Глава 12

Новые союзы

Грендаль сожалела, что среди вещей, забранных ею из Иллиана после гибели Саммаэля, не нашлось хотя бы простейшего транскрибера. Пугающая примитивность нынешней эпохи создала много неудобств, хотя и не была лишена особенностей, способных доставить удовольствие. В большой бамбуковой клетке в дальнем конце просторного зала мелодично щебетали птицы – сотня птиц с яркими, разноцветными хохолками, почти столь же красивые, как стоявшие по обе стороны двери юноша и девушка в прозрачных одеждах, не сводившие с нее преданных, жаждущих служения ее прихотям, глаз. Конечно, масляные лампы горели не так ярко, как световые шары, однако их свет, отражаясь от огромных зеркал и выложенного чешуей золотых пластин потолка, придавал всей комнате варварское великолепие. Само собой, просто произносить слова гораздо удобнее, но когда собственноручно выводишь их на бумаге, в этом есть что-то изысканное, как будто делаешь эскизы. К тому же освоить современную незамысловатую письменность было совсем несложно, да и научиться копировать чужой почерк и стиль ничуть не труднее.

Подписавшись пышным – разумеется, не своим собствен-ным – именем, Грендаль присыпала плотный лист песком, потом сложила его и запечатала одним из множества разложенных на письменном столе перстней с печатями. На неправильном круге сине-зеленого воска запечатлелись Рука и Меч Арад Домана.

– Доставить лорду Итуральде, как можно скорее, – промолвила она. – И передай только то, что должен ему передать.

– Будет исполнено, миледи, со всею быстротой, на какую способны кони, – отозвался Назран, с поклоном приняв послание и с довольной улыбкой разгладив пальцем усы. Крепко сбитый, смуглый, в прекрасно подогнанном голубом кафтане, он был привлекателен, хотя, на взгляд Грендаль, и недостаточно. – Письмо мне передала леди Тува, успела передать, прежде чем скончаться от ран. Она была послана к Итуральде Алсаламом, но в пути подверглась нападению Серого Человека.

– Удостоверься, чтоб на бумаге была человеческая кровь, – указала Грендаль. Она сомневалась, чтобы в этот дикий век кто-нибудь сумел бы отличить человеческую кровь от любой другой, однако, уже столкнувшись с некоторыми неприятными сюрпризами, рисковать не хотела. – Достаточно крови для убедительности, но не столько, чтобы нельзя было ничего прочесть.

Назран снова поклонился, с явной неохотой оторвал от хозяйки выразительный взгляд черных глаз и двинулся к выходу, печатая шаг по бледно-зеленому мраморному полу. Слуг он не замечал или делал вид, будто не замечает, хотя юноша был когда-то его другом. Одного лишь касания Принуждения было довольно, чтобы добиться от него беспрекословного повиновения, не говоря уж о том, что он, конечно же, испытал на себе ее очарование. Грендаль тихонько рассмеялась. Точнее, думает, будто испытал. Мог бы, наверное, и вправду познать, будь он еще чуточку покрасивее. Но тогда, разумеется, он оказался бы не пригоден ни к чему другому. А сейчас он загонит коней, стремясь к лорду Итуральде, и если письмо, якобы написанное самим королем, столь важное, что пытавшаяся доставить его близкая родственница Алсалама пала от руки Серого Человека, не усилит угодный Великому Повелителю хаос, этого не добьешься ничем, кроме, быть может, погибельного огня. А заодно послание послужит и ее целям. Ее собственным.

Рука Грендаль потянулась к одному из лежавших на столе колец – простому, без печатки, золотому ободку, такому маленькому, что оно подходило лишь для ее изящного пальца. Было приятной неожиданностью обнаружить среди вещей Саммаэля ангриал, предназначенный для женщины. К немалой своей радости она сумела завладеть многими полезными вещами, притом что ал’Тор и его щенки, называющие себя Аша’манами, беспрестанно шарили по Саммаэлевым тайникам в Большом Зале Совета и подчистую вымели все, что не успела забрать она. Опасные щенки, особенно ал’Тор. Ей вовсе не хотелось разделить участь Саммаэля. А потому следует ускорить осуществление собственных замыслов и исключить всякую возможность для кого бы то ни было провести линию от Саммаэля к ней.

Неожиданно в дальнем конце комнаты возникла ярко засверкавшая на фоне висевших между золочеными рамами зеркал драпировок серебристая вертикальная щель, появление которой сопровождалось хрустальным перезвоном. Грендаль удивленно подняла бровь – оказывается, кто-то еще помнил правила учтивости давно минувшей эпохи. Поднявшись, она надела на мизинец, где уже красовался перстень с рубином, золотое кольцо, обняла через него саидар и свила паутину, чтобы тот, кто хотел открыть проход, услышал ответный звон. Не слишком могущественный, ангриал все же позволял не на шутку ошеломить всякого, считавшего, что ему ведома ее сила.

Проход открылся, и вперед осторожно ступили две женщины в почти одинаковых черно-красных одеяниях. Во всяком случае, Могидин точно была настороже: черные глаза поблескивали в поисках ловушек, руки разглаживали широкую юбку. Переходные врата уже закрылись, но она продолжала удерживать саидар. Разумная предосторожность, и вполне естественная для опасливой Могидин. Грендаль и сама не отпустила Источник. Спутница Могидин, миниатюрная молодая женщина с длинными серебристыми волосами и ясными голубыми глазами, держалась на удивление высокомерно, словно знатная особа, оказавшаяся в кругу простолюдинов и предпочитающая их не замечать. Она едва удостоила Грендаль взгляда. Глупая девчонка явно подражала Паучихе. И подражала по-глупому: красный и черный цвета ей не шли, а столь впечатляющую грудь можно было подчеркнуть лучше.

– Грендаль, это Синдани, – представила девушку Могидин. – Мы... работаем вместе.

Она назвала имя без улыбки, зато Грендаль улыбнулась. Прелестное имя для более чем прелестной девицы. Хотелось бы знать, какой странный поворот судьбы побудил мать дать дочери имя, означающее «Последний шанс»? Лицо Синдани оставалось невозмутимым, но при виде улыбки Грендаль ее глаза сверкнули. Эта раскрашенная куколка, статуэтка изо льда, под которым таилось пламя, видимо, знала значение своего имени и оно ей не нравилось.

– Что привело тебя и твою подругу ко мне, Могидин? – спросила Грендаль, никак не ожидавшая, что Паучиха вдруг вылезет из теней. – Можешь без опаски говорить при моих слугах. – Повинуясь ее жесту, стоявшие у дверей упали на колени, прижавшись лицами к полу. Они были живы, но немногим отличались от мертвых.

– Неужели они забавляют тебя после того, как ты отняла у них все? – неожиданно спросила Синдани, сохраняя надменный вид и держась очень прямо, словно стараясь выглядеть выше, чем она есть. – Ты знаешь, что Саммаэль мертв?

Грендаль потребовалось некоторое усилие, чтобы сохранить маску спокойствия. Поначалу она думала, что Могидин попросту привела с собой обычную Приспешницу Темного, выполнявшую ее поручения. Возможно, из благородных, полагавшую, будто ее титул имеет какое-то значение. Но когда девица подошла поближе... В Единой Силе она была могущественнее самой Грендаль! Даже в ее эпоху подобные способности считались необычными для мужчин, а у женщин встречались и совсем редко. Немедленно, инстинктивно Грендаль отказалась от недавнего намерения отрицать всякую связь с Саммаэлем.

– Я подозревала, – ответила она, улыбаясь Могидин поверх головы девицы. Интересно, что ей известно? Где Паучиха выискала девчонку намного сильнее ее самой и почему держит ее при себе? Могидин всегда с ревностью относилась к тем, кто имеет больше Силы. И не только Силы – чего угодно. – Он навещал меня, докучая просьбами о помощи то в одном сумасбродном плане, то в другом. Я никогда не отказывала напрямую, сама ведь знаешь, Саммаэль не из тех, кому легко отказать. Он появлялся каждые несколько дней, а потом пропал. Вот мне и пришло в голову, что с ним случилась беда. Но кто эта девушка, Могидин? Замечательная находка.

Молодая женщина подняла глаза, сверкавшие, как синее пламя.

– Она назвала мое имя. Это все, что тебе следует знать.

Девица несомненно знала, что перед ней одна из Избранных, однако говорила ледяным тоном. Неслыханная дерзость для любой Приспешницы Тьмы, даже принимая во внимание ее силу. Или она просто не в себе?

– Ты обратила внимание на погоду, Грендаль?

Внезапно Грендаль осознала, что разговор ведет именно дерзкая девица, а Могидин держится позади, словно чего-то выжидая. Ждет, когда она, Грендаль, даст слабину? Не дождется!

– Не думаю, чтобы ты явилась ко мне толковать о Саммаэле, Могидин, и уж тем более о погоде. – Грендаль нарочито игнорировала Синдани. – Тебе ведь известно, я редко выхожу наружу.

Погода раздражала Грендаль, как и всякое природное, неуправляемое и неупорядоченное явление. В этой комнате, как и почти во всех, которыми она пользовалась, даже окон не было.

– Что тебе нужно?

Могидин шла вперед вдоль стены, ее по-прежнему окружало свечение Единой Силы. Грендаль старалась держаться так, чтобы обе женщины оставались у нее на виду.

– Ты делаешь ошибку, Грендаль, – молвила Синдани и на ее полных губах появилась самодовольная улыбка. – Главная из нас – я. Могидин в немилости у Моридина за свои недавние оплошности.

Могидин бросила на девицу злобный взгляд и проворчала:

– Ты главная, но сейчас, только сейчас. Твое положение в его глазах ничуть не лучше моего! – Она осеклась, поежилась и прикусила губу.

Что за игру она ведет? – недоумевала Грендаль. Взаимная ненависть двух женщин казалась непритворной. Ну что ж, придется сыграть с ними по своим правилам. Посмотрим, как им это понравится. Невольно сцепив руки и потрогав ангриал на пальце, она, стараясь ни на миг не упустить из виду ни Могидин, ни Синдани, направилась к своему креслу. Сладость саидар сама по себе придавала уверенность, но ей хотелось кое-что к этому добавить. Благодаря высокой резной спинке с богатой позолотой ее кресло казалось троном, хотя в остальном не отличалось от прочих в комнате. А такие вещи, на подсознательном уровне, действуют и на самые изощренные умы.

Небрежно откинувшись, постукивая туфелькой по полу и изображая на лице скуку, Грендаль проговорила:

– Дитя, раз ты считаешь себя главной, то скажи мне, если этот мужчина, называющий себя Смертью, действительно существует, то кто он? Что он?

– Моридин – Ни’блис, – самоуверенно, холодно и спокойно ответила девушка. – Великий Повелитель решил, что пришло время и тебе послужить Ни’блису.

– Что за вздор? – вскинулась Грендаль, не в силах скрыть охватившего ее гнева. – Великий Повелитель сделал своим Наместником человека, о котором я даже не слышала? – Она ничего не имела против попыток других манипулировать ею, ибо всегда умела обратить их ухищрения против них самих, но на сей раз Могидин, видимо, сочла ее недоумком. У нее по-прежнему не было сомнений, что наглая девчонка действует по наущению Могидин, сколько бы они ни испепеляли друг друга взглядами. – Я служу Великому Повелителю, самой себе и никому больше! Ступайте, играйте в свои нелепые игры с кем-нибудь другим. Может быть, вам удастся позабавить Демандреда или Семираг. А вздумаете направлять – имейте в виду: я сплела несколько отражающих сетей, и в случае чего вам обеим не поздоровится.

Это была ложь, но вполне правдоподобная, поэтому для Грендаль явилось полной неожиданностью, что Могидин тут же направила Силу и все лампы в комнате погасли. В непроглядной тьме Грендаль метнулась с кресла, чтобы не оставаться там, где ее видели мгновение назад, и направила сама. Вспыхнувший шар выставил на обозрение обеих соперниц, залив их мертвенно-белым светом. Грендаль черпала из Источника всю Силу, какую позволял пропустить маленький ангриал. Гораздо больше, чем требовалось, но она хотела иметь неоспоримое превосходство. Нападать на нее в ее доме! Ни та ни другая не успели и дернуться, а на них уже затянулась сеть Принуждения.

Вне себя от гнева, Грендаль скрутила сеть так туго, что едва не поранила их, хотя в том не было ни малейшей нужды. Обе взирали на нее с обожанием, широко раскрытыми, раболепными глазами. Она овладела ими полностью, и, прикажи сейчас им перерезать себе глотки, исполнения не пришлось бы дожидаться долго. Могидин больше не обнимала Источник. Слуги у дверей, разумеется, так и не шелохнулись.

– Сейчас, – выговорила Грендаль на одном дыхании, – вы ответите на все мои вопросы.

Вопросов у нее было хоть отбавляй – и кто такой Моридин, если он существует, и откуда взялась Синдани, но прежде всего ее волновало другое:

– Чего ты хотела этим добиться, Могидин? Я ведь могу завязать на тебе эту сеть, и ты заплатишь за свою игру служением мне!

– Нет, пожалуйста! – взмолилась Могидин, заламывая руки. – Ты убьешь нас, обречешь на окончательную смерть! Прошу тебя, ты должна служить Ни’блису. Мы пришли только за этим. Чтобы обратить тебя к служению Моридину.

Синдани молчала, но ее лицо превратилось в бледную маску ужаса, а грудь вздымалась так, словно она задыхалась. От неожиданной растерянности – лгать Могидин не могла, но сказанное ею звучало полной бессмыслицей, – Грендаль открыла рот. И в этот миг Истиный Источник исчез. Единая Сила вытекла из нее, и комнату поглотил мрак. Испуганные птицы подняли крик и забили крыльями о бамбуковые прутья клетки.

Позади Грендаль послышался голос, похожий на звук рассыпающегося в пыль камня:

– Великий Повелитель знал, что ты не послушаешь их, Грендаль. Но время, когда ты служила самой себе, миновало.

В воздухе возник шар из... неведомо чего. Непроницаемо черный, он тем не менее наполнял комнату серебристым светом. Странным светом, не отражавшимся в потускневших зеркалах. Птицы смолкли, онемев от ужаса.

Грендаль в изумлении воззрилась на говорившего – бледного, безглазого Мурддраала в одеянии, еще более черном, чем диковинный шар, Мурддраала, превосходившего ростом всех, виденных ею прежде. Почему она не ощущает Источник? Это невозможно, если только не... Откуда еще мог появиться сгусток светящейся черноты, как не оттуда?

Никогда прежде она не испытывала ужаса перед взглядом Мурддраала – во всяком случае, такого ужаса, какой свойствен обычным людям, – но на сей раз ладони невольно поднялись, и лишь усилием воли ей удалось не позволить себе закрыть лицо. А бросив взгляд в сторону Могидин и Синдани, она содрогнулась. Обе женщины стояли в той же позе, что и ее слуги: коленопреклоненные, с лицами, прижатыми к полу.

– Ты посланник Великого Повелителя?

Во рту пересохло, но голос прозвучал твердо. До сих пор ей не приходилось слышать, чтобы Великий Повелитель передавал послания через Мурддраалов, однако... Могидин слыла отчаянной трусихой, но тем не менее оставалась одной из Избранных. И при этом пресмыкалась перед Мурддраалом так же, как и ее спутница. Грендаль поймала себя на мысли, что предпочла бы быть в не столь откровенном платье. Вздор, нелепость... Всем известно, как обходятся Мурддраалы с женщинами, но ведь она же одна из... Взор ее вновь обратился к Могидин.

Мурддраал проскользнул мимо коленопреклоненной женщины, не удостоив ее и взгляда, и его длинный, свисавший с плеч черный плащ даже не шелохнулся. Агинор – припомнилось Грендаль – считал, что эти твари пребывают в реальном мире не в той степени, как иные живые существа. «Несколько в иной фазе времени и пространства», – говорил он, хоть и не разъяснял, что под этим подразумевает.

– Я – Шайдар Харан. – Остановившись над ее слугами, Мурддраал схватил обоих за загривки и сжал пальцы. Хрустнули позвонки. Юноша дернулся и обмяк, девушка просто рухнула на пол замертво. Самые красивые, любимейшие из ее питомцев!.. – Когда говорю я, моими устами вещает Великий Повелитель Тьмы. Я его длань, простертая в этот мир, Грендаль, – продолжил Мурддраал, выпрямившись над трупами. – Представ предо мною, ты предстаешь перед ним.

Грендаль приняла решение – быстрое, но вполне обдуманное. Она испытывала страх – чувство, которое более привыкла внушать другим, но с которым тем не менее умела справляться. Пусть ей не случалось водить в бой войска, она была знакома с опасностью и понимала, что столкнулась с нешуточной угрозой. Могидин и Синдани не отрывали лиц от пола, и Могидин заметно дрожала. Это заставило Грендаль поверить Мурддраалу – кем бы он ни был. Остается лишь надеяться, что Великий Повелитель не прознает об интригах, которые плели они с Саммаэлем...

– Каково будет твое повеление? – молвила она голосом, вернувшим былую силу, грациозно опустившись перед Мурддраалом на колени. Уступить неизбежному не значит струсить. Не склониться перед Великим Повелителем – значит быть сломленным – или разорванным на части. – Должно ли мне именовать тебя Великим Господином, или ты предпочтешь иной титул? Если ты говоришь от имени Великого Повелителя, я могу обращаться к тебе именно так.

К ее изумлению, Мурддраал рассмеялся. Смех звучал как дробящийся в крошево лед – Мурддраалы никогда не смеялись.

– Ты смелее прочих, – промолвил он. – И умнее. Шайдар Харан – можешь называть меня так. До тех пор, пока твоя храбрость не пересилит рассудительность или страх.

Она выслушала приказы – первым из которых было явиться к Моридину – и приняла их к сведению, памятуя при этом о необходимости сохранять осторожность по отношению к Могидин и ее странной спутнице, казавшейся всяко не более забывчивой, чем Паучиха. О прикосновении Принуждения ни та ни другая не забудут. Что же до Моридина, то, может быть, он и Ни’блис. Сегодня. Но кто знает, что случится завтра?