4
Май стоял теплый, солнечный, а в первых числах июня задули северные ветры, начались дожди.
Так как занятия в училище давно окончились, Стрешнев сидел дома. Однообразные, тревожные разговоры домашних и заунывный шум дождя усиливали и без того тяжелое настроение. Томила, угнетала неизвестность. Ведь скоро год, как было послано прошение министру внутренних дел, а до сих пор – никакого ответа. Стрешнев нервно ходил по комнате, до боли сжимая пальцы: «Пусть новая ссылка, но только бы не это мучительное ожидание…»
Раздался звонок. Кто-то несколько раз дернул внизу за ручку.
Лиза приподнялась над книгой.
– Это чужие! Уж не от исправника ли? – с испугом спросила она.
– Не волнуйся, Лизок. Тебе нельзя волноваться… Я думаю: что бы ни случилось – все к лучшему. Так надоело ждать.
Хлопнула дверь, и в передней послышался спокойный голос нянюшки:
– Дома, дома, проходите, пожалуйста.
В дверях появился взволнованный, с зонтом в руках Циолковский.
– Извините меня, друзья, прибежал поделиться нежданной новостью – вызывают в Москву. Надо ехать незамедлительно.
– Присаживайтесь, Константин Эдуардович, присаживайтесь, – пожимая ему руку, обрадованно заговорил Стрешнев. – По какому же делу вас?
– Помните, я говорил вам о визите Голубицкого. Видать, он сдержал обещание. Приглашают в Московское общество любителей естествознания. Предлагают выступить с сообщением о цельнометаллическом аэростате… Просят приехать срочно, так как в конце июня рекомендовавший меня профессор Столетов должен отбыть за границу.
– Это чудесно, дорогой друг, я очень рад за вас.
– Это замечательно! – воскликнула Лиза. – Наконец-то вам предоставляется возможность заявить о своих трудах публично.
– Заманчиво, а все же боюсь, друзья, – сбивчиво продолжал Циолковский. – Ведь тут соберутся многие ученые. Как же я, почти глухой, буду им докладывать?
– Но другого случая может не быть, – сказала Лиза. – А вы говорили, что готовы защищать свой проект где угодно.
– Да, да, конечно, говорил… Я верю в него.
– Тогда чего же смущаться? Вон «народовольцы» шли на смерть…
– Лиза, Лизок, ты, кажется, увлекаешься, – остановил жену Стрешнев.
– Нет, нет, – возразил Циолковский. – Елизавета Павловна права. Я должен действовать решительней. И я не боюсь. Только вот глухота…
– А когда ехать? – спросил Стрешнев.
– У меня проект и новая модель совершенно готовы. Собираюсь завтра. Пришел попрощаться.
– В добрый путь! – сказала Лиза, вставая и пожимая Циолковскому руку. – В добрый путь!
– Желаем большого успеха! – обнял его Стрешнев.