Глава 23

Кейт, Тед и я вышли из здания номер 26 на Федерал-Плаза, дошли до Бродвея и остановились. Народу вокруг было немного, а вечер выдался довольно прохладный.

Мы все молчали, хотя это отнюдь не означало, что нам нечего сказать. Мы впервые остались только втроем, но, несмотря на вроде бы добрые прощальные слова Кенига, нам не хотелось больше говорить о работе.

Как всегда, когда это бывает нужно, рядом не оказалось ни такси, ни полицейской машины, и мы просто стояли и мерзли. Наконец Кейт нарушила молчание:

– Эй, парни, не хотите выпить?

– Нет, спасибо, – ответил Нэш. – Мне еще предстоит полночи говорить по телефону с Лэнгли.

Кейт посмотрела на меня:

– А ты, Джон?

Я бы не отказался выпить, но мне хотелось побыть одному.

– Нет, спасибо, я еду домой спать. – Поскольку такси не было видно, я сказал: – Пожалуй, поеду на метро. Рассказать кому-нибудь из вас, как это делается?

Нэш, который, наверное, даже не знал, что в Нью-Йорке есть метро, ответил:

– Я буду ждать такси.

– А я поеду на такси вместе с Тедом, – добавила Кейт.

– Ладно, тогда увидимся в Ла-Гуардиа.

Я дошел до угла и бросил взгляд на башни-близнецы, прежде чем свернуть на Дуэйн-стрит.

Впереди возвышалось четырнадцатиэтажное здание Департамента полиции Нью-Йорка, и на меня нахлынула волна ностальгии. Затем в памяти промелькнули картины моей прежней жизни – полицейская академия, полицейский-новобранец, патрульный, полицейский в штатском, а затем детектив отдела по расследованию убийств. Прежде чем внезапно покинуть свою работу, я сдал экзамены на чин сержанта и получил бы это звание, но из этого ничего не вышло по не зависящим от меня обстоятельствам. Вторым актом была моя преподавательская деятельность в академии Джона Джея. А уж третьим актом моей иногда блестящей, а иногда и не очень карьеры стало Особое антитеррористическое соединение.

Я свернул на север, прошел по Центральной улице мимо здания суда, через Чайнатаун, затем миновал вход в метро.

Возможно, когда Кейт, Нэш и я стояли на тротуаре, каждый из нас в какое-то время подумал, что Асад Халил будет охотиться за нами. Однако, если не считать редких исключений, в Америке ни преступники-одиночки, ни организованные банды, ни экстремистские группы, ни даже наркобароны никогда не охотились за федеральными агентами. Но теперь, с появлением исламских террористов, картина изменилась. Взять хотя бы убийство на стоянке сотрудников ЦРУ.

Я уже вошел в квартал, который назывался «Маленькая Италия», и ноги сами понесли меня в ресторанчик к Джулио на Мотт-стрит. Войдя в ресторан, я сразу направился к стойке бара.

Посетителей в этот субботний вечер было много, в основном компании по шесть человек и более. Манхэттенские модники и модницы, несколько действительно итальянских семей, туристы из стран, где у людей светлые волосы. Никого из своих приятелей я не заметил, большинство из них старались не посещать «Маленькую Италию» по выходным, когда люди и собирались здесь для того, чтобы повидаться с приятелями.

Я припомнил, как лет десять назад в этом ресторане избили одного из главарей мафии. И не просто избили, а выбросили на тротуар через витрину, а затем выпустили вдогонку еще и несколько пуль. В тот раз мафиози не погиб, его спас пуленепробиваемый жилет, но впоследствии его убила какая-то замужняя женщина, которую он оскорбил.

Как бы там ни было, я не узнал ни бармена, ни кого-либо у стойки или за столиками в баре. Наверное, в будний день я встретил бы здесь своих приятелей, но сегодня их не было, что меня очень устраивало.

Я заказал сразу двойную порцию виски и пиво. Чего зря терять время. Вверху над стойкой бара стоял телевизор, но звук был выключен. Внизу экрана бегущей строкой шла спортивная информация, а на самом экране шел сериал из жизни мафии под названием «Клан Сопрано». Все присутствовавшие в баре смотрели телевизор. Я знал, что ребята из мафии любят такие фильмы.

Повторив выпивку несколько раз, я почувствовал себя лучше, вышел на улицу, поймал такси, которых здесь было полно, и поехал к себе домой на Восточную Семьдесят вторую улицу.

Я проживал в чистой современной квартире с потрясающим видом на Ист-Ривер, и дома у меня не наблюдалось никакого бардака, которого можно было бы ожидать от жилья холостого мужчины. Да, я вел беспорядочный образ жизни, но в квартире поддерживал чистоту. Возможно, этой привычкой я частично обязан своему первому браку, который продлился около двух лет. Ее звали Робин, она работала помощником окружного прокурора в Манхэттене, где я с ней и познакомился. Большинство женщин – помощниц прокурора выходят замуж за адвокатов, а Робин вышла за полицейского. Наш брак зарегистрировал судья, а мне, наверное, следовало попросить, чтобы на этой церемонии присутствовали еще и присяжные заседатели.

Как это часто случается, способной помощнице окружного прокурора Робин предложили работу. Она и согласилась, а работа была в юридической фирме, специализировавшейся на защите подонков, которых мы раньше старались упрятать за решетку. Деньги она стала получать очень хорошие, но брак наш распался. Возникли совершенно непримиримые философские противоречия. Эта квартира, доставшаяся мне после развода, обошлась мне очень дорого.

Ночной швейцар Альфред поприветствовал меня и распахнул дверь.

Я проверил почтовый ящик, он оказался полон ненужной корреспонденции. Я бы не удивился, обнаружив в ящике письмо со взрывчаткой, отправленное Тедом Нэшем, но он, оказывается, проявлял удивительное терпение.

Поднявшись на лифте, я вошел в квартиру, соблюдая минимальные меры предосторожности. Помню, как в первые месяцы нашего брака Альфред ворчал, когда я возвращался поздно, но потом мы с Робин сообщили ему и другим швейцарам, что работаем в правоохранительных органах и что у нас имеются враги. Все швейцары отнеслись к этому с пониманием, а наши подарки им на Рождество и на Пасху демонстрировали, как мы ценим их преданность и бдительность. Однако после развода отношение Альфреда ко мне изменилось, и сейчас, я думаю, он мог бы за двадцать долларов отдать ключи от моей квартиры Джеку Потрошителю.

Пройдя через гостиную с большим балконом, я вошел в кабинет, включил телевизор и нашел новости Си-эн-эн. Телевизор барахлил, но я настроил его, несколько раз стукнув по нему ладонью. Пока передавали финансовые новости, а это меня не интересовало.

Подойдя к телефону, я нажал кнопку, чтобы прослушать сообщения автоответчика. Первым шло сообщение от Бет Пенроуз, она звонила в пятнадцать минут восьмого.

– Привет, Джон. У меня такое чувство, что ты сегодня в аэропорту Кеннеди. Помню, ты что-то говорил об этом. Боже мой... какая ужасная трагедия... и все же, если ты в деле, желаю удачи. Жаль, что не увидимся сегодня вечером. Позвони, когда сможешь.

Вот в этом и заключается преимущество любовной связи между полицейскими. Партнеры прекрасно понимают, что работа есть работа. А других преимуществ, пожалуй, и нет.

Второе сообщение было от моего бывшего напарника Дома Фанелли.

– Черт побери, это верно, что вы нарвались на большой скандал в аэропорту? А я же предупреждал, чтобы ты не брался за эту работу. Позвони мне.

– Осел, ты же сам и сосватал мне эту работу! – рявкнул я.

Было еще несколько сообщений от друзей и родных, всех интересовали события в аэропорту Кеннеди и мое участие в них. Как будто я внезапно появился на экранах их телевизоров. Неплохо для парня, которого год назад все уже жильцом не считали.

Последнее сообщение поступило за десять минут до того, как я пришел домой.

– Это Кейт. Думаю, ты уже дома. Ладно... позвони, если захочешь поговорить... я дома... не думаю, что смогу уснуть. Так что звони в любое время... поговорим.

Лично я не думал, что у меня будут какие-то проблемы со сном. Но сначала хотелось послушать новости. Я снял пиджак и ботинки, распустил галстук и уселся в свое любимое кресло. Все еще передавали про финансы, и я задремал. Зазвонил телефон, но я его проигнорировал.

А в следующий момент я был в большом авиалайнере и пытался встать со своего места, но что-то меня удерживало. Оглядевшись, я заметил, что все пассажиры, за исключением парня, который стоял в проходе, крепко спят. Парень, сжимая в руке большой окровавленный нож, приближался ко мне. Я полез за пистолетом, но его не оказалось в кобуре. Парень занес нож, а я вскочил с кресла.

Часы в видеомагнитофоне показывали семнадцать минут шестого. Времени оставалось только на то, чтобы принять душ, переодеться и добраться до аэропорта Ла-Гуардиа.

Раздеваясь, я включил радио. Диктор как раз рассказывал о трагедии с рейсом компании «Транс-континенталь». Прибавив звук, я проследовал в душ.

Намыливаясь, я слушал сквозь шум воды обрывки фраз. Парень говорил что-то о Каддафи и об американском авианалете на Ливию в 1986 году.

Похоже, средства массовой информации начали кое-что соображать.

Я помнил те события – тогда полицейские Нью-Йорка и Портового управления находились в состоянии повышенной готовности, на тот случай, если террористы захотят отомстить. Однако я не помню, чтобы произошли какие-либо существенные события.

Насколько я понимаю, они произошли вчера. У этих людей долгая память. Однажды мой напарник Дом Фанелли рассказал мне шутку: «Итальянец, страдающий болезнью Альцгеймера, забывает все, кроме того, кого он должен убить».

Без сомнения, это применимо и к арабам. Однако шутка вовсе не смешная, когда она становится реальностью.