56

Москва

Черный ЗИЛ Андрея Павличенко въехал в главные ворота здания КГБ на площади Дзержинского, на Лубянке. Ворота открыли два солдата, одетые в серо-голубые мундиры. Еще один охранник заглянул в машину, удостоверился, что пассажир — действительно председатель КГБ, и отдал честь.

Работа, ради которой он приехал сюда вечером, должна быть сделана не в его кабинете на третьем этаже, а в другом, секретном помещении здания, расположенном в самом отдаленном углу.

Дело в том, что эксперт, который в последнее время нес личную ответственность за расследование нашумевших террористических актов в Москве, попросил срочной аудиенции с Павличенко. Он явно обнаружил что-то чрезвычайно важное.

У бокового входа председателя встретил его единомышленник. Он, кивнув в знак приветствия, не говоря ни слова, повел Павличенко к недавно установленному немецкому лифту, расположенному в нескольких сотнях метров от входной двери. Перед лифтом стоял охранник.

И только когда металлические двери сомкнулись, помощник произнес:

— Он говорит, что это очень серьезно.

Павличенко кивнул и прислонился спиной к стене лифта. Начало сказываться напряжение последних дней.

Они спустились на несколько этажей и вышли в коридор с бетонными стенами, выкрашенными белой краской. Окон не было. Пол был выложен белым камнем. Помощник пошел впереди, указывая дорогу, и открыл дверь.

Комната была почти пустая, только у одной стены стоял крытый медью бар, а у другой — белый металлический стол с четырьмя стульями, очень удобными с виду. На одном из них уже сидел судебный эксперт Сергей Абрамов. Он выглядел очень обеспокоенным. Павличенко заметил, что дешевый костюм его визитера ему явно мал: руки торчали из рукавов, брюки были коротки.

— Что случилось, товарищ Абрамов? — спросил председатель КГБ, подходя к Сергею и здороваясь с ним за руку. Помощник следовал за Павличенко по пятам.

— Мне необходимо поговорить с вами наедине.

— Конечно. — Он обернулся и сказал: — Спасибо, Алеша. Я позову вас, когда мы переговорим.

Как только помощник вышел, Абрамов произнес:

— Товарищ Павличенко, дело принимает очень серьезный оборот. Результаты моих исследований просто потрясающи. Все оказалось намного сложнее. И страшнее.

Павличенко насторожился.

— Я вас слушаю.

— Я имел возможность сделать детальный анализ образцов всех бомб, взорванных в последнее время в Москве. Анализ действительно очень тщательный. И во всех случаях я приходил к одному и тому же результату: будь то пластиковая бомба или динамитная, материалы для нее получены от ЦРУ.

— Все это мне известно, — нетерпеливо произнес Павличенко.

— Но затем я начал исследовать другие части бомб, особенно детонаторы, капсюли, запалы… И… товарищ Павличенко, мне очень жаль говорить вам это, но такие детали производятся только для КГБ.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что эти бомбы были собраны, вернее всего, не без помощи человека из КГБ. При использовании американских материалов.

— Кто еще об этом знает?

— Никто, товарищ Павличенко. Вы же просили держать работу в секрете. И, так как это может оказаться делом рук любого человека нашей организации, я решил обратиться прямо к вам.

Павличенко резко встал.

— Я хочу, чтобы мой помощник записал все, что вы мне тут сообщили. Необходимо составить полный список имен подозреваемых. — Он нажал на кнопку, расположенную под крышкой стола. — Я очень вам благодарен, — сказал он Абрамову.

Дверь открылась, вошел помощник Павличенко.

— Пройдемте со мной, пожалуйста, — предложил он Абрамову. Эксперт неуклюже поднялся со стула и вслед за полковником вышел из комнаты.

Павличенко остался ждать. Подойдя к бару и наливая в фужер свое любимое содовое шотландское виски, он подумал о том, как мудро было поручить эту работу единственному человеку, что-то подозревающему, и изолировать его. Только так он мог быть уверен, что сведения не начнут распространяться и что никто не узнает о происходящем. Сквозь бетонную стену соседнего помещения до Павличенко долетел приглушенный звук пистолетного выстрела. Он почувствовал раскаяние. Он ненавидел то, что ему пришлось сделать, но этого требовали обстоятельства.

Председатель КГБ поморщился и налил себе еще виски.