Первый стиль тайцзицюань долгое время был исключительно семейным достоянием. Он не получил даже никакого названия, и его именовали просто «искусством семьи Чэнь». Стиль тщательно оберегался от сторонних глаз, хотя можно предположить, что кто-то все же видел удивительное искусство Чэней. Не случайно про них ходили легенды, широко рассказывали об их подвигах, но никто не мог сказать, что конкретно представляет собой их школа.

Заметим, что к тому времени за рамки семьи не вышел ни один принцип, к тому же это был один из сотен семейных стилей, не имевших собственного названия, распространенных тогда в Китае. Так же как не называют привычные вещи, не видя в этом необходимости, так и стиль Чэнь никак не собирался отличать себя от других.

Впервые покров тайны над школой Чэней было суждено приподнять выходцу из бедной многодетной семьи Ян Фукую, более известному под именем Ян Лучань (1799–1872). Ян родился в уезде Юннянь провинции Хэбэй. Бегая по улицам с одноколесной тачкой угля, он приобрел недюжинную силу, как говорили – имел «тигриную спину и медвежью поясницу». В его родном уезде до сих пор ходят легенды о том, как он приобщился к тайцзицюань. Расскажем одну из них, не исключая, что так и могло быть.

Ян с детства мечтал заниматься ушу, засматривался на известных бойцов, урывками пытался тренироваться. Но забота о семье не оставляла ему ни минуты свободного времени. В городе Гуанпине, где продавал свой уголь Ян, в то время открылась аптекарская лавка, названная в традиционном философско-патетическом духе «Зал Всеобщей гармонии». Ее содержала семья Чэнь, приехавшая сюда из Чэньцзягоу в Хэнани. Ходили слухи, что все, начиная от хозяина лавки вплоть до мальчишки-слуги, занимаются ушу, а по вечерам из-за ограды доносились звуки ударов и глухие выдохи. Однако ворота всегда были плотно закрыты, и ни один любопытствующий не мог похвастаться, что видел, чем занимаются Чэни.

Повезло лишь Ян Лучаню. Однажды его, десятилетнего мальчишку, пустили во двор разгрузить уголь. Ян, оглядевшись, не заметил обычных для дворов боевых искусств стоек с оружием, лишь несколько молодых людей вели поединок. Мягкие, плавные движения напомнили угольщику движения рыбы в воде. Это вызвало у него в душе недоумение и смех – такая техника вряд ли была годна для боя, а все рассказы о непобедимости Чэней обернулись вымыслом.

Однако однажды произошел случай, заставивший его изменить мнение. Как-то в лавку Чэней вошли пятеро братьев Чао, прозванные «пятью тиграми семьи Чао», известные своим мастерством в бою и буйным нравом. В грубой форме они потребовали поменять лекарство, которое им чем-то не понравилось. Слуга мягко отказывался, так как лекарство было заграничное и не подлежало обмену, но братья настаивали на своем и собирались уже затеять драку, как слуга несколькими быстрыми приемами выкинул их из лавки. «Вот поистине чудесная техника, – подумал Ян Лучань, – раз слуга может сделать такое, то хозяин лавки способен и на большее!» С тех пор Ян ни разу не брал с Чэней денег за уголь, а однажды даже вернул те, которые Чэни прислали ему с посыльным. Наконец хозяин решил выяснить, не нужна ли молодому человеку помощь, и Ян Лучань признался, что хочет изучать их стиль. Хозяин не решился без разрешения патриарха школы начать преподавание. Но тронутый услугами Яна, он отправил его вместе с рекомендательным письмом в Чэньцзягоу к патриарху стиля выпускнику Императорской Академии Чэнь Дэху.

Встретил Яна племянник Чэнь Дэху мастер Чэнь Чансин – представитель четырнадцатого поколения Чэней. Напоив и накормив Яна, он поблагодарил его за письмо, но взять в ученики отказался. Чэнь Чансин сослался на то, что якобы сам давно не занимался и плохо помнит движения. Яну ничего не оставалось, как отправиться обратно. Однако случай и хитрость помогли ему.

Однажды в деревне внезапно выпал сильный снег. Утром члены семьи Чэнь, выйдя за ворота, чтобы расчистить сугробы, увидели лежащего на снегу парня с перемазанным лицом. Отогрев его, они поняли, что парень немой, однако он так усердно таскал дрова и готовил пищу, что его решили оставить на время в доме в качестве слуги. Каждый вечер в дом к Чэнь Чансину, которому прислуживал никем не узнанный Ян Лучань, приходил патриарх стиля Чэнь Дэху и проводил занятия на большом, огороженном со всех сторон дворе. Хитроумный Ян в течение трех лет тайно подсматривал за тренировками Чэней, разучивая, когда все спали, прием за приемом, принцип за принципом. Однажды Ян Лучань, опустившись на колени перед Чэнь Чансином, признался ему во всем.

Подглядывать за тренировками считалось жесточайшим преступлением, а замеченного в этом могла ожидать смерть. Однако Чэнь Чансин, проявив благородство души, достойное мастера, попросил Яна продемонстрировать, чему он сумел научиться столь недозволенным образом. Чэнь был приятно поражен, увидев, что Ян Лучань сумел выполнить комплекс, не допустив ни одной ошибки. Он разрешил Яну остаться с ним еще на три года для продолжения занятий, но фактически тот провел у него несколько десятилетий^[126] .

Эта красивая история говорит о том, что постепенно начинался процесс открытия семейных стилей для наиболее достойных учеников, не связанных с кланом. Многие учителя даже начинали ездить по уездам, пропагандируя свои стили, что раньше считалось бы грубейшим нарушением традиции.

Изменялся и сам облик ученика, хотя его жизненная миссия – восприятие духа школы – оставалась неизменной. Теперь, закончив обучаться основным принципам стиля, последователь мог покинуть школу и даже начать собственное преподавание. Все эти изменения позволили 40-летнему Ян Лучаню после смерти Чэнь Дэху покинуть Чэньцзягоу и открыть в родном уезде Юннянь собственную школу при кумирне Небесной гармонии, названной так в память о старой аптечной лавке Чэней. По одной из версий, Ян Лучань обучался у Чэнь Дэху и Чэнь Чансина более тридцати лет^[127] .

Вернувшись в родной уезд, Ян оказался «у разбитого корыта» – у него не было даже собственного дома. Он поселился в доме семьи У и тренировался вместе с тремя братьями, большими знатоками боевых искусств – У Жуйцином, У Хэцином и У Чэнцином. Семья У отличалась высокой образованностью, все братья были чиновниками, и именно у них Ян Лучань изучал каноноведение и вообще становился полноценно грамотным человеком. Семье У суждено было сыграть немалую роль в жизни Ян Лучаня. Именно они порекомендовали никому не известного человека аристократическим кругам в качестве преподавателя ушу. В свою очередь благодарный Ян Лучань показал им многие секреты старой ветви тайцзицюань, на основе которой вскоре возникла отдельная школа У тайцзицюань.

У Чэнь Чансина Ян обучался тому, что называли «старой (или большой) ветвью» школы Чэней (лаоцзяцзы), в отличие от «новой ветви», или ветви Чжао-бао. Вероятно, за долгие годы тренировок Яну не раскрыли всех тонкостей семейной школы, что было вполне в духе традиционного преподавания. Однако, будучи незаурядным и чрезвычайно энергичным человеком, Ян Лучань много работал над стилем, додумывая то, что ему казалось отсутствующим. Без знания некоторых принципов сочетание взрывной силы и мягкости стиля Чэней было неэффективным и наигранным. Ян это прекрасно понимал. Постепенно он изменяет характер движений, делая их более плавными. Теперь медленное превалировало над быстрым, и Ян Лучань вводит новый, более растянутый выброс силы. Таким образом, фактически можно было уже вести речь о новом стиле. Первоначально, так же как и стиль Чэней, он не имел названия, и слово «тайцзицюань» по отношению к нему не использовалось. Его называли то хуацюань («Кулак изменений»), то жуаньцюань («Мягкий кулак»), то чжаньмяньцюань («Кулак влажной ваты»). Эффективность своего детища Ян неоднократно доказывал на практике, за что его прозвали Ян Не Имеющий Соперников.

Школа Ян Лучаня постепенно теряет закрытость традиционных китайских школ. Скорее наоборот, Ян стремится всячески пропагандировать ее. Эзотерическое знание, таким образом, приобретает экзотерический характер – то, что раньше передавалось как высочайшая тайна, становилось доступно практически каждому. У Жуйцин, у которого жил Ян Лучань, был в то время советником законодательной палаты императорского двора в Сычуани и был вхож в самые высокие сферы. Он и рассказал однажды своим друзьям из высших кругов о том, что в его родном уезде живет удивительный мастер. И вот вскоре Ян Лучаня приглашают для преподавания в Пекин, и таким образом он оказывается первым учителем тайцзицюань, который вынес стиль на суд аристократии. Примечательно, что в то время школа Ян Лучаня отнюдь не была самой лучшей, она явно уступала более глубокой и многогранной школе Чэнь, к тому же, скажем прямо, Ян Лучань был не очень хорошо образован, в отличие от Чэней, среди которых были выпускники Императорской Академии и чиновники высших рангов. Однако знакомства сыграли свое дело, и Ян создал в Пекине первую школу тайцзицюань.

Прежде всего Ян придает своей школе светский характер. Для него сохранение здоровья посредством занятий тайцзицюань, обретение чистоты духа приобретают не менее важное значение, чем боевой аспект. Более того, сам будучи прекрасным бойцом, Ян практически не преподает боевое применение стиля. За счет изменения формы выброса усилия все движения приобретают плавность и медлительность, уменьшается количество ударов ногами, практически исключаются прыжки, каких было немало в исконном стиле Чэней. Такие новации позволили одному из учеников Яна, обладателю высшего чиновничьего звания «цзиньши» Яо Ханьчэню, заключить: «Что является высшей целью тайцзицюань? Сохранение здоровья и продление жизни»^[128] .

В то время в Пекине собиралось немало известных бойцов, особенно много было их при дворе наследного принца Дуань Цижуя. Здесь с Ян Лучанем произошла забавная история. Однажды его на поединок вызвал известный боец, причем сделал это неожиданным образом. Решив посмотреть, кто из них сильнее, он предложил Ян Лучаню сесть на стулья один напротив другого, упереться правыми кулаками друг в друга и посмотреть, кто кого столкнет. Через несколько мгновений стул с треском разлетелся под тем бойцом. Ян Лучань, как обычно невозмутимый, вежливо заметил: «Ваше мастерство, господин, поистине велико. Да вот только стул оказался у вас не столь прочен, как мой».

Вернувшись из Пекина в родной город и приобретя немалую славу, а соответственно и полезные знакомства в столице, Ян продолжил работу над стилем, стремясь не исказить принципы внутренней работы. Признаемся, что надежные связи в кругах аристократии играли немалую роль в пропаганде и развитии ушу. Бюрократическая элита, чиновники, прошедшие через многоступенчатую сеть экзаменов, наследственная аристократия составляли безусловно опору имперской культуры той эпохи. Быть принятым в их среду человеку, который никогда систематически не учился конфуцианским наукам и был вообще крайне плохо образован (угольщик!), можно считать случаем редким, в известной степени исключительным. Несомненно, Ян Лучань обладал магической способностью воздействия на людей. Без поддержки столичных кругов вряд ли появилась бы возможность столь широко развивать тайцзицюань.

Не случайна и подчеркнуто оздоровительная направленность школы Ян Лучаня, хотя, как будет видно в дальнейшем, искусство ведения поединков он весьма успешно, хотя и тайно, передал своим сыновьям. Тайцзицюань практически с самого рождения был ориентирован на аристократию, точнее на особое духовное восприятие воспитания собственного тела. В популярных книгах о тайцзицюань широко распространилось мнение, что этот стиль, родившись как искусство боя, постепенно эволюционировал в сторону оздоровительной системы, и связано это было, в частности, с развитием современных видов оружия, что свело на нет необходимость изучения кулачного боя^[129] . Это не совсем верно, так как действительно боевым стилем, и то чрезвычайно сильно ритуализированным, можно считать лишь раннее направление семьи Чэнь, которое быстро переросло в крайне мистическое искусство достижения просветления. А вот стиль Ян Лучаня (обратим внимание, что большинству учеников и аристократическим кругам в Пекине он преподавал одно, а внутри своей семьи – другое, и истинного «внутреннего» вида стиля Ян мы не знаем) был изначально ориентирован на оздоровление тела и обретение психического здоровья. По сути дела, рождался новый подход к светскому ушу, и представителем нового направления был Ян Лучань и его сыновья.