1

Они умерли почти мгновенно.

Сэм Бейкер стоял рядом с Зитой и смотрел на три трупа. Двое мужчин и одна женщина, все трое пожилые.

– Черт, какой ужасный путь к смерти, – хрипло сказала Зита. Дно амфитеатра заполняли кусты куманики. Раньше их там не было. Они возникли после нового сдвига во времени.

Наряду с толстыми красноватыми побегами там было множество молодых, совсем зеленых веточек, покрытых обильной листвой. И на них, будто сброшенные откуда-то сверху, лежали три трупа.

На первый взгляд они просто упали на эти заросли и запутались в переплетении ветвей. При более внимательном рассмотрении было видно, что куманика проросласквозь них.

Итак, это снова произошло.

Эти пятьдесят с хвостиком людей были транспортированы опять в прошлое. Несколько несчастных материализовались там, где уже находились какие-то твердые предметы.

Теперь та же судьба выпала еще троим. Побеги куманики росли у них из животов, груди, рук, ног и лиц, будто какой-то безумный садовник посеял на их коже семена куманики, которые тут же пышно разрослись на человеческих телах.

Когда Сэм увидел, что зеленый и быстро растущий побег толщиной в палец прорастает сквозь глаз одного из трупов, он почувствовал, как ко рту поднимается привкус рвоты. Надо думать, что внутри эти тела представляют собой сплетение корней, колючек, побегов и листьев, которые остановили функционирование всех органов в тот момент, когда эти люди возникли здесь... неизвестно еще в каком времени.

Ли Бартон и Николь Вагнер вернулись из Гостевого центра с ножницами и стали обрезать стебли и корни куманики. Работа была очень тяжелая, но оба были тверды в своем намерении – они не могли бросить своих клиентов валяться здесь, среди ягодных кустов, такими гротескно изуродованными.

Сэм уже начал восхищаться этими тремя «сопровождающими». Они были, безусловно, лояльны по отношению к людям, которых начальство поручило их заботам. Конечно, в нынешних условиях от них требовалось нечто гораздо большее, чем простое чувство долга. Николь прорубалась сквозь твердые ветки, чтобы освободить руку трупа. Ее ножницы издавали громкие щелкающие звуки. Костяшки пальцев Ли уже успели познакомиться с железными корнями кустов – кровь выступила на коже Ли крупными красными бусинами.

Райан Кейт в костюме Оливера Харди все еще сидел на скамье амфитеатра. К этому миру он не принадлежал. Он явно не имел ни малейшего желания помочь своим коллегам, и хотя в отставку подать он физически не мог – вероятно, фирма, на которую он работал, еще много лет не будет существовать, – он уволился из нее эмоционально.

Подошел Джад и встал около Сэма. Глядя на три трупа, он покачал головой.

– Трагедия... какая трагедия... – Он перевел дыхание. – Ты знаешь, нас становится все меньше и меньше. По моим подсчетам, около полудюжины не перенесли последнего прыжка во времени. Вот эти трое. Николь рассказала мне, что произошло с Бостоком. Есть и другие...

– Есть предположения, что с ними случилось?

– От шофера автобуса я узнал, что трое сели в зеленую машину и рванули на полной скорости. Думаю, они попали в аварию. Вероятно, все погибли.

– Иначе они вернулись бы сюда после последнего прыжка во времени в целости и сохранности?

– Верно.

Кончив бороться с особенно крепким корнем, пронизавшим горло женщины, Ли поднял глаза.

– Сэм, окажешь мне услугу?

– Еще бы.

– В Гостевом центре одна из дверей в сортирах снимается. Мы ее используем как носилки. Не принесешь ли ты ее сюда?

– Нет проблем, – ответил Сэм и пошел вверх по лестнице, которая выводила на автомобильную площадку.

Джад последовал за ним.

– Что они хотят сделать, Сэм?

– Они используют территорию музея в качестве временного морга.

– А это зачем?

– Складывают там погибших. Ты же заметил, что их численность растет.

– Но ведь, насколько я понимаю, когда люди умирают, они просто не возвращаются обратно после нового прыжка. Они выбывают из игры.

На верхней ступеньке Сэм остановился и бросил взгляд на двух «сопровождающих», режущих стебли и корни куманики, которые удерживали трупы на местах столь же эффективно, как канаты, которые обматывали Гулливера в стране лилипутов.

– Выходят из игры, – повторил он задумчиво. – Ты употреблял те же слова и раньше. Выходят из игры. Ты действительно так об этом думаешь? Неужели нами играют? Но кто? Не знаю. Возможно, существа из другого измерения? Ученые из будущего? А мы для них, возможно, что-то вроде лабораторных крыс и участвуем в эксперименте, о котором ничего не знаем? А может, это дьявол? И это одна из его дьявольских проделок?

– Не знаю, Сэм. Но ощущение именно такое, верно? Нас тащат сквозь время. Когда мы возникаем снова, мы выглядим так же, как выглядели перед самым первым прыжком. Мы сидим на тех же местах, в тех же позах, одеты в те же костюмы. Если нас ранят, то после прыжка мы избавляемся от всех следов ранения.

– Николь и Ли появились в своих прежних костюмах, Карсвелл заложил свое кольцо в 1946 году, но он только что показал мне его снова на том же мизинце. Но как это получается, Джад? Каков механизм нашего возвращения сюда?

Джад пожал плечами.

– Вполне вероятно, что мы всего лишь копии, снятые с одного оригинала. Представь себе какой-то небесный фотокопировальный аппарат, который печатает эти копии. Мы можем получать повреждения, можем терять свои вещи, можем даже сжечь Гостевой центр. Но разве ты не побьешься об заклад, что после нового прыжка, все восстановится в прежнем виде? В машинах полно горючего, в автомате – напитков. Если костюмы порвутся, их чудесным образом восстановят.

– А я открыл глаза и обнаружил, что наручники исчезли. Единственная неисправность, которая пока обнаружилась, состоит в том, что этот участок земли, образующий наш «плот времени», теперь транспортируется не так плавно и безопасно, как раньше. Безопасность перемещения почему-то исчезла. Смотри, это видно даже отсюда. Видишь, как граница зелени кустарников, начинающаяся почти возле алтаря, по мере приближения к естественной границе амфитеатра охватывает все большее пространство, так что получается что-то вроде сектора или... куска круглого пирога?

– И в этом куске пирога... – кивнул Джад. – Если ты, к несчастью, окажешься в этом секторе...

– Ты можешь оказаться сросшимся с тем, что занимало то же самое место в пространстве. А результат, как ты видишь, может оказаться очень даже дерьмовым.

Разговаривая, они увидели Карсвелла, спускающегося со своей яхты. Он зашагал по травяному склону в направлении амфитеатра, а затем прошел немного вдоль автомобильной стоянки. Кивком он указал на нее.

– Еще одна машина пропала, как я вижу. – Он указал на машину, которая выглядела так, будто у нее на капоте вырос здоровенный куст. Даже кабина была набита листьями.

Карсвелл всегда подмечает ущерб, нанесенный собственности, а не людям,подумал Сэм. Там лежат трое мертвецов, пронизанных корнями, их легкие и сердца заполнены растущими побегами кустарника, а Карсвелл – коммерсант до мозга костей – замечает лишь ущерб, нанесенный машине стоимостью в десять тысяч долларов.

По облачному небу тяжело пророкотал самолет.

– Есть соображения по поводу года? – спросил Карсвелл, и голос его прозвучал почти весело.

Джад Кэмпбелл кивнул на трупы, лежавшие внизу.

– Увы, нам пришлось отвлечься. На этот раз мы даже не подумали о поездке в город и о покупке дурацкой газеты. – Видимо, Джада возмутило безразличие Карсвелла к имевшей место трагедии. Впрочем, не первый случаи – Карсвеллу было наплевать и на смерть его девушки.

Сэм пожал плечами и сказал:

– Пойду принесу дверь.

– Дверь? – не понял Карсвелл.

– Мы пользуемся дверью как носилками, чтобы переносить трупы в Гостевой центр. – Сэм вдруг обнаружил, что он говорит сквозь сжатые зубы, будто объясняя идиоту, который только что написал в штаны и сразу же забыл об этом печальном факте. – Мы используем это место как мертвецкую. Не заметили?

Карсвелл и глазом не повел. Даже не показал, что слышал ответ.

– А вы поглядите на верхушки деревьев. Те штуковины, что висят там, в воздухе, могут ответить на вопрос, в каком году мы приземлились на этот раз.

Сэм уже уходил. С Карсвеллом ему разговаривать не хотелось. Переносить трупы – противное дело, но в данной ситуации в нем было нечто естественное, нормальное. В конечном счете в этом мире был нормален лишь процесс, в котором люди рождались, а следовательно, должно было наступить и время смерти. Быть вовлеченным в переноску трупов вряд ли приятно, но странно, что встреча со смертью почему-то содействовала укреплению здравого смысла у Сэма.

Когда он достиг Гостевого центра, то обнаружил, что Карсвелл следует за ним по пятам.

– Вы что – ослепли, что ли? Взгляните на деревья.

На этот раз Сэм поднял глаза к небу. Он встал как вкопанный, невольно пораженный тем, что плавно покачивалось в воздухе, колеблемое теплым летним бризом.

– Заградительные аэростаты, – сказал Карсвелл. – Их тут штук двадцать, а то и больше. Понимаете, что это значит?

Но Сэму было безразлично. Сейчас важно было убрать трупы с жаркого солнца. И от взоров публики. Он вошел в Гостевой центр, чтобы найти сортирную дверь. Она же – носилки.

Карсвелл крикнул ему вдогонку:

– Война. Мы вляпались прямо в самое сердце Второй мировой войны.

И как раз после этих слов где-то вдалеке раздался стонущий вопль сирены.