Рисунок Р. Авотина

Он все-таки отделался от противника, но и сам был измотан до предела. Он устроился на утесе и дежурил всю ночь напролет. Изможденный, почти ко всему безразличный, израненный. Он замер, а его огромное, подобное блюду ухо медленно вращалось, исследуя поверхность планеты и черное небо. Ничто на планете не двигалось, за исключением одного неуничтоженного мелкого объекта, скребущегося сейчас в пещере. Это хорошо, когда ничто не двигается. Ненавидеть звук и движение было частью его естества. Вот только с этой отвратительной штукой в пещере до наступления рассвета покончить не было никакой возможности Она бормотала там, в скалах: — Помогите мне! Или все умерли? Вы что, не слышите меня? Я Сойер… Сойер вызывает кого-нибудь!.. Сойер вызывает кого-нибудь!..

Бормотание было беспорядочным, неровным. Холод просачивался повсюду. Солнце зашло, и на двести пятьдесят часов воцарилась почти непроглядная тьма. Ее нарушал тусклый свет ближайшей планеты да блеск звезд…

…Враг предпринял атаку на его владения после полудня — вторгся нагло, без каких-либо обманных маневров или оскорбительного и ненужного обстрела. Он, разумеется, уничтожил — быстро и без труда — вначале большого и громоздкого врага, передвигавшегося на гусеницах, а затем уже мелких, россыпью бросившихся прочь из его обширного чрева. Истребил их спокойно и методично одного за другим. Лишь одному, последнему, удалось добраться до пещеры и скрыться в глубоком туннеле за расщелиной.

Теперь Он ожидал — враг должен был появиться сам С удобной позиции на вершине утеса местность просматривалась на многие мили вокруг — кратеры, расщелины, бесплодная пыльная пустыня, простиравшаяся к западу, угловатые очертания Святилища около башни, являвшейся центром мира.

Пещера находилась у подножия утеса всего в тысяче ярдов от места, где он — сидел. Так что ему достаточно было держать вход в пещеру под прицелом своих пулеметов и катапульт, лишив укрывшегося там врага единственной возможности улизнуть.

Он выдерживал несвязные бормотания в эфире так же стойко, как переносил боль своих ран. Вот уже в течение многих восходов боль не ослабевала — раны не заживали.

— Полковник Обри, это Сойер. Ответьте!.. Я нахожусь в ловушке на складе обеспечения. Все остальные погибли. Он атаковал, как только мы приблизились. Обри от Сойера… Обри от Сойера… Слушайте… У меня остался только один баллон кислорода — вы слышите?! Только один!!! Полковник, ответьте мне!!!

Вибрация в скале — больше ничего, — лишь она нарушала священный покой мира, который Он охранял. Противник был уничтожен. Остался лишь этот агрессивный моллюск в пещере. Но так или иначе, враг нейтрализован и не двигается…

Он ненавидел ночь, ибо она лишала пищи его батареи. В течение дня Он жадно поглощал солнечные лучи, набираясь сил для долгого бдения в темноте, но, когда наступал закат, снова терял силы, и голод был самым острым из его чувств. Хорошо еще, что эта ночь выдалась спокойной, мирной. Можно было сберечь энергию и защитить свои агрегаты от холода. Ведь стоит ему проникнуть через слои теплоизоляции, термические датчики начнут обжигать мозг сигналами предупреждений, и тогда страдания станут уже невыносимыми. У него остались лишь две радости: бой и алчное поглощение энергии солнца.

Защитить Священное Место, восстановить покой мира, убить врага было наслаждением битвы. Это чувство могло умереть только с ним самим…

— Помогите мне!.. Помогите мне!.. Я капитан Джон Харбин Сойер из Корпуса Автокиберов, секция обучения и программирования, участник Шестнадцатой Лунной Экспедиции по спасению. Неужели на Луне нет никого живого? Слушайте меня!.. Я болен… Я нахожусь здесь уже бог знает сколько дней… в скафандре… Он весь провонял насквозь… Вы когда-нибудь жили в скафандре несколько дней?..

…Если враг проникал в периметр зоны, его следовало уничтожить — это было главной истиной, которую он постиг. Только целители могли, ничего не опасаясь, передвигаться по всей охраняемой им территории, но они больше не приходят. Он не мог ни вызвать их, ни даже отличить от врагов, узнать, потому что был ранен.

Через час враг в пещере начал двигаться. Он услышал слабые шаркающие звуки, которые проникали сквозь скалы. Автоматически включились более чувствительные датчики и определили направление звука — враг медленно направлялся к выходу из пещеры. Он навел легкий пулемет на черное отверстие у подножия залитого земным светом утеса, выпустил очередь трассирующих пуль и увидел, как они ярко и беззвучно рассыпались вокруг входа.

— Грязный ублюдок, оставь меня в покое! Чертов молох, я же Сойер!.. Неужели ты не помнишь? Я тренировал тебя десять лет назад. До меня ты был несмышленым новобранцем, просто немым автокибером-новобранцем… который обладал огневой мощью полка. Дай мне пройти!..

Враг снова пробирался к выходу. И снова беззвучная очередь пулеметного огня лизнула вход в пещеру.

Скала опять завибрировала:

— Я твой друг. Война кончилась. Уже несколько месяцев назад… земных месяцев. Неужели ты не понимаешь этого, Ворчун! «Ворчун» — так мы назвали тебя в те дни, когда ты был новобранцем, — до того, как научили тебя убивать… Ты — мобильный автокибер огневого управления… Ворчун, неужели ты не узнаешь своего папу, сынок?

Вибрация раздражала все больше. Разгневавшись, Ворчун развернулся на утесе, совершив массивным телом грациозный маневр. Урча моторами, съехал на равнину, снова развернулся, тяжело покатился вдоль склона, пересек площадку и притормозил в пятидесяти ярдах от входа в пещеру. Гейзеры пыли взметнулись из-под его гусениц и упали, как капли воды в безвоздушной ночи. Он снова прислушался. В пещере было тихо.

— Отойди, сынок, — возобновилась вибрация. — Дай папочке уйти с миром…

Он нацелил легкий пулемет в центр черного отверстия пещеры и выпустил две сотни трассирующих. Подождал. Внутри ничего не двигалось. Он заколебался: не использовать ли радиационную гранату? Но раздумал — его арсенал быстро истощался, — развернулся и тяжело покатил назад вдоль равнины, чтобы продолжить наблюдение с утеса. Отдаленное движение за пределами второй половины мира, отзвуки которого были почти на пределе чувствительности датчиков, привлекло его внимание. Но пока оно было слишком отдаленным, чтобы тревожиться.

Штуковина снова заскреблась в пещере.

— Меня задело, ты слышишь?.. Меня задело… Куском разбитой скалы… Всего лишь маленькая утечка, но заплата не держит… Мой скафандр!.. Обри от Сойера… Обри от Сойера… Центру управления и базе контроля от Лунохода—шестнадцать… Примите сообщение… Нужно изменить ход операции… Меня подстрелили… Помогите!..

Вибрация снова перешла в хныкающие звуки. Он расположился на утесе. Его активаторы отдыхали в бездействии, которое было полно терзающей боли. Ворчун терпеливо дождался рассвета.

Звуки движения на юге нарастали. Они приближались к внешней границе его мира. Вскоре звуки начали раздражать наиболее чувствительные из датчиков. Из живота автокибера беззвучно появился бур, глубоко ввинтился в скалу, затем снова исчез. Ворчун, опустив сверхчувствительный датчик в скважину, тщательно вслушивался.

Слабое мурлыканье в скале смешивалось с хныканьем из пещеры. Он сравнил мурлыканье с записями из блока памяти. Сомнений не было — звуки исходили от движущегося сюда объекта. Он попытался послать импульс-запрос: «Свой или чужой?», но запрашивающее устройство не работало. По инструкции в этом случае движение надлежало расценивать как приближение врага. Но пока враг находился вне досягаемости его оружия.

— Луноходу—шестнадцать от командного вездехода… Дайте нам сигнал!.. Конец передачи… Прием…

Ворчун ждал ответа из пещеры — он знал, что подразделения врагов часто обменивались между собой похожими вибрациями. Но ответа не последовало. Вероятно, длинноволновое излучение не могло проникнуть в пещеру.

— Спасатель—шестнадцать, говорит командный вездеход Обри… Я полагаю, ваше радиооборудование неисправно. Если слышите нас, имейте в виду: мы остановимся в пяти милях от отрога и выпустим автоматическую ракету в зону Ред-ред. Головка представляет собой радиосонарный передатчик. Если у вас действует сейсмиттер, передатчик сможет служить нам промежуточной станцией. Прием!

Не обращая внимания на продолжающуюся вибрацию, он привел в готовность все боевые средства, констатировав досадную нехватку энергии. Вызвал глаз дальнего оповещения и минут десять дожидался, пока тот, подобно крабу, выбрался из Священного Места, чтобы занять наблюдательный пост около входа в пещеру. Если существо, засевшее там, постарается выбраться, он заметит это и успеет уничтожить остатки врага из миномета дальнего боя.

Мурлыканье становилось все громче. Готовясь к сражению, он снова скатился с утеса и на крейсерской скорости двинулся к югу, мимо выпотрошенного остова лунохода, перевернутого вверх гусеницами. Взрыв раскроил эту машину размером с товарный вагон пополам. Остатки нескольких двуногих разновидностей врага были разбросаны вокруг — крохотные поломанные вещицы в слабом земном свете…

Неожиданно горизонт на юге озарился яркой вспышкой. Крохотная точка огня рванулась вверх, дугой пересекая небосвод. Ворчун резко затормозил, чтобы рассчитать ее траекторию. Ракета. Она приземлится где-то в восточной части зоны Ред-ред. Он не успевал сбить ее.

Внезапно ракета замедлила полет, совершила мягкую посадку. В месте приземления взрыва не последовало. Тем не менее Ворчун вызвал еще одно передвижное ухо и послал его к ракете, а сам продолжил путь к южной границе охраняемого периметра.

— Спасатель—шестнадцать, вас вызывает вездеход Обри, — уловил он вибрацию на длинных волнах. — Мы только что выслали радиорелейную станцию связи в зону Ред-ред. Если вы находитесь не далее пяти миль от нее, должны нас слышать…

Почти немедленно последовал ответ из пещеры, который был принят передвижным ухом, слушавшим грунт около башни.

— Слава богу! Наконец-то, слава богу!..

Ворчун снова остановился, смутившись на мгновение. Он намеревался катапультировать мощный заряд через разрушенную равнину в точку приземления ракеты. Но оттуда не поступало сведений о каких-либо перемещениях, а следовательно, главную опасность представлял враг на юге.

— Спасателю—шестнадцать от Обри. Я едва слышу вас. Кто это, Кархилл?

— Обри!.. Голос, настоящий голос… Или я схожу с ума?..

— Шестнадцатому от Обри. Шестнадцатому от Обри. Прекратите бормотать и ответьте, кто говорит! Что там случилось? Вы уже отключили Ворчуна?

Последовала долгая пауза, прерываемая всхлипываниями, а затем едва слышно:

— О’кэй, сэр, я взял себя в руки. Погибли… они все погибли, кроме меня… Это действительно вы, Обри?

— Да, Сойер, вам не мерещится. Мы пересекаем зону Ред-ред на вездеходе. Доложите ситуацию. Мы не можем связаться с вами уже несколько дней.

— Ворчун дал нам возможность продвинуться на десять миль в глубь зоны, а затем накрыл нас зарядом из катапульты.

— Ваша система опознавания «свой—чужой» работала?

— Наша работала. Но у Ворчуна нет! Он взорвал луноход и ранил четверых. Он… он… Полковник, вам никогда не приходилось видеть, как тяжелый танк преследует мышь?

— Прекратите, Сойер! Еще одна шутка — и я живьем спущу с вас шкуру.

— Заберите меня отсюда!.. Моя нога!.. Заберите меня!..

— Если сможем. Опишите обстановку на данный момент во всех деталях.

— Моя нога… Меня слегка зацепило, я вынужден был накачать в скафандр воды и заморозить ее. Сейчас моя нога мертва. Долго я протянуть не смогу…

— Обстановку, Сойер, обстановку, а не ваши боли и переживания!..

Вибрация продолжалась, но Ворчун больше не обращал на нее внимания. Здесь, на освещенном Землей холме, в нем клокотала ярость. У подножия холма лежала граница периметра, но даже здесь он ощущал тревожные импульсы, исходящие от башни, расположенной в тридцати километрах за ним, в самом центре мира. Он был связан с башней неразрывно и в буквальном смысле слова пожизненно. Стоит врагу пересечь границу периметра, как связь расстроится, последует ослепляющая боль и взрыв.

Враг теперь двигался медленнее, осторожно направляясь в сторону. Было бы несложно уничтожить его одним ударом, если бы не кончился запас ракет. Дистанция броска катапульт ограничивалась двадцатью пятью километрами. Теоретически легкие пулеметы тоже могут поразить цель, но с такого расстояния точность попадания весьма мала. Следует подождать, когда враг подойдет поближе.

— Слушайте, Сойер, если система Ворчуна «свой—чужой» не работает, почему же тогда он не открывает огонь по нашему вездеходу?

— Это трюк, на который попались и мы, полковник… Мы вошли в зону Ред-ред, и ничего не случилось. Или у него не осталось дальнобойного оружия, или он хитрит, заманивая в ловушку. А быть может, и то и другое.

— М-м-м-м! Тогда нам следует остановиться здесь и придумать что-нибудь новенькое.

— Слушайте. Вы можете сделать только одно: вызовите управляемую ракету с базы.

— Уничтожить Ворчуна? Вы в своем уме, Сойер? Если Ворчун выйдет из строя, вся зона подземных сооружений взлетит в воздух! Согласно инструкции… Чтобы они не попали в руки врага. Вы же это знаете…

— Думаете, меня это очень волнует?

— Не кричите, Сойер. Эти подземные разработки — самая ценная собственность на Луне, — Мы не можем позволить себе потерять их. Именно по этой причине здесь был установлен Ворчун. Если это произойдет, я предстану перед военным трибуналом еще до того, как приземлятся обломки.

В ответ донеслись рычание и всхлипывания.

— Восемь часов кислорода… Восемь часов, вы слышите? Обри, поганый ублюдок, сделайте же что-нибудь…

Враг остановился на расстоянии двадцати восьми километров к югу от холма, где расположился Ворчун. Всего в трех тысячах метров за пределами досягаемости его катапульт.

Автокибер метался по холму, пытаясь дать выход клокотавшей в нем ярости и ненависти. Зрелище походило на танец чудовищного монстра. Куски скал рушились под ним и скатывались вниз, вздымая фонтаны пыли в долине. Один раз он, не выдержав, рванулся было к границе зоны и вернулся назад только потому, что боль стала непереносимой. Затем снова замер на холме, чувствуя слабость от нехватки энергии.

Ворчун решил проанализировать все заново, и наконец в его мозгу созрел план. Включив моторы, он медленно развернулся на вершине и величаво, с достоинством покатился вниз по северному склону. Проехав полмили, притормозил и медленно втиснул свое массивное тело в расщелину, где хранились аварийные запасы энергии.

Ворчун полностью опустошил запас заправщика — для осуществления его рискованного и хитроумного плана был важен каждый эрг энергии. Завтра, когда с врагом будет покончено, он оттащит энергозаправщик к главному кабелю для зарядки. Вставшее солнце запустит генераторы, и в энергии не будет недостатка. Но сейчас нужен каждый ее глоток.

— Не знаю, что могу для вас сделать, Сойер. Я не могу взять на себя ответственность уничтожить Ворчуна, а на Луне нет другой команды специалистов по автокиберам. Я запрошу Землю, чтобы прислали новых специалистов. А до тех пор я не могу послать людей в зону — Ворчун остается боевым автокибером, и это было бы равносильным убийству.

— Во имя всего святого, полковник…

— Слушайте, Сойер, вы же специалист по автокибернетике. Вы помогали обучать и тренировать Ворчуна. Неужели не можете придумать пути остановить его, не уничтожая зону разработки?..

Ворчун закончил зарядку и выбрался из расщелины. Он продвинулся на несколько ярдов к западу так, чтобы между ним и холмами на краю периметра была ровная часть поверхности без трещин. Здесь он остановился, включил несколько передвижных ушей, чтобы с их помощью как можно точнее определить местонахождение врага. Вибрации продолжались…

— Ну, Сойер?..

— Моя нога! Я так долго не протяну…

— Что ж, давай поговорим об этом…

— Нужно уничтожить его систему дистанционного снабжения энергией…

— Сколько это потребует времени?

— Несколько часов — после того, как вы найдете все пульты дистанционного питания и взорвете их.

Ворчун тщательно анализировал сообщения передвижных ушей и рассчитывал точную позицию. Вездеход врага находился в 2,7 километра за пределами досягаемости его катапульт — так следовало из таблиц, составленных по расчетам создателей. Но и создатели могли ошибиться. Они — люди. А он — самая совершенная из всех мыслящих машин. Самообучающаяся и безотказная.

Ворчун установил мощный заряд на метатель катапульты. Вопреки инструкции создателей он оставил его пристегнутым к концу оси. Это вызовет боль. Но это же удержит сверхбомбу от движения в течение нескольких микросекунд после того, как замкнется цепь — пока магнитное поле еще нарастает и не достигло полной мощности. Последняя — решающая — возможность придать хоть немного дополнительной энергии снаряду в момент броска. Эта хитрость была придумана им самим и превосходила расчеты самих создателей.

— Что ж, Сойер, если вы не можете придумать ничего другого…

— Вызовите радиоуправляемую ракету! Вы что, не можете понять этого, Обри?! Ворчун уничтожил восемь человек из вашей команды!..

— Вы сами научили его, как это делать, Сойер…

Наступила долгая и зловещая пауза. На равнине к северу от холмов Ворчун тщательно установил угол прицела, переключил огневое управление на гироскоп и приготовился к изобретенной им «атаке с ходу». Создатели, несомненно, были глупее его — они рассчитывали максимальную дальность орудия, находившегося в неподвижном состоянии…

Ворчун включил моторы и двинулся по направлению к холму, набирая скорость. Моторы взвыли от напряжения. Расчетная скорость была достигнута у подножия холма. Передние колеса резко пошли вверх. Когда катапульта наклонилась для корректировки угла атаки, гироскоп замкнул цепь.

…Всплеск энергии. Мощный кулак поля схватил сверхбомбу, оторвал ее от метателя и швырнул в направлении врага. Ворчун плавно затормозил на вершине холма. Он сделал все, что мог. И сделал первоклассно.

— Слушайте, Сойер. Мне очень жаль, но я ничего…

Голос врага внезапно оборвался. Яркая вспышка озарила горизонт и тут же погасла. Ворчун ждал.

Звуковая волна пришла сквозь скалистую почву. Пять передвижных ушей передали данные о месте взрыва. Он тщательно проанализировал их. Взрыв произошел менее чем в пятидесяти метрах от вездехода врага.

Удовлетворенный автокибер лениво развернулся на вершине и покатился на север, к центру мира. Все было хорошо.

— Обри, связь прервалась, — бормотал враг в пещере. — Вызовите меня, ублюдок, вызовите меня… Я хочу быть уверенным, что вы меня слышите…

Ворчун чисто случайно записал ничего не значащий шум этой до сих пор вибрирующей штуковины в пещере, изучил его и передал в эфир на длинноволновой частоте.

Сейсмиттер поймал шум и воспроизвел на той же частоте, что и вибрация в скалах.

Штуковина в пещере закричала. Ворчун вновь записал шум и передал его в эфир несколько раз.

— Обри!.. Обри, где вы?! Обри! Не покидайте меня, не оставляйте меня здесь одного!..

Существо в пещере замолчало.

Была мирная ночь. Звезды ослепительно сверкали на темном небе, и призрачную равнину заливал голубой свет от туманного полумесяца в небе. Ничто не двигалось. Хорошо, когда ничего не движется. Священное Место мирно покоилось в этом безвоздушном мире.

Потом враг в пещере зашевелился. Так медленно, что Ворчун едва уловил звук. Существо выбралось к входу и лежало, уставившись на стальную тушу, возвышавшуюся над ним. Еле слышная вибрация пробежала по скалам:

— Я тебя создал, неужели ты не понимаешь? Я человек, я создал тебя…

Волоча ногу, «человек» выбрался наружу, откуда была видна Земля, и повернулся к затуманенному полумесяцу в небе.

Вскипая яростью, Ворчун развернулся и опустил черное жерло гранатомета.

— Я тебя создал… — вновь донесся ничего не значащий для него шелест.

Ворчун ненавидел шум и движение. С тех пор как его этому обучили, ненависть к ним стала частью его естества Сердито рявкнул гранатомет…

И благословенный покой окончательно воцарился до конца ночи.

Перевел с английского В. ЕЛЬНИКОВ.