В зарешеченной комнате Артем провел всю ночь и первую половину дня. Он уже понял, что Алена жестоко посмеялась над ним. Не было никакой игры. Была суровая реальность. Она обманом заманила его в эту узницу. Он стал пленником не понарошку, а по-настоящему. Хотя нет, игра все же была. Алена играла с ним, как кошка с мышкой. Он был полностью в ее руках. С самого начала, как только оказался на этой базе. Тем не менее она поддерживала в нем иллюзию свободы. Но теперь все, не осталось и свободы.

Алена появилась к вечеру.

– Ты меня обманула! – набросился на нее Артем.

– Замолчи! – осадила она его. – Ты не так все понял... И вообще, некогда выяснять отношения.

Взгляд ее был полон тревоги, голос дрожал от волнения.

– Сюда идут чеченцы, – с ужасом сообщила она. – Нам нужно уходить...

– Чеченцы? Какие чеченцы?

– Ты на самом деле дурак или прикидываешься? Какие еще могут быть чеченцы? Бородатые, с оружием... И они идут сюда!

– Ты шутишь, – предположил Артем.

Но Алена не шутила. Всем своим видом давала понять это.

– Да какие тут шутки? Все, пошли!

Она схватила его за руку и потянула за собой к выходу. В коридоре никого.

– А где Игнат?

– Он уже ушел.

– Он бросил тебя?

– Ты бы тоже бросил меня на его месте.

– Я?! Я бы тебя не бросил...

Артем удивлялся самому себе. После всех унижений и переживаний, связанных с Леной, он по-прежнему воспринимает ее как богиню.

– Все так говорят... Ой!

Они уже были в холле, когда туда ворвались два бородача в пятнистой форме и с оружием.

– Вай! Вай! Нехорошо удирать, – осклабился один.

И направил на них автомат.

– Ах! Какая хорошая девочка! Чур, моя!

– И моя!

– Не, твой мальтчик. Сматри какой хороший! Можещ взять, твой будет... Иди сюда, мальтчик!

Это был кошмар наяву. Артем видел, как надвигается на него бородач, как скалит в хищной улыбке желтые зубы. Надо было удирать, но ноги налились свинцом, руки онемели. Боевик подошел к нему, крепко обхватил рукой за шею и, словно бревно, поволок в ближайший номер. Артем даже не пробовал сопротивляться – знал, что бесполезно.

В номере чеченец швырнул его на дощатый пол, лицом к стене. Заломил за спину руки, крепко связал кожаным ремнем. И ноги связал.

– Лежи смырно, – предупредил он. – Повернешься, убию!

Дверь в комнату с грохотом открылась.

– Пустите, сволочи, пустите! – громко завизжала Алена.

– Малчи, сука!

Послышался скрип кровати – она прогнулась под тяжестью брошенного тела.

– Мы с табой немного детей делать будем. Сначала я, а потом Ваха. Да, брат?

– А мальтчик?

– Слюшай, зачем тебе мальчик, если есть такой девочка?

– Да, да, мальчик хорошо, а девочка лючше!

– Тогда занимай очередь, брат!

Алена визжала, пыталась вырваться из-под насильника. Но тот сломал ее сопротивление. Визги перешли в постанывание, а потом в самый настоящий стон. Неужели Алена получает удовольствие?

Артем знал, что творится за его спиной. Но ничего не видел – только слышал. Мог бы посмотреть, но боялся повернуться. Его пугал направленный на него автоматный ствол.

– Ваха! Давай, твоя очередь!

Наступил черед второго. Артем лежал ни живой ни мертвый. Жгучие слезы стекали по щекам на пол. Это было ужасно – знать, что твою любимую насилуют и ты ничем не в силах ей помочь.

– Нет, не надо, хватит! – выла Алена.

– Не хватит, нет. Мы еще не начинали, да?

Но второй боевик взять Алену не успел. С шумом распахнулась дверь, и тут же в уши ударил грохот ружейных выстрелов. Артем не слышал, как падают рядом чеченские тела. Но ощущал, как содрогается под их тяжестью пол. А потом все оборвалось.

– Уроды! – в звенящей тишине прогремел знакомый голос.

Артем повернулся, увидел Игната. Он стоял в дверях с дымящимся карабином наперевес. Глаза горят, рот перекошен. И Алену увидел. Она пыталась прикрыть наготу разодранным платьем.

– Ты еще жив! – в бешенстве заорал Игнат.

И наставил ружье на Артема. Еще мгновение, и он нажмет на спусковой крючок.

Артем даже не понял, как это произошло, но в штанах разливалось сырое тепло.

– Игнат, не надо! Он свой!

– Кто свой?! Этот заморыш?! Да какой он свой? Почему он разрешил этим уродам трахнуть тебя?

– А что он мог сделать? Ты же видишь, его связали!

– Да? А почему он дал себя связать? Я знаю, он нарочно это сделал. Чтобы слышать, как тебя насилуют. Извращенец хренов!.. Знаешь, что я делаю с извращенцами?

– Я не... Я не хоте... Не хотел я! – с превеликим трудом выдавил из себя Артем.

– Не надо, Игнат, прошу тебя! – взмолилась Алена.

– Ну, если ты просишь... Живи, недоносок! – презрительно скривился Игнат. И посмотрел на Алену. – Что с трупами делать будем?

– Тебе лучше знать. Есть же здесь поблизости ущелье, куда их можно сбросить.

– Есть... Ты мне поможешь?

– Помогу... Можно и Артема взять.

– Ну да, сейчас... Этот выкидыш уже обоссался. Ты хочешь, чтобы он еще и обосрался?

Игнат смеялся долго и истерично. Затем схватил Артема за шиворот и как бревно вытащил его из комнаты, проволок по коридору до его недавнего узилища. Швырнул его в зарешеченный номер и закрыл за ним дверь. Хоть бы руки и ноги развязал.

Освободила Артема Алена. Пришла к нему, ножом разрезала ремни. Она стыдливо прятала от него глаза. Будто стеснялась его.

– Извини, что так вышло, – сказала она.

– Извинить?! Тебя?! – изумленно спросил он. – За что?

– Меня изнасиловали... Но что я могла поделать?

– А кто тебя в чем-то винит?

– Ты. Я же вижу.

– Ничего ты не видишь.

– Так ты что, не злишься на меня?

– Нет! – чуть ли не клятвенно заверил он. – А где Игнат?

– Тихо! – встревожилась Алена. – Он где-то здесь. Он еще не совсем успокоился...

– Зачем он со мной так? Что я ему сделал?

– Он бесится, что я с тобой, а не с ним...

Вообще-то, в последнее время она больше с Игнатом, чем с ним. Но так хотелось верить ей.

– А ты всегда будешь со мной? – спросил Артем.

– Не знаю. Все так сложно.

– Сложно. Но мы разберемся. И будем вместе, всегда...

Он уже ясно осознавал, что жизнь с Аленой горький мед, но без нее вообще жизни нет – лучше повеситься.

– Не забивай себе голову, – мило улыбнулась она. – И успокойся. Тебе надо отдохнуть. До завтра побудешь здесь. Пока Игнат не перебесится. А завтра...

– Завтра мы отсюда уедем.

– Нет, завтра ты поселишься в моем номере. У нас будет один номер на двоих.

– Но у меня уже заканчиваются каникулы. Мне нужно в Москву...

– Ты меня не понял. Завтра. Мы. Будем жить в одном номере. Мы. Ты! И я! Вдвоем. Только ты и я. Ты меня понял?

– Понял.

Вопросы отпали сами собой. Уж лучше жить с Аленой в этой глуши, чем выть без нее с тоски в столице. А учеба... Ничего, когда-нибудь они вернутся в Москву. Вместе. И он наверстает упущенное.

А если она не захочет возвращаться?

– Ты говоришь, что ты со мной, а не с Игнатом. Но это ведь не так. Ты с ним, а я здесь, в этой каморке. Это несправедливо.

– Несправедливо, – кивнула она. – Несправедливо, что ты даешь мне понять, какая я у тебя тварь. Что же, мне всю жизнь убиваться из-за того, что эти гады-чеченцы меня изнасиловали?

– Я не про чеченцев говорю. Про Игната...

– А-а, Игнат... С ним у меня ничего не было. После того раза ничего...

– Тогда почему я здесь всю ночь просидел?

– Почему? – на мгновение задумалась Алена. Лицо ее просияло. – Ну мы же договорились, что будем играть в пленника и надзирательницу...

– Но мы же не играли.

– С чего ты взял? Ты всего сутки в своей камере, и уже надзирательницу тебе подавай. Не быстро ли?

– Ты шутишь?

– Шучу. Конечно же, шучу... Кстати, надзирательница к тебе уже пришла...

Ее глаза подернулись похотливой дымкой.

– Номер сто сорок седьмой, почему вы до сих пор в одежде? – строго спросила она. – Срочно раздеться догола... – И уже мягко, с истомой в голосе добавила: – И меня разденьте. Если вас это не затруднит...

Дрожащими руками Артем потянулся к ней, привлек к себе. Она с радостью утонула в его объятиях. Голова его сладко закружилась, кровь запылала. Он уже готов был ринуться в атаку. Но...

Неожиданно появился Игнат. Глаза налиты кровью, в зубах сигарета, в руках ружье.

– Я вас грохну! – рыкнул он. – И тебя, сучку! И тебя, козла!

– Не надо, нет!

Алена оторвалась от Артема. Выступила вперед, закрыла его своим телом.

– Не надо, говоришь? – зло рассмеялся он. – Не буду. Потому что уважаю. Тебя уважаю. А этого козла нет... Я просто тащусь с тебя, Аленка. Как ты можешь липнуть к этому чухану? Тебя чеченцы пахали, а он лежал, слушал. Я с помповиком, а он даже не подумал о том, что надо закрыть тебя от пули. Зато ты почему-то закрываешь его грудью...

– У него нет груди. А у меня есть. Поэтому я и закрываю.

– А можно посмотреть?

– Что посмотреть?

– Твою грудь. В развернутом, так сказать, гы-гы, виде.

– А ты не будешь нас убивать?

– Если покажешь, не буду.

– Тогда покажу...

Она обернулась к Артему, глянула на него полными трагизма глазами.

– Ты должен меня понять. Все это ради тебя. Ради тебя, дорогой...

И она ушла. Ушла показывать Игнату свою красивую грудь. И не только это...

Артем был зол на Игната. Но куда больше злился на себя. Ну почему он не дал отпор чеченцам? Почему сейчас не прикрыл своим телом Алену? Почему он ее не спас? И почему она должна сейчас страдать из-за него? На нее саму он не сердился. Ведь она-то ни в чем перед ним не виновата...