Глава 7

Кира покачала головой, глядя в зеркало, которое держала перед ней Марна.

— Тебе не кажется, что это слишком? Я видела как-то, учась в колледже, старую картину с Марией Монтес, так вот — даже она не выглядела так театрально. Семь нижних юбок, ради бога, Марна!

— Семь — счастливое число, — улыбнулась цыганка. — Ты выглядишь великолепно.

Кира завертелась перед зеркалом, стараясь разглядеть себя со всех сторон.

Что отрицать — цыганский наряд ей к лицу. Широкая розовая юбка с ярким рисунком, кожаный пояс с кружевными завязками спереди, вроде тех, что носили крестьянки в семнадцатом веке. Белая, отделанная кружевом блузка с огромным вырезом, обнажала плечи, и грудь казалась еще пышнее. Коричневые замшевые сапожки Киры прекрасно подходили к этому наряду.

Принцесса с хитрой улыбкой повернулась к Марне.

— По-моему, я больше похожа на Эсмеральду из «Собора Парижской богоматери». Ты уверена, что в одном из этих фургонов не прячется Квазимодо?

— Не думаю, что Заку понравится подобное сравнение, — довольно сухо отозвалась Марна. — И не советую тебе повторять это при нем. Поло говорит, что Зак сегодня встал не с той ноги. — Она с любопытством глянула на глянула на свою воспитанницу. — Что ты такого наговорила ему утром?

— Мы просто немного не поняли друг друга. Я постараюсь исправить это, когда увижу его.

— Очень мудро с твоей стороны. Не хотела бы я оказаться тем, которого «не понял» Зак Деймон… а ты после сегодняшнего обряда окажешься целиком в его власти.

Да, она уже сейчас в его власти! С каждой минутой Кира понимала это все отчетливей. Мысли Зака, чувства Зака, поступки Зака как-то незаметно вышли в ее жизни на первый план. Порой это пугало ее — ведь только однажды она ощутила, что и Зак чувствует то же самое — сегодня утром, когда отдала ему всю себя. И теперь ей недостаточно одной лишь плотской связи с этим человеком. Однако, напомнила себе Кира, это ведь только начало. Она еще увидит, как чувства Зака расцветут и засияют во всей красе… и, может быть, со временем он узнает ту любовь, которая живет теперь в сердце Киры. Любовь… Ей по-прежнему было немного страшно даже в мыслях произносить это слово.

— Расскажи-ка лучше, что будет во время церемонии, — попросила она Марну. Скрипки? Пение? Танцы?

Цыганка покачала головой.

— Это мондава. Это очень личное. В салдане будем, кроме вас с Заком, только Поло и я, а потом мы уйдем, и вы останетесь вдвоем. — Марна прислонила зеркало к колесу фургона. — Нам пора. Ты готова?

Кира глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Она и не гадала, что так разволнуется.

— Да.

То, что происходило потом, принцесса воспринимала как-то отстраненно, словно сквозь грани магического кристалла, который то мутнел, то становился прозрачным. Они с Марной молча прошли через осенний лес, и Кира увидела окруженный соснами фургон пурпурного цвета, перед которым горел костер.

Зак с угрюмым лицом стоял перед фургоном. На нем были те же серые брюки, что и утром, но Поло дал ему другую рубашку и длинные сапоги из черной кожи. Рубашка была густо-бордового цвета, очень подходившего к темным волосам Зака. Верхние пуговицы были расстегнуты, и в вырезе рубашки виднелась мускулистая грудь. Прохладный ветерок трепал его волосы, и непокорные пряди падали на лоб. Сейчас он был похож на лорда Байрона. Как же он красив! Принцесса поймала себя на том, что смотрит на него с восторгом влюбленной школьницы. Зак внезапно нахмурился:

Почему ты смотришь на меня так? У меня что — выросла вторая голова?

— Нет, ты определенно не Квазимодо, — загадочно улыбнулась Кира.

— Что?!

— Ничего, ничего, — поспешно шагнула вперед Марна. — Просто Кира сегодня немного не в себе. А где же Поло?

— Здесь. — Пожилой цыган появился из-за фургона. — Мы можем начинать?

— Да, — кивнула Марна.

Магический кристалл снова помутнел. Кира и Зак опустились на колени на лежавшую перед огнем белую овечью шкуру. Как прекрасен мир, подумала Кира, когда видишь его так отчетливо и в то же время сквозь чудесный разрисованный занавес…

Церемония оказалась недолгой. Они пригубили из одного бокала терпкое красное вино, затем Марна произнесла цыганское благословение и встала прямо над ними, достав от куда-то две половинки древней монеты, ни висящие на золотых цепочках. Один талисман одели на шею Заку, второй — Кире. Затем цыганка отошла на несколько шагов, и вокруг воцарилась тишина.

Кира вопросительно посмотрела на Марну. Неужели это все?

Цыганка покачала головой.

— Повернитесь лицом друг к другу и поднимите левую руку ладонь к ладони, — велела она.

Нежная ладонь Киры выглядела хрупкой и беззащитной, касаясь огромной ладони Зака. Сейчас они сольются, станут единым целым, соединятся навсегда. Кира подняла на Зака встревоженный взгляд.

— Да, я тоже чувствую это, — прошептал он. — Вот она — мондава. Теперь ты моя, — и пальцы их переплелись.

— А ты мой, — тихо сказала Кира. Теперь они вместе, и то, что связало их, было неизменным много веков назад и останется навеки. Сколько раз шептали под этим небом те же клятвы? Сколько разлученных душ соединялось у цыганского костра? Сколько влюбленных прошло до них через обряд мондавы? Это не имело сейчас никакого значения. Для Киры существовал только этот прекрасный миг, только Зак, глядевший на нее.

Она и не заметила, как Марна медленно отошла от костра, оставляя их вдвоем.

— Поло, — тихонько позвала она.

Огромный цыган подошел и встал с ней рядом. Кира чувствовала взгляд Марны, в котором слились любовь и одиночество, грусть и тихая отрешенность. Принцессу словно омывал поток чувств, которых она никогда не испытывала.

— Радуйтесь жизни, — прошептала Марна.

Они с Поло удалились почти незаметно, и лишь шелест листьев под ногами стал их прощальным приветом.

Кира не могла отвести взгляд от Зака.

— И что мы должны теперь делать? — Почти неслышно спросила она.

— Думаю, это решим мы сами, — Зак нежно улыбнулся. — Лично я знаю, чем мне хотелось бы сейчас заняться.

— Чем же?

— Я хотел бы лечь у костра и сжать тебя в своих объятиях.

— Звучит заманчиво. — Каждая клеточка тела наполнялась теплом, устремляясь на встречу Заку, и в этом не было ничего удивительного, ведь они стали теперь частью единого целого. Зак заключил ее в объятия и нежно положил голову Киры себе на плечо. При этим он не отпускал ее руки — пальцы их по-прежнему нему были переплетены.

— Я так хотел тебя с тех пор, как мы расстались сегодня утром, — задумчиво проговорил Зак. — Я думал, что не смогу вот так просто обнимать тебя, вместо того чтобы наброситься на тебя, как дикарь.

Кира не сводила глаз с оранжевых языков пламени.

— Но ведь так, просто обнявшись, мы близки, как никогда, — тихо сказала она.

Помолчав немного, Зак поцеловал ее и висок.

— Да, ты права. Как тонко ты чувствуешь. — Они сидели рядом в тишине, полной взаимного понимания и радостного сознания близости, которая была в этот миг куда сильнее и куда важнее страсти. И оба понимали: когда они станут старше и страсть их не будет уже так неистова, минуты близости останутся не менее прекрасными.

— Ты больше не сердишься на меня? — спросила Кира.

— А я и не сердился. Я… — голос его сорвался. — Впрочем, теперь это уже неважно, верно?

Конечно же, неважно. Кира потерлась щекой о его мускулистое плечо. Наслаждение наполняло ее, отзываясь внутри звоном золотого колокольчика. Кира жадно вбирала в себя все, что их окружало, — запах горящего дерева, шорох осенних листьев и тепло, исходившее от Зака. Она словно спала и в то же время видела все удивительно отчетливо. Меньше всего ей хотелось сейчас заснуть по-настоящему и упустить хоть одно мгновение этого чудесного вечера. Нет, она будет сидеть вот так и наслаждаться теплом потрескивающего пламени и удивительным спокойствием, которое подарил ей Зак.

— Зачем ты приехал в Тамровию? — тихо спросила Кира. — Не в этот раз, а тогда, давно, когда был мальчиком.

Костер догорал, но ни один из них не хотел пошевелиться, чтобы подбросить дров, боясь нарушить очарование тишины.

— Мне нужно было убежать куда-то. В ту зиму умер мой дед, и мне надо было смириться со своей потерей. — Губы его скривились Я ведь был полукровкой в стране, где многие считают индейцев вечно пьяными дикарями. Это больно ранило меня в тот год, и мне надо было снова обрести самого себя. Или хотя бы свое чувство собственного достоинства. Сначала я путешествовал по Италии и Швейцарии, затем пересек границу Тамровии. — Зак отрешенно смотрел на костер. — В одной горной деревушке я встретил Поло, и мы подружились. Он взял меня с собой в табор.

— И остаток лета ты путешествовал с цыганами, — закончила за него Кира. — Ты нашел тогда то, что искал?

— Да, — губы Зака нежно щекотали ее ухо. — Чем-то это напоминало мне жизнь с дедушкой. Он тоже не сидел подолгу на одном месте и больше всего на свете любил бродить по холмам.

— Он был охотником, как вы с Поло?

— Нет. Мой дед предпочитал чувствовать себя частью природы. Он был очень добрым и мудрым человеком. — Зак долго молчал. — Я очень любил его. Но не смог стать таким, как он. Во мне было слишком много гордыни. И жажды жизни. Я стал с возрастом куда более жестким и властным… но ребенком мечтал лишь о том, чтобы вырасти таким же добрым и искринним, как дедушка. Он был очень счастливым, гармоничным человеком.

А Зак не был счастлив. Кира вдруг ясно поняла это, хотя он и не произнес этих слов вслух. Слишком много трудностей выпало на долю ребенка, принадлежавшего двум мирам, цивилизациям. Кира невольно сжала его руку.

— Жаль, что я не могу познакомиться с твоим дедушкой.

— Ты бы понравилась ему, — глаза Зака задиристо сверкнули. — Ему понравилось бы, что ты фотографируешь животных вместо того, чтобы убивать их.

— Жаль, что у меня нет сейчас камеры, — с сожалением произнесла Кира. — Я могла бы снять Марну и ее людей прямо в таборе. Эти фотографии стали бы ей утешением в изгнании.

— Да, об этом я не подумал, — он обнял Киру за талию. — И не только для Марны. Ты ведь тоже часто бывала в детстве в цыганском таборе?

Кира покачала головой.

— Не так часто, как хотелось. Я была бы рада переселиться сюда насовсем, но мои родители и Стефан не одобряли этого. Нам с Марной лишь иногда удавалось вырваться из замка на целый день. Представляю себе, как она будет скучать на чужбине! Как ты думаешь, нам нельзя остаться еще на денек? Нас ищут?

— Не думаю, — тихо сказал Зак. — Все это как-то странно. Я связался со своими людьми в Белахо, и они сказали, что вообще ничего не слышали ни о каких поисках. Словно и не было никакого побега. Удивительней всего то, что они никак не могут связаться со своими агентами во дворце.

— Странно, не правда ли?

Зак кивнул.

— Я велел им не оставлять попыток и связаться с нами, как только что-нибудь узнают.

— Так ты думаешь, нам не опасно остаться здесь еще на день?

— Во всяком случае, можно отложить отъезд на завтрашний вечер, вместо того чтобы вылетать с утра.

— Вот здорово! Это очень обрадует Марну.

— И меня тоже, — подмигнул ей Зак. — Потому что с утра я буду очень занят. — Рука его сжала грудь Киры, и дрожь пробежала по всему телу девушки, прогоняя задумчиво-спокойное оцепенение последних часов. — Вообще-то, я буду занят всю ночь. — Его длинные сильные пальцы теребили тонкую ткань блузки. — Сегодня под ней ничего нет, правда?

— Белье показалось мне… — Кира запнулась, когда Зак легонько сжал двумя пальцами ее сосок, — неуместным.

— И ты совершенно права. — Зак тихонько рассмеялся. Рука его скользнула к обнаженному плечу принцессы, лаская мягкую теплую кожу. — Никогда еще не приходилось мне видеть такие восхитительные совершенные плечи. — Он медленно спустил блузку с плеч девушки. Зак чувствовал, как напрягается под его взглядом высокая грудь Киры, словно стремясь вырваться на волю. Он все ниже опускал блузку, и все тело Киры наполнялось восторгом предвкушения. Дыхание ее стало хриплым и порывистым. Наконец груди ее оказались на свободе, и Кира ощутила новый прилив желания. Нагую кожу ее ласкал жар костра, соски набухли от возбуждения.

Зак не шевелился, но Кира чувствовала на себе его взгляд. Она ждала, затаив дыхание, слушая, как учащенно бьется сердце Зака. Медленно протянув руку, он сжал обнаженную грудь Киры длинными загорелыми пальцами, которые в свете костра казались почему почти прозрачными.

— Зак!

— Я знаю, — пробормотал он, щекоча губами ее щеку. — Я тоже схожу с ума от желания. Но на этот раз я не позволю себе быть грубым, как сегодня утром.

Сегодня утром он вовсе не был груб! Он был великолепен. Неистовая сила его страсти лишь делала ее еще прекраснее. Кире захотелось сказать ему об этом.

— Ты не был… — она осеклась, когда Зак внезапно отстранился.

Встав на колени, он принялся расстегивать рубашку, не сводя глаз с лица Киры.

— Мне нравится, какая ты сегодня. Люблю, когда твои волосы рассыпаны по плечам. — Зак снял рубашку и отбросил прочь. Грудь его отливала золотом в отблесках костра.

— Сядь, Кира, — велел он и, не дожидаясь, пока возлюбленная исполнит его просьбу, рывком поднял ее на колени, помог стащить через голову блузку и снял с нее мягкие сапожки. Затем Зак выпрямился и взглянул на Киру. В глазах его загорелся алчный, почти хищный огонь. Напряжение между ними нарастало. — Знаешь, я начинаю привыкать к тому, что ты — моя. — Дрожащими руками он развязал кружевные завязки ее пояса, но прежде чем снять его, вдруг остановился, проворно затянул пояс так крепко, что талия ее стала еще тоньше, а груди вызывающе поднялись.

— Что ты делаешь? — удивленно выдохнула Кира.

— Воплощаю одну из своих эротических фантазий. Боже мой, я и не знал, что хочу этого, пока не увидел тебя в цыганском наряде! — Все сильнее стягивая пояс, он медленно опустил голову. — Тебе не больно?

— Нет… — Губы Зака уже ласкали ее сосок, и Кире трудно было говорить. Она не чувствовала боли, только нараставшее возбуждение, страстное желание слиться с ним воедино.

— Что же это за фантазия?

Зак ослабил кружева, развязал и снял пояс Киры. Глаза его влажно потемнели.

— Не знаю, — задумчиво проговорил он. — Когда я увидел тебя в этом наряде, я испытал какое-то странное чувство… может быть, ностальгию? Словно все это уже было с нами. Сегодня ночь волшебства и фантазии, Кира. Есть у тебя мечты? Что-нибудь такое, о чем ты грезила в ночной тишине? Расскажи мне. — Он смотрел прямо в глаза девушки. — Я так хочу, чтобы ты поняла: я не всегда бываю тем неистовым безумным варваром, каким предстал перед тобой сегодня утром.

У Киры путались мысли, она не могла вспомнить никаких фантазий, хотя всегда любила помечтать.

— Мне кажется, твоих фантазий нам хватит на двоих.

Зубы его блеснули в улыбке.

— Очень хорошо. Тогда начнем с того, на чем остановились. Я сейчас, любовь моя.

Он встал и быстро разделся, затем снова опустился рядом с Кирой на колени, взял в ладони ее лицо и нежно поцеловал в губы.

— Иди сюда, Кира.

Он широко расставил ноги и привлек любимую к себе, так что ее широкие юбки накрыли его почти до пояса. Рука его проникла под юбки и коснулась ее тела, сокровенного местечка между нежными горячими бедрами. Пальцы Зака двигались размеренно, вкрадчиво, и Кира тихо вскрикнула, впиваясь пальцами в его плечи. Затем Зак усадил ее верхом на свое колено, и она обвила гибкими ногами его узкие мускулистые бедра.

И едва не закричала, когда он вошел в нее, заполняя ноющую пустоту лона своей горячей плотью.

— Это как охота за сокровищами — разыскать тебя под всеми этими юбками. — Он хрипло рассмеялся. — Мне кажется, я нашел дорогу… но что-то я иду по ней слишком медленно.

Кира была полностью с ним согласна.

— Так поторопись же! — Она сама не заметила, как вонзила ногти в плечи Зака. — Иначе я… сойду с ума.

Зак пошевелился, дрожь пробежала по телу Киры.

— Подожди немного, — попросил он. — Я тоже схожу с ума от промедления, но хочу… — он осекся. — Вот оно. А теперь обними меня покрепче.

И Зак зарылся лицом в ее спутанные волосы, прислушиваясь к нараставшим внутри ощущениям. Близость. Страсть. Полнота жизни!

Затем он толкнул Киру навзничь, взметнув ворох бесчисленных юбок и накрыв ее жаркой тяжестью своего распаленного тела.

— Вот теперь, Кира, настало время поторопиться, — нежно прошептал он. — Например вот так.

И Зак отдался во власть своих неистовых порывов, проникая в нее все глубже и глубже, двигаясь все сильней и стремительней. Вне себя от страсти, Кира лишь могла выгибаться в такт его движениям, изо всех сил стиснув его плечи. Наконец губы Зака властно впились в ее губы, и они вместе вознеслись к вершинам наслаждения.

Очнувшись от забытья, Кира поняла, что не может двигаться. Господи, она совсем обессилела. Ее возлюбленный лежал, закрыв глаза, грудь его тяжело вздымалась. Он тихо рассмеялся, едва переводя дыхание.

— Знаешь, дорогая, еще одна такая фантазия, пожалуй, окажется для меня последней. Я никогда еще не испытывал такого исступленного наслаждения. — Он открыл глаза, и Кира изумилась, снова разглядев в них огонь желания. — Но… знаешь, что я тебе скажу? Дай мне пару минут — и я готов проделать это снова. Вы меня заводите с пол-оборота, ваше высочество.

— Ну, мне-то понадобится куда больше времени, чтобы отдышаться, — пробормотала Кира. — Я только что побывала на вершине вулкана.

— Очень жаль, — искренне вздохнул Зак и перекатился на овечью шкуру рядом с Кирой. — Знаю, что я — эгоист, но никак не могу насытиться тобой. — Медленно и осторожно он расстегнул и снял все ее юбки. — Скажи, когда придешь в себя, хорошо? Можешь не сомневаться — я в любое время в твоем распоряжении.

Он лег на шкуру и увлек за собой Киру. Они посмотрели в глаза друг другу, затем Зак тихонько вздохнул.

— Хотя нам и так очень хорошо.

— Да, — Кира крепче прижалась к нему. — Я никогда еще не была так счастлива.

Через минуту она вдруг зевнула, и Зак увидел, что у нее слипаются глаза.

— Поспи немного, дорогая, — предложил он. — У нас ведь впереди вся ночь.

Кира кивнула. Да, сейчас она заснет, но сначала ей хочется полежать вот так рядом с Заком. Они снова сплели пальцы, Кира улыбнулась, и веки ее сомкнулись. Последнее, что она видела, прежде чем заснуть, было полное любви и нежности лицо Зака.

Было уже совсем светло, когда Кира услышала гул вертолета. Сначала звук этот был совсем тихий, как жужжание пчелы. Она сидели привалившись спиной к стволу березы и подставив лицо солнцу, а Зак дремал, положив голову ей на колени. Невозможно было поверить, чтобы что-то могло нарушить очарование этой минуты.

И все же гул неуклонно приближался.

— Зак! — В голосе Киры прозвучала паника. — Зак! Ты слышишь?

— М-м, — пробормотал он, не открывая глаз. — Слышу.

— Это вертолет! — Кира в испуге вскочила, оправляя юбки. — Я уверена, что это вертолет!

Она подбежала к краю холма и посмотрела на небо.

Зак, ради бога! Как ты можешь лежать вот так? Нас нашли!

— Я лежу, потому что чуть не получил сотрясение мозга, когда ты столкнула мою голову с колен; — усевшись, проворчал Зак.

— О, дорогой, прости меня! — Кира тревожно оглянулась на него. — Они уже здесь, Зак.

На горизонте появился бурый вертолет. Он явно летел в их сторону.

Зак поднялся на ноги и встал рядом с Кирой.

— Вижу, что нашли. Вопрос только — кто? — Он улыбнулся Кире. — Не волнуйся, дорогая, это не солдаты короля Стефана. Я ожидал именно этот вертолет. Вчера, когда ты заснула, я радировал Перри Бентли и просил его пригнать из Швейцарии вертолет.

— Кто это — Перри Бентли?

— Мой помощник. Наверное, ты видела его перед зданием Центра культурного наследия. — Он смотрел, как вертолет заходит на посадку к подножию холма. — Так что надевай сапоги и пойдем встречать его.

— Откуда ты знаешь, что я была в тот день перед Центром культурного наследия? — потрясенно спросила Кира, но Зак уже бежал вниз и не слышал ее слов. Кира быстро обулась, привела в порядок одежду и бросилась следом.

Она догнала его уже на поляне, на краю которой был укрыт вертолет Зака. Глядя, как садится бурый вертолет, Кира снова начала:

— Как ты узнал, что я была…

Зак, словно не слыша, схватил ее за руку и потащил к вертолету.

— Пойдем скорее, я хочу показать тебе твой подарок.

— Мой подарок? — удивилась Кира.

Дверца вертолета открылась, и наружу выбрался солидных пропорций мужчина, оборонявший Зака от журналистов в тот день, когда Кира впервые увидела его. Сейчас на Бентли были джинсы и желтая футболка, а в руках он держал небольшую картонную коробку.

— Перри Бентли, Кира Руби, — представил их друг другу Зак, выхватывая коробку из рук Перри. — А вот и твой подарок.

— Рада познакомиться, — пробормотала Кира, открывая коробку. Фотоаппарат! Потрясающий «Никон» со сверхчувствительными линзами! Она подняла глаза на Зака.

— Так ты велел ему прилететь из Швейцарии только для того, чтобы привезти мне камеру?

— Ты ведь хотела этого, — просто сказал Зак. — Ты говорила, что это важно для тебя и для Марны. — Он вдруг нахмурился. — Тебе не правится?

На глазах Киры выступили слезы. Какой трогательный и экстравагантный жест!

— Мне очень, очень нравится! — с жаром произнесла она. — Это самый потрясающий подарок в моей жизни. Спасибо тебе, Зак!

— Эта камера куда мощнее той, что он купил для вас в первый раз, — сказал Перри Бентли. — За последние пять лет техника так шагнула вперед! Там, в коробке, инструкция, как пользоваться новейшим… — он осекся, заметив ошеломленное лицо Киры. — Что-то не так?

— Именно этот вопрос я задаю себе последние пятнадцать минут, — медленно произнесла Кира. — Да, кажется, что-то и впрямь не так. Совсем не так. — Она повернулась к Заку. — Так это ты купил камеру, которую подарила мне Марна в восемнадцать лет?

Зак настороженно глянул на Киру.

— Я как раз собирался рассказать тебе об этом, но все не находилось времени. — Он заговорщицки понизил голос. — На уме у меня были куда более интересные вещи.

Сердце ее часто забилось, и на миг воспоминания об этих самых «интересных вещах» вытеснили все недоуменные вопросы. И все же Кира поспешила вернуться к теме разговора. Ей почему-то казалось, что все это гораздо важнее и серьезнее, чем кажется на первый взгляд.

Подняв голову, она в упор посмотрела на Бентли.

— Зак знает, что я была перед Центром культурного наследия в Таксоне, хотя я сделала все, чтобы остаться незамеченной. Как вы думаете, мистер Бентли, откуда ему это известно?

Перри затравленно посмотрел на Зака. Тот кивнул, словно давая разрешение говорить.

— Ваш охранник позвонил мне по сотовому телефону, — ответил Перри на вопрос принцессы.

— Охранник?!

— Ну… тот, что обеспечивал последние семь лет вашу безопасность. — Бентли было явно не по себе. — Янсен — один из лучших телохранителей мистера Деймона.

Кире казалось, что она очутилась в комнате с сотнями зеркал и не может понять, что здесь настоящее, а что — лишь отражение.

— Семь лет? — изумленно переспросила она.

— Вообще-то, все это длилось не семь, а десять лет, — вступил в разговор Зак. — Мне не понравилось пренебрежительное отношение Стефана к твоей безопасности, и я решил защищать тебя сам. — Он махнул рукой в сторону деревьев. — Табор за этой рощей, Перри. Пожалуйста, подожди нас там.

— Хорошо, — с видимым облегчением Перри Бентли направился по тропинке к фургонам.

— Думаю, ты должен мне кое-что объяснить, — ледяным тоном произнесла Кира.

— Да, конечно, — кивнул Зак. — Я впервые услышал о тебе, когда был здесь в девятнадцать лет. Марна приехала тогда в табор ухаживать за умирающей матерью, но сначала я видел ее лишь мельком, потому что мы с Поло проводили большую часть времени на охоте в горах. И вдруг я стал все чаще ловить на себе взгляд Марны. — Он хитро улыбнулся. — Она смотрела на меня, точно повар, решающий, вкусное ли получится жаркое из этого куска мяса. Однажды Марна отвела меня в сторону и рассказала о мондаве. И еще — о девочке по имени Кира, которая и есть моя вторая половина. Марна обещала, что в один прекрасный день, когда девочка готова будет стать женщиной, она пришлет ее ко мне. — Зак помолчал. — Я не поверил ни единому слову. Конечно, я жил в мире, не чуждом мистики, но очень трудно воспринять эту самую мистику, когда она относится лично к тебе. Все это больше походило на мыльную оперу или старинную мелодраму. Принцесса крови не может быть второй половиной незаконнорожденного полукровки. Я вернулся в Аризону и забыл обо всем этом. — Он медленно покачал головой. — Только я недооценил упорство Марны. Первое письмо пришло через месяц.

— Письмо?

— Она писала мне раз в месяц — не реже. Я много путешествовал и до сих пор не знаю, как это ей удавалось разыскивать меня в самых невероятных местах… но как-то удавалось. Зак посмотрел в глаза любимой.

— Все ее письма были о тебе, Кира. О том, что ты делаешь, как растешь, от чего плачешь, почему смеешься. Иногда она присылала мне любительское фото, твою ленточку или листок с домашним заданием, за которое ты получила на хорошую оценку. И постепенно ты становилась мне все ближе и ближе. Я стал ждать этих писем, словно речь шла о моем ребенке. Потом, когда ты стала старше, мои чувства к тебе начали меняться. Ты по-прежнему была моей, но писем казалось уже недостаточно. Я все чаще размышлял о мондаве и постепенно поверил в нее. — Голос его упал до шепота. — Я изнывал от нетерпения с той минуте, когда Марна наконец прислала тебя ко мне в Таксон. Еще немного — и я бы сам отправился к тебе. Наверное, она чувствовала это.

— Наверное, — Кира растерянно провела ладонью по волосам. — И она не могла допустить, чтобы кто-то испортил ее драгоценную мондаву. Но это не все, верно? Освобождение Марны прошло как-то слишком гладко. Ты ведь уже знал, что ее держат под арестом, когда я пришла к тебе?

Зак кивнул.

— Охранников, которым дали взятку, начали обхаживать около месяца назад. В Швейцарии работал все это время мой специальный агент, Стив Даблисс.

Кира покачала головой.

— Вы с Марной распланировали все до мельчайших деталей. — Она вдруг резко отвернулась от Зака. — Мне кажется, ты и сейчас сказал мне не все. Я должна поговорить с Марной.

Зак едва успевал за Кирой — так быстро она пошла в сторону табора.

— Но мы хотели тебе только добра. Почему ты так расстроилась, Кира?

— Я не могу говорить об этом сейчас! Я должна объясниться с Марной! Я хочу знать все!

Зак хотел что-то сказать, но передумал.

Марна стояла в толпе цыган, обступивших Перри Бентли, но тут же отошла от них, заметив Киру и Зака.

— У тебя снова есть камера, Кира! — радостно улыбаясь, воскликнула она. — Как приятно будет… — она осеклась, разглядев лицо принцессы. — Что случилось?

— Она все знает, Марна, — пожав плечами, сообщил Зак.

— Думаю, не до конца, — едва переведя дух, выпалила Кира. — Но многое начинаю подозревать. — Она глубоко вздохнула. — Марна, не можешь ли ты объяснить мне, откуда знали солдаты Стефана, где искать нас, когда мы пробрались из Седихана в Тамровию и приехали в цыганский табор.

Марна невозмутимо смотрела на свою воспитанницу.

— Я велела Поло послать королю Стефану анонимную записку.

Зак тихонько присвистнул.

— Об этом не знал даже я. Не удивлюсь, ели окажется, что в жилах Макиавелли текла капля цыганской крови.

Марна в ответ лишь пожала плечами.

— Если б он был цыганом, то наслаждался бы жизнью, а не стал ввязываться во все эти интриги. К интригам можно прибегать лишь изредка, чтобы добиться конкретной цели.

— Ты обманула меня, — ошеломленно проговорила Кира. — Я так боялась, так беспокоилась о тебе, а ты сама устроила так, чтобы тебя снова посадили под арест. Но почему, Мирна, почему?

— Настало время мондавы, — просто пояснила цыганка. — Мне нужен был повод послать тебя к Заку.

— Она сделала это ради твоего счастья Кира, — сказал Зак.

— Я знаю. Марна пошла бы на костер только бы видеть меня счастливой.

Цыганка кивнула.

— И все ведь вышло к лучшему.

— Вы оба говорите об этом так, словно не произошло ничего особенного! — взорвалась Кира. — Неужели вы не понимаете, что случилось на самом деле? Вы манипулировали мною как и все остальные! Для родителей и Стефана я всю жизнь была лишь фигурой, которую можно двигать туда-сюда по шахматной доске. Я приняла это, — она печально улыбнулась. — Может быть, не слишком покорно, но смогла смириться, потому что знала: они все равно никогда не любили меня. Но ты ведь любишь меня, Марна, и все-таки ты тоже манипулировала мной! — Она повернулась к Заку. — А ты? Неужели за все эти годы тебе не пришло в голову просто прийти ко мне, а не разыгрывать этот дурацкий сценарий? Думаю, не пришло. Я ведь была для тебя просто куклой, которую можно дергать за ниточки. Только знаете что? Я не шахматная пешка, и не кукла, и я больше не ребенок.

— Кира! — Зак шагнул к ней.

— Не смей! — Кира попятилась. — Когда ты касаешься меня, я теряю способность ясно мыслить. А мне пора уже перестать плыть по течению и задуматься о своей жизни.

— Тебе больно! — тень мелькнула на лице Марны. — Я никогда не хотела причинить тебе боль.

— Что ж, наверное, мне пора узнать, что это такое, — хрипло проговорила Кира. — Когда ты была рядом, Марна, мне все время казалось, что я свободна, что меня выпустили из-под стеклянного колпака, в котором я живу во дворце. Но это было не так. Покровительство любящих людей может точно так же оградить от реальности, как дворцовый протокол и королевская охрана. — Она сунула в руки Марне коробку с фотоаппаратом. — Ты не подержишь? Мне надо кое о чем подумать, и я хочу вернуться для этого на холм.

— Я пойду с тобой, — сказал Зак.

Кира покачала головой.

— Я хочу побыть одна. — Она улыбнулась дрожащими губами. — А то ты будешь меня отвлекать. Я постараюсь не задерживаться. Она пошла прочь, но на полпути к деревьям вдруг обернулась. — Не думайте, будто я не понимаю, что вы оба желали мне только добра. Просто я чувствую себя примерно как вчера вечером, когда Поло потрепал меня по волосам и назвал малышкой. Я не могу допустить этого, — прибавила Кира и, беспомощно взмахнув рукой, направилась к холму.

Когда принцесса спустилась в табор, уже почти стемнело. Она долго смотрела, как солнце красит небеса в пурпурные закатные тона, а потом на смену им приходит густая синева ночного неба.

Тихое тепло осеннего дня сменилось вечерней прохладой. Кира сидела, прислонясь к дереву, погруженная в свои мысли. Потом вернулась в табор.

Зак и Марна сидели вдвоем возле салданы. Они разожгли костер, и до Киры долетел запах горячего кофе.

Марна подняла глаза от своей кружки.

— Ты ничего не ела с самого утра. Я приготовила жаркое.

— Я не голодна, но выпью немного кофе, — сказала Кира, подходя к костру и усаживаясь рядом с Заком на овечью шкуру. Скрестив ноги по-турецки, она взяла из рук Марны жестяную кружку с горячим напитком. Цыганка снова села на складной стул по другую сторону костра и взяла свою кружку.

Кира глотнула обжигающий кофе и шутливо поморщилась, поймав на себе озабоченные и взгляды Марны и Зака.

— Я чувствую себя, как Моисей, спустившийся с горы Синайской с десятью заповедями. Когда я решила пойти подумать, мне coвсем не хотелось, чтобы все выглядело так помпезно. Я не сделала никаких философских открытий, способных потрясти мир. — Принцесса выдержала паузу. — Кроме тех, которые важны только для меня.

— И для нас, — тихо сказал Зак. — Все, что ты говоришь и делаешь, очень важно для нас, Кира. Тебе стало легче?

— Да, — Кира смотрела прямо перед собой, на пляшущее пламя. — Во-первых, я решила, что не должна сердиться на вас. Если вы и решали все за меня, то лишь потому, что я позволяла. Я ведь привыкла действовать, повинуясь сиюминутным порывам, и всегда знала, что за меня подумаешь ты, Марна, — она встретилась взглядом с цыганкой. — Ни одна взрослая женщина в здравом уме и твердой памяти не позволила бы, чтобы ее послали к незнакомому мужчине со словами «иди сделай то, что нужно». Я так привыкла полагаться на тебя, не сомневаясь в твоей правоте, что попросту слепо следовала твоим указаниям. — Марна хотела было возразить, но Кира вскинула руку, призывая ее к молчанию. — Я не говорю, что не послушалась бы тебя, если бы остановилась и обдумала все это. Вполне возможно, я поступила бы точно так же… но тогда я бы знала, что делаю это по собственному выбору, на который имеет право любая независимая личность. — Она замялась, подбирая нужные слова. — Знаете, я всегда играла в независимость, бунтуя по мелким поводам против Стефана и родителей, но на самом деле боялась сделать шаг в сторону реальной свободы. — Кира нервно рассмеялась. — Ведь пока я была ребенком, можно было ни за кого и ни за что не отвечать. Теперь я решила, что не могу больше жить. Я должна принять на себя ответственность, которую налагает любовь.

Поставив кружку, Кира положила руки на колени, нервно сжимая и разжимая пальцы. Затем она глубоко вздохнула и продолжала:

— Я люблю тебя, Марна. И буду любить до самой смерти. И ты всю жизнь будешь частью меня. Мне наплевать на то, что по законам мондавы ты должна уступить Заку место в моем сердце. Я знаю себя и знаю, что моя любовь к тебе неизменна. Разве что она станет в будущем еще сильнее. — Принцесса повернулась к Заку: — И тебя я тоже люблю. Я никогда не говорила тебе об этом. Мы все были так заняты мондавой, что забыли о главном, о том, без чего невозможен бессмертный союз.

Зак улыбнулся.

— Разве бывает что-нибудь главнее мондавы?

Кира твердо выдержала его взгляд.

— Да, бывает. Знаешь, существует еще старый как мир обычай давать друг другу клятвы в вечной любви и верности. — Она нетерпеливо махнула рукой. — Но об этом потом. А сейчас просто хочу, чтобы ты знал: я люблю тебя.

И неважно, что ты чувствуешь ко мне сейчас. В один прекрасный день я вдруг пойму, что ты тоже меня любишь. Ты сказал однажды, что я считаю, будто могу привлечь кого-то только своим титулом. Возможно, ты был прав. Но я много думала об этом в последнее время и поняла: конечно же, я — это куда больше, чем мой титул. Я умна, решительна и упорна.

— И у тебя доброе, любящее сердце, — тихо добавил Зак.

Глаза их снова встретились.

— Да, и это тоже, — кивнула Кира. — Мужчина, которому я достанусь, получит настоящий подарок. И я хочу убедиться, что ты ценишь меня, Зак. — Сделав над собой усилие Кира отвела взгляд и снова посмотрела на костер. — Но и это может подождать. Сначала я должна уладить дела со Стефаном и лишь потом смогу заняться собой.

— Мне это не нравится, — настороженно пробормотал Зак.

— Я знала, что тебе не понравится. — Кира поморщилась. — И еще меньше тебе понравится, как именно я собираюсь это сделать. Я хочу вернуться во дворец и добиться у Стефана обещания, что Марне разрешат жить среди людей своего племени или беспрепятственно навещать их.

— Нет! — воскликнула Марна, резко выпрямившись.

— Да, — твердо сказала Кира. — Я не допущу, чтобы ты страдала за то, что хотела мне помочь. Стефан неправ — и я не должна с этим смириться.

— Но ты ведь уже пыталась убедить его, — странно, но голос Зака звучал спокойно, и лицо было не сердитым, скорее задумчивым. — Почему ты полагаешь, что на сей раз у тебя получится?

— Раньше я умоляла или убеждала с помощью логики. Сейчас все будет по-другому. Я выставлю свои условия и заставлю короля с ними согласиться. Если придется, я буду его шантажировать. Пригрожу, что дам журналистам интервью и расскажу об истинном положении дел в Тамровии. Если не будет другого выхода, придется задействовать Седихан. Коли уж решил что-то, надо идти до конца. — Она печально улыбнулась. — По крайней мере, так сказал мне недавно один знакомый.

— Ты не полетишь во дворец. Я сама должна сражаться за себя! — Марна сверкнула глазами.

— Это не только твоя битва — моя тоже, — возразила Кира. — И тебе придется смириться с тем, что этот бой дам я.

Зак поставил на землю свою кружку.

— Хорошо. Сегодня вечером мы летим во дворец. — Он не обратил внимания на протестующий возглас Марны. — Не уверен, что из этого что-то выйдет, но попробовать можно.

Кира покачала головой.

— Не «мы», Зак. Я. Я возвращаюсь во дворец одна.

С минуту он молчал, затем медленно проговорил:

— Так и знал, что ты задумала нечто в этом роде.

— Это будет уже не моя победа, если я одержу ее, прикрываясь именем Зака Деймона, который будет стоять рядом, готовый в любой момент нажать на все экономические политические рычаги. Нет, — веско заключила Кира. — Я должна сделать это сама, по-своему.

Зак долго смотрел ей в глаза и наконец стремительно встал.

— Хорошо, — бросил он. — Ты вернешься одна. Сейчас я позову Поло, мы выкатим на поляну вертолет и подготовим его к полету. Тебе лучше переодеться, — Зак едва заметно улыбнулся. — Этот наряд совсем не годится для того, чтобы предъявлять ультиматумы. В цыганской одежде ты чересчур красива и женственна.

Киру удивило и немного встревожило то, как легко он сдался. Она встала и с подозрением посмотрела на Зака.

— И никаких возражений?

Он покачал головой.

— Это твоя битва. — Он строго глянул на озадаченную Марну. — И твой долг. Я уважаю такие чувства. Встретимся через пятнадцать минут на поляне.

Марна переводила взгляд с Зака на Киру, пытаясь понять, что происходит.

— Зак, я изменила свое мнение о тебе. Ты все же читко — безмозглый идиот. Прикажи ей не ехать. Вас соединила мондава. Она должна тебя послушаться.

— Если Кира подчинится, это будет для нее шагом назад. Я ни за что не обреку ее на это.

С этими словами Зак направился к поляне, на ходу бросив через плечо:

— Через пятнадцать минут.