Вторник 4-е

В полдень проехал Ньюарк, видел верхушку Нью-Йорка, уже тогда затемненную взвешенной в воздухе пылью, а теперь накрытую грозой, словно ночью. Это мог быть конец света.

Думается, конец света пройдет в черно-белых тонах, наподобие старого кино. (Волосы черные как смоль, моя радость, кожа белее снега.) Может быть, мир не рухнет, пока у нас остаются цвета. (Губы алые, как кровь, напоминаю себе вновь и вновь.)

В Бостон я приехал под вечер. В какой-то момент вдруг поймал себя на том, что ищу ее в зеркалах и отражениях. Иногда я вспоминаю то время, когда белые люди пришли в этот край, и когда черные люди брели, спотыкаясь, по берегу моря в цепях. Я вспоминаю то время, когда в эту землю пришли краснокожие люди, когда земля была гораздо моложе.

Я помню то время, когда земля была одинокой,

– Разве можно продать свою мать? – так ответили первые люди, когда у них попросили продать ту землю, по которой они ступали.