на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



Конец апреля 1990 года.

Зеф летел в Ярославль. В салоне джипа играла кассета Вивальди — классическая музыка, привычная с детства, помогала Зефу думать. А думать было о чем. Зеф еще раз перебирал и сопоставлял в памяти факты, пытаясь понять кто именно ведет игру над их головами и как можно вмешаться в это и изменить в свою пользу или хотя бы без вреда для себя. Наконец Зеф остановился на Роговце. Роговец был относительно большой государственный деятель, крутящийся в министерстве финансов, и скорее всего это была именно его игра. О Роговце Зеф знал совсем немного. Но кое-какой материал о его деятельности он скопил. Зеф имел привычку копить компромат на высоких чинов, свято веруя что это пригодится. И он знал из случайного обмолвка, подслушанного в курилке Горкома, какими именно деньгами поднялась сырьевая биржа, возглавляемая Роговцом. И он догадывался чьи деньги отмываются через эту биржу. И на этом можно было играть.

Зеф имел привычку действовать решительно, поэтому как только он убедился что это может быть только Роговец и никто другой, он свернул с трассы в Переславль и немного поколесил в поисках почты, распугивая вечерний праздно шляющийся народ видом шикарного джипа. Наконец почта нашлась — Зеф заказал разговор с Москвой и позвонил в офис. В этот поздний час в офисе не было никого кроме Павла, начальника охраны. Ему как раз и звонил Зеф. Он попросил Павла подняться и открыть его кабинет, найти в столе одну папку и прочесть оттуда пару цифр и индексов, не называя подробностей. Затем он поспрашивал еще кое-какие данные из папки, а также один телефон, все это записал в блокнотик.

Затем он заказал еще два разговора с Москвой. Они были короче — одному человеку Зеф продиктовал цифры из блокнотика и дал кое-какие комментарии и инструкции. К разговору со вторым Зеф долго готовился — предстояло позвонить самому Роговцу. Наконец он набрал номер, кратко изложил важность звонка и его переключили на Роговца. Ленивый Роговец ответил «пронто!» — это была его привычка говорить так вместо обычного «ало!». Зеф кратко открытым текстом изложил кто он такой, что ему известно, кому на стол ляжет эта информация в случае его, Зефа, гибели, и какой он ставит ультиматум. Зеф требовал прекратить преследование корпорации, а в ответ обещал отказаться от комбината. Роговец слушал не перебивая, а затем сообщил Зефу свои соображения. Личность он не называл, но Зеф понял что речь идет о Рудневе — чуть менее могущественном воротиле, но тоже фигуре грозной. Грубым деловым голосом Роговец объяснил почему корпорации настал полный крах и кому она сейчас мешает. По его словам, мешала она всем, и это было похоже на правду. Роговец был настолько развязен и нагл, что спокойно говорил об этих делах по телефону, не боясь прослушивания — очевидно у него были причины не бояться. И предлагал он такой вариант: корпорация закрывается, а средства и люди переправляются за рубеж. Зеф поторговался — корпорация закрывается, люди делают что хотят. Роговец намекнул, что в таком случае их безопасность здесь никто не гарантирует. Зеф напомнил о своем ультиматуме. Роговец лениво объяснил почему это от него, Роговца, уже не зависит. Зеф ошарашенно выслушал — такого он не ожидал, действительно корпорация стала костью в горле очень большим акулам. Зеф понял и согласился.

После этого он сделал еще один звонок одному ответственному человеку из дипломатического корпуса — попросил подготовить выездные визы и документы на всех шестерых учредителей корпорации. Когда-то давно вопрос внезапной эвакуации теоретически обсуждался с этим человеком, но теперь все решали дни. Больше Зеф не стал никому звонить — документы на выезд готовятся, но самим людям об этом пока знать рано.

Теперь можно было не ехать в Ярославль вообще, но оставалась надежда, что Роговец блефовал — это могло проясниться только после разговора с директором комбината, причем разговора личного. Зеф вернулся в джип, выехал из Переславля, остановился и проверил в бардачке пистолет — попытка разговора с директором комбината могла кончиться плохо. Опасность конечно исходила не от самого директора, а от тех, кто возможно взял его под наблюдение. Вероятность маленькая, но надо быть готовым ко всему. Одно Зеф знал твердо — люди Роговца ни его, ни остальных учредителей сейчас не тронут.

Шоссе послушно ложилось под колеса джипа, кассета Вивальди была уже перевернута снова на первую сторону, но теперь не заставляла думать, а лишь приносила успокоение. Стемнело, и тут в свете фар на обочине появилась девушка, махнувшая рукой. Зеф остановился. Девушка оказалась совсем почти девочкой, едущей в Ярославль, и Зеф обрадовался попутчице, тем более, что девчушка была симпатичной — тонкая, но в то же время плотная и вполне сформировавшаяся фигурка, быстрый взгляд больших зеленых глаз, симпатичный чуть вздернутый нос и эти огненно-рыжие волосы, спадающие на плечи.

Девчушка оказалась на редкость умной, и они весело проболтали с полчаса, пока не случилась беда. Впоследствии Зеф очень не любил вспоминать об этом эпизоде. Сначала он думал, что на джип напали люди Роговца, имея приказ убрать Зефа, но вскоре понял что это просто грабители. А затем все совершенно запуталось и Зеф почувствовал что им дико повезло что вообще остались в живых и надо убираться от этого места подальше пока не поздно. Впрочем все действия свои Зеф впоследствии одобрил — он не потерял самообладания и действовал единственно верно и максиально эффективно.

Но больше всего его поразила девушка. Еще когда они болтали в машине, по некоторым словам и жестам Зеф заподозрил, что девчушка в лучшем случае спортсменка. В то, что это хрупкое создание всерьез владело рукопашным боем, было поверить трудно. С тем же успехом можно было бы предположить, что девушка — шпионка и хорошо обученная агентка, специально выставленная на трассе, чтобы заманить Зефа в ловушку. У Зефа, надо сказать, мелкала такая мысль — обстановка последних дней заставляла быть подозрительным. Но эту идею он сразу отбросил — слишком уж милой и непосредственной была девушка.

Когда они стояли на обочине за кустами, и на них были нацелены стволы пистолетов, девушка подала едва заметный знак — она показала, что уложит одного из бандитов. Зеф не поверил, но другого выхода все равно не было, а к тому же слишком уж уверенно и профессионально стрельнула девушка глазами в темноте. И Зеф был поражен, когда увидел как мастерски она справилась со своей задачей!

Потом они долго ехали до Ярославля, и Зеф никак не мог отвести взгляда от ее отражения в зеркальце. Он обещал устроить ее в театральный вуз, обещал подарить ей новенький испанский пистолет «LLama» — и сдержал бы свое обещание! Он вызвался ее довести до дома, хотя надо было быть в Ярославле — и так задержался на Переславльской почте.

И вот они свернули с шоссе на проселочную дорогу, долго катили в темноте, затем спутали направление и заехали то ли в грязь, то ли в трясину. Настолько гиблую, что даже мощный джип Зефа завяз и никак не хотел двигаться с места. Оставалось только наломать в лесу бревен и сучьев и, подкидывая их под колеса, выкатить джип обратно. Но вокруг стояла темная ночь и за окном стал накрапывать дождь, и очень не хотелось вылезать из машины и собирать ветки в темном и мокром лесу…

Они сидели молча в просторной кабине джипа, освещенной мягким теплым светом лампы и ждали рассвета, и играла музыка Вивальди, потому что другой кассеты у Зефа с собой не оказалось, а вокруг накрапывал дождь, усиливаясь с каждой минутой. И после беготни этого дня и ужасов этой ночи Зефу показалось, что он на миг перенесся в другой мир — тихий и теплый, где не стреляют, не убивают, где не предают друг друга и где нет этой проклятой корпорации, комбината, хамского самозванца Роговца, вежливого предателя Руднева, а есть только темный сказочный лес, поднимающийся высоко до самого неба, влажно чмокающий дождевыми струями, и маленькая кабинка — светлый батискаф, плывущий сквозь прозрачное лесное пространство. И просыпалась в душе волна нежности к этой золотоглавой девушке, которая так же смешно и оторопело смотрит сейчас удивленными зелеными глазами на перевоплощение окружающего пространства. И Зеф понял, что девушка чувствует сейчас то же самое. Где-то высоко мелькнула ультрафиолетовая молния, и вдруг обнаружилось, что они уже давно сидят обнявшись и вместе смотрят на бегущие по стеклу водяные полосы. А потом девушка сама потянулась к нему, и он, тут же приблизив к ней лицо, поцеловал ее розовые пухлые губы — сначала осторожно, затем нежно, а затем горячо. И почувствовал как ее губы задрожали и раскрылись ему навстречу, а горячее тело прижалось к нему и он даже через толстую куртку почувствовал каждую ее клеточку, и удары ее сердца прогоняющие по клеткам горячую кровь. Это не было странным — то, что происходило между ними — это было сейчас естественным. Он бережно ощупывал ее тонкие длинные пальцы, изгиб локтя и овал плечика, целовал ее шею и прижимал к себе грудь, и она тянулась навстречу, дыша легко и глубоко, и в висках билась музыка, плывущая из динамиков со всех сторон. Кабина вдруг оказалась просторной и вокруг было очень много места. И стало ясно, что свет в кабине не нужен — ну просто он лишний, хотя бы потому, что сажает аккумулятор. И когда свет был убран, засветился сам собой черный до этого сказочный лес вокруг кабины — тихий перламутровый свет пробивался со всех сторон, им была наполнена каждая дождевая капля. И как-то сами собой легли на заднее сидение ставшие теперь ненужными куртка и ветровка, брюки и маленькие джинсы. И оказалось, что два тела специально созданы друг для друга — они легко скользят и собираются в одно большое тело как брелок-головоломка. Они дышат и им просто необходимо быть вместе, как для каждого плеча необходимо предплечье, для каждой мышки подмышка, для каждого бедра — бедро. И в собранной головоломке не хватало лишь одной детали, которая бы связала в узел все неясности и развеяла все сомнения. И эта деталь нашлась и плавно, натужно и осторожно скользнула на свое место — туда, где она сейчас была необходима. Снова звонко раскатилась за облитыми дождем стеклами ультрафиолетовая молния, и эта молния тоже была гармонична как два вдоха и два выдоха, как скрип сосен вокруг стремительно плывущего батискафа, ныряющего то вниз, то вверх, окунаясь с головой в горячее и дышащее, огненно-рыжее, шепчущее и зовущее вперед и только вперед. И колыхалась в предвкушении большая и теплая головоломка, и ревело внутри пламя, исподволь нежно ломая голову сладким и теплым, разноцветным и неповторимым стоном — единым для одного и того же общего тела. И в ответ этому стону распахнулся мир, вывернулся наизнанку батискаф и выгнулись дрожащей дугой сосны навстречу друг другу, расслабляясь в волнах поющих динамиков и полностью растворяясь в сказочном мире и медленном свете затухающей ультрафиолетовой молнии.

А наутро был холод и комары, вода и колеса, вросшие в мокрую глину. Зеф кидал стволы деревьев под колеса, а девушка с рыжими волосами давила на ревущую педаль внутри кабины. А потом Зеф плюнул и вошел в воду по щиколотку и, поднатужившись, просто вытолкнул черный броневик из глины. Было сыро и хмуро, но на сердце остался покой и нереальное ощущение вчерашней сказки, которое бывает после калейдоскопа ярких событий и бессонных ночей.

Зеф довез девушку до военного городка и они долго и нежно целовались на прощание. И он, гусар и секс-символ Горкома, вдруг поймал себя на мысли, что он думает — а почему бы и нет? Почему не полюбить это рыжее чудо и не завести свой домашний уют? Лишь бы рыжее чудо было согласно. И он просил обязательно позвонить через три-четыре дня, девушка кивала головой и глаза ее тепло светились зеленым вчерашним светом.

Ярославль встретил Зефа неприветливой грязью. Разговор с директором комбината вышел неуклюжий и короткий — да и что он мог нового сообщить Зефу? Почти ничего. Почти. Из-за этого «почти» конечно стоило ехать в Ярославль — действительно Роговец не врет.

Зеф вернулся в Москву и доложил обстановку шефу. Шеф позвонил куда-то и уточнил, а потом кивнул головой. И через день четверо членов корпорации выехали из страны. Остались только Лочихин — главный бухгалтер корпорации — и Зеф. Билет у Лочихина был в кармане и им вдвоем предстояло перевести счета на запад — это было сделать очень трудно. Но вполне по силам. Зеф уезжать не собирался — он надеялся что его тщательно заготовленный материал поможет ему выйти из-под огня. И тогда можно остаться здесь и построить какую-нибудь новую корпорацию — с учетом прошлых ошибок. И тогда поблизости в Пушкино будут родители, а в Ярославле — золотоволосое создание, которое Зеф не мог и не хотел забыть.

Но все оказалось просто и неожиданно — в дело вдруг вмешалась третья сторона — государственная. Кто-то навел органы госбезопасности на корпорацию, собрав улики о делах некоторых ее членов по организации бизнеса с коноплей. И хоть эта деятельность не имела никакого отношения к корпорации, дело было подано как дело о вскрытии крупного наркосиндиката, использовавшего кроме всего прочего крупные государственные финансы. Зеф с Лочихиным были арестованы прямо в офисе. Деньги корпорации они правда успели перевести. Дело пахло высшей мерой, но Зеф сумел доказать, что государственные деньги хоть и использовались, но уже давно были возвращены обратно, причем с процентом, превышающим банковскую ставку — то есть даже с выгодой для государства. Зеф был счастлив что когда-то убедил шефа сделать это — будто чувствовал такой исход. Был месяц следствия, затем той же третьей силе понадобилась галочка в ведомости и дело закрыли. Те трое из корпорации, кто занимался наркобизнесом, были уже на Западе, а против Зефа и Лочихина улик, указывающих на их участие в наркобизнесе, естественно не было. Им дали по пятнадцать лет с конфискацией за «экономические преступления»…


* * * | Команда Д | Конец лета 1990 года.