– Вы люди сообразительные, и долго объяснять вам, что такое КОРАБЕЛЬНАЯ ОБШИВКА, не надо. – Это оболочка корабельного корпуса, – вежливо вставил Слава Воробьев. – Именно так! Без нее судно – не судно. На решетчатом наборе из продольных и поперечных связей никуда не поплывешь, даже если он очень прочный. – Оболочка… то есть обшивка тоже должна быть очень прочной, – заметил Антон Штукин. – Не перебивай, бре-Штукин, – сказала Ксеня. – Это и так ясно. Антон не обиделся. А Ксенин дед кивнул: – Это ясно. А скажи, Антон, какое еще очень важное свойство необходимо обшивке? – Чтобы дырок не было! – Да. Выражаясь более научно, обшивке необходима в о д о н е п р о н и ц а е м о с т ь. Об этом нам придется помнить, когда снова приступим к строительству. Вася Лис слегка дурашливо поплевал на ладони: – Из чего будем делать обшивку? Из досок? – Минутку! Прежде я хочу рассказать вам, какие обшивки бывают. Они очень разные… Небольшие суда – лодки, пироги, каноэ, каяки и тому подобное люди научились строить многие тысячи лет назад. Строили по-всякому. Иногда выдалбливали суденышко из целого ствола дерева… – И получалось, что оно состоит из одной обшивки, а набора там нет! – воскликнула Ксеня. – Да, случалось и так… А некоторые древние люди плели свои лодки из прутьев, как корзины, и обмазывали смолой. – Набор из прутьев и обшивка из смолы, – вставил Вася. Антон тут же добавил: – Лодка "Бычок – смоляной бочок"… – Северные народы делали каркас из кусков дерева, а на него натягивали оболочку, сшитую из тюленьих или моржовых шкур… – Вот уж в самом деле "обшивка", – заметил Слава. – Ой, извините, что я перебил! – Ничего, ничего. Главное, что вы понимаете суть дела… В наше время известна обшивка из самых разных материалов. На разборных походных яхточках и байдарках ее делают из резины или прочной водостойкой ткани. Бывает обшивка из пластмассы. И даже… из цемента. Вернее из цемента с прослойкой из тонкой металлической сетки или стеклянного волокна. Про такую говорят: "армоцементная" или "стеклоцементная"… Но чаще всего это обшивка небольших судов, и я говорю о ней для примера. А наша главная речь о крупных морских кораблях, об океанских парусниках. На больших парусных судах обшивку делают деревянную или металлическую. – Металлическую? – удивился Вася Лис. Он считал, что все парусники исключительно из дерева. – Да-да! Большинство нынешних фрегатов и барков сделаны из стали. Такими их стали строить еще в конце девятнадцатого века. Дерева на эти громадины было не напастись, да и прочность требовалась повышенная. Поэтому и обшивка у многих современных парусников такая же, как у пароходов и теплоходов – из больших металлических листов… Может быть, вы видели на фотоснимках или в кино, а то и где-нибудь у морских причалов суда с рядами круглых заклепок на бортах, по краям обшивочных листов? Слава Воробьев поднял руку: – На "Авроре"! Я видел, когда мы с мамой были в Санкт-Петербурге. – Правильно. Раньше именно так сшивали металлические листы. На судоверфях была особая рабочая специальность – клепальщики. Они молотом загоняли заклепки в металл. Грохот стоял чудовищный. Почти все клепальщики в конце концов становились глухими… – Не нравится мне такая обшивка, – сказала Ксеня. – Она и морякам не очень-то нравилась. Листы приходилось клепать край на край, выступы усиливали сопротивление воды при движении судна. Кроме того, в щели между листами старалась просочиться вода, хотя заделывали их тщательно и закрашивали… Потом ученые придумали электросварку. Сразу все стало проще. Никаких выступов и заклепок, листы стали приваривать друг к другу краями, зачищали швы, и судно получалось гладкое, как яичко. – Ничего себе яичко. Сто метров длиной! – охнул Антон. – Это так, для сравнения… Кстати, обшивка, которую делают с помощью сварки, так и называется – с в а р н а я. А с заклепками – к л е п а н а я. – Сейчас-то заклепочный метод, наверняка, уже не используется, – вставил Слава. – Иногда используется. Например, на моторных лодках, которые делают из дюралюминия. Этот сплав сваривать трудно, потому до сих пор иногда склепывают. – Неужели мы на нашем острове будем строить корабль с обшивкой из металла? – опасливо спросил Вася. – Нет, конечно! Для этого надо было бы и набор делать металлическим, деревянный стальные листы не выдержит… Да и где бы мы взяли их на необитаемом острове? Будем уж работать по всем правилам старинного судостроения – обшивка из дерева… Но, кстати, деревянная обшивка тоже бывает разных видов. Например, фанерная… – Ну, это опять для малых лодчонок! – воскликнул Вася. – Нет, не только! Фанера есть разная. Бывает крепчайшая. В палец толщиной. Случалось, что яхты с такой обшивкой ходили вокруг света… Но на нашем острове фанеры не найти. Если говорить о яхтах, то делают на них обшивку и из тонких реек. А бывает и ш п о н о в а я. Шпон – это гибкая полоска дерева. Их плотно одну к другой накладывают на набор корпуса и смазывают водостойким клеем. На этот слой шпона кладут новые полоски – поперек тех, что под ними. И так несколько слоев. Получается оболочка как бы отштампованная из фанеры с толстыми слоями. Очень прочная, хотя и тяжеловатая… – Но это все яхты, – насупленно сказал Вася. – А когда мы займемся нашим кораблем? – Сейчас и займемся. Взяли топоры и пилы и пошли заготавливать доски. Их нам понадобится ой-ей-ей сколько… У игры свои преимущества. Если по правде, то пришлось бы рубить, пилить, тесать много месяцев подряд. А тут все передохнули, помолчали минуту и сделали вид, что доски заготовлены. Вон сколько, целые штабеля лежат на берегу! Желтые, свежие. – Здорово мы поработали, – солидно заметил Антон. – Пусть просохнут как следует, – решил Яков Платонович. – Обшивку следует делать из сухого материала. Иначе потом беды не оберешься – рассохнется, щели появятся… А пока подумаем, какой вид обшивки мы выберем. – Как какой? Из досок же! – подпрыгнул на стуле Вася. – Разумеется. Но доски бывают разные и накладывать их можно различными способами. Бывает обшивка ш п у н т о в а я. Ш п у н т – это канавка, выдолбленная по краю доски (мы об этом уже говорили, когда речь шла о резенкиле). На доске, если посмотреть ее поперечный разрез, это выглядит так: Видите, слева шпунт, а справа выступ. Когда доски накладываются на шпангоуты плотно друг к другу, выступы входят в канавки. – У нас такие доски были, когда мы в домике, в саду, пол настилали! – вспомнил Антон. – Правильно, бывают такие половицы… Но делать эти доски сложно. На острове, без специальных станков нам не справиться. Может быть, сделаем к л и н к е р н у ю обшивку? – А это что такое? – подозрительно спросил Вася. – Иначе ее называют "кромка на кромку". Это когда один край доски накладывается на другой. Ступеньками. – Ой, я видел! – опять подскочил Антон. – В парке на водной станции есть такие лодки! – Совершенно верно… Края досок склепаны между собой латунными или деревянными нагелями… – Как это деревянными? – не поверила Ксеня. – Просверливается отверстие, вгоняется крепкий деревянный штырь, он потом разбухает от воды и держится очень прочно… – А если латунные, то это чтобы не ржавели? – спросил Слава. – Конечно. Железные гвозди для обшивки не годятся… Кстати, всякие гвозди и штыри на судне принято называть словом НАГЕЛЬ. У них разные назначения… – Нарисуйте, пожалуйста, клинкерную обшивку, – попросил Слава. И привычно нацелился карандашом в тетрадь. – Пожалуйста… – И Яков Платонович заскрипел мелом. – Такая обшивка используется часто. Не только на лодках и шлюпках, но и на более крупных судах. Говорят, именно так обшивали старинные каравеллы. А теперь с клинкерной обшивкой делают морские яхты типа "Фолькбот". Очень прочные. На них даже ходят в плавание через океаны. Правда, есть у клинкерной обшивки недостаток. Ее "ступенчатость" увеличивает сопротивление воды, когда судно движется. Но есть и преимущество… – Какое? – нетерпеливо дернулся Вася. – При такой обшивке судно, особенно небольшое, может обойтись без стрингеров. Помните эту продольную связь? Так вот, сдвоенные края досок сами как бы служат стрингерами. – Но ведь в нашем-то наборе стрингера уже есть! – вспомнил Вася. – Зачем нам такая обшивка? – Ты прав. Поэтому мы используем самый простой способ – сделаем о б ш и в к у в г л а д ь. Это когда у досок нет шпунтов и они своими краями просто прилегают друг к другу. Крепко. Правда, придется хорошенько проконопатить щели, чтобы не было течи, но уж с этим-то мы справимся… И они справились. Скоро вместо похожего на китовый скелет набора стоял на стапеле почти готовый, обшитый желтыми досками корабельный корпус. Там, где штевни примыкали к килю, доски левого и правого борта подходили вплотную друг к другу, смыкались и образовывали как бы треугольные плавники. Внутри они были заполнены деревянными брусьями. Яков Платонович сказал, что эти плавники называются ДЕЙДВУДЫ. А потом для наглядности показывал их на модели "Меридиана". Да еще и нарисовал на доске. – Дейдвуды, как и килевой брус, который выступает ниже днища, помогают судну держаться на курсе… Слава смотрел то на рисунок, то на модель баркентины. – Яков Платонович, извините, у меня вопрос. Посмотрите, на рисунке ахтерштевень точно позади корпуса, а на модели… корма у нее уехала назад и торчит далеко позади ахтерштевня, вместе с транцем. – Что ж, так случается. У корпусов бывают различные конструкции. Корму часто выносят назад на специальных брусьях, и она тогда нависает над водой. В этом случае наклон транца в сторону воды называют с в е с. А пространство между кормой и водой – п о д з о р. Впрочем иногда эти понятия путают или считают, что это одно и то же. В некоторых морских словарях объясняется просто: "Подзор, свес – наклонная часть кормы, свешивающаяся за ахтерштевень". Давайте для простоты запомним именно это объяснение… А корму такую можно нарисовать… – А теперь посмотрим повнимательнее на доски обшивки. Две доски, которые на одинаковой высоте идут по разным бортам, называются ПОЯС ОБШИВКИ. Это и понятно – они о п о я с ы в а ю т корпус с обеих сторон. Самые нижние доски образовывают ШПУНТОВЫЙ ПОЯС. Своими краями они входят в ш п у н т резенкиля. А верхний пояс называется ШИРСТРЕК. Он тянется на уровне бимсов. "Ширстрек" – название, состоящее из двух английских слов. "Стрек" – "пояс", "полоса", а "шир" – отвесный. Наверно, потому, что он на самой вертикальной части борта… Когда все сделали рисунок, Вася спросил: – Ну, теперь-то можно уже спускать корпус на воду? Подставки под килем были круглые, гладкий берег полого уходил к воде. Стоит выбить подпорки – и недостроенный корабль сам покатится к морю. – Рано еще! – остановил юных мореходов Яков Платонович. – Щели мы проконопатили, но неплохо бы просмолить днище. Да и борта заодно. А потом покрасить… Иногда деревянное днище обивают медными листами, чтобы оно не обрастало ракушками, но нам эти листы взять негде. Обойдемся смолой и краской. У английского писателя Редьярда Киплинга (который сочинил сказку про Маугли) есть баллада о старом моряке Диего Вальдесе. И там такие строчки: Мы днища смолили, костры разведя, В огне обжигали мы кили. На мачту вздымали простреленный флаг И снова в поход уходили… Ну, до флага и похода нам еще далеко, а вот за смолу взяться – самое время. – А зачем они обжигали кили? – спросил дотошный Слава. – Считалось, что опаленное огнем дерево меньше впитывает воду и делается крепче. – Значит, и мы будем обжигать? – Я думаю, это не повредит. – Ура! Зажигаем костры – вскочил Вася Лис. И они дружно вообразили, как на песчаном берегу пылают оранжевые огни, а над ними в чугунных котлах бурлит смола. И пропитали обшивку корпуса смолой. А когда смола высохла, днище покрасили красным суриком. Борта же сделали золотисто-коричневыми. – Можно было бы и не красить, оставить черным, но так наш корабль выглядит гораздо лучше, – подвел итог Яков Платонович. Вася Лис вытер о рубашку (словно о фартук) ладони, будто и впрямь работал с краской и кистями. – Теперь можно спускать? – Ну, если краска высохла… – Высохла! – дружно решили все. – Тогда выбиваем из-под днища и бортов подпорки. Только осторожнее, чтобы никого не придавило… Нет, подождите! – Что еще? – досадливо спросил Вася. – Мы же до сих пор не придумали название! Нельзя спускать на воду безымянный корабль. Это плохая примета! Надо было подумать о названии до закладки судна, да вот заговорился, не сообразил… – Еще не поздно, – рассудил Вася. – Я знаю! Пусть называется "Гроза морей"! – подскочил Антон Штукин. Яков Платонович покачал головой: – Зачем мы будем кому-то грозить? Мы готовим корабль для путешествий и открытий… Почему-то многие, когда речь заходит о флоте, прежде всего вспоминают о пушках, абордажах и пороховом дыме над мачтами. Но ведь корабли всегда строились не только для войны. Прежде всего – для дальних экспедиций, для торговли, для перевозки пассажиров и для других мирных дел… – А если нападут пираты? – слегка обиженно спросил Антон. – Если нападут – как-нибудь отобьемся. А сами ни на кого нападать не будем. Лучше отправимся открывать неведомые земли… – Ой, поплыли скорее делать открытия! – воскликнула Ксеня. – Во мне все звенит от нетерпения! – Тогда назовем наш корабль – "Звенящий", – предложил Слава. – А что… по-моему, неплохо, – сказал Яков Платонович. – Ведь хороший парусник похож на музыкальный инструмент. Снасти натянуты как струны, в корпусе отзывается эхо от их звона, от ветра и ударов волны. Резонанс – как в гитаре или скрипке. У хорошего поэта Эдуарда Багрицкого есть строчки: … Гуди на мачтах полотно, Звени и содрогайся судно! — Это когда он пишет о спешащем на родину корабле. – Замечательно, – сказала Ксеня. – Ага, – согласился простодушный Антон. Вася ничего не сказал. Было обидно, что не он придумал имя кораблю. Но и спорить не хотелось: название в самом деле неплохое. Чтобы не догадались про его досаду, Вася напомнил: – Когда спускают корабль, об него разбивают бутылку шампанского. – Давайте представим, что разбили, – предложил Слава. – У нас есть настоящая бутылка! – вспомнила Ксеня. – С апельсиновой газировкой! – Она ведь пластиковая, не разобьется, – хмуро возразил Вася. – А мы и не будем бить! Представим, что грохнули бутылку о форштевень, а сами выпьем газировку за здоровье "Звенящего". Дедушка, можно так? – Думаю, что этим мы не нарушим морского обычая, – ответил старый боцман Пёрышкин. Так они и сделали. Выпили апельсиновую воду, ударили деревянными колотушками по подпоркам на стапеле, и скоро корабельный корпус уже покачивался на синей ряби недалеко от берега. На него перекинули длинный гибкий трап. Осторожно прошли на борт. По стрингерам, как по лестнице, спустились в корабельную глубину. Пахло сухим теплым деревом, смолой и краской. – Надо посмотреть, нет ли течи. Будьте внимательны, сразу ее заметить трудно. Антон запрыгал на широком кильсоне. – Я знаю, что надо сделать! Надо наловить на острове крыс и пустить сюда! Если побегут обратно, значит, есть дырки. Крысы всегда бегут с корабля, если в нем течь! – Ну и придумал! Гадость какая! – возмутилась Ксеня. – Лучше пустить котов. Синтаксис не терпит сырости, тут же начинает фыркать и поджимать лапы… Ой, а где же коты? Лишь сейчас все спохватились что Синька и Василиса не присутствовали на занятиях. – Наверно, Василиса увел Синьку на прогулку, – виновато вздохнул Вася. – Март месяц, дело такое… Теперь, небось, загуляют до ночи. Но тут сверху послышалось: – Мяу! Мр-р! Две ушастые головы над бортом на фоне безоблачного неба. Вот, мол, мы! Никуда не девались! – То-то же, – строго сказала Ксеня. А Слава Воробьев деловито заметил: – Сколько у нас еще работы. Даже палубы нет. – Мы, конечно, поспешили, – сказал Яков Платонович. – Палубу полагается настилать, когда корабль еще на стапеле. Но вам так не терпелось поскорее спустить "Звенящий" на воду. Ладно, будем достраивать корпус на плаву…Корабельная обшивка
