на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить

реклама - advertisement



КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Та же самая городская квартира. Правда, как это уже было сказано раньше, она теперь иначе обставлена: это заметно даже по кухне, где стоит дорогой импортный гарнитур и висят зеркала с бронзовыми светильниками, отчего кухня кажется светлее и заметно просторнее.

За столом сидит Афанасий Павлович и ест борщ. Рядом Василиса Тихоновна.

Афанасий Павлович(внезапно кричит). ПОНОМАРЕВ!!!

Василиса Тихоновна(даже вздрагивает). Что?!

Афанасий Павлович. Я вспомнил: до университета его настоящая фамилия была Пономарев!

Василиса Тихоновна. Чья фамилия?

Афанасий Павлович. Володарского!!!

Василиса Тихоновна. Ну и что из того? Что ты кричишь?

Далее они начинают разговаривать, как двое глухих, перебивая, не слушая и не слыша друг друга:

Афанасий Павлович. Дьявол многолик. И, наверное, всегда будет таким. В «Мастере и Маргарите», например, он невероятно обаятелен и, если не считать смерти одного негодяя, появляется только для того, чтобы дать Мастеру возможность поведать миру правду об Иисусе Христе.

Василиса Тихоновна. Димку отчисляют из школы. Как они говорят за несоответствующее возрасту поведение. В школе не хотят, чтобы у них на уроках сидел женатый человек!

Афанасий Павлович. А у нас? Еще совсем недавно всем нам казалось, что поступить к нему на службу это, скажем, пойти работать стукачом в КГБ. Теперь стукачом служить, судя по всему, никто не пойдет. Но предложат ему, например, вступить в некое акционерное общество, внести туда честно им заработанные – вот он и попался: что они там делают на эти его денежки неизвестно, может быть, они грудных младенцев с их помощью крадут! (Нехорошо усмехается.)

Василиса Тихоновна. Ну не расходиться же им из-за этого с Маринкой? Зато наверняка ему дадут отсрочку от армии, как отцу грудного ребенка. Правда, говорят, старого военкома убили. Прямо в парадной. Говорят, был добрым. Теперь назначат нового. Как-то он еще на это дело посмотрит?!

Афанасий Павлович. Или, как сказано кем-то из великих, главная его победа в том, что он сумел внушить, будто его не существует!

Василиса Тихоновна. Ладно. Купила ему, как он просил, специальный шлем, перчатки для какой-то там новой ТРЕХМЕРНОЙ Игры. Он его надел, сел к компьютеру и начал играть.

Афанасий Павлович. Между тем человечество всегда жило с мыслью о Боге. Поэтому ОЧЕНЬ ТРУДНО а практически просто невозможно – представить себе мир, который бы Он однажды решил покинуть.

Василиса Тихоновна. Через полчаса захожу в комнату сидит. Еще через час захожу опять сидит. В той же самой позе! Подошла, дотронулась до него а его там нет! Шлем пустой! Представляешь?

Афанасий Павлович. Ну, может быть, можно предположить первое, что произойдет в этом мире, из него наверняка исчезнет милосердие, а так же жалость и раскаяние; очевидно, потеряет цену добродетель; люди могут перестать совершать великодушные поступки; утратят смысл высокие идеи и цели; умрет поэзия, а с ней и любовь; как во время войны, обесценится жизнь или, во всяком случае, потеряет некий только ей одной присущий смысл; улетучится вдохновение, а с ним остановятся движение мысли и технический прогресс; зато наверняка проявят себя в полной мере неожиданные болезни!

Василиса Тихоновна. Потом точно так же он откуда-то взялся: как ни в чем не бывало встал от своего компьютера. Ужас какой-то! Пришлось компьютер снова перетащить на кухню, чтобы он был под наблюдением!

Афанасий Павлович. Будут происходить злополучные смерти близких! Наверняка станет рождаться много злых детей! Исчезнет стыд! Из случайностей будут происходить только самые худшие! А наиболее страшное из того, что я смог бы, наверное, предположить может быть, перестанут умирать смертельно больные люди!.. Василиса, эта ваша старушка ведь так и не умерла?

Василиса Тихоновна(она услышала). Нет.

Афанасий Павлович. Вот видишь!

Василиса Тихоновна. Афанасий! Вдруг он и в САМОМ ДЕЛЕ начал покидать этот мир?

Афанасий Павлович(в ужасе). КТО?!

Василиса Тихоновна. Димка!!! Может быть, еще тарелочку?..

Афанасий Павлович. Скоро я пополам тресну, Василиса, от этого твоего борща!

Василиса Тихоновна. Не ешь! Никто тебя не заставляет!

Афанасий Павлович. А хочется!

Василиса Тихоновна. Тогда молчи.

Афанасий Павлович. ПОСМОТРИ, ЧТО ТЫ СО МНОЮ СДЕЛАЛА! (Встает из-за стола толстый, неповоротливый.) А ведь никакой другой жизни у меня больше нет: ни жены, ни дочки ничего. Как будто и не было никогда! Зачем, спрашивается, жил? Зачем столько мучился? Остались какие-то ложные, как мог бы сказать экс-Пономарев, воспоминания. Ну, ходил… несколько раз поднимался на четвертый этаж там живут какие-то совершенно чужие мне люди!!! Говорят, въехали после пожара. Значит что, был пожар? А до пожара что было?.. А до пожара, оказывается, тоже жили совершенно чужие люди! Представляешь? В моей квартире!!! А я, зная это, совершенно ничего поделать не могу! Не пойдешь же в самом деле в милицию ни документов, ни свидетелей, НИ-ЧЕ-ГО! Все исчезло! Буквально все совершенно! А внутри зачем-то осталось… Как заметил когда-то Паскаль: «Человек это мыслящий тростник». А я бы от себя еще и добавил: «заплывший жиром!» Если когда-нибудь Бог в самом деле решит покинуть этот мир, то все-таки самое страшное из того, что в нем может произойти, это то, что люди ПЕРЕСТАНУТ ЗАБЫВАТЬ!!!

Василиса Тихоновна. Зато у тебя теперь красивая жена, Афанасий это раз! На работу тебе не нужно ходить это два. Ты профессор, хотя и пальцем не ударил для того, чтобы защитить диссертацию, это три. Денег в семье, как говорится, куры не клюют четыре. Несколько раз в неделю мы с тобой обедаем в лучших ресторанах города это пять! Пожизненное освобождение от сборов шесть! Театры, концертные залы, филармония все для тебя. Может быть, тебе еще и девочек привести?..

Афанасий Павлович. Каких девочек? Что ты плетешь? Если бы ты знала, как мне хочется хоть раз ее увидеть!

Василиса Тихоновна(она опять услышала). Кого?!

Афанасий Павлович. Мою дочь! (Вновь погружаясь в тарелку с борщом. Вдруг.) Господи, Василиса, как же я тебя иногда ненавижу!!!

Василиса Тихоновна. Такого, как ты сейчас, Афанасий, мне любить тоже, пожалуй, очень трудно. А ненавидеть не за что. Приходиться жалеть… И вновь ждать.

Афанасий Павлович. Я зомби, Василиса. Глупый обыкновенный русский зомби! А разве тебе самой никогда не хотелось бы вернуться обратно, в эту чертову комнатушку на самой окраине?..

Василиса Тихоновна молчит, кусая губы.

Из комнаты выходит Димка с заметно беременной Маринкой.

Димка. Чего, ма, вы опять ссоритесь? Пусть забирает свой борщ и идет доедать к себе в комнату! Пока мы жили в однокомнатной, это еще можно было как-то терпеть. А теперь пусть проваливает. Но вообще-то, ма, нужно что-то придумать: не можем же мы всю жизнь жить в одной квартире с Афанасием Павловичем! Пусть она даже теперь и трехкомнатная!

Афанасий Павлович. Вот, полюбуйтесь я всегда говорил: главная Его цель оторвать человека, особенно подростка, от жизни, чтобы он перестал замечать, что в ней есть элемент идеального, а видел бы одно только… А ведь когда-то в далекие счастливые времена, чтобы учиться, я работал в университетском гардеробе и жил в студенческом общежитии! И МНЕ ЭТОГО ХВАТАЛО! Вот бы теперь вернуться обратно в гардероб!

Василиса Тихоновна. Ну да, вернешься ты, пожалуй, в гардероб, как же! А вот я иногда жалею: все-таки зря мы тогда не приняли В ПОЛНОЙ МЕРЕ предложения Александра Ивановича!.. Может быть, все-таки стоит об этом подумать?..

Маринка(вдруг срывается в крик). А я бы обязательно вернулась в гардероб!!! Потому что не нужно мне это ваше вечное счастье, которое вы собрались тут устроить! Я хочу страдать, хочу иметь нормальных детей, хочу любить, прекрасно зная, что все это когда-нибудь кончится. И, самое главное, я очень хочу однажды умереть. А не мучиться вроде этой несчастной больничной старушки! Мне не нужна, как в Игре, вечная жизнь! Я ХОЧУ ИМЕТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ ВСЕ ЗАКОНЧИТЬ ТОГДА, КОГДА САМА ТОГО ЗАХОЧУ! ВО ВСЯКОМ СЛУЧАЕ, Я ДОЛЖНА ЭТУ ВОЗМОЖНОСТЬ ПОСТОЯННО ЧУВСТВОВАТЬ! И НИКТО СЛЫШИТЕ? НИКТО НЕ ИМЕЕТ ПРАВА У МЕНЯ ЕЕ ОТОБРАТЬ! И У МОЕГО БУДУЩЕГО РЕБЕНКА ТОЖЕ!

Димка. Кстати, ма, звонили Маринкины родители. Им тоже необходимо расшириться. Они обещают за это бросить пить. Хватит тебе, в самом деле, все время комбинировать для чужих!

Василиса Тихоновна. Мне за это деньги платят вообще-то! У них, кажется, комната в центре и еще что-то за городом, да? Не знаешь, приватизированное? Нет? И кто прописан? Ну хорошо, потом поговорим. Я что-нибудь соображу.

Звонок в дверь. Василиса Тихоновна идет открывать.

Кто?

Голос за дверью. Не узнаешь? Это я.

Василиса Тихоновна. Кто я?

Голос за дверью. Ну я. Ты в самом деле не узнаешь меня, что ли?

Василиса Тихоновна. Как будто нет.

Василиса Тихоновна открывает дверь. За ней на пороге стоит Солдат-предатель с большущей винтовкой наперевес.

Солдат-предатель. Привет, милая! Ну вот, значит, я к тебе и пришел. Хочу теперь и я тут у вас немножко оттянуться!

Василиса Тихоновна. Как? Вы сказали «оттянуться»?

Солдат-предатель. Ну да. Ты же к нам шастала? ЗА ГРИБАМИ? А теперь, стало быть, моя очередь!

Афанасий Павлович. Василиса, кто это?!

Василиса Тихоновна. Я… не знаю.

Солдат-предатель. Врешь, милая.

Афанасий Павлович(Василисе Тихоновне). Может быть, стоит вызвать милицию?

Василиса Тихоновна. Погоди.

Афанасий Павлович. Нет, лучше все же, пожалуй, психиатрическую. Ты же видишь, товарищ явно не в себе! А еще этот у него… пулемет!

Василиса Тихоновна. Дурак. Это восьмизарядная автоматическая винтовка!

Афанасий Павлович. Звони Володарскому! А я буду его отвлекать! Черт, забыл, как это следует по ихнему, военному этикету?.. (Солдату.) Вы, извините, товарищ, из какой части будете? Не желаете ли чайку? (Задрожавшими руками расставляет на столе чашки.)

Солдат-предатель. Чайку? Отчего ж нет? Отнюдь! (Садится к столу, зажимает между колен винтовку. Не спускает пылающих взглядов с Василисы Тихоновны.)

Афанасий Павлович. Располагайтесь.

Солдат-предатель. Уже расположился.

Василиса Тихоновна(лихорадочно шарит по кухонному столу). Куда же я сунула его новый телефон?

Афанасий Павлович. Хрен с ним, с новым телефоном, звони прямо в диспансер! Там должен быть кто-нибудь дежурный!

Василиса Тихоновна. А откуда, ты думаешь, мне знать номер этого диспансера?!

Афанасий Павлович. Ищи в справочнике!

Василиса Тихоновна(хватает и листает телефонный справочник). Диспансер районный психиатрический… (Смотрит на Солдата-предателя, тот пьет чай и участливо ей кивает. Наконец, находит нужную запись и набирает телефонный номер.) Занято!

Афанасий Павлович. Набирай еще раз!

Василиса Тихоновна(вновь набирает номер). То же самое занято и все!

Солдат-предатель. Ну, я попил.

Афанасий Павлович(тихо, Василисе Тихоновне). Слушай, а может быть он… твой какой-нибудь дальний родственник? Знаешь, они иногда вот так и приезжают?.. (Под взглядом Василисы Тихоновны осекается.)

Василиса Тихоновна. Нет, тут, похоже, другое. Он сейчас будет приставать.

Афанасий Павлович. Что? Как? Как приставать? К кому?

Василиса Тихоновна. Пока, кажется, ко мне. А дальше не знаю.

Афанасий Павлович. То есть?..

Василиса Тихоновна. Вот тебе и «то есть»!

Афанасий Павлович. При мне?

Василиса Тихоновна. Нет, при мне!..

Афанасий Павлович. Не понял?! Что ты имеешь в виду?

Василиса Тихоновна. Хотя, похоже, он тебя И ЗА И ЧЕЛОВЕКА НЕ СЧИТАЕТ! Обидно стало?

Афанасий Павлович. Оставь эти намеки!

Солдат-предатель. Ну вот, милая, стало быть, я к тебе и пришел! Ждала? Знаю, что да. Где мне тут у тебя можно соснуть с дороги? Куда ты меня пока положишь, пока наших пятеро не подтянулись? Потому как у них к твоей семье тоже ведь… (кивает в сторону Димки) накопились кое-какие счеты!.. Только ты больше со мною так не шути! Я ведь едва-едва тебя тогда гранатой не пришиб! Зато придется теперь за тобой приглядеть. (Сметает посуду с кухонного стола на пол, заваливается прямо на стол, устраивается, хрустя оставшейся посудой.) В общем, у меня к тебе эта… настоящее чувство, кажись, началось, так что могут быть дети.

Василиса Тихоновна. Дети? От кого?! (Она потрясена.)

Афанасий Павлович. Мутанты!!!

Солдат-предатель. Ты не гляди, я тут у вас и подработать могу. К примеру, водителем… или вообще… военкомом. Я эта… (Поглаживает свою огромную винтовку и, не отпуская ее, немедленно засыпает. Громко и отвратительно храпит.)

Афанасий Павлович(шепотом). Вот это и есть настоящий ад чужой вонючий солдат, храпящий на кухне!

Василиса Тихоновна. РАЗВЕ ЕГО ЭТОГО! Я ВСЮ СВОЮ ЖИЗНЬ ЖДАЛА?! (После паузы, в которой она, кажется, проживает заново всю свою жизнь, окаменевает.)

Маринка(неожиданно). Есть у нас в доме Библия?

Афанасий Павлович. Наверное, нет.

Маринка. Тогда, может быть, икона?

Афанасий Павлович. И иконы нет!

Маринка. Ну хоть что-нибудь святое?

Афанасий Павлович. Теперь уже, наверное, ничего нет!

Димка. Свою иконку ты ведь, кажется, там оставила, ма?

Маринка. Где ваша иконка, тетя Василиса? Вы меня слышите? (Не добившись ответа.) Димка, отыщи мне ее!

Димка. Кого, Су?

Маринка. Иконку! Тетя Василиса, вы где ее бросили?

Василиса Тихоновна молчит, окаменев.

Требовательный звонок в дверь.

(Вскрикивает.) Скорее! Смотри, он шевелится!

Димка. Кто?

Маринка. Этот солдат!

Димка. Сейчас, Су, сейчас! (Загружает компьютер.)

В дверь начинают стучать в несколько кулаков.

(Отвечая на вопросительный взгляд Маринки.) Наверное, его сослуживцы. Те самые. Пятеро. Исчезнувшие. Долго наша дверь не выдержит, я ее не один раз ломал!

Афанасий Павлович. Нужно звонить в милицию! Освободите мне телефон!

Маринка(не обращая внимания на Афанасия Павловича, Димке). Быстрее выходи в Сеть! (Ждет.) Вот тут они, кажется, разговаривали с этим… А потом прошли вон туда. Где-то тут переходили дорогу. Вот ваш дом!..

Дверь начинает трещать под тяжелыми ударами.

Быстрее, Димка! Быстрее! Давай!

Афанасий Павлович. Немедленно освободите телефон!

Маринка. Где же она? Ну?

Афанасий Павлович. Вы меня слышите?!

Димка. Вон она лежит, Су!

Маринка. Ну-ка, пусти! (Оттирает Димку от компьютера, неожиданно падает перед монитором на колени.) Отче наш!.. (Дальнейших слов Маринки не слышно. Молится она тихо и страстно, спотыкаясь и вспоминая слышанные когда-то слова, замаливая чужие большие и тяжкие грехи, накопившиеся за долгую жизнь…)

От ударов в дверь и шумной возле нее возни Солдат-предатель наконец просыпается, садится на столе, начинает протирать глаза и издавать отвратительные звуки: зевать, икать, сморкаться, трещать суставами, прокашливаться, громко вздыхать, шумно чесаться, рыгать и выдавать прочий такой же репертуар…

Неожиданно за окном кухни раздается страшный грохот. Взлетает вверх облако желтого ядовитого дыма. И почти сразу же после этого удары в дверь прекращаются.

Димка(выглядывая в окно). «Булочная» рухнула! На ее месте только огромная дыра! И пыль столбом до неба! Слышишь, ма?

Афанасий Павлович. Значит, она все-таки сработала, Василиса!

Димка. Кто?

Но Афанасий Павлович молчит. А Василиса Тихоновна не реагирует: под отвратительные звуки, издаваемые Солдатом-предателем, она к чему-то прислушивается…

И тут внезапно звонит телефон.

(Хватая трубку.) Але? Кого? (Оглядывается на Василису Тихоновну.) Нет, сейчас она подойти не может. Что? (Слушает.) Хорошо, я ей передам. (Бросает трубку.) Ма, тебе звонили из больницы. Просили передать, для кого-то ты место спрашивала? Освободилось. Старушка эта, ну, только что умерла!..

За окном слышен кашляющий звук удаляющегося легкового автомобиля.

Афанасий Павлович(кидаясь к телефону и набирая номер). Диспансер? Доктора Володарского! Как нет? Александра Ивановича?.. И никогда не было? Как, задолбали, спрашивая? Кто задолбал? Что вы несете? Вы что?! (Стоит, будто громом пораженный.) Трубку швырнули!.. Это что же, значит, не бомба была?.. А что?.. (Подходит к кухонному столу, на котором просыпается и все никак не может проснуться Солдат-предатель, трясет его за плечо). Товарищ! К сожалению, не знаю вашей фамилии… Вы… э…

Димка. Вы не с этого начинаете, Афанасий Павлович! Для начала заедьте ему, например, прямо в морду!..

Афанасий Павлович. Только разве это ЕМУ поможет, Димка?.. (После паузы.) Я знал одного человека, который во время войны, сгорая в самолете, дал себе обет: если останется в живых пойдет священником в церковь…

Димка. Пошел?

Василиса Тихоновна(вдруг, наконец, ни на кого не глядя). Мне кажется, Он нас слышит!.. (Стоит с открытыми невидящими глазами, как слепая, и что-то слушает точно так же, как когда-то слушал Афанасий Павлович, и по лицу ее текут обильные слезы.)

Как бы в подтверждение ее слов в этот момент вновь оживает телефон. Афанасий Павлович со всех ног бежит к нему, но на полдороги останавливается. И стоит, не решаясь снять трубку…

А за окном кухни, на улице, взрывается медью вечно юный, удивительный марш, от которого лично у меня каждый раз, когда я его слышу, продирает мороз по коже. Он носит страшное название «Прощание славянки». Прощание с кем? Навсегда? Нет? И страшно стучит, удаляясь и вновь кого-то уводя за собой, огромный полковой барабан: «Бумс! Бумс!» как будто по городу идет великан-военком в больших резиновых ботах…

Прощай, не грусти,

Напрасно слез не лей!

Лишь крепче поцелуй,

Когда вернемся с лагерей.

КОНЕЦ


КАРТИНА ТРЕТЬЯ | Дощечка через лужу | Примечания