было грязно и пусто, только в другом его конце два человека играли в бильярд да за стойкой сидели несколько проституток. Видно было, что бармен скучает: он иногда поглядывал в телевизор, да и то безо всякого интереса.

Франча затушил окурок и тут же закурил следующую сигарету. Он знал, что власти пытаются его выследить, за квартирой ведется наблюдение. Но все это его не очень-то волновало. Он думал только об одном — как отомстить за смерть Карло. И был уверен, что сумеет это сделать, а потом покончит с собой. Ему незачем жить дальше. Когда Томазо узнал, что брат погиб в горах, часть его души умерла вместе с ним. За последние дни Франча спал всего несколько часов, чувствуя себя опустошенным и морально, и физически. Единственное, что заставляло его двигаться, — жажда мести. Он должен был убить Сабрину Карвер. Это — его долг перед Карло. Надо только выбрать подходящий момент.

— Огонька не найдется?

Франча недовольно взглянул на подошедшую проститутку. Женщина была хороша собой, но излишняя косметика ее портила. Достав из кармана коробок, Томазо швырнул его на стол. Закурив, проститутка спросила:

— Почему вы сидите здесь уже полчаса и так и не прикоснулись к пиву? Плохое настроение? Может быть, я помогу?

Он сдавил стакан с такой силой, что тот хрустнул в его руках и пиво выплеснулось на стол. Франча медленно разжал ладонь и увидел, что кусок стекла глубоко вонзился ему в руку. Он вытащил осколок, положил коробок спичек в карман, вытер кровь о джинсы и вышел из бара.