26

Я ошибся. В кабинете никого не было. Я обошел его кругом и сел за стол.

У меня было странное чувство. Все как-то не складывалось. Почему, например, в приемной у адвоката человек читал газету вверх ногами? Ему полагалось сидеть у психиатра. А может, только наружные страницы газеты были напечатаны вверх ногами, а он читал внутренние, напечатанные нормально?

И есть ли Бог? И где Красный Воробей? Вопросов передо мне стояло много. Вылезти утром из постели — все равно что уткнуться в глухую стену Вселенной. Может, лучше пойти в стриптиз-бар и засунуть пять долларов в трусики? Забыться. Или пойти на боксерский матч, посмотреть, как два мужика мудохают друг друга?

Но жизнь в человеке держится болями и бедами. Или стараниями избежать боли и бед. Это занятие ежедневное и на целый день, иногда и ночь, и не приносит отдыха. В последнем моем сне я лежал под слоном, я не мог пошевелиться, а он вываливал на меня одну из самых больших какашек, какие бывают в природе, и она уже почти упала, но тут мой кот Гамбургер прошел по моей голове и я проснулся. Расскажешь этот сон психиатру, и он сочинит из него что-то ужасное. Раз ты ему столько платишь, он обязан постараться, чтобы тебя стало тяжело на душе. Он скажет тебе, что какашка — это пенис и что ты либо боишься его, либо хочешь его, — словом, какую-нибудь такую ахинею. В действительности же он сам боится или хочет пениса. А это просто сон про большую слоновью какашку, только всего. Иногда вещи именно таковы, какими кажутся, и нечего огород городить. Лучший толкователь сна — тот, кто его видел. А деньги держи в кармане. Или поставь на хорошую лошадь.

Я врезал саке, неподогретой. Уши у меня вздрогнули, и я почувствовал себя немного лучше. Мозг мой стал разогреваться. Я еще и мертв, я только в стадии быстрого распада. А кто не в ней? Мы все одной дырявой лодке, подлизываемся к жизни.

Возьмите, например, Рождество. Ага, возьмите его отсюда к черту. Человек, который его придумал, не таскал с собой лишнего багажа. А нам, остальным, надо сперва от барахла избавиться, чтобы выяснить, где мы есть. Ну ладно, не где мы есть, а где нас нет. Чем больше ты выкинул барахла, тем больше ты увидишь. Тут все наоборот. Иди задом, и нирвана вскочит тебе на колени. Обязательно.

Я еще врезал саке. Я приходил в себя. Выходил из виража. Яйца наотлет. Я Ник Билейн, суперсыщик.

Потом зазвонил телефон. Я взял трубку, как всякий нормальный человек взял бы трубку. Ну не совсем. Иногда телефон напоминает мне о слоновьей какашке. Столько всякого говна из него слышишь Конечно, телефон он и есть телефон, а вот что идет через него — это другое дело.

— Вшивый из тебя философ, — сказала Леди Смерть.

— Какой есть, — ответил я.

— Люди живут иллюзиями, — сказала она.

— Ну. А что еще есть кроме?

— Конец иллюзий, — ответила она.

— Скажи пожалуйста, — сказал я.

— Сам скажи. Долго ты будешь валандаться с Селином?

— У меня все в ажуре, крошка.

— Просвети меня, толстяк.

— Давайте встретимся у Муссо завтра в 2.30 пополудни.

— Хорошо. Но смотри если у тебя ничего нет. Или есть?

— Крошка, я храню свою секрецию.

— Это еще что такое?

— Извините, я хотел сказать: секреты.

— Надеюсь, что они у тебя есть…

— Жизнью могу поклясться.

— Ты уже это сделал, — сказала Леди Смерть и повесила трубку. Я положил трубку, поглядел в пустоту. Взял из пепельницы потухшую сигару, зажег, закашлялся.

Потом взял трубку и набрал номер Селина. После четырех гудков он ответил:

— Да.

— Сэр, вы выиграли двухфунтовую коробку вишни в шоколаде и бесплатную поездку в Рим.

— Не знаю, кто ты, но не засирай мне мозги.

— Я Ник Билейн…

— Конфеты я возьму…

— Нам надо встретиться у Муссо, завтра в 2.30 пополудни.

— Зачем?

— Ты появись, французик, и твоим неприятностям придет конец.

— Ты угощаешь?

— Да.

— Приду… — Он повесил трубку. Никто уже не говорит «до свидания», ни одна душа. Я поглядел на саке. А потом выпил.