Глава 21

Удар с востока

Срочная депеша прибыла в министерство по делам колоний Франции, а оттуда, к главе кабинета министров. Содержание телеграммы повергло в шок всех, кто её читал. Губернатор Французской Экваториальной Африки докладывал о разгроме колониальных войск, в сражении при Либервилле, и срочно просил помощи.

Но, свободных колониальных войск не было, как не было и возможности отправить из метрополии в Габон пехотные части французской армии. А тут ещё поднятая за океаном шумиха, которая уже почти стихла в Европе, по поводу человеконенавистнической политики бельгийского короля в Конго. Бедные, несчастные негры, которых надо жалеть, а не нещадно эксплуатировать, и вот они дали по зубам, но почему-то не бельгийцам, а французам.

Полковник Джон Конвейл, глава экспедиционного корпуса, сформированного в Индии, стоял на палубе британского линкора «Девастейшн» и курил трубку, выдыхая в морской воздух клубы вонючего дыма, размышляя при этом о перипетиях судьбы.

В трюмах линкора, на палубе которого он стоял, находились солдаты его экспедиционного корпуса, а в самом низу, почти рядом с угольными ямами, орудия артиллерийских батарей. Два транспорта усиленно дымили трубами, двигаясь колонной за одиноким линкором и двумя легкобронированными крейсерами сопровождения, их трюмы также были заполнены солдатами и оружием.

Через месяц океанского путешествия, порт Момбасы принял суда с экспедиционным корпусом под разгрузку. Личный состав корпуса, проведя месяц морской болтанки в трюмах кораблей, вылезал на свежий воздух и ступал на твёрдую землю с истинным наслаждением и облегчением.

Когда месяц под твоими ногами только шатающаяся палуба бронированного линкора, а от морской болезни помогают лимоны и кислое питьё, которое могут себе позволить лишь офицеры, а все остальные пользуются собственными запасами, либо народными средствами, то твёрдая земля встречается, как новая жизнь.

По сброшенным с бортов кораблей сходням спускались колонны гуркхов и сипаев. Пятнадцатитысячный отряд, набранный в Непале и Британской Индии, готов был воевать за интересы Британской империи, над которой никогда не заходило солнце.

На берегу полковника Джона Конвайла встречал полковник Ричард Вествуд. Они были заочно знакомы, но лично не встречались. Крепко пожав друг другу руки, обменявшись приветствиями, они обговорили вопросы размещения в казармах и большом полевом лагере солдат экспедиционного корпуса, после чего договорились встретиться в особняке Ричарда Вествуда.

Поздно вечером, полковник Конвайл, разобравшись со всеми делами, и уже будучи смертельно усталым, наконец, дошёл до особняка Вествуда. Войдя в особняк, он бросил взгляд на богатое убранство внутренних комнат.

Все эти многочисленные ковры, доставленные как из Персии, так и из других стран, развешанные по стенам африканские маски, вперемешку с оружием, а также множество других, не менее экзотических и ценных предметов, говорили о многом. Характеризуя, прежде всего, чувство вкуса хозяина, любовь к местной экзотике, и обладание большими возможностями по приобретению всего этого.

– Ну вот, вы добрались, наконец, и до меня, – встретил его Вествуд.

– Виски? Ром? Абсент?

– Если можно, джин.

– Конечно.

Дойдя до высокого шкафа из красного дерева, Вествуд открыл крышку встроенного бара и достал оттуда бутылку джина. Налив до половины стограммового стакана, он протянул его гостю, а себе щедро плеснул виски, разбавив его содовой.

Разместив бутылки на столике, заставленном фруктами, нарезанным солёным сыром и оливками, они отхлебнули из стаканов и приступили к неторопливой беседе.

– Полковник, мне поручена огромная честь довести до вас приказ о вашем повышении, – и Вествуд протянул запечатанный сургучом пакет из плотной вощёной бумаги.

Вскрыв пакет, Конвайл обнаружил в нём приказ о присвоении ему звания бригадного генерала.

– Поздравляю! Вы теперь не просто полковник пехоты её величества королевы Виктории, а бригадир колониальных войск Великобритании, и полноценный командир экспедиционного корпуса.

– Я рад, что об этом радостном известии мне сообщили вы, такой же патриот своей родины и человек, одетый в военный мундир войск её величества, – не остался в долгу новоиспечённый генерал Конвайл.

– А теперь, введите меня в курс дела о происходящем здесь. А то у меня есть только официальная информация.

– Что ж, нет ничего проще. Вы же знаете, против кого будете воевать?

– Да. Это новоявленный король Буганды, князь племени банда, а также, приверженец коптской церкви, взявший себе имя Иоанн Тёмный. А, если проще, чернокожий вождь, по прозвищу Мамба.

– Всё верно! От себя хотел бы добавить. Он ещё и колдун, по-местному, унган!

– Ну, судя по тому, как он обустраивает свои дела, это ему только в плюс.

– Согласен. Редкостный мистик и природный вождь, к тому же у него есть способности к управлению другими. И, кроме того, богатый жизненный опыт, ведь у него вся физиономия в шрамах. И он не раз был на краю гибели, из-за чего привык постоянно бороться за свою жизнь и власть.

– А почему его решили уничтожить? Ведь он сотрудничал с нашими людьми.

– Да, я работал с ним, и даже видел его на расстоянии вытянутой руки. Вот прямо как сейчас вас. Очень, скажу вам, примечательная личность. Он явился из ниоткуда, и видимо, исчезнет также, не оставив после себя никаких следов. По крайней мере, мы будем работать в этом направлении.

– Но вы так и не ответили на мой вопрос. Ведь он изрядно ослабил дервишей, и они даже не пытаются с ним воевать, полностью уступив Южный Судан и провинцию Экватория. И это, несомненно, на руку генералу Китченеру, который уже постепенно начал отвоёвывать территории, подконтрольные дервишам.

– Да, а кроме того, сейчас он находится в походе, против французского Габуна. Но вот в чём дело, дорогой коллега. Он стал слишком силён и независим. К тому же, он захватил Буганду и сопредельные ей мелкие королевства, буквально утащив их из-под носа королевы Виктории. А Англия никогда такого не прощает.

– Зачем нам один сильный вождь? Можно отлично управлять множеством мелких племенных вождей, дерущихся из-за ржавых винтовок, и не отличающих пулемёт от пушки. А этот… слишком хорошо разбирается в оружии. Слишком… хорошо…

И Ричард Вествуд откинулся в своём плетёном кресле-качалке, слегка раскачиваясь и баюкая при этом стакан с ароматным десятилетним виски.

– Значит, этот Мамба стал излишне опасен. А если он проиграет французам? Ведь у нас есть договорённость с Германией о разделе территории Габуна, в случае его захвата Мамбой?

– Да, договорённость есть. Но есть ли достаточные силы для этого у данного чернокожего дикаря?

– И?

– Нет. Его войско сырое, и набрано из разных племён. Несомненно, это чёрный уникум, и он смог сделать невозможное, обучив своих воинов воевать строем, да ещё и с помощью огнестрельного оружия. Кроме того, он взял на службу белых авантюристов, преимущественно русских, и принял коптскую веру, сделав её государственной религией.

– Но, именно из-за этого, нашим правительством, и лично верховным лордом, с разрешения королевы, было принято решение о его уничтожении, пока он не стал недосягаемым для нас. Нам не нужны конкуренты и хозяева будущих ресурсов. Нам нужны те, кто будет вечно под каблуком наших солдат. Времена изменятся, а всё останется по-прежнему, только лишь форма каблука поменяется, а суть останется прежней.

– Германия сделала на него ставку, и ей это выгодно. Кайзер понимает, что не сможет на равных бороться с нами и французами. Португальцы и испанцы не в счёт. У португальцев есть давно захваченные территории, которые их полностью устраивают. Больше они всё равно не смогут переварить.

– А испанцы? Времена великой Армады давно уже прошли, и теперь они с трудом удерживают те жалкие клочки побережья, что разбросаны от Сахары до Гвинейского залива. Есть ещё бельгийцы, но… вы сами понимаете.

– Король Леопольд II со своей жадностью к деньгам переиграл сам себя, и, если он не продаст свои, захваченные обманным путём у негров территории, собственно, Бельгии, как государству, его выкинут, как рваное, вонючее бельё, на вонючую помойку истории.

– Но, на Бельгийское Конго есть претенденты и кроме Бельгии. Наша королева готова инвестировать в плантации гевеи, которые приносят Леопольду доход уже в семьсот процентов. Португалия, Германия, Франция также готовы прирасти этими территориями. Так что, этот вопрос остаётся открытым.

– Королеву и наше правительство беспокоит бурный рост Немецкой Восточной Африки, и этот деятель, Карл Петерс, гениальный, конечно, человек, под его руководством, порт Дар-эс-Салам уже обогнал по механизации Момбасу. И с этим надо что-то делать!

– И да, наши интересы лежат не в плоскости приобретения территорий французского Конго и Габуна. А в сталкивании между собой Франции и Германии. Несомненно, это главная наша цель. Вы же знаете древний принцип римлян «разделяй и властвуй»!

Вот и наша цель, отдавая сегодня, забрать всё завтра. Тем более, немцы обещали нам отдать своё Того, а французы – территорию между Того и Нигерией, за помощь в уничтожении чёрного вождя.

– И как вы намереваетесь уничтожить чернокожего вождя?

– Ну, вам не надо задумываться над этим вопросом. Ваша цель – захватить Буганду, с наименьшими потерями. А с вождём разберётся, сосредоточенная в Лагосе, британская пехотная бригада. Каким бы не был смелым и удачливым наш вождь, но против пяти тысяч отборных штыков, двух десятков пулемётов, и пяти артиллерийских батарей, его гений бессилен.

– Кроме этого, есть ещё и бельгийцы, сосредоточившиеся в Боме и своём морском порту Матади. Но у них, неожиданно, появились другие проблемы, помимо поднятой шумихи в американских газетах.

– Из Бомо, столицы бельгийского Конго, непрерывно поступает информация о неизвестных отрядах, терроризирующих все поселения и станции сбора каучука и слоновой кости, размещённые в Конго. Кроме этого, единственный железнодорожный путь, связывавший Леопольдвиль с морским портом Матади, был взорван, и я не удивлюсь, если это дело, опять-таки, нашего знакомого Мамбы.

– Такой энергии стоит только позавидовать!

– Да, он набрал себе в команду отъявленных негодяев, но они преданно ему служат, несмотря на свою ущербность, чувствуя его мистическую энергию.

– Да, да. Вы не могли бы на этом остановиться поподробнее.

– Нет, увы, я знаю слишком мало, а то, что знаю, не уполномочен говорить вслух. Сожалею. Уже слишком поздно. А вы, верно, устали после продолжительной морской прогулки. Вам необходимо отдохнуть. Будете ещё джин?

– Пожалуй, вы правы. Да, я не откажусь, и пойду спать в казарму.

– Если вы не против, то я предоставлю в ваше распоряжение одну из комнат, где вы сможете прекрасно выспаться!

– Не откажусь, и принимаю ваше предложение с удовольствием!

– Вот и прекрасно, – и Вествуд дружески улыбнулся генералу, старательно спрятав свои эмоции глубоко внутри себя.

Интерлюдия

Авраам Левинсон, неожиданно для себя, был приглашён на встречу в высшие финансовые круги САСШ, где он никогда не бывал. В этом закрытом клубе финансовых воротил вращались те, кто владел уставным капиталом не меньше миллиона долларов, и никогда не принимали в свои ряды таких, как он. До недавнего времени.

Чем это было вызвано, он не знал, но догадывался. Старый еврей умел играть по чужим правилам, а за последние три года его дела резко пошли в гору, как и уставной капитал, и благосостояние. До миллиона долларов оставалось совсем чуть-чуть. Но мотив его приглашения состоял не в этом.

Здесь явно дул горячий африканский ветер, перелетевший через Атлантику и принёсший с собою, помимо запаха экзотических растений, и запах будущей прибыли. Вот по этому вопросу его, скорее всего, и приглашали, зная о африканских связях и источнике внезапных доходов.

Левинсон надел белую манишку и облачился в строгий фрак, на голову он водрузил пафосный высокий цилиндр из чёрного атласного шёлка. Вызвав личный экипаж, он прибыл за город, в просторное имение одного из финансовых воротил Америки, в котором решались судьбы не только граждан страны, но и, частично, судьбы всего мира.

Лакей помог ему выбраться из экипажа, и, подняв над его головой зонт, защищая от внезапно хлынувшего ливня, сопроводил до входа в здание, где передал дворецкому, застывшему в величавой позе знающего себе цену и уважающего себя незаменимого персонала.

Действительно, люди, служившие здесь, тщательно подбирались, и были не способны на предательство, а если когда и случался столь прискорбный случай, то они исчезали навсегда, не успев избавиться от сведений, порочащих хозяина.

Войдя внутрь, старый Авраам был радушно встречен хозяином особняка и препровождён в большую комнату, расположенную на втором этаже, где был усажен за длинный прямоугольный стол, по левую руку от хозяина, но ближе к концу стола.

Комната постепенно наполнялась гостями. Здесь были и банкиры, и главы крупных торговых компаний, а также фабриканты и крупнейшие землевладельцы Америки. Наконец, все собрались, и разговор, от чисто развлекательного и носящего характер обмена последними событиями, постепенно, перешёл в сугубо деловой, раскрыв всю подноготную собрания богатейших людей Америки.

Хозяин, который был одним из действующих сенаторов, встал и произнёс:

– Благодарю всех, кто сегодня здесь собрался, а теперь приступим к деловой повестке сегодняшнего вечера.

– Тема его – Африка. Попрошу высказываться на этот счёт всех. И не отмалчиваться. Мнение каждого из вас очень важно… для всего уважаемого собрания. Отдельно попрошу остановиться на нашем проекте, под названием Либерия.

Первым встал один из приглашённых банкиров, зайдя за небольшую переносную кафедру, он долго говорил про разные финансовые потоки, практически не затрагивающие Африку. Вслед за ним поднялся известный фабрикант и долго рассуждал, с приведением многочисленных цифр, о целесообразности создания торгового оборота с чёрным континентом.

Далее, слово взял один из промышленников, и в пух и прах раскритиковал предшественников, объяснив, по его мнению, очевидную выгоду от разведки металлов на континенте, и даже развёртывания там, впоследствии, металлургических производств.

Следующим был владелец верфи, который указал на то, что при увеличении торгового оборота, количество заказов на постройку морских судов, способных преодолевать океан, резко возрастёт, подтолкнув развитие и расширение морских верфей, и приток прибылей. Особенно, если эти суда будут нужны, всего лишь, для преодоления Атлантического океана.

Каждый из присутствующих высказывал своё личное мнение, либо в пользу освоения чёрного континента и включения его в сферу жизненных интересов САСШ, либо высказывался категорически против подобной концепции.

Разговор шёл спокойно, с озвучиванием цифр планируемых затрат и прибылей. Через два часа делового разговора, противоборствующие стороны так и не пришли к общему мнению, приводя контраргументы, которые не могли пересилить их оппоненты. Весы решения вопроса «быть, или не быть» зависли в неустойчивом равновесии.

И тогда сенатор попросил Левинсона пройти к кафедре. Зайдя за неё, и изрядно нервничая, Авраам Левинсон положил вспотевшие и внезапно задрожавшие руки на кафедру, крепко обхватив её ладонями. Весь внутренне сжавшись, он собрал всю свою волю в кулак, и приготовился к неожиданным вопросам, попав под перекрестный огонь нескольких десятков пар внимательных глаз, смотревших на него с разным выражением.

– У вас есть торговые отношения с кем-либо из людей, предлагающих сырьё, поставляемое из Африки? – задал вопрос кто-то из владельцев металлургических заводов.

– Да, есть несколько агентов.

– Что вам оттуда поступает?

– Некорректный вопрос.

– Ответьте в общих чертах.

– Драгоценные камни, аптечное сырьё, слоновая кость и древесина.

– То есть, кроме драгоценных камней, ничего более существенного к вам оттуда не приходит?

– Можно и так сказать, – не стал спорить Авраам.

– А что у вас покупают?

– У меня лично, ничего.

– Хорошо, что покупают у других, на вырученные деньги, эти африканские контрагенты?

– У меня мало сведений, но в основном, оружие.

По комнате прошёлся еле слышный шёпот людей, активно обменявшихся своим мнением. Другим было достаточно и кивка головой, или быстрого обмена понимающими взглядами.

Следующий вопрос задал один из банкиров.

– Есть ли перспективы сотрудничества и вкладывания денег в развитие чёрного континента, и организации там промышленных производств?

– Я думаю, что немного.

– Почему?

– Африка, как вы, наверно, и сами знаете, уважаемые господа, трудна для освоения, дика, и не обладает путями сообщения. Портов мало, и они, в основном, принадлежат Англии и Франции. Обмен товарами затруднён, а самих товаров ужасно мало.

– Потребление фабричных товаров ничтожно, по причине отсутствия денежных единиц, как таковых, так и по причине дикости населения, не способного производить ничего, кроме сырья, вроде каучука, хлопка и прочего, и то, в небольших количествах. Отсюда исходит дилемма: из цепочки товар – деньги – товар, выпадает звено – деньги.

– Ну, а что ещё может предложить чёрный континент, кроме проблем с реализацией продукции наших мануфактур и заводов?

– Я думаю, что пока ничего!

– То есть, вы не вкладываетесь в получаемый товар, в сторону его увеличения?

– Да, моя фирма максимально быстро отслеживает ситуацию, но все перспективы слишком расплывчаты и неоднозначны, и зависят от воли одного чернокожего вождя, поставляющего мне товар, и о котором многие из вас слышали из газет. Его имя – Мамба.

Ещё один шепоток пробежал по залу, но довольно быстро угас, не получив продолжения.

– То есть, вы не надеетесь на продолжение поставок товаров?

– Надеюсь, но в любой момент они могут прерваться, как со стороны вождя, так и со стороны европейских стран, готовых отрезать поставки товаров из центра Африки к ее побережью, для их последующего вывоза в Америку. И это господа, увы, суровая реальность. А вождя могут в любой момент убить или сместить.

Глухой гул возмущения прокатился по залу, в котором проходило это собрание. Но не от возможной смерти чёрного, никому реально не интересного царька, а от того, что европейцы могут установить морскую блокаду товаров, и с этим ничего нельзя было сделать.

Сенатор встал со своего места председателя и произнёс.

– Спасибо, уважаемый Авраам, за полученные от вас ответы.

Левинсон вышел из-за кафедры и снова уселся на своё место, поняв, что дал пищу для размышления всем присутствующим, но скорее, отобрав надежду, чем дав её, о получении больших прибылей.

Сенатор-демократ Эдлай Эвинг Стивенсон задумчиво смотрел вслед Аврааму Левинсону. Ему предстояло подготовить доклад президенту САСШ Стивену Гроверу Кливленду по вопросу Африки, а доклад был всё ещё сырой и противоречивый. Приглашённый Левинсон, имевший очень тесные контакты с одним из чернокожих вождей, ставшим уже известным по обе стороны океана, так и не внёс никакой ясности, ещё больше запутав клубок неразрешимых противоречий.

Одно было ясно, что всё было неясно, и нужно было дожидаться вестей с чёрного континента. Там, по всей видимости, заваривалась страшная каша, расхлёбывать которую ещё было неясно кому. И американцы не хотели быть первыми в этой каше. Но вот воспользоваться её остатками, очень было бы неплохо.

Проект Либерия с громким треском провалился. Бурный рост химического производства в Европе похоронил производство красок растительного происхождения, которые составляли половину экспорта Либерии, а плантации кофе в Бразилии обрушили цены на этот продукт, также выращиваемый на плантациях Либерии. Африканская страна свободных негров погрязла в долгах, и начала ощутимо сдавать позиции, уменьшаясь территориально и перенося старые американские проблемы на новую почву.

По каким-то необъяснимым причинам, американские негры, вырвавшись из рабства, тут же стали реализовывать его на своих расовых «братьях», да ещё и, не хуже белых, эксплуатируя местных, таких же, как и они, чернокожих аборигенов.

Афроамериканцы докатились даже до того, что стали поедать аборигенов в ритуальных целях, демонстрируя своё превосходство над местными неграми. Всё это, естественно, сказалось, мягко говоря, не самым лучшим образом, и Либерия погрузилась в мракобесие и нищету, вяло плывя на разбитом и ржавом корабле, зияющим многочисленными пробоинами по бурному морю, под названием Африка.

И теперь Эдлаю Стивенсону предстояло всё это озвучить президенту САСШ, чтобы он смог принять взвешенное и правильное решение, подкреплённое поддержкой финансовых и промышленных кругов Америки.