1
– Лучше бы вы прямо на месте сдохли! – прошипел Сосо. – Все четверо. Не пришлось бы тратиться на всяких медиков-педиков.
Врач, заканчивавший бинтовать Зураба Свангадзе, втянул голову в плечи. Уже заштопанные и перевязанные бойцы беспокойно заерзали на своих матрацах. Затхлый подвал – не лучшая замена больничной палате. А разъяренный Сосо – и вовсе не подарок. Спустившись вниз, он первым делом забрал у хирурга блестящий инструмент, напоминающий вязальный крючок, и собственноручно пошуровал им в ране Вахтанга якобы с целью извлечь оттуда пулю. За минувший час бедняга оклемался, но не слишком радовался этому обстоятельству. Потому что за спиной Сосо маячил угрюмый Гоги, который и голыми руками мог причинить такую боль, что его жертвы порой седели прямо на глазах. Чеченская школа.
– Долго ты еще будешь возиться, Айболит? – спросил Сосо у хирурга. – За те бабки, которые я тебе отвалил, можно покойников воскресить, а ты с живыми никак управиться не можешь.
Судя по завершившей тираду ухмылке, это была шутка, и присутствующие облегченно заулыбались. Даже полукровка по кличке Чача, у которого были перебиты сразу обе голени.
– Я могу идти? – осторожно спросил врач по прошествии десяти тягостных минут. Он был бледен, словно его халат был запятнан его собственной кровью.
– Сколько эти будут теперь валяться? – Сосо кивнул на своих лежащих вповалку бойцов, и они почувствовали себя неодушевленными бревнами, от которых не терпится избавиться хозяину.
– Смотря кто… Вот этот молодой человек, – врач кивнул на Зураба, – сможет встать уже дней через пять. А этот, – палец в хирургической перчатке указал на Чачу, – пролежит не меньше двух месяцев. Это при том условии, что не возникнет никаких осложнений.
– Осложнений не будет, – заверил его Сосо, бросив многозначительный взгляд на Гоги. – Парни молодые, крепкие. На них болячки заживают, как на собаках.
Последнее слово прозвучало как пощечина, заставившая вздрогнуть всех четверых раненых. Стоило врачу исчезнуть за дверью, как они одновременно загомонили, стремясь перекричать друг друга и оправдаться перед своим боссом.
– Кто мог знать, что этот мужик таким ушлым окажется?..
– Я в него трижды успел выстрелить, а он как заговоренный – все пули мимо…
– В следующий раз мы его достанем, батоно!..
– Мамой клянусь, я ему этого не прощу. Удавлю голыми руками…
Сосо поморщился. После недавней отсидки грузинская речь перестала казаться ему родной и близкой, как прежде. А еще он очень болезненно воспринимал запахи, скопившиеся в тесном помещении: тут и спиртное, и чеснок, и пот – все вперемешку. Этот тяжелый дух казался таким плотным, что его хотелось разгрести руками.
На полу валялись окурки, две пустые бутылки из-под водки, комья побуревшей ваты, заскорузлые от крови штаны, свитера, куртки. Настоящий полевой госпиталь. Лазарет. А ведь задача, поставленная перед четверкой, была предельно проста: подъехать в назначенное место и взять наглеца, вздумавшего диктовать свои условия в городе, который Сосо считал своим. Результат? Глаза бы не смотрели на этот результат. Позор, да и только. И эти шакалы еще смеют оправдываться?
– Он пьяным притворился, гад…
– Мы думали: обычный русский алкаш…
– Пистолет у него сам из-за пазухи выпрыгнул, хоп!..
– Как из пулемета стал строчить, честное слово…
– Цх! – прикрикнул Сосо. – Заткнитесь, вы. Все это я уже от вас слышал. Про чудо-ствол, про оборотней… Хватит с меня ваших баек.
Раненые смолкли. Было такое впечатление, словно в подвале внезапно выключили работающее на полную громкость радио.
Переступив через двоих бойцов, Сосо остановился над побелевшим Чачей и поинтересовался:
– Как чувствуешь себя, герой?
Последовавший за боссом Гоги затаил дыхание, являя собой безмолвную тень.
Стараясь совладать со своим немеющим языком, Чача пролепетал:
– Все нормально, батоно. До свадьбы заживет.
– Свадьба – это хорошо, – задумчиво произнес Сосо. – Намного лучше, чем похороны, да?
– Намного лучше, – отозвался эхом Гоги.
Он перестал сдерживать дыхание, и теперь его легкие заработали шумно, как кузнечные мехи: хех-хех-хех. Стоило Чаче закрыть глаза, и ему представился оскаленный волк, готовый впиться в беззащитную глотку. Он с трудом проглотил слюну и попросил:
– Пощади, батоно. Через три недели я буду на ногах, клянусь.
– Три недели? – Сосо кивнул. – Ладно, пусть будет по-твоему. – Он достал из кармана витой шелковый шнур, который иногда использовал в качестве удавки, и уронил его рядом с раненым. – А это тебе на память, чтобы не забывал о своем обещании. Если вдруг почувствуешь, что через три недели не сможешь ходить без посторонней помощи, то лучше не дожидайся, пока за тобой явится Гоги, договорились?
Не дожидаясь ответа, Сосо равнодушно отвернулся и пошел прочь. Сопровождавший его Гоги то и дело оборачивался через плечо, и встречаться с ним взглядом было так страшно, что Чача опять закрыл глаза.
Лежащий рядом с ним шнур походил на свернувшуюся в кольцо змейку, терпеливо ждущую своего часа.