6

Ник Коновер проскользнул в затемненный зал, известный в корпорации «Стрэттон» как «Лаборатория будущего». Присев в заднем ряду, Ник следил за зрелищем, развернувшимся на огромном изогнутом экране, занимающем собою всю стену. После бессонной ночи во мраке зала глаза отдыхали.

Громкая электронная музыка гремела со всех сторон, вырываясь из колонок, установленных на стенах, на потолке и на полу. Не отрывая глаз от экрана, можно было почувствовать себя несущимся на джипе по пустыне Калахари, бродящим по узким улочкам Праги, летящим в Гранд-Каньоне, едва не задевая крыльями за его каменные стены. Проплыв сквозь молекулу ДНК, зритель оказывался в Городе будущего с его фантастическим калейдоскопом невероятных панорам.

«В мире, где все взаимосвязано, – поведал приятный негромкий голос, – знания царят безгранично».

Шел фильм о жизни, работе и технике будущего. Совершенно абстрактный, рассудочный и заумный. В нем вообще не показывали мебели. Ни одной самой захудалой табуретки.

Этот фильм демонстрировали только особым клиентам. Некоторым из них, вроде научных работников из «Кремниевой долины»,^[10] он жутко нравился, и, как только загорался свет, они тут же начинали распинаться о «безболезненной интеграции» техники и офисной мебели и о том, как будет выглядеть рабочее место будущего. Такие клиенты после этого фильма были готовы подписать любой контракт.

Другим же клиентам фильм казался надуманным и скучным. К их числу принадлежали и сегодняшние зрители – делегация важных руководителей холдинга «Атлас-Маккензи», крупной финансовой компании, распространившей свои щупальца по всему миру. Она открывала банки, выпускала кредитные карты и занималась страхованием. Ник видел, что руководители «Атлас-Маккензи» ерзают в креслах и перешептываются. Среди них были вице-президент холдинга по недвижимому имуществу, вице-президент по коммерческой недвижимости и их разнообразные помощники. Всех их доставили из Чикаго на реактивном самолете корпорации «Стрэттон» и отправили на полноценную экскурсию по программе отдела работы с клиентами. Ник Коновер отобедал с гостями, лично провел их по самым важным офисам административного корпуса и выступил перед ними с уже давно выученной назубок речью об упрощении иерархической пирамиды управления корпорацией и о преобразовании индивидуальной рабочей среды в коллективную.

Холдинг «Атлас-Маккензи» строил себе под офисы огромный небоскреб в Торонто общей площадью миллион квадратных метров, половину которых должна была занять новая штаб-квартира этой организации. Речь шла о закупке полной обстановки для этой штаб-квартиры. По меньшей мере, десять тысяч компьютеризированных рабочих мест, контракт на поставку мебели и прочего оборудования на сумму пятьдесят миллионов долларов плюс десятилетний контракт на обслуживание всего этого офисного оборудования! Если «Стрэттон» получит этот заказ, его дела пойдут в гору! Это будет необыкновенная, фантастическая удача! А ведь у «Атлас-Маккензи» множество офисов по всему миру! А что, если и для них закупят новую стрэттоновскую мебель? Нику Коноверу было даже трудно представить, сколько денег может заработать на всех этих заказах «Стрэттон».

Но фильм явно не произвел на потенциальных заказчиков большого впечатления. С тем же успехом им можно было показать репортаж из гончарной мастерской, затерянной в горах Балканского полуострова. Слава богу, им вчера понравилась выставка под названием «Офис будущего». Но эта выставка нравилась всем без исключения, хотя на ней экспонировался всего один кабинет восемь на десять метров, полностью обставленный мебелью и оснащенный действующим оборудованием, предназначенным для одного работника офиса. Этот кабинет походил скорее не на заурядный офис, а на суперсовременную телестудию. Посетителям кабинета выдавались нагрудные значки с встроенным микрочипом. Когда человек с микрочипом на груди входил в кабинет, находящийся там электронный датчик улавливал присутствие микрочипа, и синий цвет на потолке сразу менялся на зеленый, чтобы коллеги сотрудника, отделенные от него стеклянными стенами, тут же могли понять, что он появился у себя на рабочем месте. Стоило человеку сесть в офисное кресло, как на рабочих местах его коллег, – а на выставке – на мониторах розданных гостям ноутбуков, – появлялся сигнал о том, что данный работник занял свое рабочее место. Порой сам Ник Коновер поражался изобретательности стрэттоновских инженеров.

Перед письменным столом в «Офисе будущего» возвышался двухметровый изогнутый монитор, на котором можно было одновременно работать с текстом, со слайдами и проводить видеоконференции. Узрев всю эту невероятную технику, потенциальные клиенты тут же возгорались желанием иметь у себя именно ее. Отныне образ идеального «Офиса будущего» преследовал их так же, как молодым парням не дают покоя фотографии дорогих автомобилей.

Экран в кинозале погас, и медленно, один за другим загорелись лампочки, осветив блестящую алюминиевую кафедру, за которой возвышалась очень высокая стройная блондинка со строгой прической и в огромных очках в роговой оправе. Это была первый заместитель генерального директора корпорации «Стрэттон» по новым технологиям Виктория Зандер. Никто не осмеливался обращаться к ней Вики или Тори, все звали ее только Виктория. Виктория была в безукоризненном черном костюме.

«Штаб-квартира вашей фирмы, – заговорила она мелодичным сопрано, – это мощнейшее средство, которым вы можете расположить к себе своих клиентов и не только их. Интерьеры и оснащение ваших офисов расскажут вашим же сотрудникам и вашим посетителям о том, что вы собой представляете и о процветании вашего предприятия. Такие интерьеры мы называем „говорящими“…»

По ходу своего выступления Виктория набирала ключевые слова, например, «интерактивная рабочая среда», «личное пространство индивидуума» и «эра информации», на встроенной в алюминиевую кафедру клавиатуре, и они тут же высвечивались в тексте ее речи на мониторах ноутбуков, розданным гостям из «Атлас-Маккензи».

«В нашем представлении каждый сотрудник „Офиса будущего“ отвечает за свой участок работы, но все они неразрывно связаны невидимыми нитями…»

Хотя Ник Коновер и слышал эту речь десятки раз, многое в ней оставалось для него маловразумительным. Впрочем, он не очень расстраивался по этому поводу, не сомневаясь в том, что другие понимают не больше его, хотя никто, и уж конечно, не сегодняшние гости из Чикаго, ни за что не признались бы в своей тупости. Задача похожего на защиту докторской диссертации выступления Виктории как раз и заключалась в том, чтобы приструнить слишком самоуверенных клиентов.

Разумеется, «говорящие интерьеры» ни о чем не говорили этим бюрократам из Чикаго, но они хорошо понимали, что такое встроенная проводка, секционная мебель укрупненной сборки и встроенные в полы сетевые кабели, потому что всю жизнь вращались среди подобных приспособлений разной степени сложности и совершенства.

Терпеливо ожидая конца выступления Виктории, Ник следил за клиентами, все больше и больше ерзавшими в креслах. В его задачу входила только краткая встреча с ними: быстрое знакомство и пара фраз, подходящих для того, чтобы направить их мысли в нужном направлении.

Сам Ник как генеральный директор корпорации не имел непосредственного отношения к продажам, которыми занимался специальный отдел. Ник лишь подталкивал клиентов к заключению контракта, обхаживал высокопоставленных покупателей, демонстрировал радушие корпорации «Стрэттон». Нередко пары добрых слов из уст ее директора хватало для того, чтобы покупатель проникался к ней безграничным доверием.

Чаще всего Нику прекрасно удавалось сыграть свою маленькую роль. Он крепко пожимал руки гостям, дружелюбно трепал их по плечу и бодро отвечал на их вопросы, неизменно производя на всех самое положительное впечатление. Однако сегодня Ник волновался. Его слегка потряхивало, и у него болел желудок. Может быть, его организм реагировал так на вчерашнюю таблетку снотворного или на три чашки кофе, выпитых им утром вместо двух. А может, все дело было в том, что «Стрэттону» был жизненно необходим этот контракт.

Виктория наконец замолчала, в зале загорелся яркий свет, и двое руководителей делегации сразу подошли к Нику Коноверу. Один из них, вице-президент холдинга по недвижимому имуществу, был худым и бледным. Ему было лет пятьдесят. На его полных, почти женственных губах застыла вежливая улыбка, но говорил он мало. Второй, вице-президент по коммерческой недвижимости, был коренастым и широкоплечим, с густыми бровями и явно крашеными иссиня-черными волосами. Он напоминал Нику Ричарда Никсона.^[11]

– А я-то думал, вы делаете только столы да стулья! – сверкнув ослепительно белыми зубами, заявил «Ричард Никсон».

– Ну конечно же нет, – усмехнулся Ник Коновер; на самом деле «Никсон» был прекрасно знаком со всеми продуктами и услугами «Стрэттона», который уже несколько месяцев вел переговоры с группой «Атлас-Маккензи»; за это время представители обеих компаний провели целый ряд длинных встреч, на которых Нику, к его громадному облегчению, присутствовать не понадобилось. – Кстати, если вам надо проверить вашу электронную почту, мы можем предоставить вам возможность выйти в беспроводной Интернет. Прямо здесь, за дверью в зал.

Бледный вице-президент по фамилии Хардвик подошел поближе к Нику и вкрадчивым голосом спросил:

– Ничего, если я задам вам один прямой вопрос?

– Разумеется. Задавайте.

Ник Коновер понял, что именно от вежливого Хардвика с его женственными губами и мягким выражением глаз можно было ждать удар ножом в спину.

Расстегнув кожаную папку с клеймом «Гуччи», Хардвик достал из нее газетную вырезку. Ник сразу узнал статью из «Бизнес-уик»^[12] под заголовком «Мидас^[13] потерял свой дар?». Узнал он и фотографию легендарного Уилларда Осгуда, хваткого основателя фирмы «Фэрфилд партнерс», купившей корпорацию «Стрэттон». На обветренном лице Осгуда красовались очки со стеклами, круглыми, как бутылочное донышко. В статье шла речь о «миллионных убытках корпорации „Стрэттон“, некогда наиболее динамично развивавшейся американской фирмы по производству офисной мебели», о том, что «раньше всё, к чему прикасался Осгуд, превращалось в золото, а все приобретенные им компании в конечном итоге прочно становились на ноги». «Что же произошло? – спрашивали затем журналисты. – Неужели Осгуд ничего не сделает, чтобы спасти от неминуемого банкротства дело, в которое им вложены деньги?»

– Мой вопрос состоит в следующем, – помахав газетной вырезкой перед носом у Ника, заявил Хардвик, уставившись на Ника остекленевшими глазами. – Скажите, у вашей фирмы сейчас очень большие финансовые проблемы?

– Нет, – ответил Ник. – Не скрою, у нас были трудности. А у кого их не было? Возьмите любую фирму, хоть «Стилкейс», хоть «Герман Миллер»,^[14] хоть любого другого производителя. На протяжении двух лет мы сокращали штаты наших работников, и вы прекрасно понимаете, как много денег у нас ушло на выплату одних только выходных пособий. Однако принятые нами меры уже приносят свои положительные плоды.

– Я все понимаю, – еле слышно пробормотал Хардвик. – Но теперь вы не семейное предприятие, каким были раньше. Вы больше не принимаете единоличных решений. Наверняка ваши поступки вам диктует Уиллард Осгуд.

У Ника внезапно пересохло во рту.

– Осгуд и его фирма не слишком вмешиваются в наши дела. Они верят в то, что мы сами знаем, что делаем. Поэтому-то они нас и приобрели, – сказал он и добавил: – «Фэрфилд партнерс» всегда предоставляют свободу действий фирмам, которые приобретают.

– Мы ведь не только приобретаем у вас мебели и оборудования на огромную сумму, – сказал Хардвик и облизнулся, как ящерица. – Нам придется заключать с вами десятилетний контракт на обслуживание вашего же оборудования. Что будет, если через пару лет вас не станет?

– Не волнуйтесь, – сказал Ник, положив руку на костлявое плечо Хардвика. – «Стрэттону» уже почти семьдесят пять лет. Уверяю вас, эта фирма переживет нас с вами.

– Фирма-то, может, и переживет, – невесело улыбнулся Хардвик. – А вот будете ли через пару лет в ней работать вы?

– Не сомневайтесь. Буду как миленький! – заявил Ник и еще раз потрепал Хардвика по плечу. При этом он краем глаза заметил прислонившегося к косяку входной двери со скрещенными на груди руками Эдди Ринальди. – Извините, я должен на секунду отлучиться!

Эдди редко попадался на глаза Нику в течение рабочего дня, но если начальник службы безопасности появлялся, речь всегда шла о чем-нибудь важном. Кроме того, Ник обрадовался возможности уклониться от ответов на дальнейшие вопросы коварного Хардвика.

– Что случилось? – спросил Ник, приблизившись к Эдди.

– Я кое-что для тебя выяснил.

– Это срочно?

– Решай сам. Это о твоем маньяке.