Глава 33
Бенджамин Тайсон попросил сына:
– Передай огурцы, пожалуйста.
Дэвид лениво исполнил просьбу.
Любезная Марси обратилась к Винсенту Корве:
– Может быть, еще чаю со льдом, Винсент?
– Нет, спасибо.
Тайсон откинулся на спинку стула, освобождая узел черного форменного галстука.
– Ну и жара.
Марси поднялась и опустила жалюзи, защищая маленькую столовую от жарких лучей полуденного солнца.
Бен взглядом окинул комнату (футов десять, не более). Марси приобрела обеденный стол в гарнизонной лавке и привезла его домой в джипе вместе с картинами, написанными в радужных тонах по черному бархату, включая фрагмент горы Фудзияма. На противоположной стене столовой висело удостоверение офицера Тайсона.
Марси пыталась угодить Корве:
– Может, еще салата?
– Нет, спасибо, Марси. Ленч получился приятным.
– Вранье, – оборвал Тайсон.
– Нет, правда...
– Еда протестантов, Винсент. Вы есть то, что едите. Сегодня вы представляете собой холодные огурцы и салат из цыпленка, приготовленный по мановению волшебной палочки на белом хлебе. А вечером вы заговорите афоризмами и не почувствуете сексуального влечения.
Корва смущенно улыбался.
– За моим столом нет места оскорбительным намекам, – пожурила Марси Тайсона. Она повернулась к Корве: – Неужели ленч настолько плох для такого жаркого дня?
– Да нет, что вы.
– Пап, днем я собираюсь съездить на метро и автобусе в бухту Шипшед, – вмешался Дэвид. – Мне бы хотелось побродить там, посмотреть на суда. Хорошо?
– Почему бы и нет?
– Потому что я не желаю, чтобы он ехал туда на автобусе и метро.
– Как же мы тогда собираемся жить на Западной семьдесят какой-то улице, если он не может пользоваться метро и автобусом?
– Ну... у него нет опыта езды в муниципальном транспорте и...
– У меня тоже не было боевого опыта, пока в один прекрасный день по мне не открыли стрельбу из пулемета. Ты вспоминаешь неудачные поездки в пригороде... – Он повернулся к Корве: – Что вы думаете на этот счет, Винсент?
– Ну... в общем... А сколько лет...
Тайсон перебил:
– Ну что ребенку здесь болтаться целый день?
– А я, по-твоему, что здесь делаю целый день? – надулась Марси.
– А я что делаю весь день? У меня двухминутная работа. Я вожу старых маразматиков по музею, а весь остальной день смотрю на чертову пушку. Разве я не беру тебя в клуб пообедать или просто перекусить чего-нибудь?
– Я это чертово меню уже выучила наизусть, включая название и адрес типографии.
Дэвид деликатно откашлялся и спросил:
– Ну так я могу идти или нет?
– Да.
– Нет.
Тайсон стукнул кулаком по столу.
– Да! – Он обратился к Корве: – Итальянские жены не то что эти.
Корва, мучимый неловкостью от участия в семейной сцене, попытался выступить миротворцем.
– Друзья мои...
Марси, не дав ему договорить, задала вопрос:
– Вы бы позволили своему пятнадцатилетнему сыну...
– Шестнадцатилетнему, – вместе произнесли Тайсон с Дэвидом.
– Шестнадцатилетнему сыну поехать на метро?
– Метро – самый безопасный способ передвижения, – заявил Тайсон. – Не верь тому, чтопишут в газетах. Это здесь творится черт знает что. Я не знаю, почему все верят любой газетной чепухе.
– Может быть, тогда я пойду на бейсбольную площадку? – предложил Дэвид.
– Ладно, иди. Если хочешь, прямо сейчас, – сказал Тайсон.
– Хорошо. – Дэвид встал из-за стола, собрал тарелки и исчез в кухне, на ходу попрощавшись с Корвой. Кухонная дверь с шумом захлопнулась.
Марси посмотрела на Корву.
– Зачем вас с Беном вызывает к себе Левин?
– Видимо, по каким-то служебным делам, – ответил тот.
Марси сверлила адвоката взглядом.
– Это неправда.
– Перестань третировать нашего гостя, – вступился за Корву Бен. – Лучше согласись, что еда так себе, а вот компания подобралась что надо.
– Мне действительно понравился салат.
Марси нервно рассмеялась.
– О, Боже! Я иногда думаю, что мы потихоньку сходим здесь с ума. – Она повернулась к Корве и задала вопрос, волновавший ее больше всего: – Прошло уже три недели, как вы взялись за дело моего мужа. Что вам удалось сделать или выяснить?
– Ну, прежде всего я поговорил с Филиппом Слоуном, обратился с ходатайством в федеральный окружной суд, послал телеграммы в министерства обороны и юстиции, военную прокуратуру и Белый дом. Я провел пресс-конференцию и снялся для «Ньюсуик», «Тайм», «Юнайтед Стейтс ньюс» и «Америкэн инвестигейтор».
Марси улыбнулась и сказала Тайсону:
– За последние три недели я что-то не вижу ни одной строчки Уолли Джонса.
– Неужели? Может, он в отпуске.
Марси снова перевела взгляд на Корву.
– А вы связались со свидетелями?
– Да, я поговорил с адвокатами свидетелей, а заодно и с Карен Харпер. Она, безусловно, не обязана была знакомить меня с итогами предварительного расследования, но оказалась весьма полезной.
– Да. Она помогла Бену. Как вы считаете, что она напишет в рапорте?
Корва выразительно посмотрел на Тайсона, потом повернулся к Марси:
– Ссылаясь на показания двух правительственных свидетелей, она, вероятно, порекомендует судебное расследование этого дела.
– Дальнейшее расследование? Слушание дела в суде? Еще несколько месяцев здесь?
– Боюсь, что так.
– Кто-нибудь хочет выпить? Джин и тоник в патио, – предложил Тайсон.
Марси встала.
– Здесь нет патио, Бен. И у меня нет ни тоника, ни лайма.
– Ну тогда позвони в фирму «Гристедс», чтобы они доставили тоник, лайм и патио за двойную оплату.
– Почему бы нам просто не выпить вина на крыльце? – предложила Марси.
– Отлично. – Тайсон легко поднялся и, обойдя вокруг стола, поцеловал жену. – Хороший ленч.
Марси потрепала его по щеке.
– Врешь ты все.
Корва тоже встал.
– Пойду на воздух. – Он снял пиджак со спинки стула, пересек гостиную и вышел из дома.
– Ты ему веришь? – спросила Марси.
– А ты?
– Не меня же обвиняют в убийстве. Отвечай на вопрос.
Тайсон подумал немного, прежде чем ответить.
– У него какая-то необычная философия закона. Иногда я думаю, что правда и законность – навязчивые идеи протестантов. Мистер Корва имеет субъективный взгляд на жизнь. Его интересует не преступление, а его постижение через закон. Интересуют свидетели, которые дают показания против меня. Интересует, почему они это делают. Слоун всегда ссылался на закон, пытаясь выяснить, что произошло в госпитале. Корва же хочет знать все о Брандте и Фарли и пытается нарисовать картину происшедшего с их слов. Совсем другой подход.
Она понимающе кивнула.
– В этом есть здравый смысл, особенно спустя эти долгие годы.
– В нашу первую встречу он спросил меня, смотрел ли я японский фильм «Расёмон». Я посмотрел его. Ты видела?
Марси отрицательно покачала головой.
– Это об убийстве и насилии. В нем представлены четыре версии преступления, рассказанные четырьмя героями на суде. Ни один из них не сказал одного и того же. Бандит признался, что убил самурая, жена самурая сказала, что это сделала она, дух убиенного сказал, что он сам покончил с собой, а дровосек свидетельствовал, что муж случайно напоролся на свой меч. Очевидно, трое из них лгали, а может быть, и все четверо. Дело в том, что у каждого свое представление о правде и вряд ли найдется единственное объективное объяснение человеческого поступка. – Он мрачно улыбнулся. – Конечно, у всех, кто находился в тот момент в госпитале, сложилось свое видение правды. И если бы они собрались, чтобы поведать об этом, то рассказали бы все по-разному.
Марси кивнула.
– Значит, защита Винсента Корвы основывается на японском фильме?
Тайсон дернул плечом.
– А почему бы и нет? Во всяком случае, лучше, чем басни Эзопа, где каждый получает по заслугам.
Марси пристально посмотрела в глаза мужу.
– Бен, что происходит?
– Не знаю, любовь моя. Но думаю, что это не церемония вручения награды. Почему бы вам с Дэвидом не вернуться домой?
– Мы дома.
Он тяжело вздохнул.
– Ну ладно. Почему бы вам не вернуться в большой дом с кондиционерами, патио и так далее?
– Ты имеешь в виду тот дом в Гарден-Сити, где наш клуб и все наши друзья, где мы плаваем в бассейне, где красивые магазины, где нет дежурного поста, который меня все время отчитывает за отсутствие парковочного указателя и спрашивает, в каком доме я живу?
– Да. Я имею в виду именно этот дом.
– Почему же я должна жить там, если это означает разлуку с тобой?
– Не надо, родная. Послушай, а ты думала о том, что Дэвиду скоро идти в школу?
– Да. Но едва ли он может вернуться в частную школу. Ни здесь, ни в Гарден-Сити и вообще нигде. Его жизнь там превратится в ад.
Тайсон мысленно согласился.
– Твоя мама приготовила ему комнату, он сможет жить у нее во Флориде и пойти в школу под другим именем или же заниматься с репетитором...
– Нет. Он останется здесь. Со мной. А если состоится суд, он будет присутствовать на нем.
– Нет, он не пойдет на него.
– Да. Подыщи частную школу или найми учителей в этом районе.
Они некоторое время смотрели друг на друга, обдумывая услышанное. Тайсон спохватился и взглянул на часы.
– Забудь об угощении. Мне надо идти. Приведи здесь все в порядок, а потом спускайся...
– Не занудствуй.
Тайсон сильно прижал к себе Марси и крепко поцеловал в губы.
– Я люблю тебя.
– И я тоже. Удачи.
Они прошли в гостиную, и Тайсон подхватил с кушетки мундир. Он быстро вышел из дома и нашел Корву сидящим на ступеньке. Тайсон быстро проговорил:
– Извините, что заставил вас ждать. Не мог найти вина.
– Да что там.
– Может быть, выпьем в клубе? Здесь недалеко.
– Спасибо, Нужно двигаться. Нам уже нужно быть там.
Тайсон проигнорировал его слова.
– Вы когда-нибудь играли в детстве в чеканочку с мячом? Любимая игра трущоб.
– Надо сказать, что я вырос в респектабельной части Стейтон-Айленда. – Он зашагал к проливу. – Прямо по курсу большой дом и сад, – жестом он показал дальний остров.
– Ваш отец выращивал сладкий базилик, томаты, а еще что?
– Цуккини и баклажаны. У нас росли фиговые деревья. Приходилось каждую зиму укутывать и обрезать их. Вы когда-нибудь пробовали на вкус свежие фиги?
– Нет. Но я однажды видел их у Гристедса по пятьдесят центов за штуку. Мой отец выращивал розы и самшит. А моя мама не умела готовить.
– Почему все хотят готовить что-то из роз и других растений?
– Не знаю. Протестанты едят не поймешь что.
Корва улыбнулся.
– Послушайте, в следующем месяце я всю вашу семью возьму в одно место, что на Малбери-стрит, где фиги продают по двадцать пять центов за штуку.
– Отлично. С нетерпением будем ждать.
Корва посмотрел на часы. Помолчав немного, он сказал:
– Кажется, пора.
– И то верно, – согласился Тайсон.
– Помните, что это всего лишь словесная перепалка, а не настоящая схватка.
– Хорошо, – улыбнулся Тайсон.
– Если нам не понравится то, что они говорят, мы можем исколошматить их как следует.
– Разве мы можем это сделать?
– Конечно. Статья 141-я. Пошли.
Они двинулись к штабу гарнизона.
~~
Бенджамин Тайсон и Винсент Корва сидели в кабинете капитана Ходжеза. С тревожным ожиданием Тайсон смотрел на смежную дверь, которая вела в кабинет подполковника Левина. Он негромко сказал Корве:
– Это Левин порекомендовал мне вас.
Корва кивнул.
– Вы его знаете?
– Нет, но где-то год назад в Форт-Диксе я вел дело об убийстве, а Левин был в составе присяжных. Так вот он засыпал меня вопросами.
– Хорошими вопросами?
– Даже слишком.
– Вы проиграли процесс?
– Подсудимого признали виновным...
– Значит, его суждение равносильно вашему поражению.
– Думаю, что да, – зевнул Корва.
– А сколько же процессов вы выиграли? – поинтересовался Тайсон.
Корва просматривал свои записи в блокноте.
– Что-что?
– У вас есть хотя бы одна победа?
– А-а... – Казалось, что он погрузился в кладовые памяти, ища нужный ответ. – Несколько. – Он нагнулся к Тайсону и шепнул ему на ухо: – А на вашем счету их сколько? Я имею в виду, когда вы были защитником в трибуналах?
Тайсон занервничал.
– Это не показатель. Я не был адвокатом, и к тому же почти каждый, кого я защищал, был явно виновным.
– Безусловно, иначе этих людей не было бы на скамье подсудимых.
– Это, конечно, верно, – согласился Тайсон.
– Армия собирает трибунал, если абсолютно уверена в виновности обвиняемого. Если же возникает хоть какое-то сомнение, то они обычно снимают обвинение или же придумывают обвиняемому дисциплинарное взыскание, чтобы посмотреть, попадется ли он на удочку. Бывает, что они проводят дальнейшее расследование. – Корва посмотрел на Тайсона и улыбнулся. – Ну так сколько дел вы выиграли? Все?
– Большинство обвиняемых признали виновными. Другие дела замяли, такие как самоволка. Все дела разбирались в общем порядке. В данном же случае речь идет об особо тяжком преступлении, поэтому я не вижу никакой аналогии вашей деятельности с моей.
– Но тем не менее сходство есть. Большинство людей, которых я защищал, были явно виновными, как ваш солдат, находившийся в самовольной отлучке. Между прочим, они заявляли мне, что отказались от своих военных адвокатов и находятся просто в отчаянном положении. И вот в этом довольно ограниченном кругу меня прозвали Святым Иудой, берущимся за почти безнадежные дела.
– Спасибо за информацию.
– Не унывайте. Бенджамин, – улыбнулся Корва. – Я должен сделать невозможное.
– И я тоже. – Тайсон встал и подошел к окну. – Иногда я вспоминаю лица подсудимых, введенных под стражей в зал суда. Мне всегда не нравился взгляд этих людей. Их испуганные лица действовали на меня угнетающе, я просто терял душевное равновесие. Все, кто присутствовал в суде, сгорали от стыда, не хотел бы я, чтобы у меня был такой же вид. Винс.
– Вам разрешают бояться. Но вы не будете выглядеть напуганным, особенно перед присяжными. И вы знаете об этом.
– Я знаю. Я даже не вздрогну, если они дадут мне двадцать лет тюрьмы.
– Двадцать лет? Боже! Тогда вздрогну я.
Тайсон оглянулся и в упор посмотрел на Корву.
– Между прочим, – сказал тот, – когда мы шли сюда, вы сказали, что у вас установились хорошие отношения с Левином, поэтому вам не придется перекладывать ход переговоров на меня. К тому же он не является представителем обвинительной стороны. Он просто ваш непосредственный командир, который выполняет свою работу.
– Какая же у него сегодня работа, Винсент?
– Валяние дурака.
Дверь открылась, и в проеме показалась голова капитана Ходжеза. К вечной раздражительности капитана теперь прибавилось непонятное смущение. Он кашлянул довольно громко, чтобы привлечь к себе внимание.
– Подполковник сейчас вас примет.
Корва встал и прошел в кабинет. Тайсон, подойдя к столу Левина, отдал честь:
– Лейтенант Тайсон явился по вашему приказанию. Левин ответил на приветствие, потом, поднявшись, крепко пожал руку Корве и представил его капитану Ходжезу, который тоже энергично потряс ему руку. Подполковник устроился в своем кресле, Корва сел на стул, предложенный Ходжезом. Сам Ходжез сел рядом. Остался стоять только Тайсон, весь обращенный во внимание. Он был уверен, что ни на йоту не отступил от устава, но в глубине души чувствовал, что что-то упустил. Он вдруг подумал, что неплохо было бы напомнить им о причине собрания.
– Присаживайтесь, лейтенант, – сказал подполковник.
Тайсон сел на единственный пустой стул между Ходжезом и Корвой.
Левин выждал немного, пока все настроятся на беседу, потом начал:
– Мне представили экземпляр рапорта предварительного расследования, проведенного майором Харпер согласно статье 31-й «Кодекса военных законов». – Он раскрыл папку, лежавшую на столе, и обратился к Тайсону: – Я попросил капитана Ходжеза поприсутствовать в качестве свидетеля того, что с вами при разговоре присутствовал адвокат.
Тайсон кивнул.
– Отвечайте, пожалуйста, лейтенант, – сказал Ходжез.
Тайсон, словно покорный неотвратимой судьбе, отчеканил:
– Так точно.
Левин еще раз взглянул на папку.
– Меня, как командира, проинструктировали относительно некоторых аспектов расследования.
– Можно ли взглянуть на копию рапорта, подполковник? – спросил адвокат.
– Нет, нельзя. Мы оба знаем, мистер Корва, что рапорт, составленный на основании проведенного расследования по статье 31-й, предназначен только для служебного пользования. Рапорт написан генералу Джорджу Питерсу, командиру военной части Форт-Дикса. Он входит в число авторитетных лиц, формирующих состав присяжных военного суда по этому делу. Однако генерал Питерс по совету своих людей из судебно-адвокатской службы разрешил прочитать обвиняемому относящиеся к делу выдержки из рапорта.
– Позвольте заметить, подполковник, что вы начали с конца. Каково заключение? – опять спросил Корва.
Капитан Ходжез заерзал на стуле и подал звук, явно указывающий на то, что ему не нравится, когда начальника перебивают или раздражают. При других обстоятельствах Тайсон, пожалуй, ликовал бы от нанесенного Ходжезу поражения в общении с гражданским лицом.
Подполковник Левин, казалось, правильно воспринял замечание Корвы.
– Конечно. У меня и в мыслях не было затягивать это дело и заставлять лейтенанта Тайсона беспокоиться без причины. – Он посмотрел Тайсону в глаза. – Майор Харпер порекомендовала не закрывать ваше дело.
Тайсон кивнул. Он не ждал от нее этого, хотя где-то в тайниках души надеялся, что, может быть, такое случится.
– Значит, теперь расследование будет проводиться по 32-й статье? – вмешался адвокат.
Левин, казалось, не слушал Корву. Он взял отпечатанные на машинке страницы.
– Я зачитаю вам некоторые выдержки из рапорта Харпер. Она пишет: «Мое предварительное расследование не привело ни к каким документальным или вещественным доказательствам преступления, а также к установлению места предполагаемого преступления и временных параметров его совершения. Дальнейшее расследование по этому типу доказательств не принесет желаемого результата. Таким образом, при составлении рапорта я учла только показания свидетелей. Из показаний доктора Стивена Брандта и мистера Ричарда Фарли, взятых за основу расследования, явствует свершение в определенное время в определенном месте актов насилия, преследуемых законом. Далее в своих заявлениях они указывают на то, что этот акт насилия подпадает под статью 118-ю „Кодекса военных законов“, то есть убийство, на которое не распространяется исковая давность. Далее правительство установило свою юрисдикцию над подозреваемым, однако не сочло нужным установить такую же над другими возможными подозреваемыми лицами. И хотя имеются в наличии свидетельские показания, которые изобличают других бывших служащих вооруженных сил США, данный рапорт ограничивается умозаключениями о подозреваемом лейтенанте Бенджамине Тайсоне».
Подполковник мельком посмотрел на Тайсона, затем перевел взгляд на Корву.
– Есть вопросы?
– Нет.
Левин еще раз выжидательно посмотрел на них и продолжил чтение:
– Вот что Харпер пишет дальше. «Что же касается показаний Пола Садовски и Энтони Скорелло, то они полностью противоположны тому, что говорят Брандт и Фарли, и отрицают самые пиковые ситуации, на которых заострили внимание Брандт и Фарли. Во время продолжительных бесед с лейтенантом Тайсоном, как было замечено ранее, он дал показания по поводу инцидента в госпитале Мизерикорд, поразительно схожие с показаниями Садовски и Скорелло. Однако на будущее следует учесть, что лейтенант Тайсон не усомнился ни в одном из потенциальных свидетелей, выступивших против него, и ни одному не дал характеристики: он просто изложил другую версию событий того дня. Однако есть основания считать, судя по некоторым утверждениям Пола Садовски, что доктор Брандт мог затаить злобу на Тайсона. Вполне возможно также, что он всегда относился с предубеждением к обвиняемому. Эта враждебность или предвзятость началась в то время, когда лейтенант Тайсон и доктор Брандт служили вместе, и пока нет никаких доказательств, подтверждающих, что они виделись или поддерживали отношения после того, как лейтенанта Тайсона в связи с ранением эвакуировали из Республики Вьетнам». – Оторвавшись от чтения, Левин достал платок и вытер пот со лба. – Ну как? Пока все понятно?
Корва, повернувшись к Тайсону, спросил с легкой иронией:
– Пока все понятно?
Тайсон пожал плечами.
– Наверно. А что, мне нужно что-то добавить или спросить?
– Нет, – успокоил его Корва. – Просто слушайте внимательнее, потому что этот рапорт нам не дадут на руки. Это любезность со стороны тех, кто нам его читает.
– В интересах справедливости, – вставил Ходжез.
Корка повернулся к Ходжезу и притворно улыбнулся.
– Спасибо, капитан Ходжез. Мы знаем об этом.
Лицо капитана залила краска смущения.
Левин откашлялся.
– Хорошо. Я читаю дальше. «Предварительным расследованием выявлено существование еще пятерых свидетелей, причастных к этому инциденту: Дэниел Келли, Фернандо Белтран. Ли Уолкер, Луис Калан и Майкл Детонк. Об общественном положении этих свидетелей сказано в отдельной части рапорта». – Левин строго посмотрел на Корву. – Их не нашли.
Корва напрягся, точно пытался что-то подсчитать в уме.
Левин продолжал:
– "В добавление к этим очевидцам упоминается писатель Эндрю Пикар, чья роль в этом деле хорошо известна. Мистер Пикар во время телефонного разговора заявил, что любое его показание основано на слухах. Однако мистер Пикар связался с последним возможным свидетелем – сестрой Терезой. Этот вопрос также освещается в следующей части рапорта". – Левин зашелестел страницами и, найдя нужное место, прочел: – "В заключение я считаю, что факты, приведенные мною, указывают на возможность поверить тому, что преступление, преследуемое военным законом, действительно имело место. Ввиду этого я рекомендую дальнейшее расследование по статье 32-й «Кодекса военных законов». – Левин тяжело вздохнул и посмотрел на присутствующих.
Четверо мужчин сидели молча, пока наконец Корва не спросил:
– А как отреагировал генерал Питерс на эту рекомендацию?
Левин вытащил из ящика сигару и снял с нее целлулоидную обертку. Тайсон отметил про себя, что Левин курил сигары лучшей марки. Левин хладнокровно сказал:
– Генерал Питерс, расписавшись на рапорте, направил его в судебно-адвокатскую службу, которая, в свою очередь, посоветовала взять контроль за этим делом на себя. Судебно-адвокатская служба согласилась с майором Харпер, что расследование следует начать по статье 32-й. Генерал Питерс того же мнения.
– Слишком много согласных. Надеюсь, и то и другое эти согласия не реакция на давление командования? – заметил Корва.
– Давление со стороны командования было бы незаконным действием, мистер Корва. Этот вопрос целиком и полностью будет решен по существу.
– Неужели? И все-таки решение не закрывать это довольно слабое дело не результат ли в некотором роде подспудного давления командования? Другими словами, назовем источники этого давления, фамилии можно не упоминать, – министры обороны и юстиции, генеральный прокурор, генеральный атторней и президент Соединенных Штатов. Очутись я на месте генерала Питерса, я бы, услышав эту барабанную дробь, покорно зашагал бы под нее.
Наконец Левин раскурил сигару и затягивался до тех пор, пока на конце не замерцал красный огонек.
– Это серьезное заявление, а я не тот человек, который хочет слышать это.
– Конечно, не тот, – спокойно сказал Корва, – пока я не изложу сказанное в письменной форме и не пошлю всем, кого я перечислил. Не будете ли вы так любезны передать мои мысли генералу Питерсу?
– Если вы так хотите. – Левин подвинул на край стола лист бумаги. – Вот здесь приказ о слушании дела по статье 32-й. Процесс, как вы видите, назначен на девятое сентября, и этот временной отрезок дает вам возможность отыскать дополнительных свидетелей для своей защиты, если они существуют. Трибунал соберется здесь, в Форт-Гамильтоне, на втором этаже офицерского клуба в зале Джексона. Слушание дела будет проводиться при закрытых дверях. Вопросы есть?
Тайсон посмотрел в лицо каждому, потом ответил:
– Никак нет. – Он передал Корве бумаги.
Прежде чем положить документ в кейс. Корва внимательно изучил приказы о созыве суда, затем обратился к подполковнику:
– Я бы хотел передать еще одно замечание генералу Питерсу и его службе, а именно – обвиняемый обладает особым правом согласно военному законодательству просить у армии поддержки от своего имени. Следовательно, если мы приступаем к официальному расследованию и слушанию дела, я хочу, чтобы армия за свой счет продолжила поиски местонахождения потенциальных свидетелей и помогла обвиняемому в предпринятых попытках завершить это дело.
– Я передам вашу просьбу властям, – успокоил его Левин. Он бросил взгляд, полный немой укоризны, капитану Ходжезу, потом встретился глазами с Корвой. – Вот мой совет лейтенанту Тайсону и вам. Если вы считаете, что бывшие солдаты взвода пойдут в свидетели, чтобы защитить вас, вы сами должны приложить усилия в их розыске.
– Я не сомневаюсь в том, что они это сделают, – ответил Корва с вызовом. – Я уверен, что правительство использует значительную часть ресурсов, чтобы помочь мне найти их, и что правительство в интересах правосудия сделает это с тем же рвением, с которым доселе вело данное дело. Ну а если они откажутся, я намерен предпринять соответствующие шаги, чтобы дело закрыли. Я напишу свою просьбу в письменной форме, а вы, пожалуйста, передайте ее генералу Питерсу.
Левин попыхивал сигарой.
– Еще что-нибудь, мистер Корва?
– Нет, подполковник.
Зажужжал селектор, и Левин лениво нажал на кнопку. Прослушав сообщение, поделился с капитаном Ходжезом:
– Сержант Уолтон ждет, чтобы мы подписали приказы. Нам нужно сделать пятиминутный перерыв.
Ходжез поднялся с места и стремительно вышел из кабинета.
Левин навалился тяжестью всего тела на стол.
– Какая ложь, а, Тайсон?
Неожиданное изменение манеры и голоса подполковника застало Тайсона врасплох. Он поддакнул:
– Так точно. Настоящая ложь.
– Приберегите свое юридическое красноречие для слушания дела, – упрекнул Левин Корву. – У меня от вас разболелась голова.
– А у меня она давно болит, – улыбнулся тот.
Левин снова взглянул на Тайсона.
– Закуривайте.
Тайсон отказался. К нему в голову вдруг закралась мысль, что Левин нарочно спровадил Ходжеза из комнаты.
Подполковник, нехотя вздыхая, обратился к Тайсону:
– Вы понимаете, что это моя работа?
– Безусловно, – осмелел Бен. – То же самое я говорил людям, которых пропесочивал.
Корва искренне рассмеялся.
Левин хотел было рассердиться, но вместо этого мрачно усмехнулся:
– Помните об этом до конца срока службы.
– Слушаюсь.
– Подполковник, – вставил Корва, – я бы хотел, чтобы вы, как непосредственный командир Тайсона, охарактеризовали его: это может повлиять на вынесение приговора.
Левин пожевал в раздумье сигару.
– Думаю, до этого не дойдет. Однако если все-таки это произойдет, примут ли во внимание присяжные наше недолгое сотрудничество с лейтенантом Тайсоном.
– Считаю, что присяжным было бы небезынтересно узнать, что лейтенант Тайсон добросовестно выполнял свои служебные обязанности здесь, в Форт-Гамильтоне. Так да или нет, подполковник?
Тот положил сигару на бортик пепельницы. Глядя в глаза Корве, он что-то обдумывал.
– Вы не можете не заметить, что я немного староват для подполковника. Вы также понимаете, что Форт-Гамильтон – это не Пентагон или штаб-квартира НАТО. Худо или бедно, а я дослужился до этого звания и честно выполнял свой говенный долг. Более того, я люблю Форт-Гамильтон, пусть даже армия считает его местом забвения. Но в октябре, когда полковник Хилл уйдет в отставку, я займу его пост.
Левин пристально и равнодушно смотрел на изможденное лицо Корвы.
– Может быть, вы поймете меня, мистер Корва. Ведь мой отец возглавлял здесь административно-хозяйственную работу, и именно здесь я прослужил тридцать лет. Отсюда я вернусь домой, на Брайтон-Бич, прямо по Шор-Парквей. И тогда я буду считать, что прошел полный жизненный цикл. Но время от времени я буду возвращаться сюда пообедать с женой в клубе и помочь кое в чем новому командованию. И наступит очень хорошая жизнь. – Левин перевел взгляд на Тайсона, гадая, о чем тот думает.
– Значит ли это, что вы отказываете Тайсону в положительной характеристике? – не отступал Корва.
Левин отвернулся.
– Нет, не значит. Ответ положительный. Я буду рад засвидетельствовать на суде, что лейтенант Тайсон приличный человек. Я просто хотел, чтобы вы оценили это.
Корва лукаво улыбнулся.
– Спасибо, подполковник, – сердечно поблагодарил Тайсон.
Левин, смутившись, что-то буркнул себе под нос. Следующие несколько минут прошли в молчании. Внезапно дверь открылась, и капитан Ходжез без слов занял свое место.
Левин собрал разложенные на столе бумаги.
– Хорошо... – Он тяжело выдохнул, издавая свистящий звук. – Хорошо... – Повернувшись к Тайсону, откашлялся: – Лейтенант Тайсон, меня обязали прочитать выдержки, где против вас выдвигают обвинение. – Левин вынул из папки несколько страниц и начал читать, невольно заслонив ими лицо: – «Лейтенант Бенджамин Дж. Тайсон, вы обвиняетесь в совершении убийства, преступления, преследуемого статьей 118-й „Кодекса военных законов“. Уточнение 1. В настоящее время Бенджамин Дж. Тайсон, старший лейтенант вооруженных сил США, временно назначен в Форт-Гамильтон, Бруклин, Нью-Йорк. Ранее он служил в роте „Альфа“ пятого батальона седьмого полка первой военно-воздушной дивизии, дислоцировавшейся в городе Хюэ и его пригородах, в провинции Тхуатхиен на территории бывшей Республики Вьетнам. Находясь 15 февраля 1968 года в непосредственной близости от госпиталя Мизерикорд, попустительствовал совершению актов, подвергших опасности жизнь людей, а также ставших причиной массового расстрела не менее девяноста безымянных жертв разного пола и возраста, являвшихся пациентами и медработниками вышеуказанного госпиталя».
Левин посмотрел поверх бумаги в лицо Тайсона.
Лейтенант сидел, подперев рукой подбородок, и не мигая смотрел на стену, словно стараясь предугадать свое будущее. Наступила гнетущая тишина. Левин выпрямился и продолжал:
– "Уточнение 2. Находясь 15 февраля 1968 года в непосредственной близости от госпиталя Мизерикорд, лейтенант Бенджамин Тайсон попустительствовал совершению актов, подвергших опасности жизнь людей и ставших причиной убийства приблизительно четырнадцати европейцев разного пола. Жертвами оказались: Жан Монто – врач, француз, 46 лет; Эван Дугал – врач, австралиец, 34; Бернард Ругер – врач, немец, 25; Мари Бруа – медсестра, француженка, 25; сестра Моника (Иветт Дюлан) – монахиня, француженка, 21; сестра Эми (Генриетта Ла Бланк) – монахиня, француженка, 21; сестра Ноэль (Рейн Морой) – монахиня, бельгийка, 23; Пьер Галант – санитар, француз, 30; Мортен Любберс – техник лаборатории, датчанин, 23; Анри Тэн – медсестра, француженка, 31; брат Донатус (полное имя не известно) – ассистент, национальность не известна, 41; сестра Джульетта (полное имя не известно) – монахиня, национальность не известна, 53; Сьюзанн Дугал – жена Эвана Дугала, австралийка, 35; Линда Дугал – дочь Эвана и Сьюзанн Дугал, австралийка, 15".
Подполковник Левин еще несколько минут всматривался в обвинительную часть рапорта, затем положил лист на стол. Он снова раскурил сигару и глубоко затянулся.
Тайсон прислушался к стуку пишущих машинок за стеной. В открытое окно грянула бравурная мелодия, исполняемая 26-м духовым оркестром вооруженных сил США. Они играли «Любимая Джорджия Браун».
Левин вытащил копию обвинительного документа из папки и вручил ее Тайсону. Тайсон, не глядя, передал бумагу Корве, который, тоже не соизволив просмотреть ее, бросил в открытый кейс.
Левин отдал Корве несколько отложенных, видимо специально для него, страниц.
– Здесь фамилии и краткие биографии жертв европейской расы, перечисленных в обвинительном документе. Католическая организация милосердия составила списки пропавшего без вести медицинского персонала плюс два несовершеннолетних члена семей, находившихся в госпитале во время предполагаемого инцидента. – Левин говорил, едва переводя дыхание. – Есть вопросы, мистер Корва?
– До десятка наберется, подполковник. Но, к сожалению, вы не в силах ответить ни на один из них.
– Наверное, нет. – Левин докурил сигару и расплющил толстый бычок в пепельнице.
Корва спросил с уважением:
– Это все, подполковник?
– Подполковник даст вам знать, когда разговор закончится, – запальчиво сказал Ходжез.
Корва улыбнулся и, склонившись к уху Ходжеза, заметил:
– А вы не желаете остаток дня провести в больнице?
Ходжез вскочил на ноги, багровея от ярости.
– Да как вы смеете угрожать...
Корва тоже встал.
– Это не угроза. Это...
– Тихо! Сядьте, капитан! – взревел Левин. – Он повернулся к Корве: – Пожалуйста, займите свое место, мистер Корва.
Ходжез и Корва сели. Тайсон, стоя у окна, с безучастным видом наблюдал их перебранку. Армейский духовой оркестр выдувал что есть мочи старинный марш, и Тайсон притопывал в такт ногой.
– Капитан, – обратился Левин к Ходжезу, – разговаривайте с мистером Корвой почтительно, как положено офицеру армии США. Это вам не Пруссия, и вы служите не в прусской армии. Расслабьтесь.
Краска отлила от лица Ходжеза. Он, привыкший низкопоклонствовать, выпрямился и рявкнул:
– Слушаюсь!
Тайсон с отсутствующей улыбкой по-прежнему выстукивал ритм.
– Я позволю себе не обратить внимания на вашу ремарку, считая ее провокационной, – заметил Левин. И с некоторой укоризной обратился к Тайсону: – Лейтенант, если вас подмывает пуститься в пляс, то, может быть, вы подождете, пока выйдете отсюда?
Тайсон невольно смутился.
– Слушаюсь.
Разобиженный Левин взял лист бумаги и стал читать текст, пытаясь вникнуть в смысл прочитанного. Наконец он отложил его и повернулся к Тайсону:
– Лейтенант Тайсон Е Командир военной части полковник Хилл приказывает мне взять вас под арест.
Тайсон на мгновение встретился взглядом с Корвой, затем посмотрел на Левина.
– Вы, должно быть, знаете по прошлому сроку службы, – сообщил сконфуженный Левин, – что арест военнослужащего подразумевает не физическое лишение свободы, а моральное и юридическое эмбарго. Оно заключает в себе еще большее ограничение свободы передвижения, чем было раньше. Пожалуйста, не перебивайте, мистер Корва. Просто слушайте. Лейтенант Тайсон, вот условия вашего ареста. От вас не требуется выполнения военных обязанностей в полной мере, хотя за вами остается работа в музее. Вашу фамилию вычеркнут из всех списков личного состава гарнизона. Вам запрещается покидать гарнизон без моего или же заменяющего меня офицера разрешения. Ежедневно в девять часов утра вы должны входить в мой кабинет с докладом, а в мое отсутствие докладываться капитану Ходжезу или дежурному офицеру, расписываясь в заведенном для этой цели журнале каждые три часа до девяти вечера. После двадцати одного часа вы должны оставаться в отведенном для вас жилье до девяти часов утра следующего дня. Наручники вам не наденут, и вы по желанию можете продолжать вести прежний образ жизни, как-то: посещать офицерский клуб, гимнастический зал, магазин, склад. Начальник военной полиции будет держать под контролем ваш досуг и время, проведенное в семейном кругу. – Левин передал Тайсону перечень условий. – А вот ордер на арест. У вас есть вопросы?
Тайсон покачал головой, провоцируя Ходжеза напомнить ему о том, как следует отвечать начальнику. Но Ходжез сидел тихо, словно еще не придя в себя от сильного нагоняя.
– Я намерен опротестовать этот арест, – сказал Корва. – Надо заметить, что подобное обращение с офицером нецелесообразно и несправедливо.
Левин понимающе кивнул.
– Однако вы не облечены юридической властью, чтобы опротестовать этот арест. Но если вы хотите встретиться с командиром гарнизона, я могу это устроить.
Корва поднялся.
– Этовсе? – И покосился на Ходжеза.
Левин ответил утвердительно:
– Да. Это все, что я хотел сказать. Ну а как ваше самочувствие? И вашего клиента?
– Мои клиент просит вашего разрешения в шесть часов отбыть с места службы, чтобы выпить со мной.
– Разрешение дано. Завтра в девять утра жду вас с докладом, Тайсон.
– Слушаюсь.
Левин тяжело встал из-за стола и вышел из кабинета вслед за Тайсоном и Ходжезом. На прощание он посмотрел на Тайсона и развел руками.
– На этом все, лейтенант.
Тайсон отдал честь и, развернувшись, энергично зашагал по коридору.