ГЛАВА 16

Майкл стоял посередине заправки, удивленно и испуганно глядя на пустые улицы пуэбло. Анны нигде не было. Еще пять минут назад он слышал ее крик, и вот она исчезла, как будто растворилась в зыбком вечернем воздухе. Но этого не может быть! Она никогда бы не ушла отсюда по своей воле! Но тогда…

Что-то трепыхалось на ветру справа от него. Майкл обернулся и увидел открытку. Легкий ветер с равнины прибил ее к одной из колонок. При каждом новом порыве открытка взмывала вверх и снова падала на пыльный асфальт заправки, как птица с перебитым крылом. Майкл медленно подошел к ней и поднял. На фотографии было то самое кафе, где они с Анной нашли воду. Кажется, это случилось миллион лет назад. Открытка вызывала мрачные ассоциации. Майкл сунул ее в задний карман джинсов и еще раз окинул беспокойным взглядом окружающее молчание.

— Анна! Анна, ты слышишь меня?

Никто не ответил. Майкл почувствовал, как сердце забилось. Быстро и тяжко, как испорченный метроном. Анна не ушла. С ней случилось что-то плохое! Вот черт! Она была совсем рядом. Он слышал ее голос, слышал крик. Если кто-то или что-то похитило ее, оно находилось всего в нескольких ярдах от магазина. И, окажись на улице не Анна, а Майкл, возможно, именно его пришлось бы…

Нет! Нет, нет, нет! Этот город пуст, стерилен, как хирургический инструмент. Только звуки и тени — вот и все.

Майкл еще раз пристально осмотрел заправку. Потрескавшийся асфальт покрывал тонкий слой песка; в порывах ветра он двигался, превращаясь в тонких змеек, постоянно меняющих очертания. Если здесь и были какие-то следы, ветер полностью стер их.

— Анна!

Маленький торнадо из мелкой пыли взметнулся над асфальтом и, качнувшись, словно пьяный, пронесся прямо перед его носом. Майкл закашлялся. На зубах неприятно заскрипел песок. Прикрыв ладонью нос и рот и нагнув голову, Майкл вернулся обратно в магазин.

Надо найти какое-нибудь оружие!

Майкл не верил, что Анна ушла по своей воле. Ее похитили. И тот, кто это сделал, вряд ли настроен на мирную беседу. В машине был нож. Но, к сожалению, очень удобный в качестве инструмента, он был совершенно бесполезен в качестве оружия. Майкл в замешательстве осмотрелся, толком не понимая, что он хочет увидеть. На полках было полно всякой всячины из тех, что покупают заезжие туристы по пути к Рио-Гранде: бусы, поделки из камней, пучки каких-то трав и прочая ерунда. Майкл шел вдоль полок, как лунатик, наталкиваясь на стеллажи, а в голове у него бушевал настоящий ураган из обрывков мыслей об Анне, о машине, у которой заканчивается топливо, о шансах выбраться — хаотическая мешанина, среди которой невозможно было ни за что ухватиться. И лишь одна мысль уверенной красной линией проходила через весь царящий в голове бедлам — он теряет время.

Растерянный взгляд Майкла остановился на одной из полок, и глаза его заблестели. Там, на полосе зеленой материи, закрытые стеклом, лежали шесть ножей с резными деревянными и каменными ручками. Один из них, с широким и длинным, не меньше двадцати дюймов, лезвием, показался ему подходящим. Ни на минуту не задумываясь, Майкл ударил по стеклу кулаком. Оно раскололось на несколько крупных осколков и, доставая нож, Майкл сильно поранил руку, но не обратил на это никакого внимания. Он поднес нож к глазам, осматривая лезвие, и кивнул. Такое оружие при известной доле решительности может быть вполне смертоносным. Решительность у Майкла была.

Он снова вышел на улицу.

День клонился к закату. Солнце спустилось почти к самому горизонту, окрасив землю в зловещий красный цвет. Казалось, будто вся равнина наполнилась кровью.

Майкл снова выкрикнул имя Анны и прислушался. Ему ответило только тихое завывание ветра. Он был один в этой враждебной, глухой пустоте. Перехватив нож в правую руку, Майкл направился к ближайшему зданию. Если потребуется, он обыщет каждый дом в этом пуэбло. Она должна быть где-то здесь. Он найдет ее!

Анна с трудом разлепила глаза. В непроглядной темноте она едва могла различить окружающие предметы. Она сидела, привалившись спиной к стене, в каком-то маленьком помещении без окон с низким потолком. Напротив нее узкая лестница из трех ступеней упиралась в темный прямоугольник двери.

«Вроде бы, здесь холодно».

Точно Анна определить не могла. Она плохо чувствовала собственное тело. Рядом с ней никого не было. Ни один звук не нарушал идеальную тишину этого пустого склепа.

Она попыталась сесть ровнее, но не смогла: ни руки, ни ноги не слушались. Даже просто пошевелить пальцами не получалось. Анна попыталась крикнуть, но голосовые связки не повиновались. Тело стало чужим, словно футляр, в который положили сознание. Просто моргать — и то было трудно, веки отяжелели, как будто кто-то заменил кожу железом.

Анна не чувствовала никакой боли. Она почти ничего не чувствовала, кроме страха, буйно расцветавшего в сознании и пронизывающего каждую клетку ее тела.

«Что со мной происходит? Где я?», — в панике подумала она.

Анна попыталась вспомнить, как оказалась здесь, но последнее воспоминание, которое пришло ей в голову, было о том маленьком магазинчике, куда они зашли с Майклом, чтобы разыскать шланг для бензина. Дальше была пустота — глухой темный провал.

«Я не могу двигаться! Я беспомощна! Господи, что со мной случилось?».

Ее слух уловил слабый еле различимый шорох. Он доносился со стороны двери и был похож… «Мама! Мамочка!». Еще немного — и сердце просто лопнет от страха, как воздушный шарик.

Тук, тук — ш-ш-ш-ш.

Звук был очень тихим, но одно можно было утверждать с уверенностью — он приближался. Очень медленно, как в кошмарном сне, приближался. «Это сон! Я, наверное, заснула и поэтому не могу двигаться! Майкл, Майкл — разбуди меня! Скорее, пока я не умерла от страха!»

Тук, тук — ш-ш-ш-ш.

Анна сидела, уставившись на дверь, желая и боясь закрыть глаза, и ждала. Что-то приближалось. Что-то стояло за самой дверью.

Зайдя в дом, Майкл оказался в просторной комнате с небольшим столом посередине и несколькими стульями, беспорядочно расставленными вокруг. Судя по металлической раковине и холодильнику в углу, это была кухня. В противоположном конце комнаты он заметил две закрытые двери и медленно двинулся к ним, напряженно прислушиваясь. Оказавшись рядом с одним из стульев, он положил руку на спинку, собираясь убрать его с дороги. Никто не знает, что может ожидать за этими дверями. Если придется убегать, лучше заранее расчистить себе дорогу. Он попытался приподнять стул, но тот словно прирос к полу и не собирался сдвигаться с места. Озадаченный, Майкл остановился. Быстро оглядевшись по сторонам, он опустился на колени, гадая, кому могла прийти в голову мысль прикручивать стул к полу. Он оглядел ножки, но не обнаружил ни винтов, ни гвоздей. Может быть, клей? Но, черт возьми, зачем?

Майкл встал и подошел к другому стулу — то же самое. Все стулья, стол и холодильник были словно частью деревянного пола. Ни сдвинуть, ни пошевелить их не удавалось. Даже горшок с цветком на подоконнике не желал перемещаться ни на дюйм. Что за чертовщина?

Он подошел к одной из дверей и осторожно приоткрыл ее. За ней оказалась маленькая спальня, всего несколько ярдов от стены до стены. Обстановка состояла из железной кровати и стула у изголовья. Поверх одеяла лежала книга в мягкой обложке. Майкл осторожно подергал кровать, но, как и мебель на кухне, она не сдвинулась с места. Он поднял книгу — «Библия» и еще какие-то слова на испанском. Он перевернул страницу и оторопел.

Структура книги была соблюдена правильно. Майкл распознал отдельные стихи, предваряемые цифрами; кое-где на полях темнели неразборчивые рукописные пометки. Тонкие цепочки слов складывались в привычный глазу узор, но вот только слова эти состояли из одних и тех же букв.

«Аааааа ааааа Аааааа…», — первая строка на первой странице.

Черт! Черт! Что за бред!

Он торопливо пролистал книгу, но везде было одно и тоже. Иногда, вместо буквы «А» появлялись «S» или «Y». Ни одного нормального слова. Присмотревшись, Майкл понял, что и рукописные пометки были такими же. Словно какая-то сатанинская секта решила извратиться над ненавистной книгой. Он с отвращением отбросил ее обратно на кровать, как будто держал в руках скорпиона.

— Черт!

Майкл в сердцах ударил ногой по стулу рядом с кроватью. Тот отлетел и ударился о стену. Ножка, на которую пришелся удар, треснула.

— Что здесь творится такое? — медленно и тихо произнес Майкл.

Ему никто не ответил.

Звук шагов, если это, конечно, были шаги, замер у самой двери. Анна внутренне сжалась, пытаясь, как черепаха в панцирь, забраться вглубь непослушного тела. Там что-то есть. Она не понимала, что происходит, не знала чего ждать и чего бояться.

Дверь, тихо скрипнув, приоткрылась, впустив в подвал приглушенный свет. В дверном проеме стояла темная фигура.

Беззвучный крик наполнил сознание Анны. В густом мраке, она не могла разглядеть пришельца, но это было даже хорошо — в том, что стояло перед ней, не было ничего человеческого.

Майкл вышел на улицу и закрыл за собой дверь. Он чувствовал, что сходит с ума. Все в этом пуэбло было не так, и будь он проклят, если понимает хоть что-то. Он беспокоился за Анну, боялся, чертовски боялся за нее, за себя, и совершенно не понимал, что происходит. Тошнотворный конгломерат из неуверенности, страха и изумления, грозил в любой момент взорваться чистой паникой, которая заставит его забиться в угол и оставаться там, выставив перед собой нож, боясь пошевелиться, боясь крикнуть, боясь даже дышать; сидеть и сидеть так пока не потеряет сознания. И тогда все кончится. Надежда, не надежда — все кончится. И не надо будет ничего предпринимать.

Он тряхнул головой, отгоняя от себя эти мысли, и посмотрел на дома, выстроившиеся вдоль шоссе, как шеренга мертвецов с пустыми глазницами окон и раззявленными ртами дверей. В любом из них могла быть Анна. Или чудовище из фильмов ужасов, или быстрая, незаметная смерть.

Решительно, стараясь ни о чем не думать, Майкл пошел к следующему дому. Пусть это сведет его с ума, но надо осмотреть каждый. Один за другим. Все дома в этом проклятом городишке.

Если бы Анна могла кричать, возможно, ей было бы легче. Но она не могла и глотала ужас, не имя возможности выплеснуть его из себя, исторгнуть, как яд. Темная фигура, стоящая в дверях, была чем-то настолько чужим, настолько инородным, что весь жизненный опыт оказался бессилен провести аналогию между ней и чем-нибудь когда-либо виденным.

Единственное, что она могла бы сказать с уверенностью — существо было высоким: его голова почти касалась дверного косяка. Ничего больше рассмотреть не удалось. Хотя света, проникающего в подвал через дверной проем было вполне достаточно, глаза отказывались видеть. «Может быть, оно не хочет», — вяло подумала Анна.

Несколько секунд существо стояло в дверном проеме, медленно покачиваясь взад-вперед, а потом начало спускаться — тук-тук — ш-ш-ш-ш!

Потом еще на одну ступеньку вниз.

Тук, тук — ш-ш-ш-ш!

Оно спускалось неспеша, очевидно, зная, в каком состоянии находится Анна, и уверенное, что жертва ничего не предпримет.

Это было правдой. Анна все еще не могла пошевелиться и просто сидела у стены, раскинув ноги, и с ужасом смотрела на приближающуюся к ней адскую тварь.

Подойдя к ней почти вплотную, чудовище остановилось.

«Если оно дотронется до меня, я умру», — испуганно подумала Анна. — «Просто выключусь, как лампочка! Господи, почему я не могу его видеть?».

И в этот момент она ощутила, как ее голова стала наполняться, словно тварь заталкивала в нее что-то размеренными и сильными толчками. Перед глазами замелькали странные образы. Анна не могла уловить их суть, только ощущение: странное чувство холода, темноты и замкнутого пространства; чувство страха и боли; и ярости. Глаза закрылись. Теперь даже это было не в ее власти. Неожиданно поток, входящий в ее сознание, оборвался, сменившись обратным движением. Инородные образы исчезли, а вместо них появились другие, совсем иные: зеленые поля Вермонта, лица знакомых людей, запахи — яблочный пирог и клубника, синее небо, подернутое редкими облаками. Воспоминания свободно изливались из нее, словно высасываемые мощным насосом. Не было ни боли, ни страха. Анну охватила апатия. Она уже не боялась и не надеялась; все чувства исчезли, померкли. Она стала резервуаром, из которого черпали воду. Особую воду. Колодцем. Но ей было все равно. Ни боли, ни радости — Анна исчезала, переставала воспринимать саму себя, захваченная и растворенная в мощном потоке.

К тому времени, как солнце окончательно скрылось за горизонтом, Майкл успел осмотреть около десятка домов. В некоторых, как и в первом, стулья и столы оказались намертво вросшими в пол, в других — свободно двигались. В одном доме на столе стояла ваза с цветами, наполовину заполненная водой. Когда Майкл перевернул ее, вода не вылилась, словно в вазе была не жидкость, а стекло. Даже когда он положил ее на стол, по кромке воды лишь пробежала слабая рябь, а сама она, нарушая все законы физики, оставалась перпендикулярной полу.

Все эти странности притупили его восприятие — постепенно он начал привыкать к ним. Его наполнило ощущение нереальности происходящего. Вот он ходит по темному городу, один, среди пустых домов, ходит и зовет, как беспокойное приведение в готическом романе. И только ветер, летающий над пустыней, охотно отвечает ему.

Взошла луна. Ее свет, довольно яркий на улице, казалось, совсем не проникал в дома, и там царила полная темнота, так что Майкл вынужден был передвигаться на ощупь. Пару раз он оступался и чуть не вывихнул себе ногу, споткнувшись о перевернутый стул.

Как бы решительно он ни был настроен, выбора не оставалось — придется ждать утра. В темноте шансы обнаружить Анну стремились к нулю. Если, конечно, вообще были, и Анна все еще находилась в этом городе, а не где-нибудь на Плутоне.

Мелко дрожа от страха, Майкл подошел к машине. Прислушался и услышал, как бьется сердце, часто и громко, словно желая разломать тесную клетку из ребер, в которую его заключили. Он открыл дверь, залез в кабину и быстро запер ее. Он будет ждать утра и утром снова начнет поиск.

Майкл положил нож на приборную панель перед собой и закурил. В сгущающейся темноте, огонек его сигареты был единственным светом, кроме холодного белого сияния луны.

Сколько продолжалось это безумие, Анна не знала. Когда она вновь обрела способность ощущать и открыла глаза, рядом никого не было. Тело все так же отказывалось слушаться. Вместе с сознанием вернулся и страх. Она была уверена — что бы не значили эти образы — из нее высасывали жизнь, каплю за каплей, и все меньше оставалось ей самой. И все меньше становилось сил.

Что это за существо? Вампир?

Анна ощущала кислый запах мочи. Ей захотелось заплакать, но слез не было. Не было сил. Страшная усталость придавила, словно бетонная плита. Она пару раз моргнула, медленно и тяжело поднимая веки. «Мне никогда не выбраться отсюда», — подумала она. — «Все».

Веки ее дрогнули и не открылись.