Глава 5. Скорпиус Малфой
Жаль, что битвы со злом не случаются каждый день, потому что вдруг настали обычные учебные будни, от которых хотелось взвыть пуще пьяного Хагрида, ползущего из Хогсмида и натыкающегося на каждую елку у дороги.
А вообще, спасибо бешеному фестралу, что волчат перестреляли. Даже физиономии преподавателей стали краше и приятнее, без гримасы напряжения, словно сейчас кто-то разродится ежиком-мутантом.
Утром в субботу Скорпиус проснулся в самом радужном настроении.
Во-первых, конечно, он все еще ощущал себя одним из спасителей магического мира, и это было приятно. Говорили, что через пару недель состоится торжественное вручение министерских наград всем, кто участвовал в отлове лохматых врагов волшебников. Скорпиус не без самодовольства думал о том, как будет горд папочка, узнав, что его сыночек отличился перед всем магическим сообществом и прославил великую и древнюю фамилию Малфоев.
Во-вторых, вчера объявили о том, что возобновляются походы в Хогсмид и усиленная охрана со школы будет снята вечером в воскресенье. Судя по всему, в этот день гвардия в министерских мантиях разнесет в пух и прах последние норки серых и ужасных зверьков. Значит, опять свобода, можно будет в любой момент сбежать в деревню, проветриться, отдохнуть от школьной атмосферы.
В-третьих, сегодня квиддич. Черт, игра с Гриффиндором — одно из самых ярких событий в школьном году. С этим согласится даже Слизнорт, ни черта не понимающий в квиддиче. Из тех трех матчей, что Скорпиус сыграл с гриффиндорцами, один они все-таки выиграли, но Кубок все равно достался «факультету Уизли». По чистой случайности.
Малфой встал и потянулся, улыбаясь яркому солнцу, что заглядывало в окно. Три однокурсника тоже поднимались, возбужденно переговариваясь. Скорпиус ухмыльнулся себе в зеркале, натянул спортивную мантию, пригладил волосы и поспешил в Большой зал. Интересно, за чью команду будет болеть Лили?
Кстати, о Лили. Скорпиус шел из подземелий и хмурился. Что-то с ней опять происходило, но что, она говорить отказывалась. Нет, она была обычной, они много времени проводили вместе, поскольку Поттер прикинулся сиделкой в больничном крыле. Она много улыбалась, была оживленной, но иногда вдруг застывала, погружаясь в какие-то не особо веселые мысли. Малфою это не нравилось. Очень не нравилось. Он мог предположить, что девушка думает о маме, которую не вернуть, даже если четвертовать всех оборотней. Но что-то подсказывало, что не все так просто.
Скорпиус вошел в Большой зал с ухмылкой на лице, вспомнив, что Дрейк Забини всю оставшуюся жизнь проведет в закрытой палате больницы Святого Мунго, поскольку сдвинулся из-за пережитого болевого шока. Нет, даже быстрая смерть не смогла бы стать более достойной платой за кровь Лили Поттер.
Три четверти зала традиционно было облачено в ало-золотое, поскольку и Рейвенкло, и Хаффлпафф болел за Гриффиндор. Зато слизеринский стол встретил Малфоя дружными хлопками и подбадривающим свистом. Благо, Фауста еще не было в зале, чтобы снять пару десятков баллов.
Из-за стола соперников Скорпиусу помахала Лили, и широко улыбнулся Джеймс. Поттеры сидели рядом, тут же — играющие и не играющие Уизли. У Поттера было чуть грустное лицо — судя по всему, Ксения все еще медленно восстанавливала силы в больничном крыле, иначе с чего бы такое выражение лица, словно всех ежиков мира наголо побрили?!
На миг Малфой остановился, глядя на Лили, которая повернулась к нему на скамейке. На ней был шарф ее факультета, но на груди — зеленая розетка с мерцающей надписью «Скорпиус Малфой». Гриффиндорцы со снисходительными улыбками глядели на это свидетельство измены, а Скорпиус лишь подмигнул девушке, а потом сел за свой стол, чтобы основательно подкрепиться.
— Так, команда, в раздевалку! — скомандовал Тобиас Паркинсон, вставая и поправляя на груди значок капитана. Остальные игроки тоже поднялись и направились к выходу. Их провожал гул голосов за спинами.
Все-таки было высшей справедливостью, что Поттер — ловец, а Скорпиус был вратарем. Было бы затруднительно играть непосредственно друг против друга, как когда-то происходило с их отцами. Малфой знал, что поймать снитч раньше Гарри Поттера удавалось лишь одному игроку, Седрику Диггори, и то по случайности, что уж говорить о шансах Драко Малфоя…
Скорпиус, конечно, никогда не признался бы Джеймсу, но считал, что если бы Поттер уделял больше внимания квиддичу, то мог бы стать еще более великим ловцом Гриффиндора, чем его дед и отец. Хотя, как-то гриффиндорец заикнулся, что после школы хотел бы серьезно посвятить себя квиддичу.
Интересно, а ежики летают на метлах?
В раздевалке Малфой взял свою метлу, любовно проведя рукой по древку, надел щитки и перчатки, сшитые летом на заказ, проверил шнурки и застежки мантии. В это время Паркинсон толкал нудную речь о том, что в этом году Гриффиндору не победить, даже если Поттер вывернется наизнанку. Тобиас не забыл упомянуть Уизли, проехаться по новичку команды-противника — в общем, поднял боевой дух слизеринцев.
Снаружи уже доносился недружный гомон зрителей, но Скорпиус не слушал. Он поглаживал метлу и разминал руки.
На поле, залитом светом, кое-где лежал снег. Солнце было как раз посередине, и не слепило ни одного из вратарей. Зрители оглушили вылетевшие на поле команды, но Скорпиус лишь равнодушно ухмыльнулся. Поймал взгляд Поттера и подмигнул. Тот ответил тем же.
Игра началась. Малфой привычно разместился перед средним кольцом, следя серебристыми глазами за квоффлом и не теряя бдительности в отношении бладжеров. Было неудивительно, что он стал именно вратарем — он умел сосредоточить внимание, распределить его, умел за несколько движений противника понять его намерения. По крупицам собрать информацию и принять мгновенное решение. Обычно это срабатывало. Хотя в школе было несколько Охотников, с которыми было труднее, потому что прочесть их намерения было зачастую сложно.
Скорпиус видел, как перемещается над полем квоффл, мяч постоянно переходил от команды к команде. Бладжеры летали с катастрофической скоростью, но пока никого не ушибли.
И вот к нему устремилась Шарлотта Уизли — девчонка совершенно непредсказуемая. Ее-то бросков Скорпиус обычно больше всего и опасался. И она, белокурая бестия, это знала. Наверное, ее корни, шедшие к вейлам, помогали ей скрывать свои намерения даже от Малфоя.
Трибуны дружно выдохнули, когда бладжер чуть не сбил Шелли с метлы. Девочка увернулась, пасуя мяч Кэтлин Уизли, а та уже бросила в левое кольцо. Скорпиус метнулся, вытянув руку, и отбил мяч, одарив чуть расстроенную Уизли гнусной улыбочкой. Та хмыкнула и полетела прочь.
Малфой с любопытством следил за своими охотниками. Они были не хуже гриффиндорских, даже в чем-то лучше. Защитники обеих команд с силой лупили битами по бладжерам, стремясь сбросить с метлы противников.
Малфой еще три раза отбивал мячи, а вот Уильямс был сегодня явно не в форме.
— Счет пятьдесят-ноль в пользу Слизерина, — кричал комментатор.
Скорпиус видел, как над ним промелькнул Поттер, глаза Джеймса рыскали по полю с холодной методичностью. Кажется, ловец Гриффиндора понимал, что если в ближайшее время не поймает снитч, их команду просто разгромят. Что случилось с Уильямсом?
Ах, ну, да, вспомнил Скорпиус, отбив шестой мяч, но пропустив седьмой — от Шарлотты. Небось, Роза Уизли окончательно кинула мальчика. Или закрутила с другим. С Манчилли, нюхлер тебя покусай! В Хогвартсе, тем более от слизеринцев, тем более от Малфоя, почти ничего не скрыть.
На счете 140:20 гриффиндорцы взяли тайм-аут. Скорпиус лениво потянулся, оглядел трибуны в поисках рыжей головы с зеленой розеткой. Лили чуть хмурилась, но улыбнулась, когда поймала взгляд Скорпиуса. Она сидела не так уж и далеко от колец Слизерина, на самом краю гриффиндорской трибуны, где сейчас царило смятение.
Игра возобновилась, но, кажется, даже тайм-аут не в силах был привести в чувства Майкла Уильямса. Наверное, Хьюго Уизли стоило бы дать капитану битой по голове, может, мозги — если они у того есть — встали бы на место.
Еще шесть мячей из восьми Малфой отбил. Один чуть не вывихнул ему плечо, но слизеринец даже не поморщился. Счет стал просто угрожающим для Гриффиндора: 180:40.
В тот момент, когда охотники Слизерина устремились в очередной раз к кольцам раскисшего окончательно Уильямса, трибуны издали дружный вздох.
Джеймс Поттер увидел снитч. Это было видно по тому, как гриффиндорец напрягся на метле, как поджал ноги, устремляясь куда-то в только ему видную точку, где была желанная победа.
А потом был общий рев трибун, когда Джеймс схватил снитч. Но Малфой был просто ошеломлен — потому что за секунду до того, как пальцы гриффиндорца сжались вокруг мячика, Хелена Эйвери забила квоффл в кольцо Гриффиндора.
Трибуны затихли, как и игроки. На табло сверкали пугающе неожиданные цифры: 190:190. Игра закончена. Но никто не победил.
— Ничья!!! — заорал кто-то в микрофон, словно пробуждая стадион. Гомон, шум, свист, крики. — Впервые в истории Хогвартса — ничья!
К Малфою подлетел Джеймс Поттер со снитчем в кулаке. Он улыбался и протягивал руку. Скорпиус тоже улыбнулся и пожал ладонь друга.
Они вместе шли после игры к школе. Их нагнала Лили и обняла сразу обоих, весело смеясь.
— Это невероятно! — улыбалась она, взяв обоих парней за руки. — Вы играли просто блестяще!
Друзья улыбались и молчали, переглядываясь над рыжей головой девушки.
Ничья, гиппогриф тебя затопчи! Это событие стоит того, чтобы его отметить.
Кажется, Поттер думал о том же, но промолчал, взглянув на сестру. Малфой поднял светлую бровь, чуть прищурившись. А что, это идея…