на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



Глава 6. Гермиона Уизли

Гермиона вышла из открытого для нее камина Минервы МакГонагалл и сразу рассказала о Маховике Времени, что у нее был на третьем курсе, чтобы директор не сомневалась в том, кого впустила на территорию школы. Вообще, Хогвартс стал совершенно закрыт с тех пор, как в газетах официально объявили о нашествии оборотней, но профессор МакГонагалл и в школьные годы делала для Гермионы исключения. Что уж говорить о нынешнем времени, когда все так непросто и запутанно, когда каждый член семьи Поттеров, да и Уизли, находился в большей, чем остальные, опасности.

— Простите, профессор, что не пришла, как обещала, сразу после обеда, — Гермиона смахнула палочкой пепел с мантии. — Альбус заболел…

— Заболел? — МакГонагалл тут же встревожилась и обернулась к Дамблдору. Но на полотне лишь пустовало кресло — видимо, директор отправился на один из своих многочисленных портретов.

— Да, простудился. В этом есть и моя вина, — Гермиона смущенно улыбнулась. — Мы с ним утром играли в снежки, видимо, тогда он и простыл. У него поднялась температура, и начался насморк… Ничего страшного, я напоила его уже зельями, к утру, думаю, ему станет лучше…

— Надеюсь. Если что — то обязательно сообщите, мадам Помфри может осмотреть его, — МакГонагалл сложила на столе бумаги и поднялась. — Вы хотите поговорить с детьми здесь?

— Нет-нет, думаю, мы прогуляемся…

— Хорошо, тогда домовики передадут мистеру и мисс Уизли, что вы ждете их в Холле.

Гермиона кивнула и покинула кабинет. Слишком часто за последние два месяца она в нем бывала.

Вечерний Хогвартс был немного пустынен, в коридорах почти не было студентов. Те, что попадались по пути, с легким изумлением провожали Гермиону взглядами.

Она надеялась, что не придется беспокоить мадам Помфри, и Альбус поправится. Ведь это всего лишь детская простуда. Хотя для Гарри это была катастрофа — он буквально не отходил от сына с тех пор, как за завтраком потрогал его лоб. Это была просто простуда, но для Гарри, который раньше полагался во всем на Джинни, это было чуть ли не последствием непростительного заклятия. Поэтому Гермиона не смогла поехать в Хогвартс, как планировала. Но, когда она уходила, Альбус уже просто спал, температура почти упала, поэтому оставила она Поттеров почти со спокойным сердцем.

— Мама! — к ней подошел Хьюго — не в мантии, а в куртке и джинсах. Видимо, в выходные он всегда так одевался, Гермиона никогда не задумылась об этом. Она поцеловала сына в щеку, поражаясь, как быстро он растет, — ей уже приходится тянуться к нему. Такой же длинный и нескладный, как Рон. Рон…

— Как у тебя дела, Хью? Как учеба?

Он лишь махнул рукой, неопределенно пожав плечами. Значит, все в порядке. Он так внешне похож на Рона, но характером был скорее Грейнджер, чем Уизли. Он напоминал Гермионе ее отца.

— А у тебя как дела, ма? От папы ничего не было? — Хьюго внимательно посмотрел на нее, почесывая рыжую макушку. Гермиона покачала головой.

— А вот и я! — с лестницы сбежала Роза, по пути застегивающая мантию. В руке она почему-то сжимала палочку и была какой-то… взъерошенной.

— Привет, дочка, что-то случилось? — Гермиона обняла Розу. Ее взрослая, такая самостоятельная девочка.

— Нет, все нормально. Тут… кое с кем поспорила, — Роза улыбнулась и взяла маму за руку. — Идем? Эльф сказал, что нужно одеться тепло — значит, на улицу?

Втроем они вышли на залитый светом двор — снег кое-где растаял, но все равно белым полотном освещал землю, еще недавно черную и неприглядную. В стороне студенты играли в снежки, весело смеясь.

Их проводил взглядом мракоборец, Гермиона кивнула ему, тот ответил и, кажется, успокоился, хотя все равно бродил рядом с палочкой наизготовку. Поможет ли это уберечь детей? Гермиона на это надеялась.

Роза подошла к скамейке в парке, откуда было видно Гремучую Иву, смахнула снег и высушила ее палочкой.

— Прошу садиться, — улыбнулась она и первой опустилась на скамейку. Гермиона села рядом, а Хьюго колонной высился перед ними, сложив на груди руки. Рыжие волосы падали ему на лоб — Гермиона подумала, что надо бы посоветовать сыну постричься. А Роза похудела, хотя была все такой же хорошенькой. Сама Гермиона не была такой ни в возрасте дочери, ни после. Распустился ее цветочек, ее доченька.

Гермиона часто сожалела, что Роза вышла такой похожей на нее. Не внешне — характером. Потому что слишком много дочь пыталась взвалить в свои шестнадцать на свои хрупкие плечи. Пыталась быть взрослой и сильной, хотя никто этого никогда от нее не ждал.

Сколько себя помнила Гермиона, Роза с детства старалась сама принимать решения, самые разные — начиная с цвета нового платья на пятый день рождения и количества крема на именинном пироге и заканчивая предметами ЖАБА и вопросами своих отношений с мальчиками. Самостоятельная Роза.

— Мама, папа тебе писал? — она смотрела на Гермиону понимающими глазами, но все-таки была на ее лице надежда — надежда ребенка на исполнение заветного желания.

— Нет.

— Мне он тоже ничего не ответил, даже не знаю, дошло ли до него мое письмо, — Роза перевела взгляд на руки, а потом на Хьюго. — Мы вот тут думали, почему он ушел… Он ведь говорил с тобой?

— Ну, да, — Гермиона грустно улыбнулась детям.

— И что? Как он объяснил свой уход? — Хьюго чуть насупился, переминаясь с ноги на ногу. — Ну, кроме того, что боится навредить нам…

— Ох… — Гермиона не знала, как облечь в слова то, что она была должна им сказать. Мягко, чтобы они поняли отца, чтобы поняли его уход. — Мне он сказал то же, что и вам. Что боится за нас…

— А точнее — себя? — поправила мать Роза, поджав губы.

— Да, так будет, наверное, точнее, — кивнула Гермиона. Тяжело говорить под пристальными взглядами детей. Им нельзя врать, но и сказать правду — нельзя. Сказать, что на ее теле еще затягивались раны от его лап и рассасывались синяки от его объятий. — Вы же понимаете, что папе сейчас нелегко…

— И он посчитал, что, порвав все связи с прошлой жизнью, ему будет легче, — тихо произнесла Роза. Милая, все понимающая Роза. Как рано мы заставили тебя повзрослеть. — Глупо.

Гермиона промолчала, не зная, что ответить.

— Мам, что он еще говорил? — Хьюго чертил ботинком узоры на промерзшей земле. — Он вернется?

— Нет, я думаю, что нет, — Гермиона знала, что это жестоко, но в этом вопросе она обещала себе быть честной с детьми. — С ним разговаривал Гарри…

— Да… Раз даже дяде Гарри не удалось его вернуть… — пробормотала Роза, а потом посмотрела на маму. — Где он сейчас, наш папа?

— Не знаю. Он не позволяет нам этого знать, но, уверена, что если ему будет плохо, он попросит о помощи, — Гермиона говорила это действительно уверенно. Это же Рон, он не может не обратиться за помощью. Он всегда так делал. Но ведь он всегда возвращался…

— Значит, это не ваша обычная ссора, — Хьюго грустно вздохнул и все-таки сел — между Розой и матерью. — У папы вышел легкий сдвиг в мировоззрении…

— Хьюго! — укорила брата Роза. — Не говори так, папе тяжело!

— А нам не тяжело? — фыркнул мальчик, тут же вставая. — Мог бы и зайти к родным детям прежде, чем удариться в бега… Вот дядя Гарри почему-то никуда не удрал, хотя ему не легче…

— Он не стал оборотнем, как папа, — тихо заметила Роза, глядя на Хьюго. — Ему не от кого бежать…

Гермиона промолчала. Гарри было от кого бежать так же, как и Рону. Но ни тому, ни другому было не убежать от себя. Только Гарри привык жить с этим, а Рон… Рон был другим. И, наверное, выбрал самый подходящий в такой ситуации ему самому вариант. Просто уйти. Как сказала Роза, оборвать все связи с прошлым Роном, и создавать мир нового Рональда Уизли.

— Дядя Гарри ни от кого и никогда не убегал…

— Хьюго!

— Тихо, ребята, — Гермиона примирительно положила руку на плечо сына. — Дело не в Гарри и не в храбрости. Просто так случилось. Ваш папа принял решение. И мы должны принять его. Оно нам не нравится и даже причиняет боль, но мы ничего не можем с этим сделать…

— Можем! — Хьюго поднялся, сердито глядя на Розу. — Нужно найти его и заставить его вернуться! Какая нам разница, оборотень он или вампир?! Да хоть полтергейст! Он же наш отец!

— Хью, даже если мы сможем его найти, в чем я сомневаюсь, — терпеливо говорила Роза, — мы не сможем заставить папу вернуться. Он. Принял. Решение. Мама правильно говорит — мы должны если не понять, то принять это. И надеяться, что он вернется. Или же… что он будет счастлив…

Сильная девочка. Роза, как же ты смогла найти в себе такие силы, чтобы переступить через свою любовь к отцу и подумать о нем самом?

— Он не будет счастлив без нас! Без мамы! Без дяди Гарри! — возмутился Хьюго.

— Но мы можем пожелать ему этого счастья, — сказала Гермиона, глядя на возмущенного сына. — Потому что ничего не можем исправить… это его решение.

— Мама, почему? Почему ты так легко смирилась? — Хьюго недоверчиво смотрел на Гермиону. — Почему отпустила его?

— Потому что я люблю вашего папу, — просто ответила она, зная, как неестественно глупо звучит ее ответ для пятнадцатилетнего сына. Вот Роза ее понимала — Гермиона видела это по глазам девушки.

Хьюго промолчал, кинул взгляд в сторону замка, где в окнах уже горел свет.

— Прости, мама, — он пожал плечами. — Наверное, это ваше дело… Я пойду, обещал Шелли, что до ужина помогу ей с Заклинаниями.

— Хорошо, сынок, — Гермиона поцеловала наклонившегося к ней мальчика. — Береги себя. И передавай привет ребятам Уизли.

Хьюго кивнул, махнул на прощание большой рукой и пошел к замку, понуро опустив плечи.

— Мама, ты не огорчайся, он просто пока еще не привык…

Гермиона обернулась к дочери. В сгущающихся сумерках глаза Розы стали почти черными.

— Да мы все еще не привыкли, Роза, — она обняла дочь за плечи. — И ты не привыкла, просто почему-то решила, что не должна этого показывать… Я не знаю, когда мы с твоим папой упустили момент, что не смогли показать тебе, что ты не должна так быстро становиться взрослой.

Роза грустно улыбнулась, целуя мать в щеку:

— Может, вам не нужно было заводить Хьюго? Или же тебе — выходить на работу, когда ему было лишь четыре…

— Да, наверное, ты, как всегда, права, — Гермиона согласно кивнула.

Но тогда все казалось правильным. Она не хотела сидеть дома, она мечтала реализовать себя, работать в Министерстве, иметь не только семью, но и удавшуюся карьеру. Она не хотела судьбы Джинни. Плоха ли была судьба Джинни, которая всю себя посвятила мужу и детям, дому? Нет, не плоха, наверное. Но для Гермионы это было недопустимо. Она не могла отказаться от себя самой. — Ты всегда смотрела за Хьюго, словно между вами был не год, а как минимум пять…

— Потому что он вечно все путал, попадал в переделки и безобразничал, — усмехнулась Роза. — А еще был папа, который приходил с работы раньше тебя…

— Прости меня, дочка…

— Нет, все хорошо, правда… — Роза отстранилась и улыбнулась матери. — Я не представляю себя другой, понимаешь? Иногда хочется быть просто любимой доченькой, девочкой, которую все оберегают и защищают… Но — иногда, когда очень устаю… Но мне нравится быть собой… Потому что… моя жизнь полная до краев. У меня есть, о ком заботиться, причем с избытком… У меня есть друзья, которые всегда помогут… Я чувствую себя нужной…

— Ох, Роза… — Гермиона покачала головой. — А для себя-то ты когда жить будешь? Кстати, как твой роман с Майклом Уильямсом?

Роза отвернулась, пряча легкую улыбку:

— Да никак. Мы решили остаться друзьями…

— О, верю, он был в восторге, — рассмеялась Гермиона, вспомнив пламенное лицо светловолосого мальчика, приходившего в июле поздравлять Розу с днем рождения. — А почему так? У тебя есть кто-то другой? Или просто нет ни на кого времени?

Роза хитро взглянула на мать, снова позволяя себя обнять:

— Время найти не трудно… Трудно найти человека, который бы меня выдержал больше пяти минут.

— Не верю, что в школе нет таких ребят.

Роза молчала, но Гермиона чувствовала, что дочь над чем-то размышляет.

— Мам, а бывает такое: что человек тебе нравится и одновременно пугает?

— Хм, не знаю, смотря какой человек и почему он тебя пугает, — Гермиона насторожилась. — Это ты о ком?

— Да есть у нас один такой в школе, — Роза смутилась. — Мне иногда кажется, что он просто чудовищно несчастен.

— Почему?

— Потому что у него нет счастливых воспоминаний, — девушка села прямо, глядя на мать. — Ведь так не бывает! Должны быть, он, мне кажется, просто не видит их. Или не позволяет себе увидеть… Но зачем это надо? Да и кому? Ведь это счастливые воспоминания!

Гермиона грустно опустила глаза, вспоминая прошедшую ночь. Гарри. Гарри Поттер не видел своих счастливых воспоминаний. Он их все забыл, потому что его год за годом заставляли их забыть. Он думал, что у него нет счастливых воспоминаний, а Гермиона будто открыла ему глаза на них. Таким он выглядел в эту ночь, когда она проснулась от его стонов за стеной. Она поспешила в комнату, боясь того, что увидит. А потом он жутко кричал, мечась по кровати и плача во сне.

Было ли когда-нибудь с ним что-то подобное за прошедшие годы с Джинни? Гермиона была уверена — не было. Уверена, что Джинни своей любовью заслонила его сердце от кошмаров и снов, что она своими объятиями дарила Гарри покой хотя бы ночью.

И Гермиона сама не заметила, как подарила Гарри свои объятия, свою защиту. Оказывается, она тоже могла защитить Гарри от его прошлого, хотя, по сути, в последние дни они избегали друг друга.

Странно было начинать все с начала, стоя посередине. Казалось, что они просто хорошие знакомые или родственники, не очень близкие и не очень-то родные. Но ночью, когда она рассказывала Гарри о том, что хранила ее память, они словно снова проходили долгий путь их дружбы. Только уже без Рона.

— Роза, я не знаю, что за мальчика ты такого нашла, — Гермиона улыбнулась дочери, — но если он тебе нравится, ты можешь попытаться помочь ему. И себе заодно… Наверняка у него есть счастливые воспоминания, но ему надо помочь вспомнить их. Или же… создать новые.


Горацио: | Паутина | Глава 7. Тедди Ремус Люпин