7
Буря разразилась внезапно.
Вот только что был изумрудный день, по небу бежали жемчужные тучки, звонко играла река. Вдруг налетел порыв ветра. Застонали джунгли. Запрыгали барашки по воде. Клубы зеленого тумана опустились на самый плот. Посыпались колкие мокрые листья. Хлынул дождь. Застучали градины. В клочьях пены и брызг обрушились волны. Будто взбаламутили сверху донизу огромный аквариум. Дышать стало нечем. Плот швыряло и гнуло, экипаж под навесом тоже швыряло, точно люди находились внутри футбольного мяча, которым осатанелый игрок все время лупит в штангу…
Андрей надвинул маску, выполз наружу — и задохнулся от напора ветра. В грязно-зеленой мгле сливались небо, вода, берега. Шквалы играли «жуком», и если бы не буксир, давно уж унесли бы его за облака. Вцепившись в леер, не обращая внимания на вращение плота в водоворотах, Андрей дергал пряжку управления, пока, наконец, не снизил «жука» впритык к плоту, не зачалил намертво.
Световой зайчик на экране видеобраслета указывал на Маяк. Кое-как определившись, Андрей погнал плот к берегу, близость которого ощущалась по приглушенному шуму леса. Уловив толчок, Андрей выпрыгнул, провалился в ил, но кеды отрастили перепонки, и ступать по вязкому дну стало легче.
Как ему сейчас не хватало Ная!
— Вылезайте по одному! — скомандовал капитан, сунув голову под полог, перекрикивая лес и ветер.
«Спасатели» походили на мокрых куриц. У каждого Андрей проверял берет, маску, застежки комбинезона. И только нанизав на карабин страховочного шнура, выпускал наружу.
— Включайте фонари. Беритесь за борт с этой стороны — с той «жук» и один управится. Приподняли. Пошли.
Андрей навесил свой угол ноши на лямки ранца. Мик, Рене и Кирико подставил плечи. Тинка шагала налегке, поскольку с головкой проходила под плотом. Лавируя между деревьями, они углубились в чашу.
К счастью, уже в сотне метров от воды порывы ветра ослабели. Натянули косой навес. Костер после зеленого ада показался уютным и милым, как утренняя зорька на черноморском пляже.
— Странно, — сказал Андрей, глядя на огонь. — Иду с вами второй день. Третьи сутки на Геокаре. А кажется, знаю всех с самого рождения, с первого вашего шага. Хорошо бы у меня в самом деле было столько братьев и сестер!
— Спасибо «костной чуме», породнились! — кривя губы, пробурчал Рене. — Теперь у нас один папа — Космос, одна мама — Земля. Если примут в свою семью…
— А Нино тебе тоже сестричка? Аль племянница? — невинно поинтересовалась Кирико. Здесь, на суше, будто и не было тех тягостных часов на носовой площадке плота.
Грянул хохот и не утихал минут пять. Даже Рене не выдержал, прыснул в кулак. Видеть радостными эти симпатичные мордашки оказалось ужасно приятно. Андрей незаметно потер ладони. А помнишь, как ныл: «Сопливчики, слюнявчики, манная каша». Кто кого воспитывает? Ты их или они тебя?
Если б только не Най.
Не Най. Не Готлиб. Не Нино.
— На первое — суп-бозбаш, на второе — фрикадельки с рисом! — Тина, подражая Нино, восторженно закатила глазки.
— Суп-бозбаш врагу не отдашь! — продекламировал, ненатурально улыбаясь, Бутик. Он все чаще выступает со стихами собственного производства. Умнеет роботенок не по дням, а по часам.
Запах — на весь лес. Даже Гога умильно вертит головой и глубоко приседает шеей, пока Мик дует в ложку, культурно берет ложку лапкой и начинает клевать. Кирико вскрыла второе. Тарелочки с фрикадельками, разбухая, скользят по надувному столу…
Истошный визг подкинул всех со своих мест. Гога в панике выронил ложку, перепорхнул на дерево. Минуту или две никто ничего не мог понять.
— Там! Там! — указала трясущейся рукой Кирико. Глаза ее остановились на перекошенном лице. — Уберите!
Андрей проследил взглядом — на ветке, свесив хвост, сидела белая красноглазая крыса. Ноздри ее шевелились быстро-быстро, как жвала у заводной стрекозы.
— Привет! — Рене насмешливо раскланялся. — Те же и белая голубка! По земной пище соскучилась?
Не подозревая, насколько же он прав, Рене похлопал ладонью. Под руку подвернулся продолговатый плод вроде огурца. Рене прицелился. Разбойничьи свистнул. И врезал в дерево так, что от огурца только брызги полетели. Крыса, отпрянув, рухнула. Но уцепилась хвостом. Покачалась. Вновь оседлала ветку. И, пискнув, потрусила прочь.
— То-то я ломаю голову, чего на планете не хватает! — попробовал разрядить обстановку Андрей. Не нравилась ему напряженная пустота в ребячьих лицах. У него у самого от визга Кирико до сих пор звенело в ушах. — Кстати, Рене, как это согласуется с твоей гипотезой: у этой древолазающей красотки всего одна усатая морда, я рассмотрел…
— Она вообще похожа на земную лабораторную, это ничего не значит,
— заметил Мик, перестав жевать.
— А где тут птички вьют гнезда и высиживают птенчиков? — спросила Тина. — Крысы ведь любят полакомиться птичьими яйцами…
Никто не ответил. В полном молчании Мик переломил фруктовую коробку. Сморщенные стручки мгновенно ожили на воздухе, пожелтели, налились душистым соком и мякотью.
— Не хочу бананов, — закапризничала Тина. — Здесь и так все пропахло бананами. Не хочу!
— Не хочешь — не ешь. Вот тебе мандарин, выкатывайся из-за стола.
Жесткие глянцевые листья лиан внезапно побелели — на лагерь хлынула снежная лавина. Тысячи зверьков, сыпались сверху, мягко шлепались оземь, копошились, грызли все без разбора, пробегали прямо по ногам.
Андрей выхватил диффер.
— Быстро ко мне! Теснее, теснее! Тину в середину! Сожмитесь. Подберите ноги. Еще тесней. Еще чуток!
Хорошая все-таки штука — пояс разведчика. Пузырек индивидуальный гипнозащиты мгновенно очистил от грызунов пятачок возле костра. Маленький — не больше метра, впятером едва уместишься, но главное — недоступный для крыс.
— На помощь! Гоге каюк! — завопил попугай.
Мик дернулся. Андрей еле удержал его за плечи:
— Ты что? Головы не жалко? Ничего с твоим попугаем Гогой не сделается!
Гога перепархивал с ветки на ветку, жалобно взывал, отдаляясь.
— Братцы! Мик! Наших бьют!
Крысы погребли под грудой тел плот. Добрались до «жука». Завозились в распахнутой гондоле. Полетела упаковка. Взвились клочья коробок. Крысы хватали передними лапами тарелки. Прокусывали. Шалели от запаха. Усаживались на хвосты. Урча, обжигаясь, ревниво отворачиваясь от соседей, чавкали.
Одна волокла втиснутую в тюбик бочку варенья.
Другая катила в пузырьке цистерну молока.
Третья жадно поглощала из пачки горошины помидоров.
— Это ж целый ящик, сто порций! Ее разорвет как бомбу! — хихикнул Рене.
— Тебе жалко? Мне ничуть. Держитесь теснее. Марш за мной!
Андрей, как клуша с цыплятами, сделал шаг, другой. Невидимая граница гипнозащиты ползла по земле к гондоле. Грызуны пищали, отбивались лапами от волн страха, пятились, рассыпались и снова собирались, мельтеша перед глазами и беспрерывно чавкая…
Тут палкой не отобьешься. Крысоград!
Неожиданно крысы подняли морды. Принюхались. Взвизгнули. И заметались как угорелые. Они кружили, сталкивались, подпрыгивали на свисающие сучья, карабкались по плетям лиан. Обрывались. Шлепались. Снова карабкались. Верещали. Сучили лапами. А со всех сторон из зарослей наступали двухголовые сиамские кошки размером с леопарда. Двигались они неторопливо, грациозно, даже чуточку лениво. Небрежно глушили лапами ослепших от ужаса крыс. Хватали клыками удирающих. Трясли лианы, в прыжке настигали свалившихся — не одной челюстью, так другой. Белые трупы усеяли землю.
— Не примутся ли потом «сиамские близнецы» за нас? — задумчиво спросил Андрей. — Не хотелось бы…
Он разомкнул защиту и, расшвыривая снующих под ногами крыс, поспешно обнес проволочкой костер, плот и несколько толстых стволов.
— Они не близнецы, — поправил Мик, восстанавливая научную истину.
— Они — одно существо…
— Близнецы не близнецы, а лопать будут в две глотки. Давайте-ка, друзья, проверим, что нам оставили непрошеные гости?
Увы, с учетом аварийного запаса пищи в ранцах осталось на два дня. И то не досыта.
Это, конечно, был удар: два дня — тот срок, который Андрей поставил себе на завершение пути. Если, конечно, больше ничего не случится…
А собственно, что остается? Только дойти. Дойти без опоздания и потерь…
Андрей строго оглядел свое воинство:
— Кто там хлюпает носом? Нет таких? Мне показалось? Какие будут предложения?
— Провести собрание, — ехидно обронил Рене.
— Это мы сделаем на Маяке, — отмахнулся Андрей. — Посерьезнее, коллеги! Скажу честно, еды у нас пшик. А вокруг, сами по себе, гуляют кошки и облизываются, глядя в нашу сторону…
Вокруг столбиками сидели двуглавые кошки. Мурлыкали. Жмурились. Елозили хвостами по земле. Если бы не леопардные размеры, нипочем бы их от земных не отличить, невзирая на две пары глаз, ушей и усов. И выжидали кошки достойно и гордо — будто заслуженной награды после трудов праведных…
«Обложили — словно мышь в норке! Не выпустят ведь. Ни за что не выпустят. Терпения у них хватит…»
Андрей погладил рукоятку диффера. Садануть бы по тем кустам, где пореже. И к берегу. Тинку на шею. Кирико с Рене под мышку. Мику приказать, чтоб за пояс крепче держался. Пока опомнятся — удерем.
А по водичке вплавь… Поскольку плот отсюда таким манером не вызволишь. Нет, капитан. Это не способ. Тебя учили тысячу раз посчитать, прежде чем хвататься за диффер. Вот и считай.
— Непонятно их поведение, — пробормотал Мик, не отрываясь от кинокамеры. — Они должны кидаться на проволоку и в страхе отползать. Опять кидаться. И опять отползать. А эти спокойно ждут, пока мы вылезем. Такое впечатление, випарды знакомы с защитой…
— Кто?
— Випарды.
— Ты их уже окрестил? — думая о чем-то своем, спросила Кирико.
— Имею право. Как первооткрыватель. — Мик вставил в кинокамеру новый кристалл. — Недооцениваем мы их, вот что! А раз недооцениваем, то и не обхитрим.
Андрей с интересом взглянул на юного натуралиста. Всезнайка! До пояса не достает, а туда же, с выводами. Хотя выводы интересные. Какая-то тайна за кисками, пожалуй, кроется.
— Обхитрим! Или мы не разведчики?! Раз они уже с человеком встречались, пусть встретятся еще раз… Подъем, мальчики и девочки! Прорываемся к воде.
Когда Андрей поднялся, випарды оживились, чаще задвигали ушами, громче замурлыкали. А некоторые совсем по-домашнему повалились на спины и принялись перекатываться с боку на бок, тереться головами о землю. Определенно проявляли интерес к капитану. Жаль, интерес гастрономический.
— Покатаюсь-поваляюсь на Андреевых косточках, — мстительно заметил Рене.
Андрей наскоро поставил заплаты на плот и оболочку «жука». Подпаял сетку защиты. Затоптал костер.
— Порядок! — Он хлопнул ладонью по борту. — Построились! Быстро, быстро, не на концерте самодеятельности. Рене — замыкающим. Тина, Мик, Кирико — за мной. Держитесь под плотом, голов не высовывать! Будем надеяться на их растерянность.
Поврежденный крысами «жук» утратил часть подъемной силы, плот перекосило. Андрей переместился ближе к середине. Защелкнул карабины лямок, покачал плечами для равновесия. Взмахом ножа перерубил проволочку гипнозащиты. И рванул вперед, внимательно прислушиваясь к шелесту ног за спиной, — неуклюжим шажкам Тинки, коротенькой припрыгивающей походке Кирико, бесшумно-осторожной перебежке Мика и подчеркнуто плотной поступи Рене.
Випарды прямо-таки остолбенели от их наглости. Помаргивали. Хлестко били хвостами. Можно сказать, в недоумении всплескивали лапами. Но быстро опомнились. Длинными скачками опередили беглецов. Сомкнули кольцо. И неслись рядом сильными черно-бежевыми тенями. Вот один оттолкнулся. Распластался в воздухе точно спрут, — распушив хвост, вздыбив шерсть на загривках, оскалив обе клыкастые пасти. Наткнулся на гипнозащиту плота. Взвизгнул. Мягко шлепнулся наземь. И кубарем покатился в кусты.
— Первый! — возбужденно завопил Андрей.
От этого вопля кошки еще больше освирепели. Они поодиночке и парами взлетали, визжали, откатывались, горестно мяукая, прыгали снова.
Андрей все убыстрял шаг, что-то выкрикивал, размахивал ножом и диффером — настоящий пират, спасающий награбленные сокровища. Во имя далекой Земли они шли на абордаж. Плот мотался за спиной, на поворотах кого-нибудь заносило, чаще всего — Бутика. Робот шумно тормозил, взревывал сиреной. Кидался обратно. И несколько шагов ковылял, цепляясь за штанину Андрея.
В конце концов капитану это смертельно надоело. Улучив момент, Андрей ухватил его за антенну, нажал кнопку выключения, подвесил за спинку к плоту.
Деревья расступились. Открылась полоса воды, ласковая, спокойная: пока экипаж обедал и сражался, буря кончилась. В последний раз вильнули, уклоняясь от тянущего лапу випарда. И вынеслись на берег.
— Слава разведке, кажется, ушли. Все в плот! Рене, стань в пяти метрах на якорь — я прикрою. Веселей, веселей, дружинушка!
Андрей тряхнул плечом, отцепляя лямки, бросил плот на воду и лихо развернулся лицом к берегу. Випарды длинными прыжками вырвались из леса и, не сбавляя скорости, вздымая тучи брызг, забегали по мелководью.
— Капитан! — закричала Кирико.
— Не дрейфь, подруга! — Капитан потряс диффером. — На суше не взяли, в воде тем более не возьмут! Вывернемся!
— Андрей! Тины нет! — надрывалась Кирико.
— Как нет? Она же все время была. Я пересчитывал…
Кирико, Мик, Рене. Вон Бутик валяется, задрав пластиковые ступни. Только Тины нет. Андрей сгоряча даже приподнял край плота, поболтал рукой в воде.
— Не могла она исчезнуть. Кто ее видел последний? Мик, ты шел за ней!
— Я задумался… Я о Гоге задумался. Не заметил… — Мик опустил голову, часто-часто заморгал.
— Птичий пастух! — Андрей прикусил губу. Треснуть по шее? Не положено. Да и не поможет. Не со зла ведь…
Он ждал, что Тинка со смехом выскочит из-за куста и закричит: «Ага, испугались, испугались! Здорово я над вами подшутила!» Но из джунглей никто не выскакивал. Лишь випарды странными двуглавыми статуями застыли на берегу.