на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



Глава 58

МАСКА КРАСНОЙ СМЕРТИ

Кто этот грешник молодой, чьи руки в кандалах,

      Чьи стоны слышатся порой и вид внушает страх?

      Ужель злодей ужасный он, вот нынче в чем вопрос,

      Или в темницу заточен он лишь за цвет волос?

Джейми отложил парик, который держал в руке, и вопросительно поднял бровь, глядя на мое отражение в зеркале. Я ответила улыбкой и продолжила:

      И то сказать, ведь этот цвет — позор людского рода.

      Повесить, был бы мой совет, перед лицом народа.

      Нет, лучше шкуру ободрать, я настою на этом,

      Чтоб он не мог людей смущать волос подобным цветом.

— Англичаночка, ты вроде бы говорила мне, будто училась на лекаря. Или все-таки на поэта?

— Это не мои стихи, — сказала я, подойдя, чтобы поправить его чулок. — Автор — некто Хаусман.

— Одной цитаты из него было бы вполне достаточно, — буркнул Джейми. — Во всяком случае, чтобы составить о нем представление.

Он взял парик, аккуратно надел на голову и поводил, прилаживая, туда-сюда, отчего вокруг его головы распространилось маленькое облачко ароматической пудры.

— А этот мистер Хаусман, он твой знакомый?

— Можно и так сказать, — ответила я. — Кто-то оставил томик произведений Хаусмана в ординаторской — ну, то есть в комнате отдыха для лекарей — в том лазарете, где я работала. Чтобы читать в перерывах между вызовами романы, времени не было, а вот стихи подходили в самый раз. Хаусман запомнился мне, потому что некоторые стихи задели меня за живое.

Джейми осторожно покосился на меня, словно ожидая нового поэтического извержения, но я ограничилась улыбкой, и он вернулся к своим трудам. Мне оставалось лишь зачарованно наблюдать за его преображением.

Туфли с красными каблуками. Шелковые чулки с черными стрелками. Короткие штаны из серого атласа с серебряными пряжками на коленях. Белоснежная сорочка с брюссельскими кружевами на манжетах и жабо. Камзол, портновский шедевр из плотного серо-голубого атласа с серебряными пуговицами, висел, дожидаясь своей очереди.

Закончив пудрить лицо, Джейми облизал палец, подцепил фальшивую родинку, обмакнул в клей и аккуратно приладил в уголке рта.

— Ну, — проговорил он, покачиваясь на табурете, — разве теперь я похож на рыжего шотландского контрабандиста?

Я внимательно осмотрела его от пышного парика до сафьяновых туфель на каблуках и высказала свое мнение:

— Ты похож на горгулью.

На его физиономии расплылась широкая улыбка. Из-за белой пудры губы казались неестественно красными, а рот еще более широким и выразительным, чем обычно.

— Non, — возразил Фергюс, появившийся как раз вовремя, чтобы это услышать. — Он выглядит настоящим французом.

— Это одно и то же, — хмыкнул Джейми, утер нос платком и извинился: — Не хотел тебя обидеть, Фергюс.

Он встал, натянул камзол, повел плечами и одернул полы. Вместе с каблуками его рост составлял шесть футов семь дюймов, и голова чуть не задевала за оштукатуренный потолок.

— Не знаю, не знаю, — с сомнением сказала я. — Отроду не видела французов такого роста.

Джейми пожал плечами, отчего камзол зашелестел на манер осенней листвы.

— Ну что ж, роста моего уж точно не скрыть. Но если замаскировать волосы, все будет в порядке. Кроме того, — добавил он, одобрительно поглядывая в мою сторону, — гости на меня смотреть не будут. Слушай, встань и дай мне тобой полюбоваться, а?

Я встала и медленно закружилась, демонстрируя переливы фиолетового шелка. Корсаж под глубоким декольте был украшен вторившими ему в форме буквы «V» рядами кружев. Такие же кружева сбегали по рукавам длиной по локоть, оставляя мои предплечья открытыми.

— Тут бы очень подошли жемчуга твоей матушки, — заметила я.

Не то чтобы их отсутствие вызывало у меня сожаление — я оставила их Брианне в шкатулке с фотографиями и фамильными документами, — но из-за низкого выреза и забранных наверх волос открытая шея и часть груди слишком выделялись, белея на фоне фиолетового шелка.

— Я подумал об этом.

С видом фокусника Джейми извлек из внутреннего кармана маленькую коробочку и, выписав ногой изящный крендель на версальский манер, вручил ее мне.

Внутри находилась маленькая сверкающая рыбка, вырезанная из плотного черного материала; края чешуек окаймляла позолота.

— Это брошка, — пояснил он. — Ты можешь, например, накинуть на шею белый шарф и скрепить его брошкой.

— Замечательно! — восхитилась я. — А что это за материал? Черное дерево?

— Черный коралл. Я разжился этим вчера, когда мы с Фергюсом побывали в Монтего.

Джейми и Фергюс обогнули остров на «Артемиде», доставив наконец груз — гуано летучих мышей — заказчику.

Я нашла белую атласную ленту, и Джейми услужливо обернул ее вокруг моей шеи, изогнувшись, чтобы через плечо увидеть мое отражение в зеркале.

— Нет, на меня там никто и смотреть не станет, — заявил он. — Половина гостей как пить дать будет таращиться на тебя, англичаночка, а вторая — на нашего мистера Уиллоби.

— Уиллоби? А разумно ли это? В том смысле, что… — Я покосилась на маленького китайца, который смирно сидел, скрестив ноги, в переливчатом одеянии из голубого шелка, и понизила голос: — В том смысле, что там, наверное, будут подавать вино?

Джейми кивнул.

— А также виски, и джин, и портвейн, и пунш с шампанским. И маленький бочонок лучшего французского бренди — дар от месье Этьена Марселя де Провака Александра.

Он прижал рук к груди и снова поклонился с потешной важностью, вызвав у меня смех.

— Не стоит беспокоиться, — сказал Джейми, выпрямившись. — Он будет вести себя как положено, а не то я заберу назад его коралловый шарик. Я это сделаю, слышал, ты, маленький язычник? — добавил он и подмигнул мистеру Уиллоби.

Китайский грамотей кивнул с примечательным достоинством. Черную с вышивкой шелковую шапочку на его голове украшала резная коралловая подвеска — знак его профессии, возвращенный ему в результате неожиданной встречи с торговцем кораллами в порту Монтего и благодаря доброте Джейми.

— Ты действительно уверен в том, что нам следует туда идти?

Моя нервозность отчасти была вызвана слишком тугим корсажем, однако куда в большей степени тем, что мне постоянно воображалось, как парик сваливается с головы Джейми и все присутствующие на губернаторском приеме изумленно таращатся на его рыжую шевелюру, прежде чем вызвать патруль королевского военного флота.

— Ну конечно. — Он ободряюще улыбнулся и добавил: — Да не волнуйся ты, англичаночка: если даже там и объявится кто-нибудь с «Дельфина», вряд ли меня узнают в таком-то виде.

— Надеюсь, нет. Но все равно интересно, будет ли там сегодня вечером кто-нибудь с этого корабля?

— Сомневаюсь. — Он яростно почесал парик повыше левого уха. — Где ты взял эту штуковину, Фергюс? По-моему, тут полно вшей.

— О нет, милорд, — успокоил его француз. — Мастер, у которого я взял напрокат этот парик, клялся и божился, что он основательно обработан иссопом и крапивой, чтобы исключить возможность заражения.

Сам Фергюс вместо парика густо напудрил собственные волосы и в своем новом костюме из синего бархата выглядел весьма привлекательно, хотя, может быть, и не столь впечатляюще, как Джейми.

Послышался неуверенный стук в дверь, и на пороге появилась Марсали. Она тоже обновила свой гардероб и красовалась в бледно-розовом платье, отделанном ярко-розовыми лентами.

Она сияла гораздо сильнее, чем можно было приписать на счет платья, и когда мы шли по узкому коридору к экипажу, придерживая юбки, чтобы не обтирать ими стены, я, улучив момент, склонилась к ней и тихо спросила:

— Ты используешь пижмовое масло?

— Мм? — Вид у нее был отсутствующий, взгляд устремлен на Фергюса, с поклоном открывшего ей дверцу кареты. — Что вы сказали?

— Неважно, — махнула я рукой.

Из всего, что могло нас тревожить в данный момент, это было далеко не самым главным.

Особняк губернатора сиял огнями. Фонари были расставлены на шестах вдоль длинной стены веранды и свисали с ветвей деревьев по обе стороны дорожки изысканно украшенного сада. Нарядно одетые люди выходили из подъезжавших экипажей и направлялись к высоким дверям, ведущим в дом.

Мы отпустили свой, то есть, конечно, Джаредов экипаж, но немного постояли у дороги, ожидая, когда прибудет побольше гостей. Джейми немного нервничал. Разумеется, лицо его оставалось абсолютно спокойным, но пальцы то и дело теребили серый атлас.

В фойе выстроилась короткая шеренга из представителей власти острова, приглашенных помочь новому губернатору приветствовать гостей. Я прошла впереди Джейми, улыбнувшись и кивнув мэру Кингстона и его супруге, и слегка оробела при виде адмирала в его пышном, расшитом золотом мундире со сверкающими эполетами. Когда флотоводец пожал руки огромному французу и подошедшему вместе с ним миниатюрному китайцу, на его лице отразилось разве что легкое любопытство.

Своего знакомого по плаванию на «Дельфине» лорда Джона Грея, несмотря на парик, скрывавший его светлые волосы, я узнала сразу по тонкому, четко очерченному лицу и стройной фигуре. Он стоял чуть в стороне от остальных официальных лиц в одиночестве. Ходили слухи, что супруга отказалась оставить Англию и последовать за мужем к месту нового назначения.

Он повернулся ко мне с выражением формальной любезности на лице, но, присмотревшись, моргнул и тепло улыбнулся.

— Миссис Малкольм! — воскликнул Джон Грей, взяв меня за руки. — Очень рад вас видеть!

— Взаимно, — отозвалась я, улыбаясь в ответ. — Правда, мне, наверное, следует попросить прощения: когда мы встретились впервые, я не знала, что вы губернатор, и боюсь, мое поведение не вполне соответствовало этикету.

Он рассмеялся. Помещение было ярко освещено многочисленными, вставленными в стенные держатели свечами. Мне впервые удалось разглядеть Джона Грея как следует, и я подивилась тому, насколько он привлекателен внешне.

— Полагаю, у вас есть тому полное оправдание, — сказал губернатор. — Могу я заметить, что сегодня вечером вы особенно очаровательны? Может быть, воздух острова лучше гармонирует с вашей красотой, чем душная атмосфера на корабле? Я надеялся встретиться с вами снова до того, как сойду с «Дельфина», но когда спросил о вас, мистер Леонард сказал, что вы неважно себя чувствуете. Надеюсь, вы полностью поправились?

— О да, вполне, — ответила я, скрывая удивление.

«Неважно себя чувствую»? Надо же, что придумал Том Леонард, объясняя мое отсутствие. Интересно, внес ли он сведение о моей «болезни» в судовой журнал?

— Могу ли я представить вам своего мужа?

Я повернулась и помахала Джейми, только что оживленно беседовавшему с адмиралом, но теперь направившемуся к нам в сопровождении мистера Уиллоби.

А когда обернулась к губернатору, обнаружила, что он позеленел, как крыжовник. Взгляд его перебегал с меня на Джейми и обратно, словно перед ним вдруг возникла парочка призраков.

Джейми остановился рядом со мной и учтиво склонил голову перед губернатором.

— Очень рад видеть вас, Джон, — тихо произнес он.

Губернатор открыл было рот, да так и закрыл, не издав ни звука.

— Думаю, мы найдем возможность поговорить, — приглушенно пробормотал Джейми. — Но пока, для всех, меня зовут Этьен Александр.

Он взял меня за руку и снова поклонился, теперь официально.

— Могу ли я иметь удовольствие представить вам мою жену Клэр? — произнес он громко, переходя на французский.

— Клэр? — Губернатор уставился на меня расширившимися глазами. — Клэр?

— Ну да, — подтвердила я, надеясь, что он не упадет в обморок. Вид его, во всяком случае, внушал подобные опасения, хотя я решительно не могла понять, с чего бы это данное мне при крещении имя оказало на высокопоставленное лицо столь ошеломляющее воздействие.

Гости, прибывшие следом, нетерпеливо ждали, пока мы освободим им место, так что я поклонилась, обмахиваясь веером, и мы проследовали в главный салон губернаторской резиденции. Оглянувшись мельком через плечо, я заметила, что губернатор, машинально пожимая руки новым гостям, смотрит нам вслед. И лицо у него белое как мел.

Салон представлял собой просторное помещение с низким потолком, заполненное шумной и пестрой, словно клетка с попугаями, толпой. Это несколько меня успокоило: в подобной компании даже Джейми с его ростом и шевелюрой, пожалуй, не будет так уж бросаться в глаза.

В одном конце зала играл маленький оркестр, две открытые двери выходили на террасу. Там было много прогуливавшихся людей, видимо решивших глотнуть свежего воздуха или уставших от неумолкающего гама внутри. По другую сторону зала еще две двери открывались в короткий коридор, ведущий к уборным.

Мы никого здесь не знали, и ввести нас в общество было некому, но благодаря предусмотрительности Джейми удалось прекрасно обойтись без этого. Как только мы появились, вокруг начали собираться любопытствующие, привлеченные необычным обликом мистера Уиллоби.

— Мой добрый знакомый, мистер И Тьен Чо, — представил его Джейми плотной молодой женщине в туго обтягивающем платье из желтого атласа, — Подданный Поднебесной империи, мадам.

— О-о! — Веер в руке молодой леди пришел в движение, указывая на произведенное впечатление. — Неужели из самого Китая? Надо же! Подумать только, какое невообразимое расстояние вам пришлось преодолеть. Позвольте приветствовать вас на нашем маленьком острове, мистер… мистер Чо?

Она протянула руку, явно рассчитывая на поцелуй.

Мистер Уиллоби низко поклонился, держа руки в рукавах, и любезно проговорил что-то по-китайски. Молодая женщина растерялась. В глазах Джейми на миг промелькнуло удивление, тут же, впрочем, исчезнувшее под маской светской учтивости. Я увидела, что сверкающие глаза мистера Уиллоби сосредоточены на носках туфелек леди, видневшихся из-под платья. Интересно, что же он все-таки ей сказал?

Джейми, не упустив возможности, завладел рукой молодой леди, галантно склонился над ней и по-английски, но с сильнейшим французским акцентом сказал:

— Этьен Александр, мадам, ваш покорный слуга. Могу ли я представить вам мою жену Клэр?

— О, весьма рада знакомству!

Молодая особа, раскрасневшаяся от воодушевления, пожала мне руку.

— Меня зовут Марселина Уильямс. Возможно, вы знаете моего брата Иуду? Он владелец «Двенадцати деревьев», большой кофейной плантации. Я приезжаю к нему в сезон хорошей погоды и чудесно, просто чудесно провожу время.

— Боюсь, дорогая мисс Уильямс, — извиняющимся тоном произнесла я, — мы с мужем пока никого здесь не знаем. Не успели: только что прибыли с Мартиники, где мой муж держит торговлю сахаром.

— О! — воскликнула мисс Уильяме, округлив глаза. — Надеюсь, вы позволите мне познакомить вас с моими близкими друзьями Стефенсами? Кажется, они однажды бывали на Мартинике. Джорджина Стефенс просто очаровательна. Уверяю вас, она вам сразу понравится.

Стефенсами дело не ограничилось. В течение часа я оказалась представленной не меньше чем дюжине людей. Меня передавали с рук на руки и водили от одной группы гостей к другой, продолжая процесс знакомства с местным обществом, запущенный мисс Уильяме.

По другую сторону помещения мне был виден Джейми, являвший собой образец аристократического достоинства. Его голова и плечи возвышались над группой собеседников, радовавшихся возможности свести полезное знакомство с процветающим предпринимателем, сулившее расширение торговли сахаром за счет поставок во Францию.

Поймав мой мимолетный взгляд, он ответил лучезарной улыбкой и истинно французским поклоном. Я продолжала недоумевать по поводу того, что, собственно говоря, ему было нужно на самом деле. Ладно, сам все объяснит, когда будет готов.

Фергюс с Марсали, как обычно не нуждавшиеся ни в какой компании, кроме общества друг друга, кружились в конце зала в танце. На ее обращенном к Фергюсу разрумянившемся личике играла улыбка. По случаю приема Фергюс отцепил свой надежный крюк, заменив его пришпиленной к рукаву черной кожаной перчаткой, набитой отрубями. Она-то и покоилась на спине у Марсали, немного неуклюжая, но не производившая впечатления неестественной настолько чтобы это могло привлечь внимание.

Я протанцевала мимо них, степенно кружась в паре с приземистым, толстеньким плантатором-англичанином по фамилии Карстерс, который считал своим долгом беспрерывно отпускать шуточки, хотя его находившееся на уровне моей груди лицо раскраснелось и покрылось потом.

Что же до мистера Уиллоби, то он наслаждался небывалым триумфом — собрал вокруг себя целый цветник дам, наперебой угощавших его самыми изысканными лакомствами. Неудивительно, что глаза китайца сияли, а круглые щеки рдели от удовольствия.

По окончании танца мистер Карстерс подвел меня к группе беседовавших дам и галантно удалился, чтобы принести мне бокал кларета, я же без промедления вернулась к своему главному в этот вечер занятию: принялась расспрашивать леди, кто из них хорошо знает людей, с которыми мне рекомендовали свести знакомство, то есть кого-либо из Абернэти.

— Абернэти?

Миссис Хэлл, моложавая матрона, рассеянно обмахнулась веером.

— Нет, не могу сказать, чтобы я кого-то из них знала. Они вообще бывают в обществе, а?

— О, Джоан, вовсе нет!

Ее подруга, миссис Йокам, изобразила потрясение — ту приятную разновидность потрясения, которая предполагает возможность запустить слушок и оказаться в центре внимания.

— Надо же, Абернэти! Ты помнишь того джентльмена, который купил плантацию Роуз-холл, выше по реке Йалла?

— О да! — Голубые глаза миссис Хэлл расширились. — Это тот самый, который умер почти сразу после покупки плантации?

— Да-да, тот самый, — подтвердила, услышав о чем речь, другая леди. — Говорили, будто бы его сгубила малярия, но мне доводилось беседовать с доктором, который посещал усадьбу. Этот врач пользовал ногу моей матушки, вы ведь знаете, бедняжка мучается от водянки. Так вот, он поведал мне, разумеется под большим секретом…

Языки мололи без умолку. Особенно усердствовала по части слухов Рози Макивер, казалось, она знала все обо всех и стремилась поделиться своими знаниями со всем светом.

Поймав нить разговора, я встряла с вопросом, пытаясь придать беседе нужное для меня направление.

— А что, на плантации миссис Абернэти работают только рабы или есть и осужденные, прибывшие по рабочему контракту?

Мнения на сей счет разошлись: кто-то говорил, что да, есть у нее несколько белых слуг, другие уверяли, что не больше одного-двух. При этом, как оказалось, ни одна из дам сама в Роуз-холле не была, но вот люди говорят…

Несколько минут спустя сплетники набросились на новую тему: скандальное поведение нового викария, мистера Джонса, с вдовой миссис Миной Алкотт. Сходились в основном на том, что от женщины с такой репутацией можно ждать чего угодно, а молодой человек просто поддался чарам опытной соблазнительницы, которая, кстати, гораздо старше его. С другой стороны, молодость — недостаточное оправдание для духовного лица, коему в силу его положения надлежит руководствоваться в жизни более высокими и строгими принципами, нежели простым грешным мирянам. У меня от этой болтовни звенело в ушах, так что в конце концов я извинилась и улизнула в дамскую уборную.

По пути к выходу я приметила Джейми возле стола с закусками. Он оживленно беседовал с рослой рыжеволосой девушкой в украшенном вышивкой хлопковом платье. Она смотрела на него снизу вверх и улыбалась, польщенная его вниманием.

Это зрелище вызвало у меня улыбку: могла ли она себе представить, что на самом деле он просто пытался увидеть в ней свою дочь, с которой никогда не встречался?

Я стояла в уборной перед зеркалом, укладывая на место прядки, выбившиеся во время танца, и наслаждаясь возможностью побыть одной и спокойно перевести дух. Великолепная дамская уборная была разделена па три отдельные приватные кабины, гардеробную, предназначенную для хранения шляп, шалей и верхней одежды гостей, и главное помещение, где я и находилась. В нем имелось не только большое трюмо и снабженный всем необходимым туалетный столик, но и покрытая красным бархатом кушетка, на которую я посмотрела с тоской. Туфельки отчаянно жали, но о том, чтобы скинуть их и прилечь, мечтать не приходилось. Меня призывал долг.

До сих пор мне не удалось узнать о плантации Абернэти больше, чем мы знали раньше, хотя я составила список плантаций в окрестностях Кингстона, где использовался труд осужденных. Было интересно, намерен ли Джейми просить содействия в поисках Айена у своего друга губернатора: это, по крайней мере, оправдало бы риск появления сегодня на столь многолюдном сборище.

Правда, реакция лорда Джона на раскрытие моего инкогнито оказалась неожиданной и сбивающей с толку. Впечатление было такое будто ему явился призрак. Между тем ничего пугающего или отталкивающего в моем облике, судя по отражению в зеркале, не наблюдалось. Скорее наоборот. Волосы прибраны и удерживаются заколками усыпанными мелкими жемчугами и бриллиантами, да и цвет лица благодаря притираниям и пудре миссис Макивер вполне приличный.

Глядя в зеркало, я пожала плечами, кокетливо взмахнула ресницами, чуть взбила волосы и вернулась в салон.

Путь мой лежал к длинным столам, уставленным огромным количеством пирожных, печенья, фруктов, конфет, рулетов и прочих лакомств, названия которых были мне неизвестны. Выглядели они вполне съедобными. Набрав тарелку фруктов, я отвернулась от стола и столкнулась с одетым в темное платье мужчиной. Я, естественно, залепетала извинения, подняла глаза и увидела строгое лицо преподобного Арчибальда Кэмпбелла.

— Миссис Малкольм! — удивленно воскликнул он.

— Э… преподобный Кэмпбелл, — отозвалась я без особого воодушевления. — Какой сюрприз!

Я осторожно прикоснулась к пятнышку от манго на его животе, но он нарочито отступил на шаг, и я прекратила свои поползновения.

— Надеюсь, вы пребываете в добром здравии, миссис Малкольм? — спросил пастор, неодобрительно поглядывая на мое декольте.

— Да, слава богу, — торопливо пробормотала я.

Господи, хоть бы он перестал называть меня миссис Малкольм до того, как это услышит кто-нибудь, кому меня представили как мадам Александр!

— Мне рассказали о вашей сестре. Какая жалость! — воскликнула я в надежде отвлечь его. — Неужели вы до сих пор не имеете о ней никаких известий?

Пастор чопорно кивнул, принимая мое сочувствие.

— Нет. Я, разумеется, пытался организовать поиски, но мои возможности весьма ограниченны. Собственно говоря, сюда я сегодня прибыл благодаря доброжелательному сочувствию одного из моих прихожан: это возможность встретиться с губернатором, изложить ему свое дело и умолять оказать помощь в поисках моей сестры. Уверяю вас, миссис Малкольм, ничто менее важное на заставило бы меня появиться на сборище, подобном этому.

Взглядом, исполненным глубочайшего неодобрения, он окинул заливавшуюся поблизости беззаботным смехом компанию. Трое молодых людей старались перещеголять друг друга в произнесении остроумных тостов в честь нескольких юных леди, принимавших эти знаки внимания с явным удовольствием, хихикая и кокетливо обмахиваясь веерами.

— Весьма сочувствую вашему несчастью, преподобный, — сказала я, стараясь увести разговор в сторону. — Мисс Коуден поведала мне о трагедии вашей сестры. Если бы я могла чем-нибудь помочь…

— Помочь тут не может никто! — прервал меня священник, смерив суровым взглядом. — В случившемся виноваты паписты Стюарты с их неправедным стремлением взойти на трон и буйные горцы, последовавшие за ними. Никто, никто не может помочь, кроме Бога. Но Он, Всеведущий, уничтожил дом Стюартов, уничтожит и того беспутника Фрэзера. В тот день, когда это случится, моя сестра обретет исцеление.

— Фрэзера?

Беседа неожиданно приобрела тревожное направление. Я быстро обежала взглядом салон, но, к счастью, Джейми не было видно.

— Так звали человека, который совратил Маргарет, заставив ее забыть о долге перед семьей и Всевышним. Может быть, его рука и не повергла ее, но по его вине она покинула безопасный, благополучный дом и подвергла себя всем превратностям грешного мира, а стало быть, он есть ее погубитель. Но уж будьте уверены, Бог воздаст Джейми Фрэзеру по справедливости, — заявил священник, которому одна эта мысль явно доставляла мрачное удовлетворение.

— Да, не сомневаюсь, так оно и будет, — пробормотала я. — Господь каждому воздает по делам его. Но прошу прощения, кажется, я увидела подругу.

К сожалению, моей попытке избавиться от его общества помешала процессия слуг, несших блюда с мясом.

— Терпение Господне не безгранично, — продолжил преподобный, явно уверенный, что предпочтения Всемогущего полностью совпадают с его собственными.

Его маленькие серые глазенки с очевидным неодобрением задержались на веселящейся группе, в которой несколько разодетых дам весело порхали вокруг мистера Уиллоби, словно яркие мошки вокруг светящегося китайского фонарика.

Он и вправду светился, во всех смыслах этого слова. Тоненькое хихиканье мистера Уиллоби поднималось над смехом дам. Он потешно шатался, так что едва не выбил поднос из рук проходившей служанки, и, естественно, привлекал к себе внимание. Правда, не только доброжелательное. Сурового пастора все происходящее раздражало.

— Женщину украшает умеренность, — монотонно талдычил преподобный. — Ей надлежит избегать щегольских нарядов и вычурных причесок.

Похоже, он пребывал в убеждении, что всех любительниц наряжаться и весело проводить время скоро постигнет участь Содома и Гоморры.

— Женщина, не имеющая мужа, должна посвятить себя служению Господу, а не предаваться разнузданным забавам в общественных местах. Вы только взгляните на миссис Алкотт! И это вдова, которая должна являть собой образец благочестия!

Я проследила за хмурым взглядом и увидела круглолицую жизнерадостную женщину чуть за тридцать, со светло-каштановыми волосами, уложенными вокруг головы. Ее веселил мистер Уиллоби. Эта особа вызвала у меня интерес: вот она какая, скандально известная веселая вдова из Кингстона!

Тем временем маленький китаец принялся ползать на четвереньках, делая вид, будто ищет серьгу, в то время как миссис Алкотт вскрикивала в притворном испуге, когда он норовил пошарить и у нее под юбкой. Я подумала, что, может быть, стоило бы найти Фергюса и попросить убрать мистера Уиллоби подальше от его нового увлечения, пока дело не зашло слишком далеко.

Желая показать, что находит это зрелище невыносимым, преподобный внезапно поставил свой бокал с лимонадом, повернулся и, бесцеремонно расталкивая гостей локтями, двинулся сквозь толпу к выходу на террасу.

У меня вырвался вздох облегчения: беседовать с преподобным Кэмпбеллом было все равно что обмениваться фривольностями с палачом. Хотя нет, по правде сказать, компания единственного палача, которого мне довелось знать, была бы все-таки предпочтительнее.

Неожиданно я увидела высокую фигуру Джейми, направлявшегося к двери в задней части помещения, что вела, по моим предположениям, к личным покоям губернатора. Побуждаемая любопытством, я решила присоединиться к нему. Однако народу в салоне уже набралось столько, что пробраться к двери удалось не сразу, а когда удалось, Джейми уже пропал из виду. Но меня это не остановило. Я тоже прошла в дверь и оказалась в длинном коридоре, тускло освещенном установленными в нишах свечами. Кроме того, сквозь расположенные через равные интервалы высокие створчатые окна туда попадал свет факелов с террасы, поблескивавший на металле развешанных по стенам разнообразнейших образцов холодного и огнестрельного оружия: кинжалов, шпаг, щитов, пистолетов и прочего.

«Интересно, — подумала я рассеянно, — это личная коллекция лорда Джона или он унаследовал ее от своего предшественника вместе с резиденцией?»

После шумного салона здесь царила тишина, и даже мои шаги заглушались покрывавшим паркет длинным турецким ковром.

Откуда-то спереди доносились голоса, определенно мужские, но слов было не разобрать. Я свернула за угол в короткий боковой коридор и увидела впереди дверь, из-за которой просачивался свет. Должно быть, дверь, ведущая в личные покои губернатора. И оттуда донесся голос Джейми.

— О господи, Джон! — воскликнул он.

Я застыла на месте, остановленная не словами, а тем тоном, которым они были произнесены. В обычно сдержанном голосе Джейми прозвучало нескрываемое сильное чувство.

Стараясь двигаться неслышно, я подобралась поближе и сквозь полуоткрытую дверь увидела, как склонилась голова Джейми, когда он сжал лорда Джона Грея в пылких объятиях.

Меня как громом поразило: я онемела и застыла на месте.

На моих глазах они разъединились: Джейми стоял ко мне спиной, но лорд Джон вполоборота и мог бы легко меня заметить. Только он не смотрел в сторону коридора — взгляд его был прикован к Джейми и полон такого неприкрытого вожделения, что у меня кровь прилила к щекам.

Веер выпал из моей руки, и губернатор, встрепенувшись, обернулся на звук, но я уже спешила по холлу назад к салону, и стук сердца отдавался в моих ушах.

Ворвавшись в салон, я с неистово бьющимся сердцем остановилась позади разлапистой пальмы в кадке. Помимо восковых свечей в железных подсвечниках помещение освещали еще и вставленные в стенные держатели сосновые факелы, но даже при этом углы комнаты тонули в тенях, благодаря чему моя дрожащая фигура оставалась незамеченной.

Руки были холодны, как ледышки, меня слегка мутило. Что вообще происходит?

Явное потрясение, испытанное губернатором, когда он узнал, что я жена Джейми, теперь получило хотя бы частичное объяснение: горечь и неутоленная тоска в его взгляде рассказали многое, по крайней мере о нем. Но с Джейми такой ясности не было.

Как-то между делом Джейми сказал мне про Грея: «Он был начальником тюрьмы в Ардсмуре». А в другой раз, уже не так небрежно: «А ты знаешь, чем занимаются мужчины в тюрьме?»

Знать я, конечно, знала, но могла поклясться головой Брианны, что Джейми не мог, не был способен ни на что подобное, ни при каких обстоятельствах. По крайней мере, могла поклясться до сегодняшнего вечера.

Я закрыла глаза и, тяжело дыша, постаралась не думать о том, что увидела.

Разумеется, у меня ничего не получилось. И чем больше я размышляла об этом, тем более это казалось невероятным. Воспоминания о Джеке Рэндолле, возможно, побледнели, так же как оставленные им шрамы, но мне не верилось, что они стерлись настолько, чтобы Джейми мог терпимо отнестись к проявлениям внимания со стороны другого мужчины, не говоря уж о том, чтобы принимать их.

Предположим, его знакомство с Греем было настолько близким, что допускало то, чему я стала свидетельницей, и все сводилось к одной лишь дружбе. Но почему он никогда не рассказывал мне прежде об этой столь близкой дружбе? Почему, как только услышал, что Грей на Ямайке, не смущаясь расстоянием, поспешил с ним увидеться? Желудок мой снова свернулся узлом, и мне стало так плохо, что потребовалось срочно сесть.

Сесть, однако, было некуда. Дрожащая, незаметная в тени, я привалилась к стене, и тут дверь губернаторских покоев отворилась и вышел, видимо с намерением вернуться к гостям, губернатор. Лицо его раскраснелось, глаза сияли. Будь у меня оружие посерьезнее, чем заколка для волос, в этот миг я легко бы могла его убить.

Спустя несколько мгновений дверь открылась снова и оттуда, отставая всего-то футов на шесть, появился Джейми. Маска холодной отстраненности не покинула его лица, но я знала его достаточно хорошо, чтобы увидеть под ней следы сильных эмоций. Правда, что это за чувства, сказать не могла. Возбуждение? Мрачное предчувствие? Страх, смешанный с радостью?

Он не вступал в разговоры, не прикасался к закускам и напиткам, а озабоченно расхаживал по помещению, определенно кого-то ища. Конечно же, меня.

Я тяжело сглотнула, чувствуя себя неспособной встретиться ним на глазах у всей толпы, и оставалась на месте до тех пор, пока он не вышел на террасу. Тогда я покинула свое укрытие и быстро пересекла зал, намереваясь найти убежище в уборной. Там, по крайней мере, можно будет сесть и перевести дух.

Толкнув тяжелую дверь, я вошла внутрь и мгновенно расслабилась, вдыхая окружившие меня теплые, успокаивающие ароматы духов и пудры. Но вместе с ними мои ноздри втянули и другой запах, слишком хорошо мне знакомый, поскольку принадлежал к числу запахов, неразрывно связанных с моей профессией. Только вот я никак не ожидала учуять его здесь.

В уборной было тихо: громкие голоса из салона сюда едва доносились, словно отголоски дальнего грома. Однако это место больше не являлось убежищем.

Мина Алкотт лежала, распростертая на красной бархатной кушетке. Голова ее свешивалась с краю, юбка была задрана до шеи. В широко раскрытых глазах застыло удивление. Кровь из перерезанного горла смочила красный бархат, так что он потемнел, и капала на пол, растекаясь лужей под откинутой головой. Растрепавшиеся светло-каштановые волосы свисали до пола, кончики локонов выпачкались в крови.

Я стояла как вкопанная, слишком ошеломленная даже для того, чтобы позвать на помощь. Потом до меня донеслись снаружи веселые голоса, и дверь распахнулась. Наступила внезапная тишина — вошедшая женщина увидела то же, что и я.

Свет из коридора упал сквозь дверной проем, и за миг до того, как раздался оглушительный визг, я увидела на полу ведущую к двери на веранду цепочку следов. Следов маленьких мягких туфель с войлочными подошвами, перепачканных в крови.


Глава 57 ЗЕМЛЯ ОБЕТОВАННАЯ | Цикл "Чужеcтранка" | Глава 59 РАСКРЫТЫЕ ТАЙНЫ