Глава 75. Самый таинственный клан

Канцлеру Российской Империи Великой Княжне Жаросветовой:

«Ваше Высочество!

Довожу до вашего сведения, что антикитайский погром в Петербурге продолжается со вчерашнего вечера.

По моей информации город покинуло 99 % всех китайцев, большей частью добровольно.

Около сотни тысяч человек были насильно депортированы согласно указу Государя о временной черте оседлости для аборигенов Желтороссии.

Тем не менее, в настоящее время продолжается разгром лавок и жилищ уехавших китайцев.

Городу нанесен ущерб на сумму свыше миллиона рублей, по предварительной оценке.

В ходе погрома было убито около десятка китайцев и вдвое больше погромщиков-разночинцев.

Большая часть погромщиков погибла в результате того, что погромщики приняли за китайца Его Сиятельство тойона Тыгинидова, и были указанным тойном убиты в порядке самообороны.

В связи с тем, что большая часть китайцев город уже покинула, а также с тем, что Старый Император Павел I Вечный погромы запрещал — прошу разрешения погром прекратить, задействовав для этого полицию и казаков.

Не вижу смысла в дальнейшем продолжении бессмысленного насилия, наносящего ущерб городской экономике.

Первый советник генерал-губернатора Санкт-Петербурга

Великий князь ДУБРАВИН»

ОТВЕТ:

«Ваше Высочество,

Я помню, что Старый Император запрещал погромы.

Но наш новый Государь Павел II Павлович имеет иную позицию по данному вопросу.

Он желает потешить народ погромом в день своей коронации, дабы ознаменовать начало своего правления вольностями.

Кроме того, кто-то должен ответить за убийство Александра-Николая Багатур-Буланова, которое было совершено китайскими триадами-сепаратистами, если вы не забыли.

Ваши экономические аргументы здесь совершенно неуместны, народ жаждет отомстить, Государь не видит причин препятствовать этому священному желанию.

Так что погром до завтрашнего утра прекращать запрещаю.

Канцлер Империи

Великая Княжна ЖАРОСВЕТОВА»

— Говорите, — потребовал я у принцессы.

Но девушка была все еще слишком напугана собственной догадкой. Принцесса единственная из присутствующих пила не пиво, а молодое вино, она отхлебнула его и только потом заговорила:

— Ну, в общем… Вы же с Шамановым ели африканские трикоины…

— Что? Африканские трикоины? — прыснул Шаманов, — Ну да, мы их ели. Но как африканские трикоины могут быть связаны с Царем из другого мира? Он и про Африку-то наверняка не знает.

— Все он знает, — мрачно ответил я, ибо понимал, что Царя не стоит недооценивать, — Но каким образом способность Царя брать нас под контроль связана с африканскими трикоинами — я тоже, если честно, не понимаю. Но эту версию хотя бы стоить рассмотреть, в отличие от того бреда, который нес Его Величество. Кто-нибудь еще ест тут африканские трикоины, кроме нас с Акалу? Или мы тут одни нищеброды, за этим столом?

Вообще, нищебродом я давно уже не был.

В частности все, что сейчас стояло на столе, я и оплатил. Но когда я прибыл в Лицей — я был не просто нищебродом, я был совсем без денег. Поэтому мне и пришлось съесть Слизевик Соловьева, чтобы изменить свой организм и сделать его способным потреблять дешевые трикоины из африканских деревьев.

Ибо дорогие евразийские породы мне были не по карману, один отечественный трикоин стоил несколько тысяч рублей.

— Ха-ха, а я же говорил, — первым ответил на мой вопрос Малой, — Я же говорил, что Царь взял вас с чукчей под контроль, потому что вы нищенки! Я, например, никогда в жизни не сунул бы себе в рот африканский трикоин. Более того, нам, Багатур-Булановым, даже запрещено брать эту гадость в руки. Как и жрать Слизевик Соловьева. Это только для бомжей, нищенок и всякого сброда. Элиту от быдла отличает именно это. Элита есть благородный дуб, а макаки — пальму!

Честно говоря, мне уже давно хотелось угомонить Малого, желательно нокаутирующим с правой. Этот парень уже у меня в зубах навяз.

Я был уверен, что если он дорвется до трона — то наверняка станет худшим Императором в истории, причем, в истории не только России.

Но избивать сейчас Государя было плохой идеей, это противоречило моим дальнейшим планам. Так что я просто подвинул Малому еще один бокал пива, надеясь, что тот окончательно нажрется и вырубится.

Потом я обратился к принцессе:

— Ваш брат сказал правду? Багатур-Булановым запрещено есть Слизевик Соловьева?

— Да… — девушка опустила глаза, я понял, что ей стыдно, — Нам запрещено его есть. И африканские трикоины тоже. Да мы и не можем их есть, ведь именно Слизевик видоизменяет организм мага таким образом, что маг становится способным есть трикоины с чужого континента. Но я… Вы же видели, тогда на уроке у Соловьева. Я тоже хотела съесть Слизевик, но Соловьев мне запретил…

Принцесса была близка к тому, чтобы расплакаться. Экая милота. Полная противоположность её единоутробному братцу.

Малой быдло презирал, а принцесса наоборот настолько хотела быть ближе к простым магам, что даже намеревалась сожрать Слизевик.

— И Соловьев правильно сделал, что запретил вам, — мрачно ответил я, — Вот только мне он это дерьмо скормил. И Шаманову тоже.

— У него были особые инструкции по поводу меня, Соловьев же знал, кто я такая… — начала было оправдывать то ли себя, то ли препода принцесса.

— Не берите в голову, Ваше Высочество, — перебил я девушку, — Вашей вины тут нет. А вот с Соловьевым у меня, похоже, будет серьезный разговор.

— Нам тоже запрещено есть Слизевик и африканские деревяшки, — вставила вампирша, жадно жевавшая уже третьего вареного рака, — Всем стражницам Лейб-Гвардии запрещено.

Версия принцессы становилась все более осмысленной и правдоподобной. Похоже, что реально дело в этом поганом Слизевике. Или в африканских трикоинах.

— Я тоже ем отечественные трикоины, барон, — сообщил князь Взвешин, — Я был довольно богат, пока узурпатор на троне не объявил меня преступником и не изгнал, а мой клан не отрекся от меня. Так что могу себе позволить. Точнее, мог.

Я взглянул на Симона:

— А вы? Эм… вы вообще магократ?

Вид у алхимика был крайне задумчивым, к своем пиву тот за все время наших посиделок так и не притронулся.

— Разумеется, — кивнул Симон, — Любой алхимик — магократ. Лишь одаренные могут взаимодействовать с магией, даже в рамках алхимии. А простонародье может стать разве что жертвами этой магии. Что касается меня — то я маг из давно забытого и обнищавшего греко-грузинского клана. Но я ем евразийские трикоины…

Симон вдруг резко замолчал, глядя на меня в упор своими маслянистыми черными глазами.

— Ну, продолжайте… — потребовал я, — Вы очевидно не слишком богаты. Наверняка тратите кучу денег на евразийские трикоины. Почему?

— Видите ли… — Симон соединил кончики пальцев и внимательно уставился на свои руки, — Про Слизевик Соловьева говорят много нехорошего. Никто не знает, откуда он взялся, никто не знает, чем этот Слизевик является на самом деле. Неизвестно даже, как его производят, это тайна клана Соловьевых. Им кормят нищих магов, чтобы эти маги могли использовать трикоины с чужих континентов.

Но ведь магическая привязка магократа к своему континенту, к своим родным породам дерева, к своей родине… Это не шутки, барон. Это серьезная и древняя вещь, существовавшая испокон веков. А Слизевик эту привязку полностью ломает.

И никто не знает, как он это делает, даже я. А все, кто ставит под сомнение Слизевик, как правило, очень скоро встречаются с Охранкой. Или не с Охранкой, а с другими спецслужбами.

Ибо Слизевик распространен по всей Евразии, и в Российских владениях, и в Голландских, и даже во Французских.

У нас же почти не осталось своих лесов, так что мы вынуждены накачивать обнищавших магократов Слизевиком, чтобы они смогли потреблять африканские трикоины и хоть как-то колдовать.

Симон замолчал.

— Вы недоговариваете, — заметил я.

— Нет, я сказал все, что знаю, — ответил Симон, — Поверьте мне. Клан Соловьевых владеет монополией на производство Слизевика, только они раздают его магам. Даже в других странах раздавать Слизевик имеют право только представители клана Соловьевых. А я этот Слизевик даже ни разу в жизни в руках не держал, ни у кого нет доступа к нему, кроме Соловьевых.

И Соловьевы дают его вам только в одном случае — когда вы готовы тут же съесть Слизевик у них на глазах. Так что Слизевик ни разу даже не исследовался. Но это темная субстанция, барон, очень темная… И непонятная. Даже неясно, что это такое — вещество, живая субстанция или некая астральная смесь.

— Значит, Царь смог взять нас с Акалу под контроль — потому что у нас в организме плещется этот поганый Слизевик, — подытожил я, — Так?

— Вероятно да, — кивнул Симон, — По крайней мере, я не вижу иных объяснений. Африканские трикоины сами по себе вряд ли могли сделать вас уязвимыми к магии Царя. Трикоины, в отличие от Слизевика Соловьева — вещь хорошо исследованная. И африканские трикоины дают организму тот же постсолярис, что и евразийские. Они идентичны в магическом смысле. Так что я полагаю, что дело в Слизевике.

— Да, но причем тут Рюриковичи? — спросил Малой, икнув, — Как Слизевик связан с Царем из головы Надыбина?

— Не Надыбина, а Нагибина, Ваше Величество, — поправил я Государя, — Я нагибаю, а не растягиваю людей на дыбах. Но вопрос хороший. Что вы можете сказать об этом, Симон?

Алхимик в ответ на это развел руками:

— Ничего. Ровным счетом ничего. Связь явно есть, но я её не вижу.

— Я тоже, — признался я, — Мой Царь вообще сам из другого мира, у них там даже нет ни трикоинов, ни соляриса, насколько я понял из его объяснений. А раз они там не жрут дерево — то и Слизевика у них там тем более нет. И Соловьевых тоже. Если бы в родном мире Царя были Соловьевы — он бы их все равно там всех повесил, за то, что отрицают существование гавваха. Так что я уже ничего не понимаю, если честно.

— Вы не о том говорите, — влезла все еще встревоженная и чуть раскрасневшаяся от вина принцесса, — Разве вы не понимаете, чем это все нам грозит?

— Ты о чем, сестрищка…. — кое-как выговорил Малой, которого уже явно тошнило и пошатывало после пяти бокалов пива.

— Я о том, что в нашем мире теперь бродит Царь из головы барона, — чуть разозлившись от нашей тупости, сообщила принцесса, — И этот Царь, как мы только что выяснили, может подчинить своей воле любого, кто жрал Слизевик! Разве вы не понимаете?

— Понимаем, — вздохнул я.

Вот дерьмо. Девушка была, конечно же, права.

Как бы мне не пришлось сейчас искать Царя и запихивать этого ублюдка обратно мне в голову. А ведь я только что от него отделался и вздохнул свободно.

— А сколько вообще в мире магов, съевших Слизевик? — спросил Шаманов.

— Никто никогда их не считал, — ответил Симон, — Статистика если и есть — то только у Соловьевых, и они её скрывают. Но ваш вопрос можно перефразировать — сколько в мире нищих магов, которые не могут себе позволить купить евразийские трикоины?

Я вспомнил Пушкина в залатанном мундире, вспомнил Чумновскую, которая боялась тысячи рублей, вспомнил свое полуразрушенное поместье, а еще Прыгуновых, которые смогли отравить обучаться в Лицей лишь одного своего баронета из нескольких десятков…

— Их сотни тысяч по всему миру, — вздохнула принцесса, видимо, подумавшая о том же самом, — В одном Петербурге наверное тысяч десять наберется.

— И Царь сейчас соберет из них армию и захватит мир? — в ужасе спросил Шаманов.

— Вот это, кстати, не факт, — заметил я, — Дело в том, что Царь про свою связь со Слизевиком явно не знает. Он был искренне удивлен, когда его заклинание подействовало только на меня и Шаманова и провалилось на всех остальных. Это странно, и это еще больше запутывает дело, но это нам на руку. Это даст нам выиграть время, пока Царь поймет что к чему и начнет собирать свою армию слизевичных зомби-магов.

— Убить этого Царя! Найти! Уничтожить! Ик… — потребовал Малой.

Потом Государь тяжело подпер свою царственную голову рукой. Глаза у Малого слипались, он явно был близок к тому, чтобы уснуть.

Я понятия не имел, как можно так нажраться пятью бокалами пива, но Малому это удалось. Возможно, у Государя, вдобавок ко всем его достоинствам, еще и больная печень.

— Ладно, плевать на мир, — произнес я, — Меня сейчас волнует моя собственная свобода и мой организм. Чтобы помешать Царю — я сам должен быть устойчив к его заклинанию. И Шаманов тоже. Как нам извлечь этот поганый Слизевик из наших тушек?

— Никак, барон, — тяжело вздохнул Симон, — Никак. Случаев, когда магократ, отведавший Слизевик, потерял бы способность есть африканские трикоины не зафиксировано. А значит, Слизевик остается в организме навечно, на всю жизнь. И я не знаю, как его убрать, потому что неизвестно даже, что именно Слизевик делает в организме мага, и как он его меняет.

— Раз возможно изменить организм в одну сторону, значит, можно и в другую — в противоположную, разве нет? — заспорил я.

— Не факт, — Симон указал на уже спавшего на столе Малого, — Вот Его Величеству, например, отрезали в детстве палец магией. А назад этот палец вырастить никак нельзя. Возможно и со Слизевиком также, возможно он теперь с вами навсегда, барон.

— Ладно, разберемся, — махнул я рукой, хотя мне и было не по себе, — Соловьев мне ответит за то, что накормил меня своим соловьиным пометом. И информацию даст, я уверен. А вот в чем я не уверен — так это в том, что Соловьевы кормят магов Слизевиком из милосердия, чтобы те могли позволить себе дешевые трикоины. Нет, я думаю, цель в другом. Леший знает, что этот Слизевик еще делает с организмом, кроме того, что позволяет жрать африканские деревья и покоряться воле сумасшедших Царей.

— Я с вами согласен, — подтвердил Симон, — Соловьевы — странный клан. Они разработали всю теорию современной магии, по их методичкам мы обучаем всех юных магократов, по их правилам колдуем. Но про самих Соловьевых известно мало. Очень мало. Они даже свою клановую способность скрывают.

— Багатур-Булановы тоже скрывают, — заметил Шаманов, — Ну… То есть, официально скрывают, про это запрещено говорить. Но почти все магократы все равно знают, что их способность — подчинять людей.

— Про нас знают, потому что мы монархи, мы на виду, — объяснила принцесса, — А вот про Соловьевых такого не скажешь. Они всегда предпочитали быть в тени. Даже мне никогда не говорили, какая у Соловьевых клановая способность, хотя меня заставляли в детстве учить все русские кланы по гербовнику. Но обычно родомагия отражена в фамилии клана…

— Какая бы ни была у них родомагия — уверен, она состоит не в том, чтобы соловьиные трели петь, — заметил я, — Ладно, у нас мало времени.

Я обратился к князю Взвешину:

— Надо потолковать. Наедине с вами, вашей вампиршей и принцессой…

***

Мое предложение потолковать наедине, как всегда, породило бурю эмоций, причем у всех сразу.

Аленка и Симон единственные отнеслись к нему спокойно, а вот Шаманов уже в очередной раз обиделся. Причем, обиделся одновременно и на то, что я от него снова что-то скрываю, и на то, что я увожу от него его возлюбленную вампирку.

Взвешин и Кровопийцина в свою очередь стали негодовать, что я пытаюсь увести их от Государя, который нуждался в их постоянной охране. С самим Государем никаких проблем не возникло, потому что тот уже давно храпел, уткнувшись рожей в пепельницу.

К счастью, после недолгого спора мне удалось убедить телохранителей Малого, что за Императором пока присмотрят Аленка и Шаманов.

Мы с князем Взвешиным, принцессой и Кровопийциной прошли через полутемный зал пивной, стараясь держаться поближе к стене и остаться незамеченными. Это нам удалось, пивная была полна бюргеров, но те были заняты празднованием сегодняшней коронации, так что на нас им было плевать.

Мы вчетвером довольно бесцеременно втиснулись в мужской туалет. Единственного справлявшего там нужду пьяного немца вампирша вышвырнула из помещения, причем тот даже не успел застегнуть ширинку.

После этого я повесил на дверь туалета табличку «Toilette funktioniert nicht», удачно здесь оказавшуюся, а саму дверь закрыл изнутри на защелку.

Принцессе явно было не по себе находится в подобном месте, князь Взвешин тоже занервничал, хоть и по другой причине:

— Послушайте, барон, мы не можем надолго оставлять Государя…

— Его Величество изволит отдыхать, — ответил я, — А мои люди за ним присмотрят, с ними Император в безопасности, уверяю вас.

— И зачем вы нас сюда притащили? — хрипло проговорила вампирка, — Будем все вместе справлять нужду?

Я подумал, что справять нужду я и правда сейчас буду, прямо в уши моим новым знакомым. Но вслух я этого, конечно, не сказал, вместо этого я сообщил:

— Нет, мы здесь не за этим. Дело в том, что я не доверяю этому Симону. Мне очень не нравятся его глаза, он как будто и не человек. С ним что-то не так, а еще он явно не договаривает. Как и все в нашем магическом мире, собственно. Тут никому нельзя верить. Но мне можно — вот урожденная принцесса Багатур-Буланова вам подтвердит.

Лада рассеянно кивнула:

— Да. Барону можно доверять. Он много раз спасал мне жизнь.

— Я доверял вам и без этого, барон, — согласился с девушкой князь Взвешин, — Собственно, если бы вы желали нам зла — вы бы уже давно вызвали Охранку, такая возможность у вас была. И вы не стали добивать меня в бою, хотя могли. Хоть вы и были тогда под контролем Царя, но это достаточно говорит о вашем благородстве…

— Бла-бла-бла, — перебила князя Кровопийцина, — Короче. Почему вы просто не отослали Симона из-за стола, Нагибин, зачем мы сюда приперлись?

— Потому что мне нужно было показать Симону, что я доверяю ему настолько, что могу отставить его наедине с Государем, — пожал я плечами, — А еще показать ему, что своих людей я тоже там оставил, так что Симон — теперь тоже мой человек… Ну и еще, то, что нам предстоит решить, вероятно стоит скрыть не только от Симона, но и от моих друзей тоже. Не знаю почему, но чую, что так надо. А чуйка меня еще ни разу в жизни не подводила.

— И что же нам предстоит решить? — поинтересовалась вампирша.

— Судьбу законного Императора Павла Павловича, который сейчас дрыхнет в пепельнице, — ответил я.