XII

Когда подвода заполнилась корзинами, старый Рох стал собираться на рынок в Сейт. Накануне он велел Лувинде настряпать лепешек в дорогу, а сам разыскал просторный, видавший виды мешок и стал укладывать туда кое-что из своего тряпья. Гэтан, все эти дни проживший тихо и незаметно, тоже приободрился, предвкушая поездку.

– Чем-нибудь помочь, дедушка Рох? – спросил он, глядя, как старик укладывает мешок. – Мы завтра выезжаем?

– Чего тут помогать-то? – не оборачиваясь, буркнул тот. – Корзины уложены, вещей мало, еду Лувинда положит. Я тут малость поразмыслил – а тебе-то зачем ехать? С торговлей я один управлюсь, а ты здесь еще корзин наплетешь, да и Лувинде по хозяйству поможешь. Все лучше, чем ей одной оставаться.

– Но как же… – задохнулся от удивления Гэтан. – Вы же говорили, что одного меня с ней, само собой, не оставите! Мало ли что…

Старик поднял голову от мешка и добродушно усмехнулся.

– Да ты вроде ничего парень, смирный. Ну а если что и выйдет… все равно девке давно пора замуж. Где ж ей бегать, мужа искать? От добра добра не ищут.

Глаза Гэтана стали большими, как глиняные плошки. Рох снова наклонился над мешком, или не заметив, или прикинувшись, что не заметил этого. Гэтан больше ничего не сказал – напоминать о том, что он силой не вышел и ничего не умеет, явно не имело смысла.

Однако, ночью он спал крепко и спокойно. Бессонница мучает тех, кто не знает, что делать и на что решиться, а Гэтан точно знал, что он здесь не останется. Ближе к обеду, когда старик отъедет подальше, а Лувинда уйдет доить коз, он возьмет пару лепешек и уйдет отсюда.

Рано утром они с Лувиндой проводили старика до поворота реки и занялись обычными делами. Лувинда сунула ему студить болтушку и погнала коз пастись, затем вернулась и подозвала к корыту поросенка, а за ним и Гэтана с ведром. Кабанчик съел уже полкорыта болтушки, когда они оба вздрогнули от раздавшегося поблизости голоса:

– Гэтан!

Поверх плетня на них, улыбаясь, смотрел высокий светловолосый парень в простой одежде, с дорожным мешком за плечами. Под лавкой проснулся пес Тапок и с ленивым лаем пошел к калитке пугать чужого. Гэтан сделал над собой усилие, чтобы узнать в этом бродяге второго сына правителя Лимерии, с которым три месяца назад отправился в дальнее странствие.

– Гэтан! Ты не узнаешь меня?

– Илдан? – Гэтан поднялся от корыта, прикрикнул на пса и пошел открывать калитку.

Илдан не вошел на двор, а остановился в воротах, рассматривая своего бывшего попутчика – щуплый, на голову ниже его ростом, загорелый, взлохмаченные пряди волос выгорели, светлые глаза прищурились в радостной улыбке. Ему вдруг пришло в голову, что за все время совместного пути он ни разу внимательно не поглядел на своего спутника. Заношенная рубашка, потрепанные штаны, из которых торчат босые ноги…

– Ну и босяк же ты стал! – Илдан заулыбался еще шире.

Гэтан точно так же рассматривал его.

– Думаешь, ты намного лучше?

Оба от души расхохотались.

– Пошли, что ли?

– Пошли. – Гэтан шагнул за калитку.

– Вещи у тебя есть?

– Откуда?

Лувинда оставила поросенка и побежала к калитке.

– Гэтан, ты куда? Ты что, уходишь?

– За мной пришли, – сказал Гэтан таким тоном, словно это объясняло все.

– Пришли? – растерялась Лувинда.

– Да. Прощай.

Он закрыл за собой калитку, и они с Илданом зашагали по направлению к Сейту. Сначала они молчали, привыкая к дороге и присутствию друг друга. Илдан вышагивал по ней с привычной размеренностью, приобретенной за три дня пешего пути, рядом легкой, невесомой походкой семенил Гэтан, влюбленными глазами глядя на небо, на речку и заросли вдоль нее, на тянущийся до горизонта луг. Илдан заметил, что его спутник ни разу не оглянулся назад.

– Давно ты здесь живешь? – спросил он.

– С месяц.

– Не жалко уходить?

– Я все равно сегодня собирался уйти, – признался Гэтан. – Думал со стариком уехать в Сейт и там уйти, но он не взял меня.

– Он попался мне навстречу. Я заночевал неподалеку, чуть-чуть вчера не дошел. А с девушкой с этой – не жалко расставаться?

– Нисколько. А почему ты решил, что я должен жалеть?

– Ну как же – красивая. И к тебе вроде бы неравнодушна. Ласковая – видел я, как она кормит кабанчика.

– Но я же не кабанчик, – со странной усмешкой сказал Гэтан. – Я рад, что ты пришел за мной. Вообще-то я не надеялся. Ты стал совсем другим, Илдан.

– Знаю.

– А куда мы идем теперь?

– Пока – в Сейт. До Ширана тебе придется добираться без меня. Я дам тебе денег на дорогу до Илорны.

– Разве ты идешь не в Ширан?

– В Далаим. Мне нужно побывать в обители Истины.

– Мне тоже. Я пойду с тобой.

Илдан, всю дорогу думавший, что он будет делать с Гэтаном, когда найдет его, продумал и этот вариант, но отстранил как невозможный. Этот непонятный, ни к чему не пригодный парнишка будет только помехой в пути, не говоря уже о том, что подвергнется опасности рядом с ним. Но услышав эти слова, он, как ни странно, почувствовал не досаду, а облегчение или даже радость. Несмотря на очевидные неудобства совместного путешествия, ему не хотелось расставаться с Гэтаном. Однако, нужно было следовать голосу рассудка, а не сердца.

– Обсудим это после, в Сейте, – уклончиво сказал он, оттягивая неприятное решение.

Гэтан согласно кивнул. Они зашагали дальше, оставив за горизонтом ферму, где осталась Лувинда, где, забившись под лавку, скулил, плакал пес Тапок.

Они не успели в Сейт засветло и остановились на ночевку на берегу реки. Илдан скинул мешок с плеч и подал Гэтану один из двух купленных вчера в Сейте котелков, чтобы тот сходил за водой. Будучи знакомым с бродячей жизнью только понаслышке, он в первый же день пути выяснил, сколько необходимых вещей не взял в дорогу и скольких навыков ему не хватает для нее. Сам он стал разводить костер, неумело чиркая кремнем о кремень и стараясь не вспоминать, сколько времени ему понадобилось на это вчера.

Гэтан подошел к нему и поставил рядом котелок с водой. Затем он походил по кустам и наломал сухого кустарника. Натаскав приличную кучку дров, он присел на корточки рядом с товарищем. Наконец его терпение иссякло.

– Дай сюда, – протянул он руку за кремнем.

Илдан охотно протянул ему камешки, растирая сбитые пальцы. Будет только справедливо, если и Гэтан немножко помучается, пока у него отдохнут руки. Тот разворошил кучку растопки, какие-то из травинок и веточек выкинул, какие-то уложил по-другому, и ударил кремнем о кремень. Одна из травинок затлела, он встал над ней на колени и, осторожно дуя, подложил к ней другую, третью. Появился крохотный язычок пламени. Гэтан подсунул в него несколько тончайших веточек, затем еще несколько, потолще. Перед ним запылал костерок, маленький, но живучий и прожорливый. Еще немного – и в дело пошли толстые ветки. Костер поглотил их и подрос до размера, пригодного для разогрева воды.

– Ловко у тебя получилось, – позавидовал Илдан. – Я и не думал, что ты так умеешь.

– А что тут уметь-то? Я всегда так развожу костер, если перекупаюсь в море. На берегу полно и растопки, и камешков.

– Но как ты научился этому?

– Не помню. От мальчишек-рыбаков, наверное.

Илдан поставил котелок на огонь.

– Это не так делается, – сказал Гэтан. – Нужно вбить по бокам костра две рогатки и положить на них палку. У тебя есть топор?

– Вчера купил, вместе с котелками. – Илдан полез в мешок за топором. – Ты умеешь им пользоваться?

– Нет.

– Ну, ладно, сам попробую.

Вскоре котелок с водой повис между криво вбитыми рогульками. Гэтан походил по берегу реки и принес каких-то листьев, чтобы бросить в воду.

– Это съедобно? – встревожился Илдан.

– Конечно.

– Откуда ты знаешь?

– Чувствую. – Гэтан опустил листья в кипящую воду. – Снимай.

Они взялись за концы палки и сняли котелок с огня. Илдан достал из мешка хлеб и еще кое-какие припасы, и они поужинали, запивая еду из одной кружки на двоих.

– Так, пожалуй, и привыкнем бродяжничать, – мечтательно сказал насытившийся и повеселевший Илдан. Ему уже не хотелось отправлять Гэтана в Илорну. Все-таки двое неумеек лучше, чем один.

– Я уже привык, – сообщил Гэтан. – Пока шел от моря. Знаешь, чтобы прожить, оказывается, нужно совсем немного. А зачем ты идешь в обитель Истины? – внезапно спросил он.

– Я? – растерялся Илдан. Возникла еще одна проблема – рассказывать ли Гэтану, в чем дело, а если рассказывать, то сколько. – Видишь ли, дело одно появилось…

– Это секрет?

– Тебе же будет лучше, если ты не будешь знать об этом.

– Ладно, – охотно согласился Гэтан. – А у меня нет никаких секретов. Я хочу спросить, как дойти до ледяной арфы гангаридов. – По вспыхнувшим глазам Илдана он понял, что тот тоже слышал о ней. – Разве ты знаешь, что это такое?

– Можно сказать, нет, – покачал головой Илдан. – Только эти три слова – вот и все. Но что-то в них есть, зов какой-то, что ли. Их нельзя услышать и остаться равнодушным.

– Еще как можно. Именно от таких людей я о ней и услышал.

– А что они тебе сказали?

– Да как и тебе – почти ничего. Сказали, что она где-то на краю света – далековато, конечно. Но это неважно, лишь бы она существовала.

Гэтан смотрел в костер, его глаза прищурились в мечтательной полуулыбке. Илдан недоверчиво взглянул на него.

– Уж не собрался ли ты идти туда?

– Тебя это удивляет?

– Еще бы не удивляло! – Илдан был убежден, что этот хрупкий, невзрачный парнишка облюбовал задачу не по силам. – Ты парень не сильный, не боевой, ты даже о себе позаботиться не можешь. Только таким и ходить на край света.

– Доходят не сильные, не боевые. Доходят стремящиеся. С тех пор, как я услышал о ледяной арфе гангаридов, мое сердце летит только к ней. Значит, рано или поздно мои ноги принесут меня туда.

– А знаешь… Я бы тоже пошел с тобой. Только вот… дело нужно уладить. Так уж получилось, что никто, кроме меня, его не сделает.

– Тогда давай вместе уладим его, а после вместе пойдем? Оно большое?

– Более-менее. – Илдан замялся, но все-таки сказал: – Войну одну нужно выиграть.

Гэтан перестал улыбаться и вопросительно взглянул на товарища. Тот отмалчивался. Немного помедлив, Гэтан облек вопрос в слова:

– Какую войну? Я пока не слышал ни о какой войне.

– Она еще не началась.

На этот раз замолчал Гэтан, надолго и озадаченно.

– Что ж, – сказал он наконец. – Очень разумно – постараться выиграть войну до того, как она началась. Я бы, пожалуй, помог тебе.

Илдан начал смеяться, до кашля, до слез. Гэтан смотрел на него, но не разделял его бурного веселья, улыбаясь одними глазами.

– Ладно уж, помогай, – прокашлял наконец Илдан, вытирая глаза. – А если ты и дальше будешь так смешить меня, я даже не слишком расстроюсь, если это дело провалится. Сейчас уже поздно, да и я не готов к разговору, но пока мы идем до Далаима, я расскажу тебе все. Может, ты и впрямь чем-нибудь поможешь.

Два дня спустя они вошли в Далаим. Обширная деревня, за величину получившая гордое название города, тянулась вдоль главной дороги, пыльной и ухабистой. Мостовых здесь не было, поэтому даже и думать не хотелось, как далаимские улицы выглядят в дождливый сезон. От встречных прохожих Илдан узнал, что обитель расположена на выезде из города с другой его стороны.

Город привык к прохожим и проезжим, и Илдан с Гэтаном не заинтересовали даже местных собак. Они ничем не отличались от десятков других бродяг, ежедневно проходивших по его улицам. В Сейте Илдан купил своему спутнику кое-какую одежонку, обувь и мешок для дорожного снаряжения, хотя большую часть груза нес сам, чтобы слабосильный Гэтан не задерживал его в пути. Они прошли город насквозь и увидели стены обители Десятой богини, высокие и прочные, хоть и потрепанные временем. У ворот уже стояло несколько человек.

– Что здесь случилось? – спросил Илдан, подойдя к ним. – В обитель не впускают? – предположил он, вспомнив храм Арноры.

– Почему не впускают, – пожал плечами один из стоявших. – Как раз сегодня и впускают. Тех, кто пришел служить богине, принимают раз в две недели. Сегодня как раз такой день.

– Да, – подтвердил другой. – Я уже несколько дней живу в далаимской гостинице и жду этого дня. Скоро сюда выйдет сам настоятель и будет разговаривать с нами.

Илдан оглядел собравшихся – все серьезные, с дорожными мешками – видимо, пришли издалека. Они с Гэтаном остановились рядом с остальными ожидающими. Те давно перезнакомились и негромко переговаривались друг с другом.

Вскоре деревянные, обитые железными полосами ворота скрипнули и отворились. За ними оказался служитель, который пригласил собравшихся во двор. Все вошли внутрь, на просторную площадку перед зданием из бурого камня, вдоль которого стояли скамейки и рос кустарник. Посреди площадки красовался большой, в человеческий рост, барабан в деpевянной pаме, подвешенный вертикально между двумя столбами.

На лестнице с резными деревянными перилами, ведущей со второго этажа, появился глубокий старик в белой одежде. Его сопровождали еще несколько человек. Старик спустился по лестнице и остановился у ее подножия.

– Сюда приходят послужить Истине и приобщиться к Истине, – негромко сказал он в полную тишину, наступившую на площадке. – Кто из вас пришел послужить Истине, подойдите ко мне.

Все, кроме Илдана с Гэтаном, сделали несколько шагов по направлению к нему. Настоятель дал сопровождающим распоряжение, те пригласили новых послушников с собой и повели вдоль здания к двери, ведущей на первый этаж. Илдан проводил их взглядом, удивляясь про себя краткости церемонии приема в служители Истины.

– А вы? – Старик глянул на него, затем на Гэтана. – Вы здесь не для того, чтобы послужить Истине?

– Я сын правителя, я не умею служить, – сказал Илдан.

Наступила длинная пауза.

– Какого правителя? – спросил наконец старик.

– Лимерии.

– Как мне помнится, у Ингеpна трое сыновей, – неторопливо проговорил настоятель. – Говорят, первым сыном правит долг, вторым – надежда, третьим – безрассудство. Ты – третий сын?

– Второй.

– Та-ак, – протянул старик, словно узнал об Илдане нечто очень важное. – Значит, ты хочешь приобщиться к Истине?

– Да.

Старик отвлекся от него и взглянул на Гэтана. Тот почувствовал невысказанный вопрос, на его лице появилась извиняющаяся улыбка.

– А я ничего не умею, – объяснил он. – Мне нечем послужить Истине. Но это не значит, что она мне чужая.

– Как же получилось, что ты ничего не умеешь?

– Никому не было нужно, чтобы я что-нибудь умел.

Некоторое время старик рассматривал Гэтана, словно диковинку.

– Но разве тебе самому не нужно что-нибудь уметь? – спросил он наконец.

– Зачем мне уметь что-то, если это никому не нужно? – ответил тот вопросом на вопрос.

– Чей же ты?

Гэтан молча пожал плечами.

– Кто твой отец?

– Маг Дэлион.

– Ты тоже хочешь приобщиться к Истине?

– Для этого достаточно сказать «да»?

– Ну, не совсем. – Старик улыбнулся, неожиданно для Илдана с Гэтаном, да и для себя тоже. – Всех, кто хочет приобщиться к Истине, я посылаю в мир на двадцать лет. Если вы хотите этого, приходите двадцать лет спустя, и тогда поговорим.

Гэтан послушно кивнул, но Илдана не устраивал такой исход разговора.

– Знаете, отец, я бы с радостью последовал вашему совету, но у меня есть вопросы, которые нельзя откладывать на двадцать лет. Если на них есть ответы, мне хотелось бы услышать их сейчас.

– В последнее время Насмешницу одолевают деловыми вопросами, а такие вопросы к ней никак не относятся, – покачал головой настоятель. – Люди почему-то не понимают, что это единственная богиня, у которой нет никаких обязанностей.

– Почему деловыми? – удивился Илдан. – Вы же их еще не слышали.

– Любой вопрос, который нельзя отложить на двадцать лет, относится к деловым.

– Да, она меня предупреждала, – процедил сквозь зубы Илдан, уставившись себе под ноги. – Ладно, неделя времени – не потеря. Но я понятия не имею, что делать дальше.

– Ничего, Илдан, мы найдем его. – Гэтан попытался заглянуть ему в лицо. – Ну, а не найдем – не беда, без него обойдемся. Все как-нибудь уладится.

– Кого? – спросил настоятель.

– Человека без тени.

– Человека без тени? Кажется, нам действительно нужно поговорить.

Илдан поднял голову и устало взглянул на настоятеля.

– Разговор будет долгим, – предупредил он.

– Понимаю. После обеда у меня будет достаточно свободного времени, и тогда мы все обсудим. Пока вас проводят в комнаты – отдохните, пообедайте у нас, а затем я пришлю за вами.

Он обернулся к одному из оставшихся с ним сопровождающих. Тот все слышал, поэтому без лишних объяснений повел Илдана с Гэтаном в дом.

Сам Старик не спешил уходить со двора. До обеда еще оставалось время, кто-нибудь мог еще подойти. Его взгляд обошел двор и задержался на распахнутых воротах. К ним подходил немолодой мужчина в одежде послушника Аргиона, с шестом в руке. На его голове поблескивала щетка темных волос недельной давности.

Послушник вошел в ворота и замедлил шаг, увидев стоящего у подножия лестницы Старика. Не дойдя нескольких шагов, он остановился и вгляделся в лицо старого настоятеля. Тот ответил ему таким же, похожим на молчаливое приветствие взглядом.

– Я пришел, – сказал Бесстрашный.

– Вижу.

– Двадцать лет прошло.

– Помню.

Они снова замолчали, вглядываясь друг в друга.

– Двадцать лет назад, – нарушил молчание настоятель, – здесь был молодой воин по имени Арлан.

– Вы его помните?

– Я не умею забывать.

– Его больше нет.

– Понимаю. Кто же ты теперь?

– Никто. У меня давно нет имени. Теперь меня зовут Кэндо Саи.

– Что же ты делал эти двадцать лет?

Бесстрашный помедлил со словами, словно взвешивая, стоят ли эти годы рассказа.

– Я ушел тогда от вас. Пошел в мир на двадцать лет, как вы мне сказали. Я начал с того, что вернулся домой, в Ар-Бейт.

Старик подтверждающе кивнул.

– Когда я вернулся туда, моя девушка уже вышла замуж за другого.

– Ты пожалел об этом?

– Нет.

Старик снова кивнул.

– Что же ты стал делать? – спросил он.

– По-прежнему совершенствовался в искусстве воина. Прошло четыре года, и оно понадобилось.

– К Ар-Бейту подошел Дахат.

– Да.

– Ты остался в живых.

– Я потерял сознание от ран и попал в плен, я и еще несколько наших. Нас, рабов Дахата, отправили на тахорские каменоломни. Для ар-бейтских саи нет ничего позорнее плена. Мои товарищи покончили с собой, чтобы вернуть себе честь.

– А ты?

– Меня лечил один знахарь, который попал в рабы за упрямый нрав. Не поладил с местными властями. – Лицо Кэндо оставалось спокойным, словно он рассказывал не о себе. – Он сумел объяснить мне, что меньше чести уйти из жизни, чем остаться жить. Что это легкий выход.

– Ты остался жить ради мести?

– Нет. Ради жизни. Он сказал, что наихудшее посрамление врагу – жить, не замечая его. Я его понял.

Старик опустил веки в знак согласия и снова поднял их.

– А потом я убежал с каменоломен. Это мало кому удавалось. Это не удалось бы и мне, если бы меня не подобрала в лесу старуха-колдунья. Она лечила меня и травами, и волшебством. Долго лечила, но выходила. Даже шрамов от кандалов почти не осталось. Я пробыл у нее целую зиму.

– А после?

– Я ушел от нее. Она не держала меня, ей от меня ничего не было нужно. Мне некуда было идти, но я ушел. Я не вернулся на родину, даже не потому, что от нее остались одни развалины, а потому, что стал другим человеком. Для этого человека все места в мире были равны. И я стал бродягой.

– И долго ты был бродягой?

– Пока не узнал всё о людской злобе и доброте. Затем подвернулся случай, и я решил стать послушником Аргиона. Некоторое время я прожил в обители.

– Долго ты там прожил?

– Не дольше, чем нужно. Я выдержал испытание и стал зваться Бесстрашным. С тех пор я хожу по миру.

– И что ты в нем ищешь?

– Ничего. Просто живу. Считаю своей судьбой то, что встречается на пути. Недавно я вспомнил, что в этом году истекает двадцать лет с тех пор, как я вошел в эти ворота. И вот – я вернулся. Передо мной те же ворота, тот же человек.

– Да, я все еще настоятель этой обители, – подтвердил Старик. – Сегодня приемный день, и я, как настоятель, обязан задать тебе вопрос. Сюда приходят послужить Истине и приобщиться к Истине. Зачем ты пришел?

Спокойное лицо Бесстрашного осветилось неожиданной улыбкой.

– Зачем Насмешнице слуги? Это нужно им, а не ей. А что касается того, чтобы приобщиться к ней… нет, старик, я здесь не за этим. Я знаю, что ты сказал бы мне, если бы я ответил так. Ты послал бы меня в мир еще на двадцать лет.

Настала очередь Старика улыбнуться.

– Да, ты прав. Рад, что эти двадцать лет не прошли для тебя даром. Рад, что ты так много успел за такой короткий срок. Но раз тебе ничего этого не нужно, зачем же ты все-таки пришел?

– Я пришел поклониться Истине. – Кэндо перестал улыбаться. Он серьезно и пристально взглянул в глаза Старику. – Поклониться ей и взглянуть в глаза тому, кто тоже поклоняется ей. Иногда это бывает нужно.

– Да, нужно, – подтвердил Старик. – Спасибо, что пришел. Ты погостишь у нас?

– Переночую. Я не привык нигде задерживаться подолгу.

Настоятель оглянулся и сделал знак последнему оставшемуся с ним послушнику, стоявшему поодаль. Тот поклонился Бесстрашному и пригласил следовать за ним. Старик в последний раз взглянул на ворота и стал подниматься по лестнице. Сегодня у него был счастливый день.

Илдан ничего не утаил от настоятеля. Когда он закончил рассказ, приближался вечер. Старик не только внимательно выслушал его, но и задал множество вопросов, уточняя подробности.

– Так что же мне теперь делать? – спросил Илдан напоследок. – Мне нужно найти приз и человека без тени. Что вы можете посоветовать?

Настоятель ненадолго задумался.

– О призе пока не беспокойся, – сказал он. – Его уже ищут. Человек, который больше всего подходит для этого.

– Корэм! – мгновенно догадался Илдан.

Старик внимательно взглянул на него, но не сказал ни да, ни нет.

– Нужно подождать, чего он добьется, – произнес он вместо этого.

– Да, – согласился Илдан. – А мое второе дело?

– Второе дело… – в задумчивости повторил Старик. – Как я уже говорил, Насмешница не занимается делами. Но здесь есть один человек, который, возможно, сумеет помочь тебе. Расскажи ему все так же, как рассказал мне, да не забудь сказать, что тебя послал к нему я.

– Конечно, – обрадовался Илдан. – Где он?

Настоятель встал и повел их по коридору. Вскоре им встретился послушник.

– Где наш сегодняшний гость? – спросил его Старик.

– Во дворе. Исполняет молитвы Аргиону.

– Идите туда, – обратился Старик к Илдану с Гэтаном. – Поговорите с ним сегодня, потому что завтра он собирается уйти.

Они поблагодарили настоятеля и спустились по лестнице во двор. Илдан сразу же узнал Бесстрашного, который выполнял там ежедневные упражнения с шестом. Постояв немного и убедившись, что Кэндо не замечает его, Илдан подтолкнул Гэтана к скамейке. Они уселись рядом и стали смотреть, как послушник Аргиона исполняет молитвы своему грозному богу. Илдан прекрасно знал движения для меча, но занятия с шестом видел впервые. Он завороженно наблюдал плавные шаги и повороты, стремительные замахи и вращения шеста, мгновенные смены направления и остановки в миг воображаемого удара. Он вспомнил этот шест в бою, утром у гостиницы – это было оружие поопаснее меча. Кэндо обращался с ним с удивительной легкостью, его загорелая, гладко выбритая голова даже не заблестела от пота. Его лицо ничем не напоминало жесткий оскал большинства работающих с мечом, оно было на удивление безмятежным, отрешенным, словно его разум не знал о том, что делают его руки, ноги и тело.

Гэтан тоже безотрывно наблюдал за Бесстрашным. Когда Илдан позвал его, он не сразу услышал, что к нему обращаются.

– Что, Илдан? – отозвался он наконец.

– Ты так и не спросил настоятеля про арфу.

– Это не деловой вопрос. Сегодня он был не к месту и не ко времени. Еще наступит время, когда он не сможет не прозвучать.

– Я думал, для тебя это – дело.

– Это не дело, это судьба.

Илдана озадачил этот странноватый ответ, но он согласился с Гэтаном, что незачем спрашивать о том, чему не время и не место. Сейчас им было не до арфы, у них были насущные дела, требующие немедленного внимания. Бесстрашный тем временем закончил упражнения и остановился, опершись на шест. Илдан почувствовал на себе его взгляд.

– Вот мы и снова встретились, Илдан, – сказал Кэндо, подходя к скамье. – В третий раз судьба сводит нас.

– Хорошо, что это вы, Кэндо, – радостно улыбнулся ему Илдан. – Настоятель считает, что мне нужно поговорить с вами.

– Настоятель? Что ж, давайте встретимся здесь после ужина. Сейчас мне нужно помыться после занятий.

После ужина они вышли во двор, на ту же скамью. Вскоре туда же пришел и Кэндо. Илдан повторил ему рассказ о событиях, приключившихся после турнира Дня Звездочетов. Рассказывать Кэндо было легко, его внимание помогало собраться с мыслями. От повторения рассказ не стал короче, поэтому, когда Илдан договорил последние события, приведшие его в обитель Насмешницы, на дворе стояла кромешная тьма.

– Я подумаю обо всем до завтра, – сказал Кэндо. – Наши пути сошлись, значит, я не должен оставаться в стороне. Давайте встретимся завтра и обсудим, что делать дальше.

Они встали и собрались уходить, как вдруг их остановил громкий стук в ворота обители. Из будки вышел сонный привратник с фонарем в руке и впустил приезжего. Всадник въехал в ворота и спешился со взмыленного коня.

– Сюда должен был приехать Илдан из Лимерии, – обратился он к привратнику. – У меня к нему важное дело.

Илдан вздрогнул от изумления и вгляделся в лицо всадника. Это был Энкиль.