ГЛАВА 7

Флетч замешкался, прежде чем на углу Арлингтон-стрит повернуть налево.

Шагая по вымощенному брусчаткой тротуару, он поднял воротник пальто. В окнах контор по его правую руку горел свет. После долгих жарких месяцев октябрьский воздух приятно холодил лицо.

Отель «Риц-Карлтон» он заприметил за полтора квартала, прошел через вращающуюся дверь, пересек вести бюль и в киоске купил карту Бостона и «Морнинг стар».

Повернувшись спиной к киоску, увидел, что есть другой выход, направился к нему и оказался на Ньюбюри-стрит.

На ходу пролистал газету. Сообщение об убийстве попало на пятую страницу. Заметка занимала три абзаца. Без фотографии. Он упоминался во втором абзаце, как «Питер Флетчер». Там же говорилось о допросе. В третьем абзаце указывалось, со ссылкой на полицию, что в квартире кроме него и убитой девушки никого не было.

Приведенные факты не оставляли сомнений в его виновности. И бостонская пресса не проявила никакого интереса к этой истории.

Флетча это не удивило. Исход однозначный – обвинительный приговор и наказание Питера Флетчера. Никаких загадок. Все просто, как апельсин. Читателя этим не заинтересуешь.

Объявления занимали предпоследнюю страницу. На последней хозяйничали комиксы. Флетч оторвал колонку «Гаражи в аренду» и бросил газету в урну. Оторванную полоску и карту убрал во внутренний карман пальто.

Галерея Хорэна располагалась в следующем квартале. Без всякой вывески. Старый городской дом, деревянные ворота гаража слева от крепкой на вид двери с кнопкой звонка. Справа – два забранных решетками окна. Такие же решетки на окнах второго, третьего и четвертого этажа. Не дом, а крепость.

На медной табличке под звонком значился лишь номер дома, без указания фамилии владельца.

Дверь отворилась, как только Флетч нажал на кнопку звонка.

Флетча встретил мужчина лет шестидесяти в темно-синем фартуке от груди до колен. Из-под него виднелись белая рубашка с черным галстуком, черные брюки, начищенные черные же туфли. Дворецкий, оторвавшийся от чистки столового серебра?

– Флетчер, – представился Флетч.

Справа от прихожей, в когда-то семейной гостиной, всю обстановку составляли предметы искусства. Проходя мимо двери, Флетч увидел картину Россетти <Россетти, Данте Габриел (1828-1882 гг.) – английский живописец и поэт.> на мольберте, Руссо <Руссо, Теодор (1812-1867) – французский живописец.> – на дальней стене. На пьедестале стояла танцовщица Дега <Дега, Эдгар (1834-1917) – французский живописец и скульптор.>.

Поднимаясь по ступеням, Флетч обратил внимание, что дом снабжен системой кондиционирования. Через каждые пять метров на стенах висели термометры с абсолютно идентичными показаниями. В воздухе не чувствовалось ни малейшего запаха, указывающего на существование человека. Немногие из крупнейших музеев мира могли позволить себе такие дорогостоящие системы.

Мужчина, встретивший Флетча, молча препроводил его в комнату на втором этаже и закрыл за ним дверь.

Прямо перед дверью на мольберте стояла картина Коро <Коро, Камиль (1786-1875) – французский живописец.>.

Хорэн поднялся из-за стола, сработанного во Франции не одно столетие назад, чуть кивнул, в Европе это называлось «американский поклон», и по мягкому персидскому ковру пошел навстречу, протягивая руку.

– Вы моложе, чем я ожидал.

Влажное от мороси пальто Флетча он повесил в стенной шкаф.

На столике между двумя маленькими удобными диванчиками стояли кофейник, чашечки, сахарница, кувшинчики с молоком и сливками.

– Сахар, молоко, сливки, мистер Флетчер.

– Только кофе, пожалуйста.

– Сегодня утром я с удовольствием прочитал вашу монографию об Эдгаре Артуре Тарпе-младшем. Мне следовало познакомиться с ней раньше, но, к сожалению, не знал о ее существовании.

– К встрече клиента вы готовитесь основательно.

– Скажите, пожалуйста, первоначально вы писали ее как докторскую диссертацию? В тексте не указано, в каком университете вам присвоена эта степень.

– Я писал ее для себя.

– Но напечатали недавно? Глядя на вас, можно сказать, что вы получили диплом несколько лет назад. Или вы относитесь к тем людям, которые не стареют, мистер Флетчер?

Хорэн Флетчу понравился. Лет пятидесяти с небольшим, со стройной фигурой, крепкими, широкими плечами. Правильные черты лица, отсутствие морщин, благодаря массажу и косметическим средствам. Волосы, зачесанные назад, тронуты на висках сединой. Киногерой, достойный того, чтобы танцевать на экране с Одри Хепберн.

– Разумеется, – продолжал он, не получив ответа Флетча, – я еще не начал восторгаться американскими художниками. Кассетт, Сарджент, к ним претензий нет, а вот у Уинслоу Хомера, Ремингтона, Тарпа <Кассетт, Мэри (1844-1926), Сарджент, Джон Сингер (18561925), Хомер, Уинслоу (1836-1910), Ремингтон, Тарп – американские живописцы конца XIX – начала XX веков.> все до неприличия здоровое, крепкое, массивное.

– В том же грехе можно обвинить Микеланджело и Рубенса.

– Я имею в виду конкретику. Для большинства американских художников важен сам момент, движение, выхваченное глазом. Ни до, ни после, только теперь. Это не вдохновляет, – Хорэн пригубил кофе. – Но я оставлю свои рассуждения до лекции в Гарварде, которая начинается у меня в двенадцать часов. Вы насчет Пикассо?

– Да, – подтвердил Флетч.

Ему не только предложили сесть, но и дали понять, кто профессор, а кто – студент.

– Что можно добавить к уже сказанному? – вопросил Хорэн. – Возможно, она не существует. А может, существует. Если существует, то где? Можно ли установить ее подлинность? Поверите ли вы мне или нет, но теперь, после смерти старика, установить подлинность той или иной его картины стало проще. Он-то называл своими все картины, которые ему нравились, хотя и не рисовал их, и отказывался от тех, что рисовал, если они его не впечатляли. Далее, встанет вопрос, захочет ли нынешний владелец продать картину и за сколько. Вполне возможно, мистер Флетчер, что ваш столь дальний вояж закончится безрезультатно.

Флетч промолчал.

– Или вы действительно прилетели в Бостон, чтобы продолжить изучение творчества Тарпа?

– Откровенно говоря, да. Я хочу написать его биографию.

Хорэн наморщил лоб.

– Ну, если я смогу чем-нибудь помочь... Рекомендательное письмо в Фонд семьи Тарп...

– Не откажусь.

– А эту картину Пикассо вы желаете приобрести для личной коллекции?

– Да.

– Вы никого не представляете?

– Нет.

– Тогда я должен поинтересоваться вашей креди тоспособностью, мистер Флетчер. Понимаете, с другими моими клиентами я работаю много лет. И одной монографии, отпечатанной на средства автора...

– Я понимаю. Банк «Барклоу» в Нассау удостоверит мою кредитоспособность.

– На Багамских островах? Иной раз это очень удобно.

– Полностью с вами согласен.

– Очень хорошо, сэр. Вы упоминали, что у вас есть фотография этой картины.

Флетч достал конверт из внутреннего кармана пиджака. Положил фотографию на стол.

– Фотография сделана со слайда, – пояснил он.

– Как я и подумал, – Хорэн взял фотографию. Кубизм. Брак <Брак, Жорж (1882-1963) – французский живописец, один из основателей кубизма.> ее не писал, это ясно. Но принадлежит ли она кисти Пикассо?

Флетч встал.

– Вы наведете для меня справки?

– Сделаю все, что в моих силах.

– Сколько, по-вашему, пройдет времени, прежде чем появятся первые результаты?

– Я сяду на телефон сегодня же. Возможно, все выяснится через двадцать минут, не исключено – через двадцать дней.

На маленьком столике у стенного шкафа лежал свежий номер «Нью-Йорк таймс». В Галерее Хорэна еще не знали о вечерних приключениях Флетча. Он глянул на первую страницу.

– Я не читаю бостонских газет, – походя заметил Хорэн.

– Даже не заглядываете в колонку светской хроники?

Хорэн подал ему пальто.

– Я думаю, что все, что заслуживает моего внимания, обязательно появится в «Нью-Йорк таймс».

Хорэн открыл дверь. Дворецкий, все в том же фартуке, ждал на лестничной площадке, чтобы проводить Флетча до дверей.

– Вы, несомненно, правы, – поддакнул Флетч.