38

Потом я позвонил Джону Бартону. Он был хозяином полиграфической компании на севере.

— Джон, это Билейн…

— Рад слышать вас, Ник. Как продвигается дело?

— Не особенно, Джон. Мне нужна дополнительная информация об этом Красном Воробье.

— Мы хотим сделать Красного Воробья эмблемой нашей компании. Сделать его популярным. Но прошел слух, что где-то есть еще другой Красный Воробей. Нам надо выяснить, так ли это.

— И это все, на чем вы основываетесь?

— Да… ну, может, еще… какое-то предчувствие…

— Вы когда-нибудь видели этого Красного Воробья?

— Я слышал, что он был замечен.

— Вы слышали? Где вы слышали?

— Источники секретные. Я не могу их раскрывать.

— Допустим, я найду птицу. Что мне с ней делать? Посадить в клетку?

— Нет, просто представьте мне убедительные доказательства. Чтобы удовлетворить мое любопытство.

— А если я не смогу найти птицу?

— Если она есть, вы ее найдете. Я верю в вас.

— Слушайте, это самое мутное дело, с каким мне приходилось сталкиваться.

— Я всегда внушал людям, что вы великий детектив. Вы это докажете. Вы найдете Красного Воробья.

— Хорошо, Джон. Я займусь этим. Но я уже не юноша. Я просыпаюсь усталым. Хватка у меня уже не та.

— Вы в расцвете сил. Вы справитесь.

— Хорошо, Джон, попробую…

— Прекрасно!

Я положил трубку. Так, понятно. Но с чего я начну?

Я решил, что с ближайшего бара.

Было часа 3 дня. Я нашел свободный табурет и сел. Подошел бармен. Какой-то неприкаянный. У него не было век. А на ногтях нарисованы маленькие зеленые крестики. Псих какой-то. Никуда от них не денешься. Мир по большей части безумен. А там, где не безумен, — зол. А где не зол и не безумен, — просто глуп. Никаких шансов. Никакого выбора. Крепись и жди конца. Тяжелая работа. Тяжелее не придумаешь. Я заставил себя поглядеть на бармена.

— Шотландского с водой, — сказал я. Он ни с места.

— Шотландского с водой, — повторил я.

— А, — сказал он. И засеменил прочь.

Я увидел, как она вошла, краем глаза. Почему говорят «краем глаза»? У глаза нет краев. Словом, я увидел, что она вошла. Старая подруга. Села справа от меня.

— Привет, растяпа, — сказала она. — Угостишь?

— Конечно, крошка. Это была Леди Смерть.

— Эй! — крикнул я бармену. — Сделай два!

— А? — сказал он.

— Пожалуйста, два шотландских с водой.

— А, ладно, — сказал он.

— Что поделываешь, толстяк? — спросила Леди.

— Распутываю дела, как всегда.

— То есть медленно или безрезультатно.

— Нет, крошка, нет, понимаешь, я лучший сыщик в Лос-Анджелесе.

— Тоже не бог весть что.

— Да уж потрудней, чем масло левой рукой сбивать.

— Не похабничай со мной, толстяк, или я тебя вывинчу, как лампочку.

— Извини, крошка, нервы. Надо выпить. А бармен уже ставил перед нами стаканы.

— Что у тебя с веками? — спросила его Леди.

— Газовая колонка утром взорвалась…

— Как же ты будешь спать сегодня?

— Обмотаю голову полотенцем.

— А сейчас не можешь? — спросил я.

— Зачем? — спросил он.

— Да так… — Я заплатил за виски. Я поднял стакан. Леди подняла свой.

— Будем здоровы, — сказала Леди.

— Будем, — сказал я. Мы чокнулись и выпили. Я заказал по второму…

Мы просидели минут 30, прежде чем вошел новый посетитель. Тоже женщина. Она вошла и села на табурет слева от меня. Две женщины — это значит вдвое больше неприятностей, чем одна женщина. Теперь неприятности у меня были с обеих сторон. А я посередке. В пролете.

Второй женщиной была Джинни Нитро.

Я заказал бармену еще одно виски с водой.

— Ники, — шепнула она, — мне надо с тобой поговорить. Что это за стерва с тобой сидит?

— Ни за что не догадаешься, — сказал я. Тут мне зашептала Леди Смерть:

— Это что за стерва?

— Ни за что не догадаешься, — сказал я. Подали стакан, и Джинни его осушила.

— Так, — сказал я, — кажется, пора вас представить… Я повернулся к Леди Смерти.

— Леди, это Джинни Нитро… Потом я повернулся к Джинни.

— Джинни, это — Леди… Леди…

— Леди Кранк, — подсказала Леди. Они уставились друг на дружку.

А это может получиться интересно, подумал я. И сделал знак бармену, чтобы он нам налил…