2

Горгули спорили всю ночь. Гул их голосов то поднимался до самого потолка пещеры, выплескиваясь в коридоры, то затихал и развеивался легкой дымкой, оседая на стенах и сталагмитах.

Поначалу Ренкр внимательно слушал рассуждения мастеров, вспомнив об ужине, лишь когда Хвилл похлопал долинщика по плечу и протянул ему кусочек вяленого мяса да лепешку из хурры. Ренкр благодарно кивнул, машинально взял все это и начал жевать, не отрывая взгляда от спорщиков.

Мастера, казалось, не ведали устали. То один, то другой выходил в центр пещеры и высказывал свое мнение о том, стоит ли пускать Ренкра и его спутников к вершине. Говорившего не перебивали, давали высказаться, но стоило тому замолкнуть и слиться с толпой, как на опустевшее место мгновенно выходил следующий.

Ренкр пытался вычислить, сколько у него сторонников и сколько противников, но очень быстро сбился со счета. Наконец он понял, что слушать дальше просто не в состоянии. Тролли уже давным-давно расстелили на полу, в уголке пещеры, спальные шкуры и, пожелав Ренкру спокойной ночи, легли спать. Как пояснил Хвилл: «Что толку? Оттого, будем мы слушать их или нет, ничего не изменится». Теперь долинщик готов был согласиться с ним. Он тихонько встал с камня и отправился распаковывать свои спальные шкуры.

Гунмель, находившийся все это время рядом с альвом, поспешил за ним и подергал за рукав, привлекая к себе внимание.

— Что? — устало произнес парень.

— Ты… ты не переживай, — попросил Гунмель. — Все будет хорошо. Обещаю.

— Спасибо. — Он заставил себя улыбнуться, но, кажется, получилось не очень. — Я не сомневаюсь.

Успокоенный, Гунмель кивнул и поспешил к кругу спорящих. А Ренкр подумал, что Вальрон тоже обещал — все будет в порядке. Это предпоследнее его «дело». Значит, удачное. Должно быть таковым. Наверное.

Сон спустился и отлетел, как полупрозрачный мираж. Казалось, долинщик закрыл и тут же открыл глаза — в пещере ничего не изменилось. Горгули спорили.

Тролли уже проснулись и позавтракали, теперь они тихо сидели и слушали мастеров. Ренкр с удивлением отметил, что его спутники, похоже, получают от этого некое удовольствие. Альв позавидовал тому, что тролли способны настолько отрешиться от реальности: как-никак от приговора мастеров зависело слишком многое, чтобы сам он мог позволить себе безо всякого беспокойства наблюдать происходящее.

Вот он и беспокоился. Хотел было даже обойтись без завтрака, но Хвилл настоял — пришлось уделить этому время. Затем Ренкр присоединился к троллям. Несколько раз альв попытался вмешаться в разговор, но Скарр или Хвилл всякий раз его одергивали.

Потом из толпы вынырнул Гунмель. Он устало улыбнулся, стараясь подбодрить чужаков.

— Ну что? — спросил Ренкр.

Горгуль развел руками:

— Пока ничего. Решаем.

Он извинился и, вернувшись к сородичам, принялся кому-то что-то тихонько втолковывать.

Споры продолжались до полудня.

Наконец на пустое пространство в центре пещеры выбрался Сирэм и несколько картинно воздел вверх руки. Негромкий говор затих.

— Мы обсудили все возможные варианты, — произнес Сирэм. Помолчал, обведя собравшихся усталым взглядом, еле заметно пожал плечами, показывая, что он-то, конечно, с этим всем не согласен, но что поделаешь. — Большинство из нас считает, что необходимо допустить чужаков к Глазу. Я так не считаю. Но подчиняюсь мнению большинства.

Он поклонился — не слишком низко, но достаточно, чтобы все поняли: Сирэм не станет противопоставлять себя остальным.

— Поскольку Гунмель впустил чужаков в вертикаль, на нем лежит ответственность за их дальнейшую судьбу. Ему и вести их к Глазу. Но… — Старый горгуль запнулся — видимо, то, что он собирался сказать, было нелегко произнести. Однако же пересилил себя. — Но я хотел бы пойти с вами, — добавил Сирэм.

Скарр недовольно кашлянул, но промолчал, лишь взглянул на Ренкра — как решит альв, так и будет. Ренкр развел руками:

— Иди.

Не было никаких причин отказывать мастеру. Долинщик решил, что рано или поздно Сирэм сам расскажет, почему захотел присоединиться к их маленькому отряду.

Опешивший горгуль отрывисто кивнул.

Мастера начали понемногу расходиться. В пещере остались только Ренкр с троллями, Гунмель, Рафкри и Сирэм. Последний тяжело вздохнул и опустился на пол. Бессонная ночь утомила старого мастера, а принятое всеми решение — это было заметно — угнетало его.

Рафкри, сопровождаемая двумя светящимися шариками, подошла к Ренкру и положила ладошку ему на колено.

— Ты молодец, все делал правильно, — сказала маленькая горгулья. — Я не была уверена, что мы сумеем убедить моих соотечественников, но твой рассказ склонил многих на нашу сторону.

— Неужели мастера решали все, руководствуясь лишь чувствами? — искренне удивился Ренкр. — Ведь речь шла о серьезном деле! Как же так?

— Ты недоволен? — засмеялась Рафкри. — Поистине, ты удивительное существо! Все вышло так, как ты хотел, а теперь ты недоволен! Не переживай. Просто в твоей истории имелось несколько убедительных деталей. Так что дело не в чувствах…— не совсем в них, — смущенно призналась она. — И потом, ты же уверен, что все будет в порядке?

— Я? — переспросил Ренкр. — Я ни в чем не уверен — увы! Жизнь этому не способствует.

— Да, — эхом отозвался дотоле молчавший Сирэм. — Жизнь не способствует. Это точно. — Он поднял голову и встретился с удивленными взглядами. — «Почему?» — тихо сказал старый мастер. — Всех вас интересует, почему я хочу идти к Глазу. — Сирэм рассмеялся так, словно не доверял самому себе и это его смешило. — Не знаю, — признался он. — Видит Создатель, не знаю. Наверное, для этого и хочу — чтобы узнать.

— Нда, — протянул Хвилл. — Если мы будем разговоры разговаривать, никто ничего не узнает. Не отправиться ли нам к вершине… или к Глазу, или как вы это там называете?

— Верно, — кивнул Гунмель. — Пора.

Ренкр внимательно посмотрел на Сирэма — все-таки тот целую ночь не спал. Сможет ли он идти весь день? Потом решил, что пока горгуль не жалуется, а там поглядим. Да и спешить нужно было.

Сирэм действительно держался молодцом. После того случая в пещере, когда мастер поддался усталости, ничто в его поведении больше не говорило о ней. И все же днем Ренкр настоял на том, чтобы устроить привал. Сирэм попротестовал, но только для вида. Сам же, думая, что Ренкр не заметит, взглянул на него с благодарностью.

Чтобы продлить время отдыха (ну и из любопытства, конечно), долинщик спросил у Гунмеля, что это за Глаз такой и при чем тут вершина.

— Глаз, — повторил тот, скатывая и раскатывая поочередно правое и левое ухо. — Странно. Я думал, что Транд рассказал тебе…

— Нет, — покачал головой Ренкр. — А должен был?

— Ну, если… — Гунмель осекся под ледяным взглядом Сирэма. — Так вот, о Глазе. Глаз — это… Глаз.

— Позволь, я расскажу, — вмешался Сирэм. — У каждой горы есть свой Глаз. Иначе и быть не может. Гора без Глаза — как горгуль без ушей. Глаз находится на самой вершине, по сути, это выход вертикали наружу. И если взлететь высоко-высоко, действительно можно увидеть каменное око, оно смотрит в небеса, не мигая и не закрываясь. И… я боюсь, что может произойти непоправимое, если Эллин-Олл-Охр ослепнет. Хотя, с другой стороны,

— как ты закроешь этим маленьким обломком Камня вход в вертикаль? — не представляю!

— Я тоже, — признался растерявшийся Ренкр. — Но — закрою.

— Откуда такая уверенность? — ворчливо поинтересовался Сирэм.

Альв улыбнулся:

— Уверенность? Помнится, полдня назад я говорил о прямо противоположном. Так что лучше не спрашивай, потому что я отвечу так же. Жизнь способствует.

— Ты прав, — кивнул Сирэм. — Создатель! Ты на самом деле прав!

— Увы, — бросил альв.

Разговор распался, как распадается на отдельные куски проржавевшая до самого нутра цепь. Только последнее звено, несколько раз стукнувшись об пол, породило эхо — «увы-увы-увы».