Глава 15. История на ночь

Ближе к вечеру, проезжая по диким кварталам, в одном из здешних парков я углядел митинг, собравший жителей окрестных домов. Набежало их не много, зато стояли тесно – оборванные, замызганные, угрюмые. Сгрудились они перед детской «горкой», чем-то похожей на сломанный броневик. С этой импровизированной трибуны вещал пухлый мужик с пышными усами и жидким чубом, стыдливо покрывающим раннюю плешь. Приглядевшись, я узнал его – активист из ближнего окружения Дарыгова, предводителя губернских нашистов, и большой любитель потрепаться. Что, уже и тут они вербуют сторонников?

Чтобы не дразнить гусей, я отогнал «болид» в сторону, закатив на тротуар, в густую тень. И в окружившую трибуну толпу втесался, «каная» под опаленного солнцем бродягу в потрепанном шмотье. Подбираться к трибуне не стал – тем более, перед ней застыло несколько здоровяков, сцепив руки на причинных местах, точно футболисты в «стенке». Впрочем, и не требовалось.

Дарыговский агитатор вещал зычно и прямо сочился ядом, долбая по нескольким целям сразу. Язык ему подвесили неплохо, сведениями загрузили охватистыми, так что слушать оказалось забавно. Его бы на ТВ, дворовым обозревателем, – цены бы не было. Вообще я знавал таких: нескладных, сутуленьких, с детства копивших обиду на лучших, – им лишь дай, любого грязью зашлепают. По приказу, за плату, но и с удовольствием. А чем выше плевать, тем больше азарта – имею в виду, конечно, не высокий пост. Еще один из штата Мосек, подрядившихся лаять от имени слонов.

Вскоре митинг кончился, и толстяк, шустро ссыпавшись по ступеням, заспешил через толпу к лимузину. Тотчас и охранники пришли в движение, устремившись впереди него твердым клином. Не церемонясь, они принялись расталкивать и отворачивать всех, чтоб не глазели на лучезарного, тем более – не замышляли. А за меня один принялся очень активно, сразу зачислив в подозрительные. Ну, мы люди смирные, привыкли жлобам уступать дорогу – особенно, когда так настырно пихают в спину. Так ситуация и разрешилась бы ничем, если б один из публики, коренастый налитой крепыш, вдруг не восстал, возмутившись обращением. И оказался он человеком действия.

Первый его противник и охнуть не успел, как полетел вверх тормашками. Мгновенно драчун переключился на второго и раскрутил его так же лихо, работая на опережение, подхватывая и направляя каждое движение, заморочив беднягу в несколько секунд. Реакция, техника – позавидуешь!.. Чего ж он не торгует этим? Наверное, характер скверный, не терпит над собой никого.

Мой опекун дернулся было помочь, но теперь его придержал я, поймав в мертвый захват. Со стороны не заметно, а не шелохнуться.

– Ну подожди, – сказал дружески. – Интересно ж: кто – кого. И красиво работает, а?

Конечно, присоединяться всегда проще, нежели затевать. Но и вторым быть еще почетно. Вот третьих не видать что-то – и ладно, обойдемся.

Мимо рванулся другой помощник. Я сунул наперерез подножку, и громила спикировал на асфальт, взревев: «Ё-ё!..» С руганью стал подниматься, угрожающе озираясь.

– Ты чего такой воинственный? – спросил я. – Колотили часто?

И, сдвинувшись вместе с опекуном, наступил сдвоенной тяжестью на стопу бедняги, исторгнув у него новый рев и вынудив обрушиться снова.

– И ноги тебя не слушают, – пожалел я. – Головку-то уже держишь?

У двух оставшихся сразу убавилось энтузиазма: силы-то уровнялись. Тем более, нас подпирала толпа, пока молчащая, но настроенная враждебно.

– Ломать ничего не будем? – спросил я у своего. – Только скажи!..

Он придушенно замычал, энергично замотал головой.

– Ну, как хочешь.

Я выпустил охранника, отпихнув прочь. Войдя в раж, коренастый драчун уже подступал к третьему противнику, но тот, вдруг сделавшись очень скромным, сторонился его, избегая резких движений. Четвертый и вовсе глядел в сторону, делая вид, будто ни при чем. Ну так, просто случился рядом – это ж не криминал?

Вот теперь можно проявить смелость – из публики стали раздаваться голоса, быстро наливаясь силой и злостью. Но я опередил всех, подступив к оставшемуся без прикрытия говоруну.

– Скажи, – спросил, прихватив толстяка за грудки, – ну кто ты такой? Чего сторожить тебя, эдакую кучу?

Преданно улыбаясь, он хлопал распахнутыми глазками, похоже, готовый отвечать, как на духу, – уж лучше мне, чем тому неистовому. Но еще хуже – намного! – остаться наедине с раздраженной толпой. Вот этого не желаю даже своим врагам.

– Хочешь прокатиться? – повернулся я к своему нечаянному партнеру. – Хозяин приглашает.

– А то! – ответил он, нехотя оставляя свою несостоявшуюся жертву.

Хватка – как у бультерьера. Пес-убийца.

– Вот вы, парни, гуляйте, – велел я сторожевикам. – Толку от вас!.. Суеты , правда, много.

Из всей команды оставил в лимузине шофера – чтобы самому не отвлекаться на вождение. Следом за агитатором забрался в салон, подождал, пока напротив усядется мой напарник. Только теперь я смог разглядеть возмутителя спокойствия, вдруг опознав в нем знакомого.

– Надо ж, какая внезапность! – сказал, усмехаясь. – Уж вам, барон, не пристало посещать такие сборища.

Фамилию, конечно, поминать не стал – не для сторонних ушей.

– Баран, – проворчал тот. – Бросьте, почтеннейший!.. Кого нынче волнуют титулы? Имею в виду настоящих людей.

– Но вы недурно маскируетесь – я с трудом узнал.

Действительно, его лицо умело меняться с волшебной легкостью, причем без всякого грима. Вот одежду пришлось сменить… впрочем, как и мне.

– И не узнали бы, когда б эти идиоты не вздумали отделять агнцев от…

– … волков? – подсказал я.

– Ну, волк все же стайный зверь! А до тигра я не дотягиваю.

Что, еще один медведь? Из породы не очень крупных, зато проворных.

– Значит, и вы – одиночка. Случайно, не верите в судьбу? Занятно иной раз пересекаются пути.

– Кто говорил: «случайность – непознанная закономерность»? – Он наморщил лоб, пытаясь вспомнить. – Или я сам это придумал?

– Барон… э-э…

– Зовите меня Гарри, – быстро предложил драчун.

– Что будем делать, Гарри, с нашим поросенком?

– Это не поросенок, – молвил он ласково. – Это откормленный кабан, вполне созревший идти под нож. Конечно, визгу будет!..

Пленник негодующе хрюкнул, но этим и ограничил свое участие в разговоре.

– А стоит ли пачкаться?

– Вы не любите свиней? – Барон хохотнул. – Да вы просто готовить их не умеете!

Видно, он уже принялся за обработку клиента – от такой веселости могло бросить в дрожь.

– Я не люблю визга.

– Ну-у, визжать-то он и без того горазд. Главная составляющая его выступлений, причем самая заразительная. Но кто ж его подвинул на это дело?

– Дарыгов, конечно.

– А того кто?

– Думаете, не местная инициатива?

– Во всяком случае, не только. Тоже ведь способ направлять толпу, пока не хватает легальных рычагов.

– Или натравлять? – уточнил я.

Гарри бросил на меня быстрый взгляд.

– Натравлять тоже, – подтвердил он. – «Народный гнев» – страшная штука. И если под общее жлобство подвести моральное обоснование…

– По-вашему, этим и занимается наш трибун?

Теперь он посмотрел на толстяка, пытавшегося поглубже втиснуться в угол и пыхтеть не так громко.

– А почему не дать высказаться ему самому? – сказал Гарри. – Пока не срезали язык на деликатес. Если хорошенько пропитать пряностями и подать с хреном да под майонезом… Вах!

Его лицо сделалось зловещим. Барон и впрямь умел производить впечатление на людей – не исключено, даже накопил в этом немалый опыт.

– Вы, верно, недавно в городе? – спросил я.

– А это при чем?

– При том, что здесь не годятся методы, опробованные в иных местах. Даже пытки не помогают.

– Что, такие смелые?

– Такие преданные. Слыхали про клятву верности?

– И что?

– А то, что здесь это не только слова. Нарушивший клятву гибнет надежней, чем от приговора. Что-то вроде мины, заложенной в подсознание.

– Вы уверены в этом?

Очень ловко Гарри извлек из-под одежды ножик – видимо, из старинных, с узким кривым лезвием, – и приставил к горлу нашиста. Вытаращив глаза, тот гулко сглотнул, но больше не издал ни звука. Выходит, моя догадка верна: на нем заклятие.

– И вправду крокодил, – весело изумился барон. – Зомбированный, надо же!.. Кто ж тебя кастрировал, милый?

– Главное, название подобрать, – заметил я. – И сразу все делается ясным.

– Что, разве тут не внушение?

– Можно и так сформулировать.

Гарри пристально поглядел на меня, но дальше допытываться не стал.

– А если сыграть с ним в русскую рулетку? – предложил он. – То есть играть, конечно, будет боров. У меня и револьвер припасен.

– Как раз для таких случаев, да?

– Питаю слабость к старине, – пояснил Гарри. – И детство еще играет. Помните «Великолепную семерку»? Классика!

– Или впадаете в него? – брякнул я. – Хотя рано вроде.

Не самая удачная шутка, но, кажись, угодил по больному: на лице барона мелькнула тень. Несмотря на отменную координацию и литые мускулы, он наверняка старше, чем кажется. Точнее, Гарри-то выглядит на свои года – это остальные сдаются слишком рано.

– Какой смысл брать языка, если нельзя его разговорить? – спросил он. – Сударь, вы дискредитируете идею!

– Возможно, есть способ. Во всяком случае, стоит попробовать.

Хлопнув водилу по плечу, я велел ему тормозить, а затем проваливать на все четыре. Сел за руль сам и, недолго попетляв, пригнал лимузин к своей машине. Затолкав вяло протестующего пленника в багажник «болида», повернулся к барону:

– Не против съездить ко мне домой?

– Рассекретиться не боитесь? – усмехнулся он.

– Все и так знают, где меня искать. И навещали уже не раз.

– Ну, тогда прокатимся.

Взяв крутой разгон, я направил «болид» к окраине города. Через несколько минут мы уже мчали по магистрали.

– По-моему, за нами «хвост», – заметил Гарри, глядя на панель.

– По-моему, даже два, – откликнулся я. – Этот горбунок не из вашего стойла?

– А «стрекоза», выходит, ваша собственность? – Барон рассмеялся. – Самое забавное, что вы угадали прозвище!

– Скорее уж разгадал, – поправил я. – Пытаюсь глядеть в суть – иногда удается.

Действительно, его невзрачная машинка могла преподнести не один сюрприз.

– Он дрессированный, – пояснил Гарри. – Привык следовать за хозяином.

По дороге мы толковали о разном, найдя немало точек соприкосновения. А мое гнездо глянулось Гарри с первой секунды.

– Ух! – сказал он с восторгом. – Поблизости не сдается похожего?

Первым делом я спустил нашего пленника в подвал, где обезопасил его понадежней, затем провел Гарри в гостиную.

Хан признал нового гостя без колебаний – что меня не удивило. А уж как понравилась барону Инесса!.. Вот детей показывать не стал, а у них хватило ума затаиться.

– Желаете ополоснуться? – предложил я.

– Ей-богу, не отказался бы! – засмеялся Гарри. – По-моему, я насквозь пропитался народными ароматами. Хоть нас и призывали быть ближе к простому люду…

– Можно даже попросить Инессу обслужить.

– Что, по полной программе? – оживился он.

– Ну, «живого мыла» не обещаю. Разве сама захочет.

– Знаете, лучше не надо, – отказался Гарри с видимым сожалением. – Ни к чему растравлять душу… то есть, хочу сказать…

– Я понял.

– У меня обязательства, увы… А может, и не увы, – прибавил он после паузы. – Может – слава богу. Грех жаловаться, прямо скажем!

– Рад за вас.

– Да? Вот тут тоже не ясно.

С водными процедурами барон управился быстро, а через десять минут уже сидел против меня, обернув чресла полотенцем, – посвежевший, взбодрившийся, – и с удовольствием угощался фруктами. Тело у него, как и ожидалось, было отменной тренированности, вдобавок ухоженное, словно у светской дамы.

– Гарри, не желаете объясниться? – спросил я без обиняков. – С чего вы пялились на меня в том зверинце?

– Видите ли, Родион, – улыбаясь, сказал барон. – Мне говорили о вас, как о местном кладезе знаний.

– Кто говорил?

– Конечно, и Кедров… то есть Арсений.

– А еще?

– Клер, – ответил он честно. – Когда-то мы были дружны.

– А-а, припоминаю. Что-то она рассказывала про вас. Только фамилия фигурировала…

– Хованцев, – подсказал Гарри. – Фон Ховен – мой монархический псевдоним. Или партийная кличка.

– Или агентурная?

– Ну, или так, – ухмыльнулся он.

– И что же вас интересует?

– Всё, – не стал скромничать барон. – Что творится тут, Род? Я хочу понять.

– Вторжение, – ответил я столь же коротко. – А то вы не знали!

– И у вас есть подтверждения? Я имею в виду конкретные.

– Уж куда конкретней, – сказал я, оживляя экран на дальней стены. – По-вашему, я собираюсь делать из этого тайну? Главная сложность, что никто слушать не хочет.

Наконец-то я нашел, перед кем можно похвалиться своей коллекцией. Фауна Преисподней – как вам такое?

– Вы будите во мне нехорошее чувство, – признался Гарри, когда просмотр закончился. – Именуется завистью. Более всего свойственна пролетариату. Оттого он и шурует впереди, экспроприируя всех подряд.

– В вас говорит классовая неприязнь?

– Да я сам на четверть оттуда – вот и лезут родимые пятна. Я же завзятый коллекционер! Но из моих собраний не выжило ни одно. То есть сохранились некие ошметки… Слишком бурную веду жизнь.

– Спокойствия захотелось? Или оседлого образа?

– Да уж наслонялся по миру!.. А почему вы держите зверушек в темноте?

– Они до смерти боятся света, – пояснил я. – Буквально: гибнут с восходом, если не успеют отступить или укрыться поглубже. Словно бы сами – порождения Тьмы.

– Может, им не по нраву лишь здешний спектр? – предположил Гарри. – Скажем, привыкли к иному солнцу.

– По-вашему, я не думал об этом? Первая версия!.. Непохожи они на обычных тварей, заброшенных с иной планеты через пространственный пробой. Вряд ли поверите, но я ощущаю их Силу – именно так, с большой буквы. Есть у меня на это чутье… точнее у Зверя, что живет во мне.

Вот, опять! – покривился я. Съехал на привычную колею. У каждого своя мания, да? Все мы помалу делаемся маньяками – влияние среды, ничего не попишешь… Любопытно, а какой бзик у барона? Или он побыл тут недостаточно, чтобы обзавестись? Или сюда слетаются как раз чокнутые?

– А не пора ли заняться вашим гостем? – вспомнил барон.

– До него еще дойдет дело – после захода. А пока переберемся в кабинет. Уж там нам не помешают.

По пути я захватил из кухни поднос с угощением, приготовленный Инессой, а перед дверью пустил вперед Хана, разлюбившего оставлять меня одного. Впрочем, Пирата он приволок с собой, чтоб не оставлять без призора. Может, среди предков Хана были и пастушьи собаки?

Мы расположились по разные стороны стола – не перед самым окном, пока еще распахнутым настежь, но недалеко от него. Выходило оно на море, так что мы не особенно рисковали, решив полюбоваться на разгулявшиеся к вечеру волны.

– И вина у вас отменные, – оценил Гарри, приложившись к бокалу. – Вообще устроились недурно – даже хочется подражать.

– В чем же дело?

– Возможно, вы уже навели обо мне справки…

Замолчав, барон вопросительно уставился на меня. Нехотя я кивнул.

– Тогда, верно, знаете, чем я занимался в прежние годы?

Пришлось кивнуть вторично.

– Избыток активности, знаете ли, – надо было его куда-то девать, – пояснил гость, точно оправдываясь. – Это сейчас я остепенился.

– Н-да? – с сомнением спросил я.

Негромко хохотнув, Гарри продолжил:

– Когда я входил в жизнь, впереди открывалось не так много путей. Особенно для живчиков вроде меня.

– И вас тоже повлекло в разведчики, – проворчал я. – Уж лучше бы в космонавты.

– Для космоса я слишком практичен, – ухмыльнулся он. – Годами дожидаться единственного полета? Покорнейше благодарю!

– А что вы искали среди «бесов»: романтику?

– Знаете, там ведь хватает занятных дел. И карьерные игры поначалу увлекают.

– Пока не начинаются состязания лизунов?

– Это самый простой способ выдвинуться наверх, – подтвердил барон. – Хотя не единственный.

– Назовите другие.

– Можно сделаться полезным для начальства.

– Надолго ли? А потом окажется, что узнал слишком много.

– А можно стать опасным для него, – продолжил Гарри. – На самом деле опасным и трудно уязвимым.

– Как Богомол, например?

– Вот как! – живо отреагировал гость. – Значит, вы уже пересеклись с ним?

– Не далее чем вчера. И с ним у меня – полная ясность.

Прихлебнув из бокала, он зажмурился, наслаждаясь вкусом. Уж радоваться жизни барон умел – завидное качество.

– Хочу поведать давнюю историю, – неожиданно объявил он. – Раньше она показалась бы невероятной, но при нынешнем разгуле…

– Что-нибудь романтическое? Где фигурирует графский замок и лилия на плече…

– В этом духе, – подтвердил Гарри, хмыкая. – Этакая сцена в трактире. Жаль, в бокалах не шамбертен. Впрочем, и не хуже – на мой вкус.

– Я слушаю.

– Случилось это в здешних местах, лет эдак четырнадцать назад. Не слышали о «пещерном шакале»? Тогда он нагнал на приморцев немало страху!

– Зато сейчас его бы не заметили, – пробурчал я. – Ну, помню: урод охотился за подростками – не столько насиловал, сколько потрошил. Не дает покоя чужая слава!

– В те годы я специализировался по таким делам, и потому меня командировали сюда, в помощь провинциальным пинкертонам. Те, понятно, больше раздували щеки, хотя вся слава потом досталась им. Но взял «шакала» лично я и, должен сознаться, сильно изувечил при задержании. До суда он все-таки дотянул, поведав многое – уж на память не жалуется никто из маньяков. И тут выяснилось, что к большинству пропаж наш урод непричастен, да и почерк там иной. То есть девочки исчезали, но спустя недолгое время возникали вновь – невредимыми, если не считать одной детали.

– Беременности? – не утерпел я.

– Ага! – отметил Гарри. – Вы и тут в курсе?

– Да прикоснулся недавно. Но те события пришлось додумывать – уж не знаю, насколько угадал.

– Итак, проступил новый персонаж, – продолжил он. – Довольно необычный, скажем так. Тоже, понятно, маньяк, но без примеси садизма. И девочек он не насиловал – скорее, совращал, распаляя настолько, что даже в таких крохах пробуждалась страсть. А сами жертвы вспоминали о нем с приязнью и вовсе не желали, чтобы доброму дяде сделали худо. Но главные странности начались, когда я сообразил обследовать малышек подробней.

– И когда у них начали рождаться дети, – прибавил я, кривя губы.

– Именно. – Барон вновь кольнул меня острым взглядом. – Во-первых, все похищенные оказались сводными сестрами, хотя друг о друге понятия не имели. А их мамы пережили в юном возрасте такое же приключение. То есть похищал девочек как раз отец!

– И оплодотворял он же, – вставил я. – А до бабушек не добрались?

– Само собой – ведь и у мам обнаружились общие гены. Представляете, какой скандал? На протяжении десятилетий в области орудует похититель, причем совершенно безнаказанно!

– Нашли, чем удивить. Это скорее правило.

– Не любите вы органы, – заметил Гарри. – Впрочем, я тоже – с некоторых пор. Но дело не в одном криминале. Тут ведь такое открылось!..

– … что криминалом пришлось пренебречь, – подхватил я. – Выходит, Калида и с вами сотрудничал?

– С ними, – поправил гость, усмехаясь. – Только приоткрылась завеса, как меня от дела отодвинули – не моя епархия. Понимаете, я уже тогда считался неудобным работником, а таких лучше держать подальше от секретов. Властям надобны верные.

– И все ж у истоков разработки стояли вы.

Не выпуская бокал, барон развел руками: дескать, вот тут не поспоришь.

– И кто пришел на смену: Богомол?

– С вами неинтересно, – пожаловался он. – Вы всё знаете наперед.

– Полагаю, не всё. Даже догадываюсь не обо всем… Значит, здешний питомник – затея Богомола? Наверно, и директора назначил он?

– Это не вполне питомник – скорее лаборатория. Но маскировка, конечно, требовалась. И Фомичев вписался в роль, как по заказу. Даже перестарался, демонстрируя «прогрессивную методику», – видно, возжелал славы.

– Выходит, Калида пожертвовал частью потомства, чтобы спокойно распорядиться остатком? – спросил я, метнув хмурый взгляд на верхнюю полку. – И на какой доле сторговались?

– Видите ли, торговался уже не я. Если бы зависело от меня, Калиде давно отсекли бы лишнее.

– Как раз с этим – порядок.

– Выходит, вы все же сделали Калиде укорот?

– Еще какой! Слишком он расшалился в последнее время, власти возжелал… А что за работы велись в Питомнике?

– Подробностей не знаю, но можно домыслить. Вы ведь представляете, на что способны внуки Калиды?

– Да уж! – фыркнул я. – На своей шкуре испытал.

– А теперь вообразите, какое применение им мог найти Богомол.

– Погодите, Гарри, – сказал я. – Во-первых, отпрыски замкнуты на Калиду накрепко, поскольку почти идентичны с ним генетически.

– По-вашему, эту связь нельзя скопировать? А во главе поставить не папеньку, но «беса» подходящей квалификации.

– Во-вторых, такая близость еще не дает Силу. То есть от детишек утекает наверх некая доля, но главные сборы дают маньяки, которых должен оседлать Всадник. Это здесь их, как собак нерезаных!

– Боже мой, Род, – произнес гость с улыбкой. – Да на любой войне таких маньяков… Их штампуют там сотнями! Прежде эта энергия рассеивалась, а теперь ее смогут направлять на дела, угодные государю.

– Между прочим, – вспомнил я, – в последние недели кто-то затеял охоту на ползунов. Причем используются в ней существа некрупные, зато сильные.

– Видите? – оживился Гарри. – Похоже, феномен Калиды освоили уже достаточно, чтобы распространять на других детей. А скоро и вовсе поставят на поток. Как вам такой поворот?

– История занятная, спору нет, – сказал я, глядя на гостя в упор. – Только рассказали вы не всё. Ведь тут замешано личное?

– И как вы узнали это? – вскинув бровь, спросил тот. – По глазам?

Но отрицать не стал. Если меня не подводит чутье, Гарри вообще ни разу не соврал за время разговора. А утаивать – что ж, имеет право.

– Считайте, я телепат.

– А это правда?

– В том, что касается эмоций. Что вы учудили, Гарри, что вас гложет?

Его улыбка превратилась в оскал, глаза сделались незрячими, глядя сквозь меня бог знает куда.

– Совершил должностное преступление, – ответил он ровным голосом. – Точнее сказать, поступил по-свински. Во время допроса одной из девочек.

– Неужто изнасиловали?

– Боже упаси, нет! Инициатива исходила от нее. Просто я подвернулся некстати. Видно, ее как раз довели до кондиции, когда я вышел на Калиду… и весь пыл выплеснулся не на того. А у меня не хватило сил устоять – гормоны, черт бы их побрал!..

Мне почудился скрежет зубов, донесшийся с верхней полки. А сам я подумал: господи, и всего? По крайней мере, барон не повесил малышку на дереве, как тот же де Ла Фер, признанный образчик благородства.

– Разве это не ставит нас с Калидой на одну доску? – спросил Гарри, наконец согнав с лица оскал. – Честно говоря, я даже был рад, когда меня отстранили.

– Ну, не из-за этого же?

– Нет, конечно. Об этом вообще никто не узнал. А девочку я отпустил в тот же день и все упоминания о ней вымарал из дела. Жаль, что не из памяти.

– Если, как вы сказали, ее «как раз довели до кондиции»…

– Ну? – подстегнул барон. – И что?

– Калида в таких вещах был предельно скрупулезен, – пояснил я. – И редко ошибался со сроками.

– То есть, по-вашему, она должна была родить?

– Если не сделала аборта.

– Ч-черт, – процедил Гарри. – Это меня и гложет. Насколько помню ее мать… Да она назло заставила бы рожать!

– Разве вы не пытались выяснить?

– Не хочу оправдываться, но после этих событий я в такое влетел!.. На несколько лет попросту выпал из жизни – удивительно, что не насовсем.

– А теперь, по прошествии такого времени…

– … меня повлекло сюда. Старые долги, знаете ли, – не люблю. Вдобавок стало грызть: а вдруг у меня завелось потомство?

Клопы заводятся, едва не ляпнул я, но вслух спросил:

– Для вас это настолько важно?

– Вы не поверите, сколь силен у дворян голос крови! Поначалу не особо ощущаешь, но с годами прямо вопиет. Наверно, это сродни тяге к бессмертию.

– А как ее зовут, еще не забыли?

Впрочем, в моем сознании уже сформировался образ злосчастной крохи. И по срокам сходится – не говоря уж о реакции Калиды. Так что я не очень удивился, услышав:

– Ту девочку? Лана.

И барон с ожиданием уставился на меня

– Знаете, Гарри, слишком это по-индийски выходит, – сказал я, брезгливо морщась. – Потом выяснится, что мы с вами родные братья, а Калида в нашей семье – паршивая овца. И заживем общим домом.

– Так вы знакомы с ней?

– Странно, что вы не слыхали о Лане, – с вашим-то опытом дознания!.. Или искали не там?

– То есть, по-вашему, супруга главаря Аскольда…

– Бывшая супруга, – перебил я. – А еще раньше Лана жила со мной – это чтоб не было недомолвок. Но самое смешное, что и она разыскивает дочь.

– Все-таки дочь, – пробормотал Гарри. – Так я почему-то и… Значит, вам известно, где Лана теперь?

– Мне-то известно.

– Но мне не скажете, да?

– А зачем? Вы ж ищете не мать.

– Не знаю, еще не решил. Возможно, и ее тоже.

– Ну, вы определитесь пока, – предложил я. – А Лану, если желаете, могу уведомить о вашем… гм… пришествии.

– Выглядит некрасиво, согласен, – уныло подтвердил Гарри. – А что, достучаться до Ланы непросто?

– Временно она сошла со сцены, и лучше ей пока не возникать. Да и чем она сможет помочь? Похоже, все тропки ведут в Питомник.

– Вы полагаете…

– Про Лану не узнали ваши коллеги, – сказал я. – Зато о ней помнил Калида. И что, по-вашему, он сделал бы с чужим приплодом, когда подошел срок уплаты?

– Подсунул бы Богомолу взамен своего? Пожалуй, вы правы.

– Сразу это не выяснилось бы – тем более, гены Калиды в ней присутствуют. И по отцовской линии наследственность неплохая… конечно, если судить с нашей колокольни. А вот для тамошних исследователей не исключены сюрпризы. Они ж рассчитывали на иной… материал.

– Черт! – выдохнул Гарри. – Что же с ней могли сотворить?

– Может, и ничего – если она успела сбежать.

– Господи, куда?

– У здешних беспризорных есть своя среда обитания – под землей.

– Да, мне говорили. А вы можете меня свести с ними?

– С Тузом подшефной Колоды – в любой момент, – сказал я, глядя на солнце, нижним краем уже коснувшееся горизонта. – И не только с ним.

– А с кем еще?

Мне вдруг захотелось поделиться с Гарри своей тайной, хотя обычно я не склонен к спонтанным поступкам.

– Не хотите повидаться со старым знакомым? – поднимаясь из-за стола, спросил я. – Точнее с тем, что от него осталось.

Сняв с верхней полки Голову, я переставил ее на тумбу, поднял тонированное забрало. Поджав губы, Калида сердито молчал, метая по сторонам угрюмые взгляды. Кажется, ему не нравилось быть экспонатом. И даже роль жемчужины моей коллекции вряд ли его привлекала.

– Полагаю, вы не из тех, кто любит дешевые фокусы? – осведомился барон. – Я был бы разочарован.

– Конечно, нет.

– Выходит, это – настоящее?

Взглядом испросив разрешения, он взял Голову в руки, внимательно оглядел.

– Что, – ехидно поинтересовалась та, – давно не общался с умными людьми?

– Насчет людей не поручусь, – проворчал Гарри, озадаченно хмурясь, – а вот увидать болтающую башку отдельно от цирка… Наверно, сторож забыл запереть клетку. И на чем же ты, бедолага, задал деру – на ушах?

– А ведь вы с ним, возможно, родичи, – заметил я. – Если наши построения верны, то Калида – дед вашей дочери.

– В самом деле! – фыркнул Гарри и вкрадчиво сказал: – Здравствуй, дедушка.

– Привет, внучек! – буркнула Голова.

В этот миг солнце погрузилось в море целиком, и почти сразу донесся грохот, приглушенный несколькими перекрытиями. Аккуратно поставив Голову обратно, барон прислушался.

– Что это? – спросил он.

– А как вы думаете? Вот теперь на нашего приятеля интересно взглянуть.

– А он не сорвется с привязи? – спросил Гарри, поежась.

– Скорее оторвет руки.

– Ну, это-то ладно…

Посмотреть на толстяка и впрямь стоило – чтоб оценить, насколько он изменился. Зрелище поучительное до дрожи, даже меня пробрало. Но развязать оборотню язык не удалось. Не исключено, он и вовсе разучился говорить.

Вернувшись в кабинет, мы некоторое время сидели молча, не зажигая света, рассеянно потягивая вино. Затем барон признался:

– Вообще я не ожидал, что это окажется настолько жутко!

– Эта иная технология, Гарри, – сказал я. – Принципиально иная.

– Что, магическая?

– Не обязательно. То есть некоторые их трюки могут сойти за чудеса, но скорее, они продвинулись дальше в исследовании соседних пространств. И вот там начинается такое!..

– Н-да. – Он поглядел в темное окно, которое уже пора было запирать. – Поеду я, пожалуй. Спасибо за прием.

– До утра не хотите остаться? Сами понимаете: ночь.

– Как раз поэтому мне надо спешить в отель. – Ухмыльнувшись, Гарри прибавил: – Надеюсь, нам не придется друг друга увечить, чтоб подружиться? Слишком это избитый ход – не люблю.

И он укатил – странный этот барон, бывший «бес». Подбросив мне ворох новых проблем. Большинство их я отложил на потом, а пока решил выяснить насчет «шакала», очередной раз погрузившись в Океан.

Оказалось, в местных архивах это дело отсутствует напрочь. Конечно, ныне оно не выбивалось бы из общего ряда, но ведь тогда было сенсацией, нашумело на всю страну. И чтоб убрать из всех запасников любое упоминание о здешнем потрошителе, следовало очень постараться.

Дальше стало еще веселей. По всему Океану, включая центральные mass media, про «шакала» не всплыло ничего – то есть абсолютно, полный ноль! Похоже, «проделана большая работа». И кому это понадобилось? Частному лицу такое не осилить – разве только оно располагает возможностями, сравнимыми с ресурсами государства.

Собственно, что я слышал о «шакале»? Неделями обитал в каменных норах, по ночам впадал в транс, воображая себя зверем, кормился человечиной, складируя отборные части в подземной роднике… Короче, полный набор!

– Но ты-то о нем должен помнить? – спросил я у Калиды. – Как-никак из-за него засветился.

Насупив брови, он молчал.

– Продолжаешь темнить, да? – усмехнулся я. – Еще надеешься на реванш? Как думаешь, если меня все ж достанут, тебе от этого станет лучше? Или для тебя главное – отомстить?

– Сколько вопросов, – проворчала Голова. – Ну, что ты хочешь? Только учти, я про «пещерника» знаю немного. Да и зачем было влезать в эту жуть?

– Но как он выглядел хотя бы?

– Довольно щуплый, низенький, сутулый… Хотя Зверь в нем обитал свирепый – майор сильно рисковал, отправясь на задержание в одиночку.

– А лицо?

– Хованцев отрехтовал его так, что он и на человека мало походил – скорее на продукт скотобойни. Вряд ли «шакал» дотянул до исполнения приговора… Хотя, – прибавил Калида чуть погодя, – маньяки живучи.

– Ага, судя по тебе, – поддакнул я. – Кстати, сколько твоих деток угодило в Питомник? И ведь не пожалел собственных отродий!

– Слыхал притчу про пожар? – живо откликнулся он. – Если приходится выбирать, спасать надо родителя. Дети-то народятся.

– И все же, сколько?

– Четырнадцать. Правда, пережили тамошнее обращение не все.

– Итого? – подхлестнул я. – Сколько их сейчас?

– Девять. Почти все – мальчики.

Крутенько обошлись – видно, обследование проводили детальное.

– Полагаю, там-то обошлось без ускоренного развития? Все ж внешние приличия приходится соблюдать.

– Именно, что внешние, – проворчал Калида. – С виду-то они – дети.

– Только это камуфляж, да?

– «Шакал» вон тоже смахивал на ребенка – потому и искали долго. А скольких взрослых он порешил?

– Веселенький образец – есть с кого брать пример!

– А эти претензии не ко мне. Мою продукцию ты видел.

– Даже испытал на своей шкуре. Любишь показуху – а, головастик?

– Любил, – буркнул тот. – Вот ныне высовываться бы не стал – все хорошо в срок. И в Питомнике это сознают.

– А все ж без ошибок не обошлись. Первая – это Гарри.

– А вторая? – сейчас же спросил Калида.

Но я не стал отвечать, вернувшись мыслями к «шакалу». В конце концов, почему этой странностью должен заниматься я? В каждом деле требуются профи. А кто горазд рыться в грязном белье?

И я позвонил репортеру.

– Слушай, Гаёныш, – сказал, не обращая внимания на его заспанный вид. – Даю наводку: дело «пещерного шакала». По-моему, там зарыто что-то. Если раскопаешь, за мной ящик.

– Чего? – спросил он, немедленно взбадриваясь.

– Пупсик, не мелочись. Что затребуешь, то и выставлю. Но учти: заказ срочный. И еще – добавь девятого к нашему списку. Все-таки им оказался Дарыгов, главный нашист. Только что расколол одного из его агитаторов.

– А этот – он что…

– Оборотень, как и предполагали. Ночной Хищник. Не хочу портить тебе сон, а то показал бы, во что он преобразился.

– Тогда уж, действительно, лучше завтра, – согласился Гай.

И сгинул с экрана.

Оставался еще пункт, который требовал осмысления. Гарри упомянул дочь – точнее, про дочь говорила Лана, которую барон разыскивает по сему поводу. По логике впрямь выходит, что девочка должна была угодить в Питомник. Теперь выясняется, что контингент там почти сплошь мальчиковый, – а ведь Настя сбежала как раз оттуда. (Вторая ошибка тамошних заправил!) Так что все предпосылки для счастливого воссоединения семейства вроде имеются. Вдобавок выходит, что Калида вовсе не отец Насте, а всего лишь дед, – значит, и моя вина перед ней уже не стоит вендетты. Остается уточнить детали да воздать каждому по потребностям и делам его.

Но как не нравится мне это стечение! Экая банальщина, право, – из какого ж сериала занесло сюжет? До чего складно выходит: и делать ничего не надо, лишь назначить место сбора. Уж не подбрасывает ли кто фрагменты картинки?