32. БОЛЬШАЯ МАМА

Священник смотрел вслед удаляющейся ведьме так пристально, словно пытался просверлить взглядом ее затылок и разгадать тайнопись ее извилин. У него самого в голове была редкая кашица. Хотелось материться; попа сдерживали лишь необычность и мрачная торжественность обстановки.

Полина свернула за угол; некоторое время было слышно раздражающее шарканье ее подошв. Потом и эти звуки пропали. Священник остался один на один с неведомым «благодетелем».

«Если спросят… Спросят?!» Это было что-то новенькое! Впрочем, никто не потрудился объяснить священнику правила игры. Он согласился сыграть с завязанными глазами – и теперь мог обижаться только на самого себя.

Перед ним была дверь из гофрированного металла с надписью, состоявшей из огромных красных букв:

Смысла надписи священник не улавливал, однако само слово «реаниматор» было неприятным, как скольжение мордой по гофру. Довесок «Большая Мама» успокаивал, но лишь частично.

У попа появились иррациональные идеи – например, относительно того, что за дверью может обнаружиться двухметровый скелет мясника с разделочным ножом в руке или нечто в этом роде… Оказалось, ничего похожего.

Он осторожно открыл дверь, отодвинув ею сугроб пыли.

Огромная темная комната сложнейшей конфигурации. Нагромождения металлических шкафов и пыточных приспособлений. То ли операционная, то ли вычислительный центр (из фильмов священник почерпнул сведения не только о подобных заведениях, но и о вокзалах, аэропортах, Ялтинском курортном комплексе, парижском кабаре «Мулен-Руж», буровых вышках, компьютерах, сверхзвуковых истребителях, Стене Плача, Берлинской стене, стриптиз-барах Нью-Йорка и алмазных копях ЮАР. Грамотный он был парень, этот священник! А вот что такое «реаниматор», он не знал. Ну ничего – скоро узнает!).

Все было присыпано толстым слоем пыли, смягчавшим цвета и очертания предметов. Отблеск свечи едва угадывался на мохнатых экранах мониторов. Мертвый мир пластика, стекла и листовой стали. Священник постоял в нерешительности. Зачем старуха послала его сюда?

Для очистки совести он решил все же сделать обход. Пересек незримую границу – и вспыхнул тусклый свет. Красный, аварийный, тревожный, липкий, будто доставленный по световодам из самой преисподней.

Священник шлепнул себя ладонью по лбу, чтобы выбить из головы дурь. Задул свечу и положил на пол прямо напротив входа – на всякий случай. Красные светильники были разбросаны хаотически; священник двинулся к ближайшему островку, озаренному одной такой багровой «луной».

Здесь был воздвигнут несимметричный храм, увенчанный большим экраном («И да узрит око Его все прегрешения твои!»). Перед фасадом храма – кресло (удобное, как раз для покаянной молитвы) и алтарь со множеством кнопок, клавиш, переключателей и приборов. Детектор для проверки на вшивость…

Священник, которому было в общем-то нечего терять, опустился в кресло. И услышал отдаленный гул. И увидел мерцание запыленного ока…

Когда до него дошло, что надо очистить монитор, на экране уже появилось сообщение. Для НЕГО. А для кого же еще?!

Он стер пыль тремя взмахами рукава. Закашлялся. Вгляделся.

Красивые ровные буквы. Изысканно-вежливый текст на старорусском. Священник был приятно удивлен.

«Сегодня 21 ноября 2098 года. 14 часов 08 минут по местному времени. Добро пожаловать в гости к Большой Маме! Будьте любезны, назовите свое имя, и мы сможем поколебать воздух ко взаимному удовольствию. Общение – роскошь. Ученье – свет. Неученье – тьма. Без труда не выловишь и рыбку из пруда. Конец».

Пара-тройка последних фраз несколько смутили священника, но не слишком, не слишком. Он не заметил, что по обе стороны от монитора ожили, замерцали и задвигались, нацеливаясь на него, два «глаза» поменьше. Мутные, будто с перепоя…

Священнику почему-то показалось глуповатым произносить собственное имя. Набор звуков, который наверняка ничего не скажет Большой Маме.

– Я священник, – нехотя пробормотал он.

И тут ОНО впервые заговорило. Голос был под стать инфернальному свечению – синтетический, лишенный интонаций, скрипучий, свистящий, ровный, безжизненный. Кошмарный голос загробного привратника. Болезненное воображение священника наделяло его эмоциями, сарказмом и оттенками смысла.

Состоялся следующий диалог.

– У вас есть пенис? – спросила Большая Мама без обиняков.

Священник смутился. Он хотел промолчать, но спустя несколько секунд из невидимых динамиков раздался душераздирающий свист, который подействовал на него, как удар бича.

– Есть, – поспешно сказал он и вытер пот со лба.

– А шарики?

– Какие шарики?

– Для карманного бильярда, уважаемый.

– Д-да! – Священник проявил чудеса сообразительности. – И шарики тоже.

(Он вовсе не был уверен в этом. Он даже машинально опустил руку, чтобы потрогать предметы обсуждения.)

Большая Мама продолжала:

– Открываю файл. Священник. Пол – мужской. Не женский. Не кастрат. Местоимения: он, его, ему, его, им, о нем. Замечательно выходит, не правда ли? – Затем слегка изменившимся, как бы ЧУЖИМ, подслушаннным голосом: – «Надо заменить этот хренов блок!..» Род занятий? – рявкнуло ОНО напоследок.

– Я священник, – повторил он растерянно и тупо.

– Так. Священник, – просвистела Большая Мама. – Поп. Святой отец. Чмокни перстень с рыбой. Каков поп, таков приход. Ваше Преподобие. Батюшка. Отец Федор. Поп монашку через ляжку… Целибат – зверство инквизиции. Дэмьен Каррас. Креста на тебе нет. Иоанн Павел Второй. Так, может быть, вы, святой отец, партийный? В тихом пруду черти водятся. Аминь. Хорошее слово. Успешно колеблем воздух. Испытываем взаимное удовлетворение. Сообщите, пожалуйста, цель входа в систему. Аминь.

– Я… – начал священник и осекся. Он ожидал чего угодно, только не подобной дикости. Он допускал существование иных форм жизни (неисповедимы пути Господни!), но здесь было нечто совсем чуждое. В его голове это не укладывалось. Он не осознавал даже, с ЧЕМ имеет дело. Любые слова в его исполнении прозвучали бы смешно, неуместно и жалко, будто детский лепет…

Наконец он решился:

– Мне нужна помощь.

– Принято. Помощь. Священник, сообщите, пожалуйста, род помощи. Ваш выбор. На экране – падающее меню. Дублирую для удобства: материальная безвозмездная, переместить объект, принять роды, сформировать симбионтов, фальсифицировать результаты опроса общественного мнения, поплакать в жилетку, инсценировать суицид. Следующий раздел: сексуальное удовлетворение, финансово-экономическое обоснование, аудиторская проверка, душевный разговор, ремонт системы… «У нее глюк. Крыша едет. Протрахался с материнкой до утра. Блок восемьсот семнадцать бэ-о-а необходимо заменить. Прошу тебя, как человека»… подготовка к эвакуации, личный гороскоп, диагноз физиологического состояния, полный бихевиористический прогноз… «Если бы только не этот хренов блок!» – «На безрыбье и сам раком станешь». Аминь.

Священник был раздавлен. Теперь он понимал еще меньше, чем вначале. Ведьме удалось-таки посмеяться над ним. Подлая старуха. Какое изысканное сочетание постклимактерического синдрома и маразма!.. А он тоже хорош. Доверчив, как гимназистка. Приперся сюда через болото, рискуя жизнью и остатками здоровья, – и ради чего? Такого стыда и такого неудобства он не испытывал давно…

Нарастающий свист вернул его к реальности. Бежать… или продолжать?! А что, собственно, он теряет?

– Понимаете, у меня есть труп…

– Принято. Выбор закончен: сексуальное удовлетворение. Пройдите, пожалуйста, на участок вэ-два. Через шесть минут труп будет подготовлен к использованию. Сообщите приблизительную продолжительность процедуры. «Как вам моя жена?» – «Что-то сегодня холодновата»… – «Еще бы – в такую погоду лежать и руку на манде держать». Объект отсутствует в пределах видимости. «Говори, падла, куда труп подевал?»… Извините, священник, скорректируйте выбор. Аминь.

– Нет. Все неправильно. Дерьмо собачье! – Священник понял, что это жутковатое нечто втянуло его в почти ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ разговор. Он заставил себя дышать глубже. – Меня привела сюда ведьма. То есть Полина…

– Принято. Рекомендации лучших собаководов. Мои поздравления. Полина Активная. Пол – женский. Не мужской. Детородная функция – отсутствует. Местоимения: она, ее, ей, ее, ею, о ней. Штатный сотрудник лаборатории с одна тысяча девятьсот девяносто восьмого года. Особые заслуги – имеются. «Эх, засадить бы сейчас Полине по самые помидоры!» – «Интересно, она в рот берет?» – «Джентльмены такие вещи не обсуждают!»… Обращение к файлу Активной. Оговорен приоритетный выбор: краткосрочный ривайвл с формированием симбионтов. Объекты: лицо мужского пола, которое назовет себя «священник», и предоставленный им «феникс». Чудесно. «Если бы только не восемьсот семнадцатый! Меня недавно начальник на ковер вызывал». – «Ну и?» – «Что – ну?! Трахнул по полной программе!»… Приятно было поколебать с вами воздух, уважаемый священник! Будьте любезны, подтвердите ваше согласие на приоритетный выбор Активной. Аминь.

А что ему было делать? Он подтвердил. Знакомое слово «начальник», произнесенное в непонятном контексте, насторожило его, однако не настолько, чтобы спорить.

– …Принято. А вы симпатичный мужчина, священник! Может быть, пригласите как-нибудь на чашечку кофе? Меня зовут Большая Мама. Запишите. Не могли бы вы ознакомить меня с вашим пенисом? К следующему визиту я подготовлю запасные влагалища. Желаю вам успешного завершения процедуры. «Болтун – находка для шпиона». «Если б я имел коня, это был бы номер…» Пройдите, пожалуйста, в сектор эр-ноль один. Оставьте труп на приемном конвейере. Аминь.

Священник стал озираться в поисках «приемного конвейера». Знать бы еще, как эта штука выглядит!

– Где конвейер? – Спросить оказалось проще.

– Следуйте к источнику света, мигающему с частотой один герц.

Ученье – свет. Неученье – тьма. «Если б конь имел меня, я б, наверно, помер». «Мойте руки перед едой. Остерегайтесь кишечных паразитов». Восхищена вашей смелостью, священник! И вашими наклонностями. Родственная душа. «Мы так близки, что слов не нужно». Аминь.

Священник не понял, что такое «частота один герц», но в этом склепе мигала только одна лампа – справа от входа. Он вышел за дверь и вкатил во владения Мамы кресло с трупом Валета. Реаниматор назойливо комментировал каждый его шаг. И подавал команды.

– «Феникс» в поле зрения. Вторая степень разложения. Многочисленные ожоговые повреждения покровных тканей. Правее! Восемь огнестрельных ранений. Еще правее! Необратимые повреждения внутренних органов. Прогноз на краткосрочный ривайвл – благоприятный. Прямо! «Поторопись, сынок! Время – деньги. Деньги – грязь, но без них – никуда»… Перекладывайте труп, священник. Аминь.

Священник вздрогнул. Голос реаниматора царапал его уши, будто металлическая стружка.

– Вы закончили, священник? – Большая Мама стала вкрадчивой.

– Да, – проговорил он, заподозрив подвох.

И не ошибся.