Пирамида Джосера в Саккара, горизонтальная проекция и подземелье. Сплошные линии означают коридоры и галереи, относящиеся к царской погребальной камере (четырехугольник посредине), пунктир — коридоры и погребальные камеры членов царской семьи (по Лауэру)
…Очевидно, у Джосера была какая-то вещь, которую нельзя было хоронить в самой пирамиде, одновременно это, видимо, представляло собой нечто настолько драгоценное, что заслуживало отдельной роскошной гробницы. Но что это? Его плацента? Его сердце, печень и прочее обычное содержимое каноп? Или что-нибудь еще, совершенно неожиданное?» Американские историки К. Дж. Зелигман и М. А. Мюррей высказали мнение, что там в соответствии с давним обычаем африканских народов была погребена царская плацента; но большинство египтологов склоняются к мнению Лауэра, выраженному в его книге «Ступенчатая пирамида» (1936). Тот считал, что в камере были погребены канопы с царскими внутренностями. «Однако ни одного такого сосуда найти не удалось. Следовательно, ничто эту теорию не подтверждает и не опровергает», — пишет Гонейм в «Потерянной пирамиде». Сам же он, напротив, утверждает, правда с некоторой сдержанностью, что «южная гробница была ложным погребением, служившим для символических похорон фараона во время „Празднества Сед“. Иначе говоря, она предназначалась только для Ка или духа фараона, а хоронить в ней его тело никто никогда и не собирался».[60]
Впрочем, Джосер, как известно, помимо пирамиды в Саккара велел еще выстроить символическую гробницу в Бет-Халлафе (в Верхнем Египте), на южной оконечности некрополя в Абидосе. Это была кирпичная мастаба таких размеров, что Денон счел ее развалинами крепости; высота ее — 10 метров, длина — 100 метров, в ней было 18 помещений. В 1900 году ее обследовал британский египтолог Дж. Гарстэнг и на погребальной утвари, которая состояла из бесчисленного множества ваз, прочел уже известное Лепсиусу имя Нечерхет. Но к тому времени уже было известно (из надписи на гранитном острове Сехель близ Асуана), что Нечерхет — это «имя Хора» царя Джосера…
Мы прощаемся с Джосером возле его сердаба. Через два небольших отверстия мы видим царя в натуральную величину: он сидит на троне в царской накидке на голове, с чуть надломленной священной накладной бородой, прикрыв бронзовое тело белой накидкой; царь смотрит на нас пустыми глазницами. Однако это лишь копня его подлинной статуи; оригинал Фёрс переправил в Каир. С остатками полихромии и с царским именем на постаменте он стоит ныне в 42-м зале нижнего этажа Египетского музея.
Примерно в полукилометре на юго-запад от входных врат, ведущих к пирамиде Джосера, находится изрытая вдоль и поперек равнина с остатками пирамиды царя Сехемхета, сына и преемника Джосера. Пешком до нее добираться добрый час, надо пройти через лабиринт мастаб у пирамиды Униса, затем подняться и спуститься по осыпающимся склонам нескольких песчаных барханов. Ныне туда почти никто не ходит, и сторож кажется затерявшимся в пустыне. Он, конечно, не затерялся, но он действительно в пустыне.
В 1954 году, в июне и июле, когда даже проспекты туристских фирм не приглашают сюда, на этой равнине было оживленнее, чем на каирском базаре. Тут стояли «лэндроверы», «мерседесы» и «джипы», гудели генераторы осветительных установок, толпились кинооператоры, репортеры и журналисты, любопытные валили сюда валом; порядок поддерживали подразделения египетских пограничных войск, имевшие соответствующий опыт еще с раскопок кладов царя Псусеннеса (XXI династия) в Тайнее, которыми руководил Монте. «В иные дни я не успевал одеться и позавтракать, — вспоминает об этих днях Гонейм, — когда рядом с домом уже слышался скрежет автомобильных шин по гравию, возвещающий о прибытии новой партии посетителей. Но это было еще не все. Со всех частей света на меня сыпались телеграммы и телефонограммы. Телефонист сельской почты в Бадрашейне, которому редко приходилось связываться с кем-либо дальше Каира, однажды утром поднял трубку не изумлением услышал голое человека, вызывающего меня из какого-то Нью-Йорка в США!».[61]
Из Нью-Йорка звонил Уильям К. Хейс, куратор Метрополитен-музея и автор «Египетского жезла»; он сообщил, что вылетает в Каир. Из Гейдельбергского университета приехал Эльмар Эдель, из Мюнхенского — Ганс Шток, из Лондона — Леонард Котрелл, автор «Исчезнувших фараонов» и «Жизни при фараонах»; свою помощь предложил Гонейму Уолтер Б. Эмери, н. э. С. Эдварде и, помимо прочих, разумеется, Ж.-Ф. Лауэр. Гонейм в то время уже три года производил здесь раскопки с рабочими, которыми руководили Хофни Ибрагим и Гуссейн Ибрагим. Он открыл все, что было в этой незаконченной и затерянной пирамиде; выяснил и имя ее владельца, которого, впрочем, не упоминал ни один исторический источник. 27 июня в погребальной камере должны были открыть царский саркофаг. Первый нетронутый саркофаг в пирамиде! Газеты Ближнего Востока, Европы и далёкой Америки сообщали о сенсации: «Золотое сияние из гробницы фараона!»
Как мы уже знаем, от этой пирамиды сохранились лишь первая ступень и остатки второй; площадь ее основания равнялась 120х120 метров, а высота — 10 метрам. Рядом темнели стены входной шахты, руины заупокойного храма и развалины каменной платформы, сохранившейся со времен постройки; на заднем плане сияла белизной восьмидесятиметровая известняковая ограда. Под стеной ограждения скрывалась погребальная камера длиной 9 метров, высотой и шириной около 5 метров; по периметру пирамиду с трех сторон окружал подземный коридор, от которого отходили 132 камеры для погребальной утвари. Инвентарный список обнаруженных здесь предметов был многообещающим: золотые браслеты (21 штука), золотые палочки и шпильки, золотая шкатулка для косметики в форме раковины, множество сосудов с печатью Сехемхета и, как ни странно, несколько сотен писанных демотическим письмом папирусов, которые, очевидно, попали туда много позднее. Погребальная камера была раскрыта в последние дни мая, и, насколько позволяли работы, посетители могли ее осмотреть. У выхода все подвергались строжайшему обыску, причем Гонейм настоял на том, чтобы и его осматривали, как всех.
