Глава 7

Толлеус. Зов Родины

Старик, погруженный в мир Искусства, подскочил от неожиданности, когда плетение для защиты от посторонних, установленное по внешнему периметру замка, а точнее, по его наружной стене, подало сигнал о вторжении и исчезло.

Все еще пребывая в расчетах, Толлеус затряс головой – ситуация требовала ясности. Для Оболиуса еще слишком рано, а больше некому испортить защитный контур.

Если бы кордосец сидел в своей спальне, он сразу стал бы оперировать плетениями: сперва починил разрушенное, потом запустил бы что-нибудь для проверки. Но как раз сегодня он устроился на давно облюбованном балконе, куда затащил наконец кресло. Поэтому проще оказалось приподнять веки, чуть наклониться и посмотреть на ворота.

Там – старик не поверил своим глазам – красовался дорогой экипаж с гербом Кордоса. Сердце тревожно сжалось, но в этот раз решило не выкидывать фортели – вмешательство жилета не понадобилось. Тем не менее ситуация была пугающая. Да что там – жуткая!

Один раз этот страшный сон уже сбылся, и лишь чудо помогло вновь оказаться на свободе. И что теперь?

С какой-то отстраненной собранностью Толлеус прикинул, что будет, если он сейчас возьмет и нападет на гостей. Самое интересное, что он, трезво оценивая свои шансы, счел такой расклад небезнадежным. Понятно, что у визитеров есть защита и амулеты. Возможно даже (точнее, скорее всего), там есть сильные искусники. Может быть, уровня профессора. Старик не готовился к отражению атаки собратьев по ремеслу. Он накрутил много, но все либо стандартное, либо против чародеев и их конструктов.

Все же у него есть один козырь в рукаве – большущий накопитель с маной. Можно влить прорву сил в удар и попросту продавить любую защиту. Или попробовать плетения из боевого раздела, составленного Никосом. Не исключено, что что-нибудь принесет успех.

И тогда будет немного времени, чтобы собрать пожитки и бежать. Опять бежать…

Толлеус печально вздохнул. Куда? На край света? И ведь он не один – мохнаток не бросишь, а с ними быстро не получится и не спрячешься. И сколько можно носиться по карте мира? Он так устал от путешествий, нашел наконец подходящее место, где хотелось бы спокойно дожидаться смерти, и вот прошлое опять его настигло.

Сейчас, казалось бы, у него есть все, о чем мечталось: финансовая стабильность, мана в избытке, интересный досуг, здоровье крепче, чем год назад, перспективы на спокойную жизнь, сколько ее осталось… Вот разве что искусной мастерской, чтобы можно было безбоязненно ставить эксперименты, не хватало. Но, наверное, это судьба.

Снова воззвать к Никосу? Он обещал помочь, если вдруг что-то случится. Шансы так себе, но это лучше, чем ничего. Вот только, пожалуй, кричать «помогите!» нужно не прямо сейчас, а когда повезут. Не будет ли слишком поздно?

Толлеус скривился в грустной улыбке: не будет. Он узнал одного из гостей. Тристис Имаген, сыщик, который уже допрашивал его. Можно быть уверенным, что сперва поведутся разговоры, так что время позвать на помощь будет. Даже хорошо, что это он, а не кто-то другой. Может даже, удастся на этом сыграть, припугнуть Никосом. В общем, надо действовать по ситуации.

Все эти мысли промелькнули в голове враз вспотевшего старика в одно мгновение. А кордосцы отчего-то не торопились штурмовать дом, все так же толпясь перед входом.

– Здравия в дом, уважаемый! – вдруг донесся с улицы крик луженой глотки. – Встречайте гостей!

Толлеус опять вздрогнул, но быстро сообразил, что от него требуется: сыщики хотят войти культурно, не ломая все вокруг. Вежливые. Но лишь только он снял защиту, створки ворот сейчас же раздались в стороны, и карета въехала во двор, не дожидаясь приглашения. Значит, не очень-то намерены разводить политесы. В принципе понятно и логично. Но все равно почему-то готовы изображать видимость манер.

Сейчас же встал вопрос: где их встречать? Спальня, где искусник проводил большую часть времени, не годится. Кухня и тем более двор – тоже. Оставалась гостиная.

Освещение в замке совместными усилиями с Оболиусом все-таки наладили. Старик даже подвязал искусными нитями оборванные цепи, так что не стыдно. Правда, пусто. Кроме массивного кресла, оставшегося еще от чародея, там даже сесть не на что.

Толлеус сформировал плетение связи, с помощью которого уже однажды разговаривал со своим помощником с этого самого балкона, и надтреснутым от волнения голосом распорядился в искусный раструб:

– Поднимайтесь на второй этаж!

После чего сам зашаркал в сторону лестницы.

Несмотря на низкую скорость, добрался первым и с чистой совестью взгромоздился в кресло во главе большого стола. Помещение приветливо освещали искусные светляки, но в остальном, конечно, гостиная производила впечатление подвального помещения.

Запоздало возникла мысль, как бы Гласус не надумал вселиться в кого-нибудь. Но рассказывать о нем соотечественникам не хотелось. Оставалось надеяться на его здравомыслие и на наличие защиты у всех членов делегации, которая как раз в этот момент появилась с противоположной стороны.

Кордосцы замерли, настороженно озираясь, и Толлеус решил заполнить неловкую паузу не совсем уместной в данном случае дежурной фразой:

– Проходите, уважаемые, располагайтесь.

Сейчас же сообразил, что тут нет ни одного стула, а стол абсолютно пуст. Можно, конечно, было бы отправить их на кухню за табуретами, но на всех все равно не хватит. Тогда старик не придумал ничего лучше, нежели наклепать для каждого искусных пуфиков, на которых обычно сидел сам. Выглядели они совершенно неказисто, но самим своим появлением внесли определенную сумятицу в ряды визитеров.

– Слуг здесь нет, поэтому угощайтесь всем, что найдете в кладовых. Там!

Толлеус сам понял, что ведет себя как плохой хозяин, но предложил от чистого сердца. Слишком давно у него в доме не было гостей, чтобы помнить правила этикета, и сам он при всем желании не смог бы накрыть на стол.

Тристис, который появление «стульев» встретил лишь приподнятой бровью, неожиданно улыбнулся.

– Голубчики, будьте любезны, посмотрите в кладовых! – повернулся он к рослым мужчинам с военной выправкой.

– Присаживайтесь, моя дорогая! – подкрепляя свои слова жестом, адресовал он следующую фразу симпатичной девушке, которая пришла вместе с ним и до сих пор недоуменно хмурилась. Сам же первый отважно уселся на странное сидение. – Прошу прощения за не совсем деликатное вторжение! – как по писаному начал он, обращаясь непосредственно к старику. – Мы пытались выйти с вами на связь, но все блокируется, никак не пробиться. А чего-нибудь, хоть отдаленно напоминающего шнурок колокольчика, мы, к своему стыду, не нашли. И тогда решили привлечь ваше внимание, отключив одно из второстепенных защитных плетений. Снимаю шляпу – мы не ожидали встретить здесь, в Оробосе, такие мощные плетения в таком количестве. Защите вашего дома можно позавидовать. Но позвольте представиться и представить свою спутницу!

Толлеус слушал этот словесный поток и почувствовал, что начинает «плыть». Встряхнувшись, он прогнал туман, образовавшийся в голове, и решил поучаствовать в беседе:

– Я тоже не ожидал встретить вас здесь. Понимаю, что в Маркине, а может, даже в Терсусе, у представителей власти есть ко мне вопросы, но чтобы ради этого уполномоченный по особым расследованиям лично проделал такой долгий путь… Польщен!

Тристис замер на секунду, улыбнулся слегка натянуто, но ответил без тени фальши в голосе:

– Именно так, мой дорогой! Конечно же любой житель империи – со всем почтением к чемпиону!

Старик попробовал переварить такую формулировку. Разумеется, то, что он сделал в Широтоне на Турнире, – это если не эпохально, то очень серьезно. Но ведь уже арестовывали.

– Как будто в прошлую нашу встречу при тех же условиях отношение было несколько иным, – скривился Толлеус.

– Увы, к сожалению, это так. Ситуация была такова, что существовал четкий приказ на ваш счет. Не исключено, что в Терсусе вас бы уже встречали как национального героя.

В этот момент появились отправленные за снедью вояки и принялись расставлять на столе кто что нашел. Обычная деревенская еда не очень подходила к ситуации и антуражу и выглядела как издевательство, но другой не было.

Искусник, воспользовавшись паузой, успел немного обдумать озвученную сыщиком мысль.

– Выходит, все обвинения с меня сняты?

Сыщик внезапно преобразился, утратив всю свою доброжелательность, кольнул взглядом:

– Такая ситуация возможна. Это будет зависеть от того, до чего мы с вами здесь и сейчас договоримся.

Толлеус даже отпрянул – таким холодом, как от топора палача, повеяло от этих слов. С другой стороны, а чего он ждал? Что целая делегация проедет сотни и тысячи лиг, чтобы поздравить его с победой? Не вяжут и не волокут в свою карету – уже хорошо. Им что-то нужно, но что?

– За мной долг перед родиной. Я готов возместить все потери маны, которые произошли по моей вине. Это поможет в реабилитации моего честного имени?

Тристис с Корнелией, которую он представил, но которая до сих пор не проронила ни слова, быстро переглянулись.

– Растрата маны велика, даже огромна, но ее как раз легче всего списать на подготовку к Турниру.

Старик молчал. Второе, что ему предъявляли в прошлый раз, – сотрудничество с оробосцами. Но оправдываться, что это не так, не было смысла. Уже отчитывался однажды, причем под плетениями правды, но все равно не верят. Есть еще один грешок – тюремный амулет, но про него как будто никто ничего не знает. По крайней мере до сих пор эта тема не всплывала. Как-то выяснили?

Сыщик, не дождавшись от искусника ни слова, без тени улыбки озвучил свое предложение:

– Империя готова по достоинству оценить ваши заслуги, но любовь должна быть взаимной. Сейчас, согласитесь, не очень красиво получается: вы живете в Оробосе, домой не спешите. А ведь вы могли бы принести пользу родине. Понимаете, о чем я?

– Голем ведь остался у вас. Повторить его несложно. Молодым управлять им будет проще. Какой от меня прок?

– Верно, но вы рассуждаете с точки зрения Турнира, а ведь дело не в нем. Оробос уже ввел запрет на участие искусников. Думаю, наши политики смогут добиться отмены этого решения, но речь о другом. Ваш голем полезен с практической точки зрения. Вы в курсе, что в Кордосе есть безлошадные экипажи?

Толлеус покачал головой.

– Вот! Очень удобно, особенно с учетом огромной территории, на которой распростерлась наша империя. Но все они архейские. Мы крайне заинтересованы в том, чтобы наладить собственное производство. Сейчас, имея под руками образец, понятно, в какую сторону нужно двигать исследования. Но все равно ваш бесценный опыт может пригодиться. Более того, будет учрежден свой ежегодный турнир самобеглых экипажей, чтобы подстегнуть развитие будущей отрасли, а также чтобы подразнить оробосцев. Хотят чародеи того или нет, но весь мир будет иметь возможность сравнить наших и их големов. Я говорю это потому, что никакого секрета для понимающих людей тут нет. В качестве живой легенды вы представляете ценность только для Кордоса. Здесь у вас, я вижу, все неплохо, – Тристис жестом обвел зал рукой, – но гарантирую, что на родине у вас всего будет больше: деньги, ресурсы, слава. И это даже если не брать в расчет, что здесь вы, как ни крути, чужак, которому доверять на сто процентов не смогут никогда, а там вы будете дома.

В завершение речи Тристис положил на стол бумагу с гербовыми печатями. Что это, Толлеус не видел. Может, бумага о всепрощении. Может, о присвоении какого-нибудь звания или назначении на должность. Но выглядела она внушительно и красиво. Потом Имаген взял из рук девушки тубус и открыл его, показав Толлеусу набалдашник его старого посоха.

По щекам старика покатились слезы – так растрогали его слова о том, что он не какой-то отщепенец-преступник, а полезный член общества. Все же разум не оставил искусника, а пессимистичный внутренний голос советовал не слишком-то обольщаться.

Кордосцы торговались, и это было прекрасно. Даже в самых смелых фантазиях Толлеус не мог себе представить ситуацию, когда посланная по его душу группа захвата будет использовать не кнут, а пряник. Вопрос только, как быстро им это надоест, если он начнет артачиться. И что делать? Соглашаться, пока не стали уговаривать по-плохому?

Есть ли еще что-то, что может заинтересовать сыщиков? Про големов поговорили, с этим все понятно. Про ману – гости отмахнулись, но они мерили конечными объемами, большими, но малозначимыми с точки зрения страны. Информация о мохнатках стоит гораздо дороже, но поделиться ею можно только один раз. Пожалуй, ее пока стоит приберечь. Сыщики должны понимать, что где-то старик получает ману в больших количествах, но, наверное, это можно объяснить местными источниками: купил. Еще есть своя книга – полезнейшая вещь для любого искусника, и о ней Толлеус уже заикнулся кордосскому послу. Значит, о ней известно, и ее нужно выставлять на торги в первую очередь. Еще есть несколько полезных плетений собственной разработки, способных произвести настоящую революцию, архейская книга из широтонской библиотеки и учебник Никоса. Впрочем, и оставшегося – очень и очень много. Всем этим добром искусник готов был поделиться совершенно безвозмездно. Но, возможно, оно понадобится, чтобы откупиться от тюрьмы. Сперва нужно посмотреть, как пойдут переговоры.

– Глубоко признателен за такие теплые слова и щедрое предложение, – осторожно начал старик. – Озвучь вы мне это в Широтоне, согласился бы не раздумывая.

Искусник взял паузу, внимательно наблюдая за реакцией гостей, но все молчали. Тогда он продолжил:

– Слишком нелегко далось мне путешествие в этот конец. Я ведь очень стар и болен. Боюсь, в обратную сторону я просто не доеду…

На лице сыщика зазмеилась саркастическая усмешка:

– Никто не требует от вас всенепременно жить в Терсусе. Достаточно пересечь границу. Всего пара дней пути. Может быть, четыре, если захотите жить в крупном городе. Родина большая.

Толлеус поджал губы. Крыть было нечем. Понятно, что Имаген лукавит. Только что он озвучил, что от старика потребуется присутствие, а это подразумевает близость к столице и к остальным участникам проекта. Но как тут возразишь? Многие считают, что очень важно научиться говорить «нет». Только это самый начальный уровень. На самом деле гораздо важнее правильно говорить «нет». Для этого недостаточно одной решимости.

– Я верный сын своего отечества и готов всемерно сотрудничать, но возвращаться в Кордос просто боюсь!

Корнелия и сыщик опять переглянулись. Казалось, они что-то молчаливо обсуждают.

– То есть вы отказываетесь?

– Не отказываюсь, – поспешил заверить старик. – Но ведь гарантий никаких.

– Вам недостаточно слова уполномоченного самого императора?

– Я не знаю полномочий этой должности. Скажите, как я могу помочь своим соотечественникам, и я постараюсь это сделать. Более того, что-то я сам готов предложить, что обязательно заинтересует вас. Но при этом мне бы хотелось жить и заниматься исследованиями здесь.

Опять быстрые взгляды и тишина. Тристис, казалось, забыл о разговоре, но зато вспомнил о трапезе. До сих пор нехитрые припасы стояли на столе нетронутые. Теперь же ллэр уполномоченный собственноручно налил в миску из котелка уже остывшую похлебку, кривым ножом отмахнул краюху черного деревенского хлеба, вооружился серебряной ложкой из сервиза Гласуса, которая смотрелась здесь немного чужеродно.

– Моя дорогая, не желаете ли молока? Молоко с хлебом по-деревенски – весьма оригинальное блюдо. Вряд ли вам доводилось такое пробовать.

– Благодарю, не стоит, – мелодичным голосом ответила она, ухватив из корзинки грушу.

– В знак чистоты помыслов и намерений хочу поделиться с соотечественниками одной своей разработкой, – напомнил о себе Толлеус, начав рассказывать о своей книге, позволяющей составлять плетения под конкретную задачу, а не из набора посоха.

К концу рассказа, сопровождавшегося бесконечными вопросами Корнелии, в дверях снова появился гвардеец, шепнув что-то Тристису. Старик отвлекся и тут же с помощью плетений узнал, что приехал Оболиус. Хорошо хоть сегодня он на повозке, а то ведь зачастил ездить на искусном големе – не надо пока показывать его дорогим гостям.

Еще искусник понял, что прошла уйма времени и что просто невтерпеж как надо прогуляться до уборной. Вот только что подумают гости, если он встанет и уйдет, даже под благовидным предлогом? Выбора не было, пришлось проверять, опасаясь в любой момент быть остановленным каким-нибудь плетением. Но нет, все обошлось.

Когда он через несколько минут вернулся, разговор сам собой стал сворачиваться. Сыщики явно засобирались в обратный путь и принялись подводить итоги.

Самое удивительное, никто больше не предлагал старику поехать в Кордос и тащить силой не собирался. Наоборот, благодарили, улыбались, предлагали всемерную помощь в исследованиях. Искусник едва сдержался, чтобы с ходу не вывалить все то, что берег для торга.

Единственным неприятным моментов стал вопрос о том, как же уважаемый чемпион составляет искусную вязь без посоха. На самом деле закономерный интерес. Старик предпочел бы не сознаваться, что работает через амулет, спрятанный в глубине своего искусного жилета. Но решил, что не стоит врать, будто научился работать только аурой, как предки, потому что понимающий человек увидит разницу, как сам Толлеус – на примере искусников и Оболиуса. Поэтому признался, но о качестве и источнике появления своего артефакта распространяться не стал. Просто «какой-то амулет».

Напоследок Тристис пообещал организовать постоянную связь. Через какое-то время приедут специалисты, привезут с собой большой амулет и установят его прямо в замке. При этом сыщик отметил, что очень хорошо, что ллэр Толлеус выбрал в качестве места жительства дом недалеко от границы, иначе обеспечить связь было бы весьма затруднительно.

На этом кордосцы попрощались, оставив старику его старый посох.