4

Климу между тем все ветры были по боку, его только бабло интересовало, находящееся у седовласого мужчины. Белую и красную розы в целлофане, перехваченном ленточкой, тот сжимал в правой руке. Левая держала пакет, в котором воображение угадывало вожделенные пачки долларов. Климу даже казалось, что он чует характерный запах новеньких, плотных купюр в банковских упаковках. Мысленно он вспарывал бумажные ленточки ногтем и листал доллары, как страницы самой лучшей на свете книги. Единственной книги, которая действительно чего-то стоит.

Разминувшись с седым, Клим огромным усилием воли заставил себя не оборачиваться на него, а подниматься по эскалатору как ни в чем не бывало, искоса поглядывая на публику, следующую параллельным курсом в обратном направлении. Скоро начнется второй заход, и тогда нужно будет хорошенько присмотреться к окружающим: не попадутся ли среди них уже виденные физиономии?

Пятнадцать минут назад, переходя с радиальной линии на кольцевую, Клим на всякий случай убедился, что за ним нет слежки. Но теперь следовало удвоить бдительность. Чем крупнее ставка, тем больше вероятность «подставы», это любой игрок знает. Так что смотри в оба, Клим, не зевай.

Начав спуск по лестнице эскалатора, парень впился взглядом в бесконечную вереницу людей, поднимающихся на Курский вокзал. По большей части все это были приезжие с усталыми, осунувшимися лицами, многие при сумках и баулах, некоторые явно не по сезону одетые. Статный седой мужик с цветами угадывался в этой серой массе издалека. Еще Клим выцепил взглядом человека, прикрытого развернутой газетой, но больше ничего подозрительного, кажется, не заметил.

Вспомнив, что бог троицу любит, и совершенно не думая о том, что богу может активно не нравиться род занятий Клима Басаргина, парень, развернувшись в толпе, начал новый заход – наверх. Рука нырнула внутрь пакета, нащупывая там картонный блок «Кэмела». Очень скоро вместо сигарет здесь будут лежать тугие пачки серо-зеленых долларов. Сегодня же вечером Клим отправится в лучший ночной клуб, потусуется там среди московского бомонда, а под конец снимет себе дорогую шлюху и…

Стоп!

Клим моментально вспотел, когда неприметный на вид дядечка из параллельного ряда одарил его цепким взглядом. Одет как обычный слесарюга или шоферюга, а смотрит в точности как мент, насобачившийся фотографировать подозреваемых своими внимательными профессиональными зрачками. Встретившись с Климом взглядом, дядечка тут же поскучнел, отвернулся, демонстративно зевая во все свое хайло. Но Клима словно кипятком ошпарили. И с этой секунды, куда бы он ни повернул голову, всюду виделось ему одно и то же: то там, то сям, среди сотен тусклых сонных глаз выделялись внимательные, настороженные, недобрые, и все они старательно смотрели по сторонам, едва заметив брошенный на них взор Клима.

Все-таки это была «подстава». Седого мужика сопровождало никак не меньше десятка замаскированных агентов, а некоторые из них скорее всего перетаптывались прямо за спиной Клима. Он стремительно оглянулся. Верзила, только что буравивший ему взглядом затылок, потупился и принялся шарить по карманам, делая вид, что там ему что-то срочно понадобилось. А еще один человек внизу спешно отдернул от шевелящихся губ воротник джинсовой куртки, где, надо полагать, таился чувствительный микрофончик.

Клим затравленно посмотрел вперед. Ступенчатая лента эскалатора несла его по середине наклонного тоннеля, которому не было ни конца ни краю. Плывущий навстречу седой мужик с букетиком скучно смотрел прямо перед собой, словно происходящее его абсолютно не касается, но на какую-то долю секунды не удержался – бросил заинтересованный «косяк» на Клима.

Долбать-колотить! Неужели все кончено? Или есть еще шанс выкрутиться?

Если не считать уже виденной раньше мужской фигуры, продолжавшей прикрываться газеткой, то за спиной седого подозрительных типов, кажется, не было. Те, кто «пас» Клима, либо поехали дальше вниз, либо находились позади и впереди, поднимаясь вместе с ним наверх. Они наверняка определили, что парень катается в метрополитене не просто так, и уже готовились к захвату. Тамарины заступнички таки настучали в ментовку. Нужно было уносить ноги и бежать за советом к дяде. Тот не отдаст племянника на разрыв, чтобы самому не отправиться прицепом следом. Они выкрутятся, отмажутся. Но сначала необходимо выскользнуть из западни.

Обернувшись, Клим уставился на верзилу, который уже не шарил по карманам, а разглядывал рекламные щиты на стенах, и глухо спросил у него:

– Где тут вокзал, братишка? Внизу или наверху?

Застигнутый врасплох парень машинально бросил правую руку к карману, но, тут же отдернув ее, безразлично передернул плечами:

– Раньше был наверху.

– Курский, братишка? – Потеснив плечом соседей, Клим развернулся к собеседнику лицом.

– Ну не Казанск…

Окончание фразы верзила проглотил вместе с выбитыми зубами. Наградив его мощнейшим ударом ноги, Клим тут же перевалился через ползущие наверх перила и упал боком на разделительную полосу из полированного дерева. Он собирался сбить преследователей с толку, перепрыгнув с эскалатора на эскалатор, ринуться бегом вниз и прорваться через заслон, пока в стане врага будет царить смятение. Стрелять среди такого столпотворения побоятся, а силенок у Клима хватит, чтобы голыми руками завалить любого, кто осмелится встать у него на пути.

Пока верзила, которого он сшиб на ступенях, катился вниз, увлекая за собой голосящих соседей, Клим попытался добраться до встречной лестницы. Но наклонная панель под ним оказалась чересчур скользкой. Слушая нарастающий вокруг гул голосов, Клим, распластавшийся на горке гигантской лягушкой, устремился вниз.

– Уп! – выдохнул он, врезавшись подошвой в подвернувшуюся стойку бронзового светильника.

При таком неожиданном торможении его едва не развернуло боком, но он удержался и понял вдруг, что спасен. Нет никакой необходимости спускаться на эскалаторе, где уже началась настоящая паника. Вместо того чтобы протискиваться через всю эту ошалевшую человеческую массу, нужно просто ехать вниз на собственной заднице. Обогнав седого фраера и его свиту, Клим первым окажется на перроне, вломится в первый попавшийся вагон, а там ищи-свищи ветра в поле.

– И-эх!

Оттолкнувшись как следует, он вновь устремился под горку. Люди по обе стороны разделительной полосы ахнули, их физиономии превратились в размытую полосу, испещренную пятнами выпученных глаз и разинутых ртов.

– Да че ж он такое удумал, батюшки!..

– Милицию, милицию вызывайте!..

– Вечно понажрутся, сволочи, и давай куролесить!..

Догадываясь, что при такой скорости он рискует расшибиться в лепешку, Клим выставил ногу влево, метя подошвой в стремительно приближающийся светильник.

На этот раз торможение прошло неудачно. Клима на всем ходу развернуло, и чтобы не катиться дальше вниз головой, ему пришлось схватиться за фонарь обеими руками.

Находившиеся рядом дружно отпрянули, и лишь один человек подался вперед. Тот самый мужчина, который недавно прикрывался газетой, а теперь вместо нее держал обеими руками направленный на Клима пистолет.

– Дядя? – изумился он, не веря собственным глазам.

Вместо ответа Березюк выпустил в него две пули подряд, одна из которых прошила ореховую панель в сантиметре от головы Клима, а вторая попала ему в предплечье.

Ощущая себя так, словно его с размаху огрели по руке ломом, Клим взвизгнул и отпустил бронзовый столбик, за который цеплялся. Люди по обе стороны от него падали на ступени, барахтались там, валя друг друга с ног, пытались пробиться вверх или вниз, но им некуда было деваться в узких проходах. Лишь вокруг вооруженного Березюка образовалось свободное пространство, и он, пользуясь этим, выстрелил снова.

В этот момент лента эскалатора резко остановилась, дядю качнуло, и пуля, отрикошетив от стены, поразила кого-то на противоположной полосе.

– А-а!.. А-а!..

Дикий вопль раненого вывел Клима из ступора. Отталкиваясь руками и ногами, он все быстрее и быстрее заскользил вниз и уже готов был продолжать спуск кубарем, когда врезался ребрами в очередной светильник.

Это была последняя боль, которую он испытал в этой жизни. Дядины пули гвоздили его как попало, заставляя судорожно вздрагивать на разделительной полосе, а он уже ничего не чувствовал. И не слышал, как истошно орет Березюк, перекрывая всеобщий гвалт:

– Вы свидетели!.. Это была попытка к бегству!..